Власть дороже обычного счастья?

       Клод от прочитанных слов окаменел. Он почувствовал, что Бог с Девой Марией, или Сатана, или даже все втроём затеяли над ним роковую игру, но ему было теперь всё равно. Он только подумал, что это явный знак! Через мгновение Клод, осознав, что швырнул молитвенник (не какую-то простую книгу, а священную!), он сразу же перекрестился и попросил у Всевышнего прощение. После поднял с пола книгу и пошёл в правую сторону комнаты, где через витражных окон, отражался на стенах лунный свет. Белоснежные лучи создавали загадочную атмосферу в кельи. Судья положил священную книгу на деревянный стол, на котором стоял серебряный канделябр, где у него на металлический ручке, застыл расплавленный воск, (это показывало, что свеча уже догорела). Ещё на столе лежали несколько книг, разнообразные колбы и какие-то травы в мешочках. Среди этого бардака ещё был золотой медальон с подвеской. Его не было видно с первого взгляда. Взяв с собой это украшение, он пошёл к дубовой двери. Когда Фролло направился к повару, то внезапно перед ним промелькнула какая-то тень. Ему показалось, что он уже с ума сошёл, что стало мерещиться всякое и казаться, будто над ним играют нечистые силы. Он вновь перекрестился и быстрым шагом двинулся по мрачному коридору, где на стенах горели факелы. Как только он хотел повернуть за угол, он снова увидел ускользающую по стенам тень. Тогда он понял, что за ним кто-то следил, и потребовал выйти к нему на свет. — Добрый вечер, хозяин, — боязно вышел тот худощавый мальчуган Зефир, которого спас старый повар от гнева их хозяина Фролло. — Зачем следил за мной? — спросил он. — Я… Эм… Я просто шёл… да шёл к повару… — растерянно сказав, Клоп стал смотреть по сторнам, боясь встреться взглядом со своим хозяином. — А он же на другой стороне дворца? — после такого вопроса у него покраснели щёки от стыда. Он забоялся, что Клод накажет его, но к счастью всё обошлось. — Ладно, это теперь не имеет никакого смысла, мальчишка, — произнёс Фролло. — Поспеши лучше сейчас туда, куда ты сказал мне. И когда дойдёшь, то скажи повару, чтобы он до моего прихода приготовил мне два блюда: гранатовый суп с острым соусом и жареные, сочные каплуны под соусом, а на boutehors* что бы готов был десерт: мацарелы с мёдом и чёрной смородиной. Запомнишь, Зефир? — Да, хозяин, я всё запомню в вашем заказе! — ответил мальчуган и побежал в обратную сторону дворца, где находилась кухня. Затем когда он скрылся за угол облегчённо вздохнул, что не попал под немилость Фролло и стал удивляться. что его хозяин назвал по имени! Обычно он крайне редко так обращался к своим слугам, особенно к мальчугану. «Видимо у Фролло точно что-то случилась, что он сегодня вечером, своей келье кричал и потом отказывался от помощи Жака и прогнал его прочь, — думал Клоп, и шёл на кухню, — Может причиной послужило из-за той цыганке, что мой хозяин так себя странно ведёт? Она ведь на празднике прилюдно оскорбила его! Да! Очень похоже на то!.. Так-с, теперь главное не забыть те блюда с дурацкими названиями, а то моя голова слетит с плеч!» Прошло двенадцать минут. Кучер остановил возле Собора упряжку с конями. Один гвардеец подошёл к тёмной карете и открыл дверцу для судьи Фролло. Когда Клод вышел, он кратко приказал страже стеречь свою карету, затем стал подниматься по каменным плитам лестницы. Когда вошёл внутрь Собора Парижской Богоматери, он на своём пути встретил в зале Архидиакона. Клод хотел избежать этой встречи, но не успел затаиться в тени колонны. — Ох, какая встреча, Месье Фролло! Не ожидал, что в позднем часу снова увижусь с вами в Божьем доме, — иронично обратился Архидиакон. Но Клод Фролло, ничего не сказав, осуждёно посмотрел на него. — Я так полагаю, что вы всё-таки пришли исповедаться? — продолжил мужчина. — Или решились попросить о милосердии у Господа Бога? — шутливо подмигнул Клоду. — Мне уже незачем, — резко отрезал Фролло. Священник хотел что-то ещё добавить, но Клод не дал ему сказать. — Мне нужно идти, ибо дела меня ждут, — после слов он поспешно направился к длинной винтовой лестнице, оставив озадаченного Архидиакона, а тот, пожав плечами, только что-то буркнул себе под нос и вновь возвратился к своим духовным делам. Когда судья поднялся на колокольню, то увидел, что она была пуста. Он достал из сутаны свисток и стал свистеть, но Квазимодо не пришёл к нему, даже не откликнулся на зов. Клод стал терять терпение. Тогда он направился в его комнату и, раздвинув рукой занавесь, он увидел, что того там тоже не было. Разгневавшись, он сильно ударил кулаком о каменную стену, что брызнула кровь. Через мгновение Клод услышал наверху колокольни чьи-то голоса. Он подошёл к лестнице и стал медленно подниматься наверх. Когда он поднялся, увидел в комнате три гаргульи, которые стояли по направлению окна, и сразу подметил что голоса умолкли. У Фролло сложилось впечатление, что горгульи до его появления тихо беседовали и за кем-то наблюдали. Но он откинул эту глупую мысль, но мговение спустя вспомнил, что Квазимодо говорил ему, что он с ними «дружит». Может статуи реально живые? Или просто от усталости начался бред?.. Фролло захотелось нервно засметься от такой непонятливой, странной ситуацией, но в тот же момент его ухо уловило речь двух людей, тогда он с облегчением выдохнул и обрадовался, что голоса принадлежали именно Квазимодо и Эсмеральды, а не каменным «друзьям» горбуна. Убедившись, что гитана не сбежала с собора, он на цыпочках подкрался к окну и встал так чтобы его не увидели, затем осторожно заглянув на крышу, он заметил горбуна с черноволосой девушкой, которые за перелом о чём-то беседовали. Клод возле трёх горгуль стал за ними следить и их подслушивать до тех пор пока не услышал их план побега, тогда он без лишних раздумий, эффектно вышел к ним через дверь, одновременно твёрдым тоном крикнув им.

***

Девушка с широкими глазами непроизвольно спряталась за мощную спину горбуна. Квазимодо растерянно взглянул на хозяина и мгновенно опустил свои глаза. Они застыли как вкопанные, не зная, что им делать. Цыганка пыталась показать свою злость, но от Фролло не скрылся страх в её глазах. «Неужели я внушил ей страх? Или мне это показалось?.. — в мыслях промелькнуло эти слова. — Хм. Если это и так, то это к лучшему». — подойдя к ним ближе, грозно сказал: — Так-так-так!.. — прищурился на цыганку. — Я предполагал, что ты захочешь убежать, но… — сурово окинув взглядом звонаря, продолжил: — Я не ожидал от тебя, Квазимодо! Что ты будешь ей помогать!.. Тебе мало сегодняшнего урока?! Ну, хорошо! Тогда ты ещё получишь уйму уроков, с наказаниями! — с опаской заявил он. — Простите, хозяин, — упав перед ним на колени, Квази стал протягивать к нему свои крупные руки. — Простите меня, простите прошу вас! — Уже поздно! Лучше убирайся прочь от меня, чтобы сохранить свою жалкую жизнь! — указал рукой на дверь. — Нет хозяин, я не могу этого сделать, — неожиданно для Фролло и для себя он сказал твёрдым голосом. — Что?! — сверкнул глазами судья. — Ты мне возражаешь?.. из-за этой цыганки?! — бросил краткий взгляд на девушку. — Да! — храбро сказал ему Квазимодо. — И я не позволю никому обидеть её, даже вам, хозяин! — вставая на ноги, он взял руку цыганки и продолжил смотреть на судью. Клод от возмущения задохнулся. Он не ожидал от горбуна, что тот станет на её сторону, и тем более раньше он никогда не проявлял такого характера. «Ну ведьма! Ну чаровница! И его смогла околдовать!» — подумал про себя. Клоду захотелось оттолкнуть звонаря от цыганки и схватить её за руку, а потом вытащить из Собора. Но он вовремя остановил себя. Проанализировав ситуацию, с лукавой улыбкой сказал: — Квазимодо, Квазимодо, Квазимодо. Какой ты наивный! — Эсмеральда вся сжалась, от его слов. Горбун почувствовал её дрожь и крепче сжал её ручку. — Ты правда думаешь, что эта гитана отличается от всех других цыган?! Я скажу тебе, что НЕТ!.. — девушке впервые было так страшно. Но она была не из робкого десятка, её никто и ничто не могли напугать, даже кровожадные разбойники и стража порядка. Но оказалось, что у такой смелой, самоуверенной цыганки появился заросток страха к тому холодному ястребу, который сейчас над ними кружит, и в любой момент может выпустить свои острые когти и схватить свою жертву. Тем временем Клод, не обращая внимание на неё, продолжал убеждать своего пасынка. —…Я тебе опять повторю, если ты меня не понял! Эта цыганка такая же, как все они! Потому что её вырастили цыгане, которые воруют и убивают!.. Даже если её в младенчестве украли, это всё равно ничего не значит, ибо она стала язычницей и связана навеки с Сатаной, который даёт ей и её сброду свою нечистую силу, что позволяет им путать своими лживыми предсказаниями наивных крестьян, как ты, Квазимодо!.. Я уверяю тебя, Квазимодо. Оставь её, оставь, пока не поздно! От услышанного у гитаны исчез страх. Она ещё больше разозлилась. Её гнев вернул прежнее силу, так что она упустила руку Квазимодо и смело и в тоже время гордо вышла вперёд к судье, прямо перед его лицом злостно спросив: — За что вы так ненавидите нас? Почему у вас сложилось такое ужасное мнение о нас? Что мы такого плохого сделали для вас?! Судья, не обронив ни слова, облокотился на каменную стену. Сложив пальцы домиком, стал смотреть на её. А бедному горбуну, не знавшему, как вести себя, только осталось за ними наблюдать. Так повисло неловкое молчание. Только через краткого время Клод заговорил: — Интересный вопрос… Я отвечу, но сначала пусть уйдёт из комнаты Квазимодо, — звонарь хотел возразить, но цыганка опередила его рукой, тем самым не давая ему сказать. Она склонила голову перед его лицом и шёпотом сказала, чтобы он мог увидеть еë движение губ: — Квазимодо, мой дорогой друг! Не переживай за меня! Я обещаю тебе, что со мной будет всё хорошо, — горбун тяжко вздохнул. Было видно что он не хотел её оставлять наедине с ним. И потому он достал из кармана какой-то металлический предмет и положил в ладонь черноволосой девушки. — Если вдруг что-то случится, он тебе поможет позвать меня. Я тут же явлюсь к тебе. Только не показывай никому, особенно ему, — горбун так тихо сказал ей, что даже Клод не смог услышать. Затем он с неохотой вышел из комнаты, закрывая за собой дверь.