Рысь и Горностай

Рысье Логово Иоланда сидела в запущенном замковом саду, совершенно одна. Зной летнего дня сменился вечерней прохладой, и ей совсем не хотелось уходить из тени старой яблони, под которой стояла потемневшая от времени и дождей скамейка. Слишком уж утомителен был этот день! Она вспомнила старую Клэр, которая по вечерам, если позволяла погода, часто сидела возле своей хибары под раскидистой рябиной, отдыхала после нелегкой работы. Трудов сегодня хватило и Иоланде. Найденная в замковом подвале несчастная женщина требовала слишком много времени и сил. Отец Августин уже отправил людей к аббатисе Марии, но пока они доберутся, пока приедут обратно со сведующими монахинями, пройдет не меньше двух дней. А до тех пор женщине нужен уход и помощь. Она немного успокаивалась, когда видела поблизости Иоли и слышала ее ласковый голос, но при других людях сразу настораживалась и сжималась в клубок. На вопросы по-прежнему не отвечала, скорее всего, и не понимала их. Вечером пришлось дать ей маковый отвар, чтобы спокойно спала. Устроили ее в том самом стоящем на отшибе старом стабюре, где Аделина однажды пряталась в сундуке. Приставили охранника, чтобы безумная никуда не ушла, если вдруг проснется. Замковая челядь теперь не была настроена так враждебно, но и не проявляла доброты к бывшей узнице. Известно, что простому люду больше свойственно побаиваться и брезговать такими людьми, нежели заботиться о них и проявлять доброту. Да, открытой злости не было, но судачить о случившемся не прекратили. После ставших уже обычным делом страшных рассказов о том, как кто-то когда-то впустил куда-то чужака, а тот оказался чумным и перезаразил всех, служанки и присоединившиеся к ним беженки переключались на Иоли. Злословие в свой адрес она услышала случайно, и это было для нее, как удар из-за угла. Ведь во время осады она без отдыха и сна врачевала раны, готовила лекарства и пропитывала ядом наконечники для стрел, сама рисковала жизнью и никому в замке не сделала ничего дурного. Наоборот, помогала сыновьям и братьям этих женщин. - А также, милая моя, их мужьям и женихам, если уж на то пошло, - сказала Аделина, когда девушка поделилась с нею своей обидой. - Так что они ревнуют. А кто-то и завидует, ты ведь красива. И все равно Иоли меньше всего ожидала враждебности в свой адрес. А теперь вот почувствовала, что враждебность эта есть. Разумеется, проявляли ее далеко не все, появились у нее в Рысьем Логове и друзья. Но здесь, как и в любом месте, жили не только добрые люди. Несколько женщин, с которыми обычно никто не хотел связываться из-за их скандального нрава и зависти, сильно невзлюбили девушку. Иоли была красива, и как верно заметила Аделина, уже одно это могло являться причиной. К тому же, она была сразу замечена мужчинами, от простых челядинцев и крестьян до самого барона, и все время осады находилась на виду. И еще - она обладала знаниями, которых не было здесь больше не ни у кого. - Тихоня тихоней, а господин Жоффруа, царствие ему небесное, глаз с нее не сводил! Интересно, почему? - ехидно шипела Бэгга, только что выпущенная из ублиета зачинщица драки. - Приворожила! - вторила Доротэ, молодая прачка, приревновавшая Иоли к приглянувшемуся стражнику. - Денег захотела! Законную госпожу нашу, баронессу Белинду, мечтала выжить! - Ну, даму Белинду теперь и без нее выживут, - прервал кто-то со смешком. - Приедет Бретонка, тогда увидите, что будет! За нею уже послали. - Вот уж кому повезло больше всех! - не унималась Бэгга. - Вечно одним все, а другим ничего! - Эй, Бэгга, а Бретонка-то, говорят, в самом Париже, танцует при дворе! - поддразнил кто-то. - И заморский принц хочет брать её в жены! - А она согласилась? - спросила Доротэ. - Нет! Королевство, говорит, слишком маленькое! Другого принца будет ждать. - Почему бы ей и не пользоваться своим смазливым личиком? - в сердцах сказала Бэгга. И совсем тихо добавила: - А тут за свою же честность ещё и в ублиете насидишься! Но я надеюсь, что госпожа Диана, вернувшись, не потерпит в своем доме эту пришлую! - А если господин Рауль за нее опять заступится? - зло сказала Доротэ. - Он сделает, как Бретонка захочет, помянете мои слова! - Какая ты злая, Бэгга! - упрекнула юная Аригунда. - Барышня Иоланда никого не обижает! Послушала бы ты лучше проповеди отца Августина! Добрее надо быть. - Мала ты ещё учить меня! А Августин, конечно, святой человек... стал сейчас, как постарел! Но я-то его прежние проделки помню! Сейчас Иоли снова вспомнила тот, случайно услышанный разговор. Она, конечно, и раньше знала, что на свете существует несправедливость, но почувствовать ее на себе довелось только сейчас. Снова вернулась мыслями к Клэр. Сколько же, должно быть, злых нападок и преследований пришлось перенести этой женщине? И не из-за них ли врачевательница решила осесть в их маленьком, бедном поместье? Ведь там ей были благодарны и помогали! В последнее время Иоли часто думала, что, в сущности, ничего не знает о прежней жизни Клэр. Может быть, самой Иоли, прежде редко бывавший дальше Аркса и имевшей не так уж много друзей, просто не с кем было сравнивать Клэр? А теперь, повидав изнутри большой замок и множество людей, она могла это делать? Хотя и раньше было сразу заметно, что речь у Клэр правильная, как у много читавшего человека, да и познания ее не ограничиваются тем, что обычно известно простым деревенским жителям. Клэр не рассказывала о себе, но разговоры с нею давали пищу для размышлений. Она явно повидала большой мир со всеми его страстями, прежде чем стать почти что затворницей в их лесу... - Здравствуй! - прозвучал рядом знакомый голос. Возле скамейки стоял он. Принц. - Здравствуйте, мессир Рауль, - проговорила она. Да, он был истинный принц, хотя и выглядел усталым, с синевой под глазами и в поношенной длинной рубахе, на которой сохранились следы доспехов. Видно, только недавно вернулся. От него пахло вином, но пьяным он не был, разве только немного. И еще пахло дымом костра, вьевшимся в одежду. И опасностью. Но эта опасность исходила не от него, а впиталась, как и запах дыма, ибо была вокруг него все то время, пока он носился на коне по полям и лесам, врезался в ручьи и перескакивал через поваленные стволы. И Иоли совсем не испытывала страха или настороженности перед ним, как это было с Жоффруа. От того хотелось спрятаться, а Рауль, напротив, влек ее к себе, как маячный огонь. - Ну да, я немного выпил сегодня. Просто устал, - сказал он. - А ты все грустишь? Капеллан говорил со мною о тебе. И другие тоже рассказывали. Его сухие, четкого рисунка губы слегка улыбнулись. - Извини меня, что заставил ждать. Я помогу тебе, Иоланда. - Спасибо, мессир, - это прозвучало у нее совсем по-детски, и Иоли даже рассердилась на себя. Но ему, похоже, ее кроткий голосок даже понравился. - Я возьму тебя с собой туда, где была ваша усадьба. Надо понять, как там сейчас. Ты хорошо ездишь верхом? - Неплохо, мессир. - Ведь ты собиралась разыскивать женщину по имени Клэр, так? - Да, мессир. Если она жива. И священника, отца Годерана. - Насчёт священника не знаю, а Клэр твоя точно жива! - О, это правда, мессир Рауль?! Как вы узнали? - Все просто. Мне рассказали воины, которых я посылал в те края с поручением. Возвращаясь, им пришлось сделать небольшой крюк. Так вот, знахарка Клэр, не берущая с людей почти никакой платы - совершенно седая женщина, сильно хромающая на правую ногу, живёт в своей лесной хижине, которая каким-то чудом не сгорела. Она снова, как и прежде, лечит. Раненых и недужных сейчас много, так что без дела твоя Клэр не сидит. - Это точно она! - радостно вскричала Иоли, хлопая в ладоши. - Ах, какое же это счастье! От нахлынувших чувств слезы покатились по ее щекам. - Ну ты что? - Рауль тронул ее за руку. Он был удивлен, даже немного смущен. Она радовалась, совсем как дитя! - Я от радости. Теперь мы с Аленом не одни! - Вы и так не одни. Понимаешь, мой долг - о тебе заботиться. Твой отец служил моему отцу, братья тоже... - А меня не заставят выйти замуж за Лауберта? - встревожилась она. - А он вообще кто, этот Лауберт? - Рауль чуть нахмурился, припоминая. - Знакомое какое-то имя! - Это наш сосед. Вы, наверно, позабыли, но он однажды хотел повесить Алена, а вы защитили его! - Ох, так вот в чем дело! - рассмеялся он. - Теперь я вспомнил! Не бойся, девушка, никто тебя не заставит идти за этот мешок с... Ну, в общем, никто не заставит. - А когда можно будет ехать к Клэр? - спросила она. - Понимаете, я... - Что, Иоланда? - Я боюсь надолго оставлять бедняжку, что сидела в подвале. Она меня меньше боится, чем других! И если я уеду... - Ее так и так надо везти в монастырь, - Рауль сказал это уже более строго. - Ты очень добрая, но пойми, здесь никто не сможет лечить и присматривать за ней. А там, возможно, к ней вернётся память. - Если бы хоть знать, кто она и откуда! - вздохнула Иоли. "Может быть, родные разыскивают ее", - могла бы она добавить, но вовремя удержалась и промолчала. Ведь всё-таки в подвале женщину держал не кто иной, как Жоффруа, брат Рауля. И почему он это делал, была ли на женщине какая-нибудь вина или она стала жертвой беззакония, оставалось тайной. - Все может выясниться со временем, - голос Рауля звучал все так же строго, - но пока она побудет в монастыре. Ты проводишь ее туда, если пожелаешь. Я дам охрану. Но пока это все, что можно сделать. Он не хотел объяснять этой девочке некоторые вещи, очень уж она была юной и хрупкой. Иоли уединенно жила в усадьбе своих добрых родителей, и ей было хорошо среди тишины, книг священника и лекарственных трав Клэр. Да, ее братья погибли, но вдали от дома, не на ее глазах, и война только теперь прошла так близко, что опалила ее саму. А он, Рауль, повидал достаточно разоренных городов и дымящихся руин на месте селений. И везде, где шла война - любая, с чужеземцами или междоусобная, он видел несчастных женщин, переживших гибель близких и зверское насилие. Нередко они сходили с ума и бродили бесцельно по дорогам, оборванные и избитые, а иногда и раздетые догола, как оставили их мучители, и счастье еще, если их из милосердия приютит какая-нибудь обитель... И было очень похоже, что узница Жоффруа - одна из таких жертв. Но почему барон держал ее в подвале? Подобрал уже в таком состоянии и запер, чтобы не бродила по осажденному замку? Может быть. Проявившая непокорство вилланка? Нет, не похоже, тогда местные знали бы ее, да и капеллан Августин тоже. В чем-то преступила закон? Тогда зачем было ее прятать вместо того, чтобы наказать? Похищена ради выкупа? Тоже вряд ли, в этом случае человека не доводят до подобного состояния, а берегут. Больше ничего не приходило в голову. - Скоро монахини заберут ее, - повторил Рауль, - а ты снова увидишь свою Клэр. И, меняя тему, сказал: - Давай пойдем поужинаем, наконец. Я голоден. - Ужин уже подавали, мессир. - Ну и что? Мы же не ужинали. Подадут ещё раз. И он предложил ей руку изысканно, как при дворе. Иоли, конечно, при дворе никогда в жизни не была, но откуда-то знала, что там делают именно так. Коллин де Шевалье Наконец-то глаза могли отдохнуть от палящих солнечных лучей, а тело - от доспехов. В такую погоду провести целый день в них - это нелегко. Над большим, обитым медными полосами чаном поднимался лёгкий пар, источая аромат трав. Родерик скинул одежду и с наслаждением погрузился в воду. Сильное молодое тело быстро избавлялись от усталости, а ощущение свежести и чистоты было приятно, но вот отбросить тревожные мысли получалось не так быстро. Земли Родерика пострадали от войны лишь чуть меньше, чем у враждебных соседей, и он, как и Рауль, целыми днями не покидал седло, то сгоняя на место разбежавшихся вилланов (своих или чужих, он уже и не разбирал), то преследуя шедшие через его поместье шайки бандитов и дезертиров. Пойманных с поличным во время нападений на путников, торговые обозы и деревни сразу вешали, таков суровый закон войны. Родерику было неведомо чувство жалости к подобным тварям, и он никогда не щадил тех, кто зверски резал и насиловал беззащитных, но перед сильным ползал на коленях, вымаливая себе жизнь. Как раз сегодня утром он приказал повесить троих негодяев, которые затаились возле реки и напали на пришедших за водой женщин. Отряд молодого барона успел спасти двух, но у третьей оказались сломаны шейные позвонки. Бандитов без лишних слов вздернули на ближайшем дереве, не взирая на их мольбы и вой. Но вечером, проезжая там же на обратном пути, Родерик увидел подле дерева женщину в лохмотьях. Она была ещё не стара, а по виду напоминала скорее не нищенку, а одну из тех, на чьем теле палачи выжигают клеймо на эшафоте посреди площади. - Это ты барон Родерик, хозяин замка Коллин? - выкрикнула бродяга, подняв к нему злое, давно не мытое лицо. - Разумеется, это я, - ответил он. - Чего ты хочешь? - Хочу сказать, что тебя ждет, - она злобно и визгливо захохотала, и таким жутким показался в сгущавшихся сумерках ее смех, что воины почувствовали нечто недоброе и схватились за мечи. Лишь Родерик даже не шелохнулся. - Ты гордый, да? - спросила она, все ещё смеясь. - Ну, что ж, а я предсказательница и была женой одного из этих, - она указала на повешенных. - Ты убил сегодня моего мужа, а я хотела убить тебя. Но теперь не убью! Ибо я узнала твое будущее и поняла, что тебя лучше оставить в живых. Чтобы больше мучился, вот так-то, барон! Ха-ха-ха! Скоро заплачешь кровавыми слезами, врага своего не распознаешь, любимую деву потеряешь! А потом будет слишком поздно! Понял меня, сын берберийки? - Ты сама-то себя поняла? - усмехнулся он. - Даю тебе секунду, чтобы убраться вон! Женщина опять захохотала, но увидела, что один из воинов натягивает тетиву и с визгом исчезла в зарослях. - Догнать бы эту нечисть, мессир, да и прикончить, - предложил его сенешаль. - Пусть бежит, - махнул рукой Родерик. - Но если ее ещё раз увидят в моих владениях, тогда не щадить! - А вы, мессир, все же помолитесь в часовне как следует, - воин суеверно перекрестился. - Она же хотела навлечь на вас проклятье! Родерик лишь презрительно скривил яркие губы, не показывая вида, что мерзкая ведьма смогла испортить ему настроение. Приятная вода с целебными травами сняла напряжение, и спал он в ту ночь неплохо. Лишь перед третьими петухами послышался ему далёкий голос: - Потеряешь, потеряешь, потеряешь... Он резко повернулся на другой бок, и голос умолк.