Рысь и Горностай

Флоранс опустила на колени шитье и сердито тряхнула головой. Работа не ладилась. Она неуютно чувствовала себя в этом чужом замке, где они с Иоландой стали добровольными пленницами. О, конечно, сир Родерик заверил, что даст им сопровождение и отправит домой в любой момент, стоит лишь попросить. Но оставить Диану одну они не могли, а ее отпустят только по достижении договоренности о возврате имущества и людей. Уж договаривались бы скорее. Но Диана так упряма! Сейчас камеристка думала, что ее госпожа гневит Бога. Ведь барон мог бы держать ее в темнице и потребовать любой выкуп за освобождение! Были известны случаи, когда для уплаты выкупа родственникам приходилось опустошать свою казну, а их вилланы надолго переходили на хлеб с отрубями и лебеду. Родерик же выставил весьма благородные условия. Это было понятно, ах, какими глазами он смотрел на Бретонку! Вот уж верно говорят: когда мужчина хочет добиться женщины, он сделает для этого все! Денег за ее освобождение не требует. По замку разрешает перемещаться. Правда, в сопровождении Ротруды, жены кастеляна, да и замковая стража глядела в оба. Но все это понятно, не ходить же молодой даме одной. Родерик выделил им хорошие покои. Обедают и ужинают они в трапезной замка, за одним столом с приближенными барона. Флоранс вздохнула. Из Родерика и Дианы получилась бы красивая пара. Вот если бы только ее госпожа не отпугнула молодого барона своим неукротимым нравом! Может быть, она нарочно упрямится, чтобы он подольше не отпустил? Или это он затягивает переговоры? Вон сколько уже времени беседуют, пора бы госпоже и вернуться. Флоранс немного нервничала и только дивилась, глядя на то, как спокойна госпожа Иоланда. Та была верна себе: с самого утра занималась приготовлением какой-то настойки. Слава об ее умении врачевать достигла этих мест, и у Иоли сразу появились пациенты. К примеру, почтенная Ротруда попросила помочь облегчить зубную боль. Вот Иоли и возится с корой дуба и какими-то корешками. Иоланда, хоть и не подавала вида, тоже чувствовала себя неуютно в Коллин де Шевалье. Здесь было мрачно, а люди выглядели настороженными. Возможно, так было не всегда и причина - в недавней, потрясшей всех смерти родителей барона и исчезновения его сестер. Но всё-таки, по сравнению с Рысьим Логовом, здесь не хватало лёгкости и свободы. Свои сложности были и там, и люди все были разными, но там при бароне Рауле был капеллан Августин, храбрый молодой сенешаль Сигерод, хитрец-управитель Гундобод и сметливая Аделина, которую и уважали, и побаивались. Все они умны, и каждый на своем месте. Здесь же капелланом был отец Иероним, уже очень дряхлый и предпочитавший ни во что не вмешиваться. Сенешаль Хродерав - хорош для господина, которому на этой должности нужен верный сторожевой пес, но смотрит узко, не выносит никаких обновлений и тянет Родерика назад. Кастелян и его супруга слишком озабочены тем, чтобы при молодом хозяине не лишиться своих мест, чтобы думать о чем-то ином. И они явно побаиваются Бриджит, этой воспитанницы старого барона, которая с виду так спокойна и уравновешена, но изнутри у нее бушует какой-то темный огонь. Иногда отблески этого огня появлялись в ее глазах, и тогда лучше было в них не заглядывать. Все люди, окружавшие Родерика, Иоланде особого доверия не внушили, хотя сам он вел себя, как истинный рыцарь. Она корила себя за поспешность в суждениях, но ничего не могла с собой поделать. В дверь постучали. На пороге появилась, легка на помине, жена кастеляна. - Вот, возьмите ваше лекарство, Ротруда, - сказала Иоли, подавая глиняный, плотного закупоренный горшочек. - Ему нужно настояться полчаса в темном месте, и можно пользоваться. Женщина поблагодарила, но не спешила уходить. На лице ее было какое-то просительное выражение. - Вам что-то ещё нужно? - догадалась Иоли. - Вот если бы барышня согласилась сходить со мною, - проговорила женщина. - Не далеко. Видимо, нужна была помощь кому-то из челяди или крестьян, кого она не решалась привести в господское помещение. Иоли последовала за Ротрудой. И точно, та привела ее в каморку, примыкавшую к большому строению без окон, видимо, использовавшемуся под склад. В каморке этой, должно быть, в ночное время сидел сторож, но сейчас его не было видно. Зато в свете масляной лампы Иоли увидела незнакомую девушку в крестьянском балахоне. - Она моя дальняя родня, барышня, - пояснила Ротруда. - Молю вас, посмотрите, что у нее с рукой. И впрямь, рука у девушки, когда закатали рукав, оказалась сильно опухшей и даже посинела. Прикосновения причиняли сильную боль, у девушки даже хлынули слезы, когда Иоли дотронулась. Пальцами шевелить она не могла. - Рука сломана, - сказала Иоли. - Сейчас надо наложить лубки. И пить отвар, снимающий боль. Давно это случилось? - Третий день пошел, госпожа, - всхлипнула девушка. - И ты пыталась продолжать работать? - Я думала, просто ушиб... - Я помогу тебе. Но надо было прийти раньше. Ты упала? - Я... Просто шла, и... - Не болтай! - шикнула на нее Ротруда. - И так у госпожи время отнимаем. - Беладонна у вас в запасе есть? - быстро спросила Иоли. - Принесите. Надо прежде всего снять боль, иначе как бы она не лишилась чувств. Ротруда ушла, бросив на пострадавшую многозначительный взгляд.. - Как тебя зовут? - спросила Иоли у девушки. - И что всё-таки с тобой случилось? - Я Минна, госпожа. Живу с матушкой и сестрами в деревне, что возле замка... Да, это была обычная крестьянская девушка, и занималась она изо дня в день обычными делами, как все вилланы: поле, огород, уход за скотом, работа по дому, и ведь она старшая, надо еще и заботиться о сестренках. И вот третьего дня шла из леса с большой вязаной хвороста и не успела быстро отступить с дороги, когда из-за поворота показалась госпожа Бриджит верхом на лошади. Всадница пронеслась, не сбавляя хода, и сбила крестьянку с ног. - Что же ты так долго терпела, не обратилась за помощью сразу? - снова спросила Иоли. - Тогда мне пришлось бы идти в замок, к капеллану, - вздохнула Минна. - В деревне у нас лекаря нет, а знахарку местную покойный господин так преследовал, что она сбежала. Боялась я в замок идти! - Почему? Тебе же просто нужна была помощь. - Но она могла подумать, что я пришла жаловаться! - Она - это Бриджит? - Да, - едва слышно проговорила Минна. - Молю вас, не говорите никому, что я о ней рассказывала! - Хорошо. Но ты ведь ничего особенного и не сказала. - Все равно! Вы ее не знаете. И я же сама во всем виновата, я так неповоротлива! При последних словах она опять всхлипнула. От боли или от обиды, кто знает. - Будь спокойна, не скажу. Возвращение Ротруды прервало разговор. - Итак, прекрасная Диана, что вы ответите мне? Может быть, всё-таки заключим мир? - Разве я уже не ответила, что тоже желаю мира? Вы же сами не соглашаетесь на мои условия! Она была такой чертовски упрямой и в то же время самой прелестной и необычной из всех девушек! Он хотел разозлиться на нее и не мог. Он был таким красивым, гордым и иногда казался чуть-чуть диким, и от этого ещё более очаровательным. И, конечно же, ему нужно было настоять на своем, чтобы не упасть в мнении своих людей. Да и для нее глупо из-за ерунды снова начинать распрю и оставаться в плену неизвестно сколько! Матушка Корнелия говорила, что можно побеждать хитростью, если нельзя ничего сделать силой. А отец Августин часто твердил: самая лучшая битва - это та, которая не произошла! Решено, она пойдет на эту уступку. - Как мило поет какая-то пташка! - Диана обезоруживающе улыбнулась. - Там, в саду. Вы слышите? - Нет, не слышу. Родерик на миг растерялся от того, как резко она сменила тему, но все же двинулся за нею следом к окну и приоткрыл створку. - Я люблю слушать песни, - продолжала Диана. - И сама люблю петь. Но пока у нас был траур, приходилось довольствоваться лишь трелями птиц в саду. - Прошло уже много времени, - сказал Родерик. - Думаю, столь строгий траур можно уже не соблюдать. И, словно подтверждая его слова, порыв прохладного осеннего ветра принес откуда-то песню: Что же ты медлишь, любимый? Что же ты прячешься в тень? Или ты робок, друг милый? Или тебе просто лень? - Я тоже знаю эту песенку! - обрадовалась Диана. - Что же в ней было дальше? - с улыбкой спросил барон. - Дальше было так: Я убиваться не стану, Тщетно о ласке моля, Если мне рыцарь откажет, Я полюблю короля! И оба сами на заметили, как шагнули друг к другу и, держась за кончики пальцев, медленно закружились в танце. - Довольно слез, - сказал он. - Довольно и вражды. Я думаю, Диана, что жизнь - это как хроника. Если закончился фолиант, а история ещё продолжается, надо просто начать новый. - Просто ли? - чуть слышно проговорила она. - И куда девать старый? - Хранить. Или уничтожить, если он плох. Но не жить одним лишь прошлым. Ведь впереди еще столько всего! - О, да вы философ! - она улыбнулась. - Никогда бы не подумала. - Меня многому учили. Отец считал, что его наследник не должен быть мужланом. - Мудрое решение. А что насчёт охоты, сир Родерик? - А что насчёт поцелуя, прекрасная принцесса? - Поцелуя, к которому будут прилагаться семьдесят денье от ваших вассалов? - Того самого! - И после которого я смогу ехать домой? - Увы, да! - Почему увы? - Потому что мне хотелось бы не отпускать вас вообще! Темная голова немного склонилась, светлая - приподнялась, и его губы накрыли губы девушки. Одной рукой Родерик обхватил затылок Дианы, словно опасался, что она может отстраниться. Но она и сама уже обвила его шею руками и с наслаждением ответила на поцелуй. Их сердца грохотали, как барабаны, в приступе какого-то невероятного, сладостного безумия. И, конечно же, ни один из них не услышал, как чуть приоткрылась и почти сразу закрылась дверь, и как прошелестели дорогой тканью в коридоре удаляющиеся шаги. Диана откинула назад голову с разметавшейся светлой косой, и Родерик тут же осыпал поцелуями ее шею. Но стоило ему опуститься чуть ниже, к груди, как она овладела собой и отстранилась. - Думаю, мне нужно идти! Иоланда и Флоранс уже, наверно, думают, что наши переговоры зашли в тупик. - Иди, - с трудом выговорил он. - Скажи им, что переговоры завершились удачно! Это были самые необыкновенные переговоры в моей жизни, Сирэн! Иди же, или я снова начну целовать тебя и уже никуда не отпущу! Он проводил Диану до ее комнаты и, уже пропуская внутрь, тихо сказал: - Охота завтра. Ты не можешь уехать раньше, ведь я даю ее в честь заключения мира между нами! Диана молча кивнула, но прежде чем исчезнуть, улыбнулась. Совсем как тогда, у ручья. Родерику доложили о приходе старшего егеря. Тот рассказал, что на болотах снова удалось обнаружить стадо диких свиней и черное чудовище - вепря, который был поистине огромен и в то же время очень быстр. Родерик удовлетворённо кивнул и отдал необходимые указания загонщикам и псарям на завтрашнее утро. - Будет ли это разумно? - спросил Хродерав. - Что именно? - Посудите сами, ваша милость. Ведь придется дать в руки оружие... этой женщине! - Ты хотел бы, чтобы она охотилась безоружной? - Я хотел бы, чтобы никакая опасность не угрожала вам! При иных обстоятельствах Родерик не поскупился бы на самую жёсткую отповедь, но сейчас, когда вкус поцелуев Дианы ещё ощущался у него на губах, он готов был простить многое. Он лишь махнул рукой и пошел посмотреть, как чувствует себя недавно ощенившаяся борзая, его любимица. Вечером к нему пришла Бриджит. Родерик, помня ее недовольное лицо в день своего возвращения, готовился услышать что-нибудь не слишком приятное, но она всего лишь обратилась с просьбой отпустить ее на днях помолиться в одной из близлежащих обителей. Она дала обет отправиться туда ещё в дни войны, теперь же на дорогах безопасно и хорошо бы успеть до осенних дождей, самое время ехать. Родерик позволил. Она ушла к себе и долго сидела, глядя на тлеющие угли в очаге. Сейчас нужно узнать как можно больше о Диане. Пусть Бретонка уповает на силу меча и крепость замковых стен, но Бриджит собиралась победить иначе. Хитрость и знание всего о своем враге - хорошее оружие в умелых руках. Она знала от Жоффруа, что его жена враждовала с Дианой. Знала и о том, что вдовствующая баронесса живёт в замке своего отца и часто посещает обитель Святой Моники. Что ж, вполне возможно, что из знакомства с этой дамой удастся извлечь пользу. Забавно все-таки получится, если ее сообщницей станет вдова Жоффруа. Хотя почему нет, Белинда ведь не знает о том, что Бриджит побывала любовницей ее супруга. Она усмехнулась при воспоминании об этом. Бриджит не знала, почему так получается, но обманутые жены и мужья почти всегда узнают об измене последними. Или не узнают вообще, как, например, госпожа Розамунда. Что было с того их последнего разговора и до гибели Жоффруа? Она не знала этого, но вот что можно было сказать наверняка: он никуда не отвозил ту женщину, что держал тайно в своем замке. Не успел или не захотел, теперь не имеет значения. Скорее всего, теперь она мертва. Хотя могла и выжить. Но где она тогда? Возможно, и это удастся выяснить через Белинду. - Да, она поступила дурно, - говорила в это время Диана, только что выслушавшая рассказ Иоли. - Но так многие делают. Не всем сервам живётся так хорошо, как нашим. - Дело не только в этом, - сказала Иоли. - Эта Бриджит не так проста, как хочет казаться. Я же говорю, девушка терпела сильную боль, но не шла в замок из боязни встретиться с нею! - Ну, бывают ведь и просто слишком пугливые люди. Они в своем страхе видят то, чего и нет! Скорее всего, Бриджит даже не запомнила, кого опрокинула своей лошадью, а эта крестьянка ночью не спит, думает, что ей захотят отомстить. - А почему эта Бриджит до сих пор не замужем? - подала голос Флоранс. - Ей, наверно, уже больше двадцати. Бедной бесприданницей она никому не покажется. Подозрительно. - Давайте поспим, - сказала Диана, стоя уже возле кровати. - Завтра с утра на охоту, а потом мы едем домой, так что нет никакого смысла говорить об этой женщине. Вряд ли нам предстоит с нею часто встречаться! Она улеглась, но ещё долго не спала. Родерик был слишком прекрасен, чтобы так быстро перестать думать о нем.