Чужой

Разумеется, в глубине души он знал - это невозможно. Будь Нвабадаш колдуном, он бы смог поднять камни в воздух и держать до тех пор, пока Финрода не вытащат. Но он не колдун, он просто Нвабадаш. Всё, чего он когда-либо хотел, это найти своё место в жизни и быть достаточно полезным, чтобы в следующий голодный год сожрали кого-нибудь другого. И у него это получалось, пока в замке на острове волкодлаков не появился золотоволосый эльф. Нвабадаш протянул к нему руки, будто к сияющему драгоценному трофею, - и сорвался с крошечного уступа, на котором угнездился. С тех пор он только падал. Не пришла ли пора наконец встретиться с утыканным острыми камнями дном? Усыпанным костями глупцов, которые тоже возомнили, будто могут летать. Всегда один, всегда чужой. Кусок белоснежной плоти для орков, обуза для эльфов. Привыкший видеть в себе либо пользу для кого-то более сильного, либо ее отсутствие. И окончательно запутавшийся в хитросплетениях эльфийских слов и поступков. Нвабадаш больше не понимал, что ему делать, чтобы выжить. Он падал сквозь кромешный мрак. Олвен ясно дала понять, что его благополучию ничего не угрожало. Успеют к Финроду или опоздают, никто Нвабадаша выгонять не собирается. Спи дальше в теплой мягкой постели, ешь хлеб, который не заработал, никому до этого дела нет. Еще недавно Нвабадаш о таком даже мечтать не смел: если на журавля глазеть, можно синицу прощелкать. А заодно собственную жизнь. Откуда в нем это нежелание просто взять, что дают? Знает ведь, что "его" эльфа не спасти даже силами всего Нарготронда. Тогда почему он так упрямо цепляется - не за надежду, ее давно нет, - за что-то, чему Нвабадаш пока не придумал имя. До сегодняшнего дня он даже не знал о его существовании. Разум устало перебирал воспоминания, в которых орки укрепляли только что вырытые ходы. Деревянные сваи, деревянные перекладины - всё очень просто, когда работаешь над уже имеющимся тоннелем. Еще никто не пытался бревнами удержать землю, которая прямо сейчас падает тебе на голову. Или камни. Которые весят как небольшая гора. Опоры это не лопаты. Они не предназначены для того, чтобы приподнимать ими каменный завал. Его разбирать надо, а не поднимать. Нвабадаш прекрасно это понимал, но мысль все равно не шла из головы. Ему упорно казалось, что он о чем-то забыл. Прекрасный и невозможный коридор из бревен, ведущий прямо к Финроду, стоял перед глазами, и бревна шевелились будто огромные толстые змеи. В какой момент они почернели и заблестели, Нвабадаш не знал. Он глядел на возникшую картинку и боялся спугнуть. Длинные черные щупальца, гибкие как лианы и прочные как скала, укрывшая в себе Нарготронд. Почему он только сейчас про них вспомнил? Подземные твари, которых пригрел Бренн, заманили Финрода и почти похоронили его под каменной лавиной - конечно, это они, кто еще? Нвабадаш вскочил и несколько раз пересек комнату, не в силах сдержать рвущийся наружу восторг. Пусть помогают! И тогда всё обязательно получится! Знать бы только, где их искать... Нвабадаш резко остановился перед столом, по которому беспокойно металась мышка, пытающаяся следовать за его передвижениями. - Где твои собратья? - нетерпеливо спросил Нвабадаш. - Отведешь меня к ним? Мышка, вставшая было на задние лапки и потянувшаяся к нему, резко опустилась на все четыре и наклонила голову. - Пожалуйста, - попросил Нвабадаш. - У нас мало времени. Олвен сказала, что разбирать завал пока нельзя, поэтому мы его поднимем. Я достану Финрода, камни лягут на место, и ни один глупый эльф из Нижнего города не пострадает. Мышка отвернулась, и Нвабадаш прочел в ее позе множество невысказанных слов, которые ей нечем было произнести. Он наклонился, чтобы заглянуть ей в крошечные глазки. Резким движением мышка развернулась к нему хвостом. Нвабадаш обогнул стол, пытаясь снова оказаться к ней лицом к лицу, но мышка не уступала. Несколько попыток спустя он опустился перед столом на колени и глубоко вздохнул. Руки дрожали. - В чем дело? Оказалось, голос - тоже. - Разве мы не друзья? Почему ты не хочешь помочь мне в настолько важном деле? Тебе жалко? Ты ненавидишь меня? А может, Финрода? Тебе от меня что-нибудь надо? Я сделаю! Что угодно, только помоги... пожалуйста. На последнем слове голос сорвался во всхлип, и Нвабадаш пропустил мимо сознания тихое клацанье металлических коготков по столешнице. Когда он поднял голову, мышка сидела на самом края стола и смотрела на него, наклонив мордочку. - Я должен спасти его, понимаешь? - прошептал Нвабадаш. - И, если ты не поможешь, я никогда, никогда тебя не прощу. Ему показалось, что мышка безмолвно вздохнула, а потом собралась в комочек, и на его плечо приземлилось почти невесомое тельце. Лапки ее как будто удлинились в начале прыжка, когда она оттолкнулась ими от стола, но Нвабадаш не придал этому особого значения. Он затаил дыхание и ждал, что будет дальше. Мышка скользнула на шнурок, стягивающий его волосы в хвост, и устроилась на нем будто необычная металлическая заколка. Потом Нвабадаш почувствовал, как что-то холодное и тонкое скользнуло под волосами с двух сторон и остановилось почти у лба. Потом цепко ухватило за пряди и потянуло. Нвабадаш ойкнул, а потом послушно повернул голову сначала влево, потом вправо. - Это значит да? - он не сдержался и осторожно погладил замершую мышку. Кто не знает - ни за что не догадается, что она живая. Ответа не последовало. Нвабадаш подошел к двери и выглянул. Соглядатаи так и не вернулись. Он шагнул за порог. Мышка еле ощутимо потянула его за волосы, подсказывая, куда идти. Чувство, которому Нвабадаш пока не придумал имя, поблекло и растворилось. Его место снова заняла надежда. ***** Он ожидал, что мышка приведет его в Нижний город. Что ему придется долго ползти по узкому извилистому ходу - к самым корням горы. Нвабадаш совсем не ожидал, что вернется в дом с красным фасадом, где они с Финродом побывали совсем недавно. Неужели твари устроили гнездо прямо среди коробок с песком? Повинуясь безмолвным указаниям, Нвабадаш подошел к завешенному экраном из промасленной ткани окну. Следующим очевидным шагом было снять его и прислонить к стене. Нвабадаш осторожно выглянул. Снаружи были сумерки. Солнце садилось. Он совсем потерял чувство времени в этом подземелье! Как бы Финрод ни нахваливал свой город, даже орки выходят из нор хотя бы каждый вечер. Нвабадаш немного подождал, но мышка больше не подсказывала. Он покрутил головой. Прыгать что ли теперь? Высоковато будет. Окно выходило на крутой склон. Под ним - ущелье, по которому бежала говорливая речка, то и дело пропадающая за провалившимся в эту горную складку облаком. Высоковато. Нвабадаш высунулся так далеко, как мог, и, наконец, его взгляд поймал то, что раньше ускользало: узкие продольные отметины на скале справа. Слишком глубокие, слишком продуманно расположенные, чтобы их оставил ветер. Значит, ему наверх! Он скользнул на подоконник и прикинул, куда поставит ногу. - Не ходи, сорвешься, - предупредил голос, раздавшийся справа, и у Нвабадаша чуть сердце не остановилось. - У тебя всего четыре конечности, такому как ты не пройти. Нвабадаш медленно повернулся. Справа от него на подоконнике сидел, свесив ноги в бездну, тонкий эльфийский подросток. В его глазах стояла тьма, а из спины торчали несколько щупалец, безобидно колыхавшихся в воздухе. Нвабадаш на мгновение задержал на них взгляд и уставился пришельцу в совершенно черные, без единого проблеска белка, глаза. - Зачем ты здесь, эльф? - спросил подросток. - Чтобы поговорить, - Нвабадаш облизнул пересохшие губы. Что он скажет тварям, вылупившимся где-то под горой и явно не питавшим к Финроду особой приязни? Об этом он как-то не подумал. - Ты с нами говоришь, - уверенно сказал подросток. - Здесь только ты, - возразил Нвабадаш. - Ты говоришь со всеми, - повторил тот. - Сколько сосудов ты при этом видишь, роли не играет. Его последние слова резанули Нвабадашу слух. В памяти зазвучали слова Финрода: "Я не могу винить Бренна за то, что он следовал своей природе. Но за то, что помогал подземным тварям захватывать эльфийские тела, он был бы наказан". - Это тело - сосуд? - уточнил Нвабадаш. - Уже готов осудить нас, эльф? - усмехнулся подросток. - Тоже считаешь ворами и убийцами? - Я не осуждать пришел, - осторожно возразил Нвабадаш. - Что ты ответишь, если я скажу, что тело, которое ты видишь, уже год как лежало бы в земле и кормило червей, если бы не стало сосудом для нашего потомка? Оно умирало, и ни один целитель не мог помочь. Его прошлый хозяин работал в шахте и надышался пылью. Легкие забило напрочь. Мы забираем только то, чем вы пользоваться больше не можете, а вы преследуете нас будто чудовищ. - Об этом я и хотел бы поговорить, - поспешно сказал Нвабадаш. - О преследованиях. Может быть, если сначала поговорить о бедах, которые терзают Измененных, а уже потом перейти к своей, разговор пройдет легче?