Рысь и Горностай

Диана сидела за книгой в замковой библиотеке. Был уже поздний вечер, и после ужина обитатели замка занимались обычными для этого времени делами. Часовые заступили на пост до утра, а только что сменившиеся получили от женщин по доброй порции жаркого и от усталости попадали спать тут же, в большом зале, на соломенных подстилках. Кое-где рядом с людьми спали огромные сторожевые и охотничьи псы, но большинство из них все еще грызли кости и время от времени грозно рычали, не подпуская других хвостатых собратьев к своей добыче. Женщины убирали посуду, чистили гигантские закопченные котлы и противни. Под потолком возились летучие мыши. Отец Августин ушел в деревню исповедовать умирающего. А Диана должна была наконец-то узнать, чем закончились приключения обращенного в осла легкомысленного юноши Луция, да и переписать хотя бы 3 страницы книги аббата Святого Эрмиана, ведь ее скоро возвращать. Книга о житии и деяниях Святого Мартина Турского была предусмотрительно установлена на аналой и открыта на нужной странице. Диана же сидела за столом и, казалось, была не здесь, а где-то далеко, в горах Фессалии, по которым злые разбойники гнали нагруженного украденным добром беднягу-ослика, а только и нужно-то было – вдохнуть аромат розы и превратиться снова в человека, но в тех горах розы не росли… Диана не услышала шагов за дверью и оторвалась от книги лишь когда в замке стал поворачиваться ключ. Девочка мигом спрятала фолиант Апулея и встала за аналой. Как раз успела окунуть перо в чернильницу. - Диана, не пора ли тебе отдохнуть? – спросил вошедший Рауль. - О нет, я еще не закончила. - Тогда я почитаю за столом. Он нашел книгу римского автора о строительстве укреплений и долго сидел над нею, подперев кулаком белокурую голову. Умение отлично владеть оружием и объезжать коней важно в жизни, но это доступно многим, а он всей душою желал постичь как можно больше. Укрепление своих замков и успешный штурм чужих – вот что ценилось все больше и больше в этом постоянно воюющем, не вкладывающем мечи в ножны мире. Отвлекся от чтения, лишь услышав, как засыпающая прямо за аналоем Диана что-то невнятно проговорила и уронила перо. Надо сказать, что фолиантов и свитков в библиотеке было собрано много, места давно уже не хватало, и отец Августин решил разместить стеллажи не только вдоль стен, но и пересечь ими помещение. Поэтому стол и аналой стояли сбоку, ближе к входу, а вся библиотека была занята стеллажами. Как раз между двумя из них, дальними от двери, Диана положила небольшой тюфяк, на котором иногда отдыхала. Здесь же она держала свой запас свечей, на случай внезапного нашествия дамы Белинды. Рауль отнес сестру на ее импровизированное ложе, накрыл найденным здесь же одеялом из овчин, а сам вернулся к чтению. Он не заметил, как наступила глубокая ночь и читал бы, наверно, до рассвета, но… - Я так и думала, что ты здесь, Рауль! – раздался тихий женский голос прямо рядом с ним. Рауль резко поднял голову. Возле него стояла мачеха, госпожа Вальдрада. В мягком свете восковых свечей лицо ее выглядело не таким резким и бледным, как обычно, казалось, она стала моложе. А может, это впечатление усиливала ее одежда. Обычно баронесса отдавала предпочтение дорогим, но слишком темным нарядам из бархата или фризского сукна, даже все украшения ее были с мрачными, почти черными гранатами. Но сегодня она выбрала светло-фиолетовое платье и накидку из жемчужно-серого бархата, подбитую мехом белой лисы. Все это действительно шло ей, если бы только не прическа, больше приличествующая молодой девушке, нежели даме – собранные в высокий хвост и подвитые на кончиках волосы. К тому же, она была без головного покрывала, необходимого атрибута любой замужней женщины. - Что-то случилось, моя госпожа? – спросил Рауль, несколько озадаченный этим внезапным посещением, да и переменой в облике мачехи. - О, я просто узнала, что ты не проходил в опочивальню, и в зале тебя тоже не было. Значит, мог оказаться только здесь. Ты совсем не бережешь себя, Рауль. Весь день на ногах, а по ночам просиживаешь над книгами! - Вы что-то желали сказать мне, госпожа баронесса? - О да… Я хотела. Он встал, уступая ей свой стул, ибо другой мебели в библиотеке не имелось. - Ты всегда любил книги, - проговорила она, усаживаясь и не отрывая от юноши взгляда своих горящих темных глаз. – Когда-то и я читала. Еще в замке моего отца! Я грезила подвигами во имя любви и думала, что вот-вот и за мной приедет прекрасный принц или хотя бы истинный благородный рыцарь. А приехал твой отец! - Его вы не считаете рыцарем?- Рауль удивленно поднял брови. - Считала! Ты, конечно же, думаешь, что я всегда была мрачной и злой брюзгой. Но тогда, после свадьбы, у меня были наряды и меха только светлые и золотистые! И я любила петь и танцевать! Говоря это, она вскочила и сжала руки Рауля в своих, но он быстро высвободил их. - Госпожа моя, я вижу, что вы устали. Отец болеет, и уход за ним отнимает у вас немало сил. Не проводить ли мне вас в покои? - Да, уход за ним. Теперь ему нужен уход, когда собственное распутство вот-вот сведет в могилу. А потом тут станет править его наследник. Она содрогнулась, словно от лютой стужи, и плотнее закуталась в накидку, хотя в библиотеке было не холодно. - И что тогда останется мне? Не так уж много. Средства есть, но... Жить здесь или у родни, если удастся договориться. И это после того, как я была хозяйкой! Или монастырь. Унылая жизнь, нескончаемые молитвы, помощь всяким грязным нищим, и так изо дня в день. А ведь я не старуха! - Прошу вас, не хороните раньше времени моего отца,- Рауль начал закипать. – Вы сами понимаете, чего хотите, сударыня? То клянете своего мужа, то жалуетесь, что без него ваша жизнь станет еще хуже. По правде говоря, я не вижу ничего ужасного в вашем положении. И к чему этот ваш визит? Если вы хотели увидеть отца Августина и попросить у него лекарство, то капеллана здесь нет. Я провожу вас к Аделине, у нее тоже есть разные травы… - Ты думаешь, мне нужно лекарство? Я лишилась рассудка и поэтому несу чушь? – горько рассмеялась она. – Хотя, может, и лучше быть безумной и ничего не понимать, не замечать! Не чувствовать боли! - Вам кто-то причиняет боль? - Ты до сих пор не понял, что сам причиняешь мне ее?! С этими словами женщина упала к ногам Рауля, лихорадочно повторяя: - Вот уже два года как я поняла, что полюбила тебя! Да, это грех, я боролась, как умела, я молилась днями и ночами, но это выше моих сил! О да, я люблю тебя и ненавижу твоего отца, Рауль! - Я немедленно провожу вас, - повторил он, пытаясь поднять ее с колен. – Опомнитесь, госпожа баронесса! Я никому не скажу об этом разговоре, но, молю вас, не порочьте честное имя нашей семьи и моего отца! - Честное имя! – расхохоталась она. – Да Роже давно пропил свое честное имя, растерял его, гоняясь за девками! Кто, как не он, бросил меня через три месяца после свадьбы и приволок в замок любовницу! Кто растрачивает на ее отродье деньги, которые по праву мои? И из-за кого я живу под одной крышей со злобным чудовищем? - Моя сестра – не чудовище, и вы не смеете… - негодующе воскликнул Рауль, но его прервал новый взрыв истерического хохота. По щекам баронессы покатились слезы. - Бедный, наивный мой Рауль! Ты даже не догадываешься, о чем я говорю. Ты еще ребенок, несмотря на все твои воинские подвиги и этот рыцарский пояс! Так же слеп, как твой отец! А вот я могла бы все рассказать тебе, предостеречь, спасти! - Нет! – теперь его голос звучал холодно и твердо. – Если у вас есть в чем винить моего отца или любого живущего в его замке и владениях, сделайте это открыто и честно, а не как принято у подлого сословия. - Ты говоришь, как священник. Но ведь ты мужчина, и ты любишь женщин! Я не раз следила за тобой, когда ты задирал подолы этим девкам! Я не могла это больше переносить, Рауль. Почему любая вилланка, если она смазлива, может увиваться около тебя и рассчитывать на ночь с тобой, а я – нет? Барон - не жилец на свете, это все видят, а потом... Ведь ни ты, ни я не сможем остаться здесь при Жоффруа, так давай уедем вместе, Рауль! Женщины не наследуют земли, но моя вдовья доля позволит жить безбедно, мы добьемся для тебя должности при дворе. Ты же знаешь, что мои братья могут... - Довольно! Щеки Рауля на миг вспыхнули, затем стали белее снега. - Мне отвратительно, что место моей матери в замке заняла такая, как вы. Я умолчу о случившемся ради отца и моего брата Гонтрана. Но сделаю так, чтобы за вами следили, и если… - О Рауль, прости меня! – вскричала она. – Я сама не знаю, что говорю. Я так люблю тебя, и это ревность говорила моими устами, а не я! Она снова кинулась к нему, чтобы обнять. Ворвавшийся в библиотеку сквозняк затушил несколько свечей, унес куда-то перо и закладку. В дверях стоял барон Роже. А из-за стеллажей, прижав руки к щекам, выглядывала Диана. - О любовь моя! – перепуганная Вальдрада говорила каким-то фальшиво-дрожащим голоском, какого сама от себя не ожидала. По ее спине струился ледяной пот. – Зачем ты встал, ведь ты болеешь! Ты так задыхался во сне, и я решила пойти и попросить лекарство у отца Августина… - И это для Августина ты так вырядилась? – прорычал барон. – Или для кого другого? Рауль, говори мне всю правду! Был ли у вас сговор, или эта распутница задумала совратить тебя, моего сына?! Рауль был еще слишком юн и неопытен, чтобы не растеряться в такой ситуации. Самым простым и правильным решением было бы поведать сейчас всю правду и резко отмести любые подозрения на свой счет. Но ему было 18 лет, и не так-то просто оказалось бросить страшное обвинение мачехе. Он был невиновен и взгляд не опустил. Сердце колотилось, как мельничный пест. Он и не знал, что так трудно бывает найти нужные слова, даже чтобы сказать правду, даже для самого близкого человека. А Вальдрада, увидев его замешательство, визгливо крикнула: - О мой супруг, я не знала, что капеллана нет на месте. Но здесь я натолкнулась на твоего сына, который, вместо помощи, пожелал склонить меня к греху! Он сам признался, что воспылал греховной страстью уже давно, и вот чуть не изнасиловал меня! - Это ложь! – воскликнули в один голос Рауль и Диана. Баронесса только сейчас заметила падчерицу и похолодела. Каким еще проклятым ветром занесло сюда бретонскую дрянь? Если она все слышала… - Скоро, сын мой, ты увидишь, как я караю за предательство и беспутство, - усмехнулся Роже. – Но если узнаю, что и ты предал меня… Голос барона звучал тихо и хрипло, а сильные пальцы то сжимались в кулаки, то разжимались. - Он не предал, о нет! – Диана бросилась к отцу. – Отец, я была здесь и все слышала! - Грош цена твоим словам! – завопила Вальдрада. – Бастардка, языческое отродье, да кто тебя станет слушать? - Отец! – Рауль шагнул вперед, отстраняя сестру и мачеху. – Если госпоже баронессе угодно бросить мне обвинение, то я готов доказать свою невиновность любым способом – поднять раскаленное железо, или любым другим, как прикажете! - Мы подумаем об этом, - ответил его отец. – Завтра вы узнаете мое решение. Теперь же я приказываю всем разойтись. Он вышел первым. Вальдрада была права, дыхание его по ночам в последнее время становилось особенно хриплым, даже каким-то лающим, и при этом болело в груди. Каким образом провести испытание Божьим Судом, он решит завтра, посоветовавшись с капелланом, а сейчас… не было сил об этом думать. Сейчас надо только спуститься по лестнице и разбудить Аделину. Пусть нацедит в кружку какую-нибудь настойку, от этого хоть на время становится легче дышать. Да, спускаться – это не подниматься, от этого он не задыхается еще больше и не останавливается через каждые несколько ступеней, переводя дух! Спускаться – это легко. Он наступил на край длинной, подбитой мехом хламиды и полетел вниз. Почему-то мелькнули перед глазами победоносные полки, которые он водил в Бретань. Мощные бастионы, которые он приказал воздвигнуть здесь, в своем владении. Румяные личики его детей, синие глаза Бертисинды и серые – Бренны. Любимый конь, давно погибший в одном из боев. Только теперь он был живым, весело вскидывал голову и мчался на зеленый луг. Барон бросился догонять его, но… теперь он оказался на борту норманнского драккара, с которого нужно было прыгнуть в ледяную воду. Он прыгнул. И наступила темнота.