За пределами обычного

Вся последующая неделя выдалась довольно спокойной. Если не считать, конечно, взбаламученное общество. Как города, так, казалось, и всего мира в одночасье. Ну, когда буквально на следующий день после своего визита монстры официально объявили о своем возвращении из заточения, сложно было проигнорировать это эпохальное событие. Джим искренне удивлялся вместе со всеми, охая и хмыкая на бурлящий котел новостей всех каналов, станций и печатных изданий. Да даже по сети самой вирусной информацией все ещё оставалась выходка существ. Вот только парень задавался отнюдь не топовым вопросом практически всего человечества, звучащим как — а существуют ли монстры на самом деле? Нет. Больше всего его волновало другое. Какого, простите, черта, человечество в общем и сильные мира сего в частности проявляют дружелюбие к совершенно иной расе, ставя под вопрос все его представление об этом мире? Да черт побери! За весь период с тех самых пор, как монстры начали налаживать «контакты», он не увидел даже признаков враждебности с людской стороны! Монстры что, были настоящими феями добра и справедливости, которых невозможно было не любить? Потому что иначе как магией он это поведение объяснить никак не мог. — Да черт возьми! — Джим?! Джим, Господи! Твоя рука! О, Джим прекрасно знает, что у него рука! Даже две, если быть точным! Пока что. Ну, порезался, бывает. Что, ему теперь надо орать на ухо?! И толкать, в панике пытаясь то ли сделать разрез ещё больше, то ли все же перевязать. — Пени! — громкий рявк вырвался совершенно непроизвольно, потянув за собой ещё один неприятный сюрприз. За задрожавшим, но оставшемся на месте окном громко взвыла сигнализация сразу нескольких машин. Все же босс, предусмотревший на наземном этаже пуленепробиваемые стекла, вызывал уважение. Хоть и готовился, скорее, к нападению местных панков, чем ко вспышкам несдержанной магии. — Пени, милая, — криво улыбнулся Джим на судорожно захлопавшую глазами девушку. — Давай я уж как-нибудь сам, хорошо? — Д-да. Да, конечно, милый! Прости, я неаккуратно схватилась? Ты же знаешь, какая я неловкая! Ха-ха! Конечно он знает! Да большая часть его синяков и ран из-за этой недотепы! А знаете, что самое изумительное? Девушка тоже свои косяки осознавала прекрасно! И — барабанная дробь — гордилась ими! Да-да, вы не ослышались! Вот встретил бы Джим этого идиота, что романтизировал образ неуклюжей неудачницы, лично пожал бы ему руку… перед тем, как засунуть ее ему в… боже! Джим рефлекторно прикрыл глаза, когда стаканы рядом предупреждающе зазвенели. Хотя Пени однозначно была бы в восторге от изменившегося цвета зрачков благоверного, чего не скажешь о самом парне. В любом случае, сейчас подросток медленно глубоко вздохнул, приводя мысли в порядок. Благо, керамическая утварь, что хранилась в этом зале, не была столь подвержена гонениям со стороны его… проблемы. Ладно, на сегодня его рабочий день уже все равно практически закончился. Так что попрощавшись с остальными работниками и девушкой да порадовавшись, что в кой-то веке босс не стал вестись на ее уговоры и разделил их по сменам, Джим вышел под грибной летний дождь, на ходу раскрывая обычный черный зонт. Следующие два дня были выходными. Не то чтобы особо добровольными… но босс, узнав от болтушки-Пени о первой годовщине смерти матери, пообещал самостоятельно выкинуть парня на улицу, если он посмеет прийти в такой день на работу. Второй дали вдогонку, все равно в понедельник и посетителей-то много никогда не было. Он уже давно заметил, что насколько людям, которые выбешивали Джима, не везло в дальнейшем, настолько же самому парню в этот период наоборот удача улыбалась, скалясь во все клыки. Так он и устроился на работу к хорошему человеку. А то, что кому-то по-крупному не повезло… что ж. Да какая, в сущности, разница? Ведь этот кто-то всегда был кем-то конкретным. И тем еще дерьмом. В своих выводах Джим не ошибался еще ни разу. А через пару дней получил очередное подтверждение — узнал, что фирма Сэма Ричардсона, где работала его мать, за пару недель окончательно обанкротилась. Сам владелец, хоть и слег с какой-то редкой болезнью, оставался в живых и по сей день. Так что Джим только с благодарностью принял подарок судьбы и ещё ни разу об этом не пожалел. А переживал бы он вообще, сложись судьба человека, на работе которого окончила свою жизнь Мэри Стривиль, не выдержав бесчеловечных условий, более трагично? Нет. Не думается, что что-то бы в его безразличном отношении к подобным людям, осененное внезапно проснувшейся совестью, поменялось. Прощать Джим никогда не умел, подолгу вынашивая в себе обиду… На кладбище, где вперемешку стояли памятники со столетней историей и новенькие плиты с совсем недавними датами, его не увидят ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра… он вообще не собирался посещать этот огромный склад мертвых тел. Мама была с ним всегда. В привычках, в знаниях, в воспитании, в знакомых мелочах. Он смотрел на косяк своей комнаты и видел мать, отмечающую его рост. На кухне за стеклянной витриной все ещё стояла ее любимая кружка с белкой. А в саду цвел единственный куст белых роз, который она когда-то счастливо прижимала к груди, выторговав последний, залежавшийся товар по смешной цене. Идти на кладбище, чтобы вспомнить, как безликий, традиционно закрытый гроб засыпают землей, не было никакого желания. Джим, в общем-то, знал, чем займется завтра с самого утра, а то, может, и уже сегодня вечером, предвкушая, как долго будет болеть нагруженная спина и какая приятная усталость охватит его конечности позже. Залежи мансарды, что они пообещали себе разобрать в тот день, который должен был выпасть на их общий, редкий для семьи выходной, так и манили невыполненным обещанием. Мелкий летний дождик совершенно не пугал, это ведь Англия, в конце концов! Копаться в огороде или гулять под холодную капель — было абсолютно нормальным явлением. Чем же тогда, позвольте спросить, отличалось его желание разобрать весь этот мусор? Тем более, что, если метеопрогноз вновь не ошибался, на завтра обещали просто превосходную погоду. Как раз, чтобы разжечь большой летний огонь и спалить весь покрытый древней пылью мусор к чертям. — Осторожнее! — Прошу прощения, — тут же подвинулся он в сторону, пропуская огромного то ли слизня, то ли… он, в общем, так и не понял, что это был за монстр, спешащий куда-то со всех ног… лап? Отростков? Ха-а-а-а… Сложно. Пока остальной мир пытался понять, были ли монстры настоящими, или же это окажется очередной фикцией, его родной город учился жить с новыми соседями. И кучей прибывших с мирной миссией послов от разных стран, а значит: их многочисленной охране, повышенной безопасности и забегавшими в панике бодрыми полицейскими, готовыми карать за любое правонарушение, чтобы в одночасье поправить себе статистику. Что самое прекрасное, все меры предосторожности людей были направлены на… других людей. Справедливо, в общем-то, но вновь не давало утихнуть вопросу о непонятном доверии человечества к расе с таким говорящем самоназванием. — О! Милый! — на его плечо опустилась пушистая рука прежде, чем Джим успел отодвинуть зонт и осмотреть, на кого опять успел наткнуться. Время с пяти до шести вечера на улочках города иногда даже било все рекорды выходных дней по заполненности спешащим домой населением. Сверху на него глядел, улыбаясь, недавний знакомый, Азгор. Причем капли дождя совершенной не касались его шерсти, испаряясь буквально где-то в паре-тройке фунтов от нее. — Давно не виделись, дорогой. У тебя все нормально? Джим растянул губы в вежливой улыбке, которая едва не увяла, стоило рассмотреть нынешнюю спутницу монстра. Рядом с ним стояла дама в темно-зеленом платье, совершенно не изменившаяся за прошедшее время. Мисс точно так же, как он запомнил, строго поджимала рот, словно хотела тотчас сделать выговор и пристально смотрела поверх прямоугольных очков на цепочке. — Благодарю за заботу, мистер Азгор, все хорошо. И прошу меня извинить. Мне, право, неловко, но я очень тороплюсь. Простите. — Нет-нет, — монстр тут же замотал пушистыми руками. — Это ты меня прости, что задержал! Ах, я только хотел сказать, Чара высказала пожелание зайти в гости, если ты не против, конечно! — Совсем нет, — более искренне улыбнулся он, про себя добавив, что не против бы был увидеть только девочку на своем пороге. Но вряд ли, конечно, ребенка бы отправили одного. Какое разочарование. — Я буду ждать ее с нетерпением. А теперь мне действительно нужно бежать. До свидания! В последний раз кинув взгляд на волшебницу, смотревшую довольно внимательно, Джим продолжил свой путь к дому. Ему показалось, или лицо мисс выглядело немного удивленным? Неужто она узнала того ребенка, что так отчаянно отказывался ехать в школу волшебства? Спустя сколько? Практически шесть лет? Тогда у женщины на удивление хорошая память!.. Для ее возраста. Хм. — Да нет, — пробормотал он уже дома, стягивая с себя промоченную непогодой одежду. — Не могла же она запомнить меня настолько хорошо, правда? — Мр-рмяу? — Ммм? Спрашиваешь о ком я… что ж, ты, конечно, не застал эту историю, Торопыга, но я, в принципе, могу и рассказать тебе немного из моего детства. Хочешь? Кот согласно кивнул. — Итак, все началось, когда мне было одиннадцать лет и у порога появилась странная незнакомка в закрытом наглухо темно-зеленом платье… С котом Джим делился историей своей жизни, мыслями и выводами совершенно спокойно, не стараясь ничего умалчивать. Да и зачем? С каждой временной песчинкой, отчитывающейся с момента встречи обычного дворового кота и «почти колдуна», парень все сильнее и сильнее ощущал, как натягивается между ними какая-то нить. Связь, что все больше давала возможность понимать друг друга. Джим не знал точно, что это такое было, но почему-то с уверенностью мог сказать, что однажды названное фамильяром животное решительно и не сбавляя свой темп ни на секунду шло к этому званию семимильными шагами. Возможно, когда-нибудь придет время, когда Джим сможет общаться с Торопыгой не на интуитивном уровне, а обычными словами? Что бы тогда кот смог рассказать своему человеку? Какие темы они бы обсудили? Сколько бы общего у них нашлось? Впрочем, даже так, угадывая по интонации и какому-то внутреннему чутью кошачьи ответы, парень все равно считал Торопыгу своим единственным настоящим другом и совершенно не боялся рассказывать подобные истории. Впрочем, в желании поделиться давнишним инцидентом он был не один, учитывая язвительные комментарии ожившей печатной машинки. Ну да, дом-то, хоть и спал, видел все. Даже его бледные, смешные попытки быть взрослым в сопливом возрасте. Боже. Как будто он сейчас лучше себя ведёт. Но да черт с этим… Поужинав и решив не тратить время понапрасну, подросток споро поднялся на второй этаж. Дом сам по себе был отнюдь не маленьким. На первом этаже располагалась гостиная, совмещенная с прихожей, и столовая-кухня, даже кладовка, через которую можно было попасть в подвал, а ещё нашлось место для закоулка совершенно небольшой прачечной. Второй этаж включал в себя ванную и три жилых комнаты, две из которых давно перешли в раздел гостевых. На последней же, чердачной, территории не было ничего, кроме позабытого склада имущества, к которому Джим и направился. Чтобы подняться на мансарду, следовало опустить скрипучую деревянную лестницу, сложенную и прикрученную к люку на потолке. И признаться, сил каждый раз для этого требовалось немало, так как древняя конструкция давно уже, практически на постоянной основе, находилась в сложенном виде и детали ее механизма протяжно закряхтели, сопротивляясь, стоило кому-то хотя бы попытаться распрямить ее полностью, открывая доступ наверх. Лестница и сейчас громко ворчала на резкие рывки чужих рук, словно жалуясь на то, что ее потревожили, пробудили после долгого сна. Поднявшись и опустив рядом с собой увесистую печатную машинку, Джим потянулся, включая свет, который тотчас озарил сразу все чердачное помещение. Это пространство, кстати, маленьким также назвать было нельзя. А ещё — чистым, как так, куда не глянь, перед глазами лежали кучи завалов различных вещей, казалось, с каждым годом становившихся только больше. Быть может, не одно поколение семьи перетаскивало сюда ненужные предметы утвари, одежду или, например, книги, что стопками мелькали среди завалов. Даже, помнится, они с мамой успели тут несколько раз отметиться. И правда. Парень присел рядом с одной из перевязанных стопок книг и ностальгично провел рукой, стирая осевшую пыль. Его учебники, за младшие классы. Ну надо же, мать, оказывается, хранила даже его старые сочинения. Хм? И поделки, да? По крайней мере, он прекрасно помнил, как они лепили этого оленя из веток и желудей на творческий урок. И как он только ещё не развалился? Подросток махнул головой, отгоняя воспоминания, и осторожно поставил хрупкую конструкцию обратно в открытую коробку, собираясь приступить к работе. В конце концов, у него всего пару дней, чтобы если не перебрать и повыкидывать хотя бы большую часть хлама, окончательно уничтоженного временем, то, по крайней мере, прибраться тут. И снова получить возможность дышать не многолетней пылью, а свежим воздухом. Начинать он собрался прозаично, прямо с того места, где стоял, безжалостно выгребая по пакетам весь мусор и бесполезные памятные вещички в стиле тех же поделок его школьного возраста или ненужных уже школьных грамот. Жалко. Жалко было безумно, все это осколки воспоминаний его жизни. Но господи боже мой! Чем он, скажите на милость, отличался от всех тех, кто так же, как и Джим, сохранял эти символы ушедших лет? Только тем, что, в отличие от них остальных, оставался пока еще живым? Это было бы крайне нечестно, лицемерно, оставлять свой собственный хлам и безжалостно выкидывать ту же засушенную розу в небольшой шкатулке, оставленной кем-то из предков. Поэтому, стиснув зубы, он молча, под недоуменное ворчание Торопыги, перебирал собственные коробки на полезное и… отправляющееся в мусорку. Мелочевку, что имела хоть какую-то ценность в фунтах, но также не имеющих никакой пользы для бытовых нужд, подросток категорично откладывал в отдельную коробку, собираясь потом либо сдать ее старьевщику, либо устроить гаражную распродажу. Лампы, оформленные в довольно специфическом стиле пошли туда же. А ещё — картины с мрачными пейзажами. Интересно, и кто в их роду был таким ценителем… искусства, скажем так. Если это, конечно, вообще можно было назвать искусством. Сломанные окончательно предметы мебели, замену которым было дешевле купить, чем восстановить эти, он оставлял пока на месте, а более-менее целые — оттаскивал ближе к выходу, пообещав себе разобраться с ними попозже. С утра, например. Утро, между тем, Джим встретил в той же позе — на ногах, проклиная вслух и свою дурацкую привычку доделывать все до конца сразу, и сопутствующую ей бессонницу, и гребанный тяжёлый диван, который он кое-как дотолкал до огромного напольного окна мансарды, что, впрочем, больше напоминало скорее стеклянные двери, чем окно. Данным сходством подросток и решил воспользоваться, отправляя на уже примятый газон то древний, рассыпающийся стул, то разваливающийся на куски комод. Или просто выкидывая вниз на расстеленный брезент мешки с уже собранным мусором. Даже по большей части попадал, куда надо. Такое избавление от всего скопившегося хлама было намного быстрее, чем таскаться с мусором по этажам, каждый раз минуя две лестницы. Конкретно это «озарение», так сказать, возникло в его воспаленном мозгу часа в четыре ночи. И Джим, право слово, совершенно не мог понять, то ли ему плакать с дурости затеи и испорченного внизу газона, то ли радоваться ее гениальности, не хило так уменьшившей временные и трудовые затраты на работу. Эх… С другой стороны, Джим как раз хотел сделать костер именно где-то в этой, боковой стороне дома. Рядом как раз располагалась колонка, а место в целом предназначенность для барбекю, и иногда даже использовалось по прямому назначению. Отчего рядом не были высажены ни плодовые, ни садовые растения, упрощая Джиму выбор. Идеальное место. С травой он потом все равно договорится. Буквально. И будет расти она точно такой же ровненькой и зелёненькой. А вы что думали? Денег у него все равно не было ни на специальные дорогостоящие удобрения, ни на газонокосилку, которую, вообще-то, по его скромному мнению, оценивали слишком уж заоблачно для подобного практически бесполезного агрегата. А этикет, мать его, требовал. Каждый выкручивался с обязательным украшением всякого «правильного» двора, кто как мог. У Джима это вот хорошие отношения с растениями. Животных, в отличие от мира флоры, естественно, кроме Торопыги, парень недолюбливал. И особенно чертовых хорьков, постоянно покушавшихся на его огород и расцарапывающих в отместку за жгучую крапиву да другие не менее противные травки крыльцо. А еще на содержание животных нужны были документы и разрешение. Ему и так с головой в свое время хватило бумажной волокиты, когда он делал коту паспорт и все прививки. Кажется, они оба потом долго не могли прийти в себя от этого безобразия бюрократической машины. Так вот, о чем это он? Ах да. Диван. Джим совершенно точно не представлял, как это чудовище сумасшедшей мысли вообще запихнули на мансарду. В дверь он бы точно не пролез, так как нифига не разбирался, уж это-то парень проверил в первую очередь. А через окно… на, считай, третий этаж! В доме — с высокими потолками! Кранов тогда ещё явно не было, если судить из состояния предмета мягкой мебели, а по приставленной снаружи лестнице… ну и жуть! Да лучше бы они сожгли его сразу, чем тащить наверх! Ох уж это английская прижимистость! Ну, его она, конечно, тоже не обошла, но у Джима хотя бы были крохи разума, осознающие, что разбитый, грязный, порванный диван, сожженный с одной стороны довольно серьезно, ему точно никогда не пригодится. Так вот. Птички приветствовали новый день, лучи солнца мягко скользили по белой коже подростка, зарываясь в волосы и словно окрашивая их золотым сиянием, тихо, лениво стучали клавиши печатной машинки без бумаги, потратив за ночь всю стопку выделенных листов… в основном ругательствами и явно высказанной позицией оставить все, как есть, и не разбазаривать «добро». В общем, все было прекрасно и замечательно, а Джим… толкал этот чертов диван! Самое сложное было даже не передвинуть тяжелое чудовище наружу, это-то при помощи бушующей по венам энергии сделать все же получилось. Самое трудное сейчас — не разбить окна в процессе утилизации из помещения софы. Причем, желательно, ни магией, клокочущей от раздражения, ни самим предметом обстановки. На данный момент диван опасно кренился вниз, вися в воздухе где-то на половину своего размера. Вот только глазомер определял точно — отпусти парень в данный момент руки и подлокотник, за который из последних сил он сейчас вцепился, поднимаясь, нахрен разнесет верх рамы. Окно было широким, но низким. Диван, зараза, был слишком длинным. А сам Джим не настолько сильным, чтобы продолжать держать такой вес. Так что действовать следовало быстро и точно. И попытаться не заснуть при этом. Вообще-то уже где-то к концу процесса, до того, как парень оказался в подобной ситуации, до его усталого мозга начало доходить, что прекрасная, как думалось вначале, идея, откровенно попахивает не тем, чем надо. Вот только обратно вернуться во времени и передумать Джим точно не сможет, как и втянуть предмет назад в комнату. Поэтому сейчас он и готовился к крайне рискованной затеи — последним сильным рывком выдвинуть мебель из комнаты и тут же отправить ее в полет, отпуская. Насчёт три. Раз… Два… Три! — Джим?! Что? Черт! Растерявший от крика слабо знакомым голосом подросток, находящийся скорее в полусонном состоянии, совсем забыл отпустить руки, вылетая следом за софой. Ну хоть высплюсь, мрачно подумал он, прикрывая глаза, чтобы не смотреть на приближающуюся землю. С таким смирением из-за заторможенного усталостью сознания он сталкивался впервые. Ха-ха, что ж, если судьба все же решила от него избавиться, то он точно заснет в последний раз. Смешно же? Кажется, кто-то кричал. А ещё он слышал безумный мявчущий вопль Торопыги. Впрочем, все шансы выжить у подростка были, если, конечно, он приземлится на тот же диван, а не на, скажем, осколки выкинутых накануне стульев и разбитых зеркал… Хотя да. Кого он обманывает? Третий, мать его этаж…с гребанными высокими потолками! И он уже даже ругался на это! Проверить шансы и собственное везение ему, слава богу, не дали. Диван внезапно остановился, принимая в объятия Джима и только затем плавно опустился вниз. И это точно не был один из его всплесков. — Джим! Человек! С тобой все в порядке? Звезды!!! Ты хотя бы живой?! Скажи уже что-нибудь!!! — Блу! Зараза! ДА УСПОКОЙСЯ ЖЕ ТЫ! И отойди от него! — девчачий возмущенный голос успокоил намного сильнее, чем грубая встряска за плечи, и Джим приоткрыл один глаз, рассматривая склонившихся над ним существ. — О! Живой! Ты как, птица высокого полета? Расправил крылышки? По губам скользнула бледная улыбка, понимая, что за язвительностью Чара пыталась скрыть свой собственный испуг. Когда-то давно он вел себя точно так же. Еще одна галочка к тянущемуся списку сходств. В любом случае, сейчас больше всего на свете хотелось закатить глаза и с такой же язвительностью ответить, заставляя, как и сам Джим на данный момент, почувствовать себя не в своей тарелке. Но вместо это он почему-то устало тянет совершенно другое: — Спать хочу, — и прикрывает глаза, зарываясь в порванный пыльный диван. Спать ему, естественно, не дают. Даже не гости, ошарашенные такой реакцией на едва ли не свернутую буквально пару минут назад шею, а впившийся острыми когтями в спину Торопыга, с разгона, оповестив перед этим всю округу диким мявом, запрыгивая сверху. Бодрит, твою мать! — Ах ты ж, паразит пушистый! — с лежачей позиции Джим практически молниеносно скатывается вниз на землю, а затем кидается следом за решившимся на быстрое отступление животным. Глаза при этом буквально жжет от разом вспыхнувшего раздражения и приходится только невольно порадоваться своему активному удалению от посетителей. Впрочем, нет. Стой. Так не пойдет. Резкое торможение, очередной кувырок и… боже, что он вообще творит? Нет-нет-нет-нет-нет! Словно сумасшествие какое-то, честное слово! Вот ни разу еще подросток не был замечен за подобной дуростью, а сейчас что? Зачем-то поперся на ночь глядя разбирать хлам, додумался самостоятельно выкидывать огромный диван, хотя, вообще-то, у него была уйма знакомых, что с удовольствием помогли бы парню! И — едва не переломал себе все кости! Что вообще за чехарда только что случилась с его сознанием? Джим переворачивается на спину, вглядываясь в безоблачное небо, ощущая, как что-то противно-липкое ползает внутри его сознания, пульсирует и совершенно точно требует еще: глупостей, экстрима и вспышек магии, которых, по его скромному мнению, за ночь было более чем достаточно. — Мр-р-рмяу? — Да, уже все нормально. Спасибо, Торопыга. В последнее время на него находило все чаще. Это потом, пытаясь уложить потревоженный рой переруганных мыслей, подросток ловил себя на том, что уже задавал подобные вопросы снова и снова. Дежавю — пожали бы плечами его знакомые. Проблемы — мрачнее охарактеризовал сам Джим. Джим не знал, почему, из-за чего происходят подобные помутнения разума, влекущие за собой, порой, не самые лучшие последствия. Да и, что там предотвратить, остановиться, вынырнув из омута бредовости, самостоятельно был не способен. Иногда в себя приходить помогал громкий звук, иногда — резкое изменение тела в пространстве, и всегда — боль. Причем, чем неожиданней и острее она была, тем быстрее прочищалось его сознание. Началось же все… недавно? Да. По крайней мере, всего пару месяцев назад Джим и знать не знал, что такое могло произойти. Нет только с ним. Вообще. Он уже даже прикидывал, а может ли это быть запоздалый подростковый бунт организма и нервной системы в том числе? Усталость, нервное напряжение, плюс неконтролируемая энергия, вполне хорошо укладывалось в последствие в виде нехарактерных для него действий, а то и вообще, он дает этому небольшой шанс, навязанного поведения. Вот только какая проблема, парень с годами научился достаточно ощущать изменения собственных эмоций, а еще прекрасно знал, как воздействует на него гормональная перестройка организма, чтобы точно сказать — эта хрень внутри однозначно была чем-то иным. Возможно, даже магического происхождения. Но никого, связанного с волшебством рядом, увы, не было. Погодите-ка… Эм? Ха?! Подросток буквально вскочил с места, ошарашенный запоздалой мыслью. Черт! Разве эти монстры, с которыми он, можно сказать, поддерживает связь… да что там! Один из них сейчас находился на его территории! Дьявол! Разве они — не магические существа?! Возможно, если он попросит… С какого это фига, Джим, они тебе в чем-то должны помогать? Как будто у них нет других дел, особенно сейчас, в свете последних событий? Вот так добрые сказочные чудовища и побежали на задних лапках расследовать, что такое творится в твоей дурной голове! А может, тогда сразу попросим себе роль милой глупой принцессы? Чтобы капризно пищать на каждую царапину и отдавать приказы направо и налево. Жить мы, конечно же, будем в замке под радугой, а вместо облаков будет сладкая вата. Что ты там себе уже понавыдумывал? Или это всемирное помутнение дошло и до твоего мозга?! Тогда я собираю чемоданчик с вещами и сматываю нафиг отсюда! Мрачный голос в голове его внутреннего скептика прозвучал очень реалистично, заставляя выругаться себе под нос и устало поплестись к дому. С другой стороны, была еще одна особа, которая ему, Джиму, уж точно давненько так задолжала! Да, он про ту самую даму, которую он недавно встретил! В конце концов, именно после ее прихода у подростка и начались все эти проблемы с магической энергией! И чего подросток, право, не подумал об этом раньше? Так. А с какого момента вообще на него в этот раз нашло помутнение? Черте что… Мир, как бы он не желал, все еще не собирался становиться добрым, жизнь — беззаботной, а некоторые проблемы — решаемыми. — Чайник поставь, — пробормотал он в воздух, заходя в дом с задней двери и, не останавливаясь, пересекая кухонную зону. Плита и правда самостоятельно повернула ручку, разогревая конфорку под уже стоящим на ней чайником. Вот это Джим считает настоящим «умным домом», а не все те сомнительные электрические приспособления, так называемые «ноу хау» или типа того, от которых приходят в восторг все домохозяйки, мужья домохозяек, дети домохозяек, собачки… в общем, понятно. И ничего он не раздражен! — Кстати, — остановился на секунду подросток, припомнив, что забыл сделать. — Прикрой, будь добр, люк на мансарду, а то потом опять от насекомых долго избавляться придется. Ответом послужили два стука излюбленной ложкой, означающих согласие. Ну да, для дома наличие жужжащих и кусающих зараз тоже не приносило удовольствие, а только бесило одним своим наличием, о чем он не забывал высказываться. На прошлой неделе Джиму вообще пришлось выводить колонию муравьев. И бегать, ловить по комнатам очередную пару заплутавших мух желания, честно говоря, не было никакого. Неожиданных гостей парень нашел именно там, где оставил — возле временной мусорки. Причем, если скелет, зачем-то, стаскивал все разбросанные осколки в одну кучу, девочка заглядывалась то на одну сломанную вещь, то на другую, тем временем прижимая к себе оторванную голову самодельного кролика. А. Точно. Значит, ее вещи тоже хранятся в тех завалах? Надо было подумать об этом ранее, наверное. Хотя для начала следовало подумать. — Прошу прощения за случившееся, я был немного… на нервах, — Джим кое-как выдавил блеклую улыбку. — М-м-м… Не хотите ли выпить по чашке чая? Мне все равно нужно было сделать небольшой перерыв. Тишина как-то нехорошо затягивалась, а гости и не думали отвечать, переглядываясь между собой. Хотелось оскалиться. Развернуться обратно к дому, перед этим послав всех… обратно под гору Эббот, и напоследок смачно хлопнуть дверью с внутренней стороны. Но вместо этого Джим стёр со своего лица кривую улыбку и устало вздохнул, привычно успокаиваясь. — Что-то не так? — С тобой точно все в порядке? — неуверенно протянула Чара, стискивая голову игрушки ещё сильнее, отчего из той прямо под ноги ребенка кусками посыпалась набивка. Это было похоже скорее не на серые от времени и грязи мелкие лоскуты тряпок, а как будто и правда внутренности, от чего к горлу подскочил комок тошноты, заставляя отвести взгляд от неприятного зрелища. — Точнее некуда, — грубо буркнул он, махнув рукой и приглашая проследовать за ним в дом. — Так… чем ты занимаешься? Серьезно? В смысле, они только что видели, как он скидывал в кучу хлама их мусорного предводителя? М-м-м? Чем же он и правда занимается, дайте подумать… Естественно, он… стирает? Готовит? Смотрит обучающие ролики? А, точно… — Уборка. Ну, или попытка суицида. Как посмотреть. — Что ж, — в голосе ожившего монстра послышался нескрываемый энтузиазм, из-за чего по спине подростка топотом промчались мурашки плохого предчувствия. Джим никогда не мог похвастаться идеально хорошей интуицией, но даже то, что было, конкретно в этот момент сигнализировало: парню еще не озвученная идея совершенно точно не понравится. И действительно. — Раз уж я виноват в том, что человек выпал из окна, то я возьму на себя полную ответственность и максимально помогу с уборкой! Тем более, вместе будет веселее, не так ли?! Абсолютно, совершенно точно не так! Джим нахмурился. Это, по крайней мере, было неприемлемо. Он уже не говорил о том, что такое откровенно навязчивое поведение не являлось венцом приличия? Ах, да, оно, скажем так, было где-то посередине между паркетом и землёй, едва не скатываясь за ее грань. Судя по лицу Чары, девочка это тоже прекрасно понимала, но не видела в поведении своего друга ничего ненормального. — Мяу-у? Да, Торопыга, Джим тоже точно такого же мнения. Впрочем, озвучивать его он все же не будет, чтобы не опуститься до такого же уровня. Черт побери, какого дьявола вообще в его кухне распивает чаи представитель… кого-то там? Джим совершенно точно не помнил, что где-то подписывался для участия в чем-то подобном. С девочкой — да. Но все же она была родственницей. Последней родственницей, если быть точным. А родственные узы, пусть и такие, в их семье ценились намного больше, чем пустой звук. Кроме дяди Эдварда. Тот, как с прискорбием рассказывала мать, был той ещё черной овцой. Бараном, как точно думается Джиму. В любом случае, терпеть наглое поведение чужака в своем доме он не желал. Но и выгнать слишком активного скелета совершенно не получалось! Намеки тот игнорировал. И Джим, признаться, не мог даже понять, правда ли монстр не осознавал, что от него хотели, или же просто и банально издевался над хозяином дома. На откровенное предложение сходить проветриться наружу Блуберри, как он настойчиво попросил себя называть ещё раз, невольно заставляя фыркнуть от глупости прозвища, лишь удивленно захлопал глазами и клятвенно заверил, что не уйдет из его дома, пока не искупит свою вину. А после как минимум шесть раз едва не переломал себе все кости, цепляясь буквально за все: мебель, двери, ковры. Лишь в последний момент монстр, бывало, как-то по-хитрому выворачивался и, к примеру, не скатывался с лестницы мансарды обратно на второй этаж кубарем. Дом, почувствовав нежеланного гостя, тоже решил принять участие в его выпроваживании. Но… черт?! Неужели у этих созданий настолько хорошая реакция? Будь на месте скелета любой из знакомых подростка, Джим уверен, ему давно бы уже пришлось закапывать в лесу труп, а тут — ни одной царапины! Хотя не то чтобы он хотел заниматься этим, конечно же. Но, признаться, раздражался на гостя по-страшному, то и дело зажмуривая глаза и производя дыхательную разминку, чтобы не вспыхнуть спичкой из-за слишком шумного скелета. В завалах барахла то и дело позвякивало что-то, нелюбовь его магической энергии к стеклам продолжалась. Пришлось невольно смириться, опять ловя гребанный дзен и проглатывая рвущиеся наружу ругательства, нехотя принимать чужую помощь. В итоге день медленно клонился к закату, работа спорилась быстрее, чем когда он занимался завалами в одиночестве, а сам Джим с откровенным интересом, не ожидая от себя подобного, следил за проявлениями чужой магии, передвигающей довольно тяжелые предметы. Это было… красиво, чего уж там. И завораживающе. Мягкие голубые отсветы на транспортируемом хламе, плавные движения, даже уверенные, сосредоточенные жесты самого монстра заставляли то и дело отвлекаться от собственной части работы и… ну-у… залипать. А, иногда, невольно прикусывая до боли губу, самую каплю завидовать чужому контролю. — Не боишься? — поинтересовалась Чара, почти целиком запихивая в рот огромный сэндвич, что только что нарезал парень, и сразу же запивая его домашним лимонадом. Решив сделать небольшой перерыв с импровизированным чердачным пикником, оба человека умастились прямо на деревянном полу недалеко другу от друга. Джим на вопрос немного растерялся. — А должен? Ответным было легкое пожатие плеч и короткий взгляд немного печальных глаз на все еще трудящегося монстра. — Я, впервые когда с магией встретилась, испугалась жутко, — щеки девочки еще больше окрасил румянец, но теперь уже стыда, заставляя ненадолго сжаться, упереть помрачневший взор в грязное дерево пола. — И не просто испугалась, а… В общем. Не очень красиво себя повела, — пробормотала Чара. И тут же улыбнулась, заглядывая Джиму прямо в глаза, открыто, искренне. — А ты смелый! Хотя, признаться, когда ты сбежал за котом, мы с Блу подумали — это из-за его магии! Из-за магии, мрачно проворчал про себя подросток, прикладываясь к лимонаду, да вот только из-за другой. Более проблемной. — Уф-ф-ф! Передохнем немного! — между ними на пол рухнул скелет, быстро подтягивая к себе собственную тарелку. — Чара имеет в виду, что, несмотря на контракт, люди все равно нервно относятся к проявлениям магии. А ты вон, вроде как, даже не дергаешься. Молодец, человек! — Контракт? — на слух уловил парень. Но от его любопытства только легкомысленно отмахнулись оба. — Не важно! Вау! Это что, разновидность тако?! — М-м? — лениво откликнулся Джим, все еще размышляя на внезапно оставленную тему. Он нервно дернулся, когда монстр резко схватил его за плечо, разворачивая и притягивая к себе, практически утыкаясь носовой впадиной в нос подростка. На повторный вопрос сверкающего звёздами в глазницах Блу пришлось отвечать быстро и уж точно не отвлекаясь, попутно стараясь отодвинуться как можно дальше. Вот только хватка была, что называется, стальной, словно в него бульдог вцепился, ей богу. — Обычный сэндвич, из того, что было в холодильнике. Да и что вообще такое это тако? Нет, что еда — уже понятно. А дальше? Спросить, что ли? Хотя он лучше потом в интернете поищет, пусть для этого и придется ждать выхода на работу. Заодно и фильмов еще закачает на свое новое приобретение. А может даже… нет, все-таки, собственный небольшой модем мобильной сети, которым совсем недавно хвастал Марк, ему ещё долго будет не по карману. Все же он спустил практически половину своих сбережений на подержанную машинку. Хватит с него бездумных трат! — Так ты нашла что-то действительно интересное, Чара? Кажется, все те вещи, что ты отложила довольно потрепанны… как и все тут, впрочем. Уверена, что они тебе нужны? Это все же… напоминания. Но на его вопрос девочка только задумчиво покивала, теребя в руке брошь в виде цветка лютика. — Как знаешь, — покачал он головой. — В любом случае, от слов своих я не отказываюсь, можешь забирать отсюда все, что захочешь, — он обвел взглядом уменьшенные завалы и, наткнувшись глазами на печально стоящую в стороне печатную машинку, в окружении исписанных с обеих сторон листами, выдохнул. — Так же, как продолжать считать это место домом. Выгонять точно не буду. — Спасибо, Джим, — только печально улыбнулся ребенок, наклоняясь вперёд и выглядывая из-за скелета. Да чего уж там. Не будет же он правда выгонять… бабушку. Господи, как же глупо это звучало! Но факты оставались такими же фактами, насколько бы дурацкими они не были. Кровь рядом с ребенком пела, как это было рядом с мамой и в сопливом детстве рядом с дедом, дух дома Чару признал мгновенно, а из спрятанного в коробку на мансарде черно-белого фотоальбома грустно улыбалась копия его гостьи. Весь чердак, конечно же, они не разобрали к тому времени, как Джим, у которого руки, казалось, ещё чуть-чуть и просто отвалятся вместе с ногами, погнал трудоголиков ужинать. Точнее сказать, трудоголика и давно уснувшую на найденном неплохом матрасе от усталости девчушку. Дьявол. Теперь он ощущает себя откровенно паршиво, словно насильно заставлял дитя помогать при уборке! Ну как так-то?! Он же то и дело отговаривал ее от этого! Боже. Ладно, нужно просто покормить этих странных посетителей и уложить отдохнуть. Отдыхать они, впрочем, не захотели, решив, наконец, откланяться. Однако только подросток наконец-то спокойно вздохнул, думая, что переживания на сегодня закончены, как его все-таки подловили, заставив на прощание крепко обняться с каждым, от чего Джим невольно оскалился, передергиваясь. Блуберри на это действие только счастливо рассмеялся, хлопнув по плечу и пообещав передать врученную на пороге записку Азгору в кратчайшие сроки. Ну и черт с ними. — Нет, — с сожалением протянул Джим, закрывая мансардное окно и утыкаясь в него лбом. — Сегодня сжечь все же не получится. Оказывается, тут собрано слишком много всего, знаешь? — он помолчал, рассматривая пейзаж по ту сторону стекла. Закат раскрашивал небо и лес вдалеке в чудесные, теплые краски, от которых на душе становилось так легко, как не было настолько большой период времени, что пробужденные чувства оказались неожиданными… но приятными. — Я тут осознал, что твоя тетя довольно милый ребенок. Язвительная, правда, но ведь это характерно для всех членов нашей семьи, не так ли? — парень тихо рассмеялся про себя. — И любопытная. Господи, она успела перерыть тут практически все! И как только ногу не свернула в завалах? Ха-ха. И этот… монстр… в общем, пока молчит, терпеть можно. Ты же помнишь, что у меня далеко не сахарный характер, правда? Ну так вот. Я немного доволен. Чуть-чуть. Самую капельку. А вообще… это был довольно неплохой день, правда? Жаль только, что ты так и не увидела сегодня большой костер, я же знаю, как ты этого когда-то хотела. Все в порядке, мам. Со мной и правда все хорошо… С годовщиной тебя. Тень, что мелькала все это время на периферии, в последний раз подошла максимально близко, буквально дыша ему в затылок, и исчезла, как только последние лучи солнца скрылись за горизонтом. Хотя Джим мог поклясться, что ощутил легкое прикосновение к волосам, побуждающее солёные капли все же сорваться с ресниц и разбиться о деревянный подоконник.