Чужой

Финрод обещал, что дорога займет всего пару недель. Всего. Как будто к четырнадцати дням в седле применимо это слово. Но спорить Нвабадаш не стал, его в последнее время и так слишком часто тянула за язык неведомая злая сила. «В них же ничего не поместится!» – воскликнул Нвабадаш, когда увидел приготовленные для него седельные сумки. «Я ей не нравлюсь, можно мне другую лошадь?» – попросил он, когда тонкая гнедая кобыла не стала дожидаться, пока Нвабадаш заберется к ней на спину, вырвала поводья и ушла на другой конец загона. Хорошо хоть, что три дня, отведенные на подготовку, он провел на королевской конюшне и терпение испытывал не государево, а всего лишь старшего конюха. Казалось, это был самый невозмутимый эльф во всем Нарготронде. «Бери только самое необходимое, остальное раздобудешь на месте». Нвабадаш слегка робел под его тяжелым, будто скала, взглядом, но советы конюх давал хорошие. «Поухаживай за ней, подарок принеси, она все-таки девушка». Так одну из двух сумок пришлось целиком отдать под мелкие сладкие яблоки. Во вторую кое-как поместилось немного белья, гребешок и кусок мыла. Золотые цепочки, которые он каждый день вплетал в косы, Нвабадаш положил в мешочек и повесил на шею, спрятав под одеждой. Механическая мышка сверкнула на него черными глазками-бусинками и юркнула в сумку с вещами. Нвабадаш огорченно цыкнул, но ничего не сказал. Если подруга обиделась, он это заслужил. Первый день пути оказался непримечательным. Небольшой отряд спустился с гор и порядком углубился в Хранимую равнину. На ночлег остановились задолго до сумерек. Нвабадаш не удивился. Он уже знал, что эльфы не жгут костры по ночам, когда яркая огненная точка выдает место их лагеря на мили окрест. С другой стороны, горячего поесть хочется каждому, поэтому в дороге ужин был ранний. Лошадей устроили на краю небольшой березовой рощи. Нвабадаш привязал повод к низко растущей ветке, и его тут же окликнул ближайший эльф: – Оставь, я о ней сам позабочусь. Только сумки сними. – Спасибо, – искренне поблагодарил Нвабадаш. Рябинка хоть и согласилась нести его, до полного взаимопонимания им было далеко. Он отыскал взглядом Финрода. Бывший король сноровисто расседлывал свою серую кобылу. На золотых волосах, заплетенных в простую косу, играли лучи, пробившиеся сквозь негустую листву. Нвабадаш полюбовался всего мгновение и отвернулся. Еще не хватало, чтобы остальные заметили, как он таращится на государя. – Чего застыл? Иди набери сучьев для костра, – поторопил его эльф, который обещал присмотреть за Рябинкой. Что еще оставалось делать? Нвабадаш бросил свои сумки в густую траву и пошел. ***** Нвабадаш бродил по необычайно чистой роще и старательно гнал мысли о том, что по его вине весь отряд останется без горячего ужина. Густой подлесок давал много палых веток, но его будто прочесали частым гребнем. Над головой воздух полнился лесными трелями. Нвабадаш задумчиво посмотрел вверх. Неужели всё потаскали? Потом глянул на зажатые в кулаке два чахлых прутика. Костер на таком не разведешь. Он отбросил прутики в сторону и задумался. Нарезать старых ветвей у того же орешника? Дымить будет нещадно, сигнальный огонь получится, а не костер. Зато поедят... Тоже не годится. В отряде у Румила никогда не трогали живые деревья. И здесь за такое не похвалят. Захотелось побиться головой о старую березу. Вдруг упадет какое-нибудь ненужное гнездо, и не придется возвращаться с пустыми руками. Нвабадаш нехотя повернул в сторону, откуда пришел. Не ночевать же прямо здесь, под кустиком бузины. А если кто-нибудь упрекнет его в недостаточном старании, пусть сам отправляется на поиски! Чутье подсказывало, что лагерь вот-вот покажется из-за поредевших стволов. Нвабадаш выпрямился и поднял голову. Потом повел носом, принюхиваясь. К потускневшим в конце лета лесным запахам примешивался еще один, лесу вовсе не свойственный. Нвабадаш ускорил шаг, все еще не веря, отказываясь верить... – Идет! – завопил чей-то голос, и Нвабадаш вылетел на поляну, где вокруг небольшого костра стояли и сидели эльфы. Довольные эльфы. С мисками и ложками в руках. На дне снятого с огня котелка поблескивали остатки похлебки. – Ну знаете ли... – собственный голос показался чужим, слишком тонким. – В этой роще даже на растопку ничего не найдешь, – Финрод подошел и обнял одной рукой за плечи. – Здесь часто останавливаются на ночлег путники, идущие на север. Поэтому дрова мы привезли с собой. Хватит до самых предгорий. Нвабадаш уставился на него, напряженный как струна. В руки кто-то сунул миску с едой, он даже не посмотрел. Финрод повел его в сторону, и Нвабадаш был этому рад. По крайней мере, так не выглядело, будто он сбегает. – Кстати, я заметил, что ты путешествуешь налегке, – сказал государь, и Нвабадаш непонимающе нахмурился. – Ешь, пока не остыло. Нвабадаш подчинился, легко и привычно, глотая наверное вкусную похлебку словно воду. Что бы ни произошло, едой пренебрегать нельзя. Вдруг завтра совсем никакой не будет. Хотя уже ясно, что съестными припасами эльфы тоже запаслись. Везут в своих огромных седельных сумках, на которые Нвабадаш, поглощенный слежкой за своевольной Рябинкой, даже не обратил внимание. – Нолдор любят шутки. Как и все эльфы, – сказал Финрод. – Не сердись на них и не беспокойся о времени, которое мы проведем в Хитлуме. Попрошу пару швей у Фингона, и будешь ты у меня нарядный. – Не в нарядах дело, – буркнул Нвабадаш. Разумеется, дело было в нарядах. Кому охота выглядеть оборванцем в гостях у государева родича, еще одного эльфийского короля? – Кстати, я тоже путешествую налегке, – неожиданно признался Финрод. – Гораздо удобнее хранить запас одежды в доме у друзей и родственников, а в дорогу взять побольше еды и дров. – Одеяла у меня тоже нет, – сказал Нвабадаш. Во время сборов он решил, что вполне хватит плаща. Завернуться в него – и уже совсем не холодно даже в осеннюю ночь. Теперь собственный выбор вызывал сомнения. Как бы не получилось, что все остальные будут спать как приличные эльфы, и только он... будто какой-то бродяга. – Я поделюсь, – пообещал Финрод. – Идем, палатки мы тоже поставили, пока ты по роще гулял. Нвабадаш пропустил мимо ушей несправедливое обвинение. Гораздо больше, чем упрек в лености, его интересовало совсем другое. Финрод поделится своим одеялом. Спасибо за беспокойство, государь, но где в таком случае будешь спать ты? В тесноте да не в обиде, так ведь говорят? Ты ведь это имеешь в виду? Нвабадаш почувствовал, как сердце замирает, сладко и томительно. Ему доводилось уже чувствовать тепло Финрода, его запах, но все это было вскользь, как бы между делом. Ни разу не было возможности, чтобы остановиться, замереть и распробовать то, чего ему желать не полагалось. Нвабадаш мысленно поблагодарил шутников, которые снарядили его в дальний путь как на прогулку. Финрод обещал, что дорога в Хитлум займет всего пару недель. Почему так мало?!