Рысь и Горностай

— Запомни главное, девочка. Бой во время воинского состязания отличается от настоящего. Турнирные бойцы стремятся показать свое владение оружием и потому пользуются такой методой боя, чтобы поединок тянулся подольше. В настоящем бою не до красоты, надо победить любой ценой, или победят тебя, и все происходит быстро. Такому бою я и буду тебя учить. Итак, секиру используют, чтобы рубить. Копье — чтобы колоть. Ну а мечом можно делать и то, другое, что очень удобно. Нельзя забывать и о кинжалах и ножах. Драться этим оружием в ближнем бою я бы тебе не советовала, этому учатся годами. Но оно незаменимо на охоте. К тому же, кинжал можно метнуть, если ты освоишь эту науку, то сможешь разить врагов на расстоянии. Для нас, женщин, это ценный навык, ибо физически мы слабее мужчин. Знание изощренных боевых приемов, ловкость и отменная выучка — вот то, что помогает нам. Мужчины же, особенно самые сильные из них, подчас бывают ленивы, слишком надеются на крепость своих мускулов и не уделяют должного внимания доведению боевых приемов до совершенства. Пытаются задавить противника тяжестью вместо того, чтобы победить умением. О, вот еще что. Боевым топором, например, франциской, да и любым другим, тоже можно сразить врага на расстоянии. Но для этого лучше, чтобы древко секиры было не длиннее твоей руки. Длинное древко — это для ближнего боя, но метнуть ее труднее, тут требуется определенный опыт и больше сил. Итак, понятно, что твое оружие — короткий меч и метательные ножи. Владению ими ты сможешь научиться. Сил у тебя не много, рост невысокий, но ловкость и подвижность есть, а главое — ты не трусиха. Диана говорила это, прохаживаясь вместе с Иоли вдоль стены оружейной, на которой были развешены боевые топоры, мечи — от коротких гладиусов и саксов до огромных двуручных, и еще не менее грозное оружие — копья, дротики, ангоны и многое другое. С недавнего времени Иоли начала учиться владеть оружием. Обитатели замка поначалу были удивлены этим. — Для чего тебе это? — прямо спросила Диана, впервые услышав от Иоли просьбу помочь в учении. — Хочу уметь защитить себя и, если понадобится, других, — просто ответила Иоли. — То есть не для нападения, а для обороны? — уточнила Диана. В голосе ее прозвучала легкая насмешка. Настолько легкая, что только Иоли заметила ее. — У меня нет цели на кого-то нападать. Но я хочу не быть в тягость другим, если вдруг случится… — Я понимаю. Хорошо, подберем тебе стеганку для занятий, до завтра оружейник ее подгонит для тебя, и приступим к учебе. Аделина только сокрушенно вздохнула, услышав о намерении Иоли, но отговаривать не стала. Зато Аригунда восторженно захлопала в ладоши. Ей не было еще и шестнадцати, до последнего времени она почти не покидала замок, и самым ярким воспоминанием для нее были игры в закоулках и дворах, по которым Аригунда вместе с детьми воинов и челяди носилась следом за Дианой — заводилой всех игр и развлечений. Как часто прибегала Аригунда с толпой детишек, чтобы издали поглазеть, как идет обучение на плацу! Барон Роже лично занимался со своими сыновьями и обучал воинов, опытные наставники помогали ему учить юных оруженосцев, а потом наступало самое интересное для детей — когда на плац выбегала маленькая Бретонка в специально для нее сшитой стеганке с железными пластинами внахлест, с коротким мечом в руке. Рауль занимался с нею каждый день. Бретонка никогда не плакала, если падала или ушибалась. Хотя, наверно, ей бывало больно. Диана и сама иногда вспоминала, как нелегко было порой. И ведь она обучалась с семи лет, а чем позднее начинаешь учиться, тем труднее приходится. Что ж, поглядим, как справится Иоли. Гонтран начал заниматься с оружием раньше сестры, да и был сильнее и в первое время часто брал над Дианой верх. Но пролетали дни, а затем и месяцы, и Гонтран все реже делал сестре свои язвительные замечания. Совладать с нею становилось нелегко, и все чаще уворачиваться приходилось ему самому. Однажды они сошлись с мечами, отрабатывая сложный прием. Гонтран, отражая выпад, сделал подсечку и сбил Диану с ног. Такое случалось и раньше, да и не бывает обучения без синяков. Но тут он слишком явно воспользовался своей силой и применил ее больше, чем сейчас требовалось. Скорее всего, Гонтран сделал так просто по неопытности и мальчишеской запальчивости, но тот случай мог плохо закончиться для Дианы. Она упала так сильно, что чуть ли не впечаталась в утоптанный грунт. От удара прервалось дыхание. Боли она не чувствовала, но не могла и пошевелиться, и потому первой мыслью было: — Наверно, я умерла. Но тут же услышала, как кто-то подбежал к ней. Это был Рауль. Лишь в последний момент он удержался, чтобы сразу не подхватить девочку на руки, ведь у нее могло быть что-нибудь сломано. Он осторожно перевернул ее на спину. Диана открыла глаза. Она была все ещё на этом свете, на том же месте, где они занимались, небо над головой оставалось таким же безоблачным, и над нею склонился Рауль. — Ты встать сможешь? — спрашивал он. — Диана, что у тебя болит? — Ничего. И она действительно встала, даже сделала несколько шагов. Вот тогда и метнулась боль, прорываясь сразу в каждую клеточку ее тела. Диана остановилась. Самой казалось, что на миг, но, наверно, простояла она дольше, ибо различила вокруг много обеспокоенных лиц, и они смотрели словно из-за легкой завесы тумана и слегка подрагивали. Она решила идти дальше и пошла, куда собиралась — к высокому кирпичному бордюру, ограничивавшему плац с одной стороны. На этот бордюр она вскакивала, чтобы станцевать после удачного урока, а иногда и просто так, когда занятий не было. Вскочила и сейчас, и успела сделать несколько па, прежде чем сознание покинуло ее. Рауль успел ее поймать. Обморок перешел в глубокий сон, и очнулась она через несколько часов. Рядом, кто бы мог сомневаться, хлопотала Аделина. Она уже успела растереть девочку обезболивающим бальзамом, и Диана чувствовала себя вполне терпимо. Аделина гладила ее по голове, поила вкусным бульоном. — Я хочу теперь пирожных, — сказала девочка. — Разных, и побольше. — Ох, детка, да их же твой брат принес! Уже два часа дожидается, не уходит. — Рауль? — Нет, другой. — Это я, — послышался голос Гонтрана. Он услышал из коридора их голоса и не утерпел, заглянул с виноватым видом. — Ты их любишь, я знаю. Он подошёл с деревянным блюдом в руках. Каких только вкусных вещей там не было! — Сегодня разве праздник? — удивилась Диана. Она взяла самое красивое пирожное, украшенное кремом и орехами. Оно оказалось невероятно вкусным, и от наслаждения девочка даже закрыла глаза. — Тебе опять плохо? — испугался Гонтран. — Нет, наоборот. Очень вкусно. — И ты не злишься? Она пожала плечами. — Ты ведь не нарочно. А в бою бывает всякое. — А если… нарочно? — он выговорил это одними губами, почти без голоса. — Просто очень хотел победить. — Ну, значит, мне придется больше стараться, — сказала она. — Я тоже очень хочу побеждать. И буду. — Думаю, что у тебя получится побеждать, — признал мальчик. — Ты даже не заревела! Но я… Я никогда больше так не сделаю, как сегодня. — Почему? Это же был просто урок. — Потому что некоторые вещи можно делать только врагу. А ты - моя сестра. — Да, это был урок, — тихо проговорила Аделина, обращаясь к ним обоим, и поставила перед детьми ароматный ягодный отвар. — А теперь запейте свои пирожные, и как вы только сладость такую едите! Еще не раз будущая воительница получала синяки и ссадины. Но именно в такие дни, едва заканчивались занятия, она снова вскакивала на бордюр, скидывала с головы отполированную до блеска каску и начинала танцевать. Маленьким зрителям это особенно нравилось, и они терпеливо ждали, когда Диана разрешит присоединиться к ней. Для девочек даже стало предметом споров, кому держать ее каску, это была своего рода честь и особая привилегия, которой Бретонка удостаивала не всех. И вот теперь она могла учить других. Не раз видела Иоли, как Бретонка помогает оруженосцам и молодым воинам отрабатывать приемы. Как же трудно было отвести взгляд от этих боёв, похожих на грозный танец, в котором сходились и кружили заключённые в металл и буйволовую кожу сильные тела! Даже Рауль иногда прерывал тренировку, чтобы посмотреть, и в его взгляде сквозила гордость за свою ученицу. Однако же, услышав о намерении Иоли освоить воинские искусство, он удивился. — Пойми, я не запрещаю тебе. Но ты, Иоли, такая маленькая и хрупкая, что это может оказаться просто не по силам! Сама видишь, что Диана всё-таки другая. Во время этого разговора они сидели в излюбленном месте — на бортике фонтана. Листья все ещё ее начали опадать, но красно-золотые тона осени уже уверенно завоёвывали сад. — Я не боюсь, — заверила Иоли. — И буду очень стараться! Тебе не будет за меня стыдно. — Дело не в этом, я лишь волнуюсь, чтобы тебе не было больно. Хочешь, я сам буду заниматься с тобой? За яркой стеной деревьев с дорожки никто не смог бы увидеть, как две головы — белокурая и каштановая — сблизились, а их отражения в воде фонтана слились вместе. — Ты у меня как мотылек, — шептал он. — Такая же хрупкая! Но если ты хочешь, будешь учиться. Будь только осторожна. Тогда ей не было страшно ничего на свете. Она не боялась боли и ломоты в каждой мышце — верных спутников любого начинающего бойца, и стойко терпела их, облачаясь в новую стеганку каждый день в одно и то же время и осваивая эту, оказавшуюся совсем не такой уж простой, науку. Порешили на том, что Рауль и Диана будут попеременно обучать ее. Иногда обучение происходило на плацу, где все могли наблюдать за ними, но некоторые особо сложные приемы отрабатывали все в том же саду, в самой дальней его части, где был небольшой пруд. — Так тебя никто не будет отвлекать, — говорила Диана. Что верно, то верно, иногда молодые воины бывали несносны со своими смешками и советами, Иоли терялась и начинала делать ошибки. В последнее время Диана отметила, что ее ученица занимается все лучше, но вот сегодня Иоли была рассеяна. Пропускала удары, даже двигалась гораздо медленнее, чем всегда. — В настоящем сражении ты бы уже простилась с жизнью, — с недовольством сказала Диана, когда в занятиях наступил перерыв. — В учебном бою что хорошо — его всегда можно перенести и отменить. А настоящий не отменишь. Если плохо себя чувствуешь, давай на сегодня закончим. — О нет, прости меня! — виновато проговорила Иоли. — У меня ничего не болит, просто никак не могла собраться. Но сейчас я постараюсь! — Хорошо. Через пять минут продолжим. Помни: в бою думать надо только о том, что делаешь. И прямо на ходу! Заранее продумать все действия — свои и противника — ты не можешь. Эти пять минут, оставшиеся для отдыха, Иоли думала о своем внезапно вернувшемся брате. Как, впрочем, и все утро. Наверно, отсюда и была ее рассеянность. Бавдомер обещал снова встретиться с нею и пропал. Что за поручения он выполняет и почему его приезд нужно скрывать? Где он все-таки живёт? Все эти вопросы жгли ее, не давая покоя. Но, приступая вновь к занятиям, она отбросила все гнетущие мысли. Она не должна подвести Диану, которая старалась для нее! Да и Рауль сегодня дома. Эта страшная банда, о которой столько говорили, пока притихла, а может, и убралась отсюда вовсе, и ему нет нужды целыми днями носиться по окрестностям. И вечером в замке будут танцы с настоящими музыкантами, которых откуда-то пригласили. Некое волнение испытывала в те дни и Диана. Все время, прошедшее с ее возвращения из Коллин де Шевалье, она не видела Родерика. А увидеть его хотелось очень! Он обещал приехать в день праздника урожая, и Диана была уверена, что приедет. А наряд она выберет не голубой и не вишневый. Но ее платье будет таким, что он ахнет! Беспокойство Иоли перешло бы в самым настоящий страх, если бы она видела, чем Бавдомер был занят в этот день. Вместе с Серпеном он сидел за столом все в том же убогом заведении. Между ними была расстелена самодельная карта местности с отмеченными условными значками замками, монастырями, деревнями и усадьбами. — Точно все отметил, ничего не перепутал? — спрашивал Серпен. — И главное — отметь мне расстояния между ними, и где какое болото или брод, где есть дозорные вышки — нужно все! — Я-то все отметил. Но сам знаешь, меня тут два года не было, прошла война, что-то должно было измениться. Все говорят, что этот новый барон сильно укрепил посты, да и вилланов обучил подавать условные сигналы, если кто нападет. Раньше они сидели, как мыши, и при первой опасности бежали в лес и ждали помощи, а теперь стали еще и помогать своему господину. — Плохо. Они должны бояться и ненавидеть сюзерена, тогда это наши лучшие помощники, даже если сами того не знают. Видно, он хитрый очень. Но и мы не болваны! Завтра встретишься с сестрой и выведаешь то, о чем я тебе говорил. Времени остаётся мало, так что старайся узнать все сразу! Потом Серпен подозвал лже-паломника, который снял теперь повязку. Оказалось, что оба глаза у него на месте. Имени его никто, кроме Серпена, не знал, а прозвище он носил Шовсури (chauve-souris — летучая мышь по франц., прим автора). — Пойдешь к кузнецу, — велел ему Серпен. — К тому самому, что живёт у дороги на Блуа, где Крест старой отшельницы. Передашь, пусть будет готов подковать лошадей. Да не простыми подковами, а он сам знает, какими. — А не выдаст нас этот кривой бес? Что-то боязно мне к нему идти! — Не выдаст, — ухмыльнулся главарь. — Если что, за все его делишки с нами на одном дереве будет висеть, он и сам знает. Кривой кузнец и впрямь прежде был разбойником. Но однажды был тяжело ранен в ногу и остался ещё и хромым, и с тех пор ходил, опираясь на костыль. Драки и стычки теперь были не для него, но благодаря своему ремеслу и кое-какой припрятанной добыче он не голодал. А иногда и пополнял накопления, получая свою долю за помощь бандитам. В этот раз ему предстояло изготовить подковы, да не простые, а в форме раздвоенного коровьего копыта. Вот только подковать ими нужно будет лошадей. Неплохой способ сбивать погоню со следа!