Любовь, которую нельзя...

На мраморной каминной полке горели свечи в винтажном канделябре, отбрасывая колеблющиеся тени на бархат темно-зеленых гардин. Пузатые белоснежные голуби, казалось, шевелили в полумраке распахнутыми крыльями и собирались улететь, но гипсовые цветочные виньетки не пускали вылепленных птиц. Сжимая вспотевшей от напряжения рукой подлокотник дивана, Марина неподвижным взглядом смотрела вверх. В такие моменты ей нравилось представлять, что роскошно украшенные своды потолка раздвинулись, и стайка вылепленных птиц, отбросив стебли ненастоящих цветов, рванулась в небесную вышину. И у нее были такие же легкие крылья, и она поднималась так быстро, что кружилась голова, а в ушах звенела незнакомая музыка. И ничего не было. Не было шикарной амирхановской гостиной, в которой, несмотря на ее размеры, было тесно от тяжеловесной дорогой мебели и украшений. Не было до боли знакомых трещин на ручке дивана, каждая из которых жгла пальцы, словно огнем. Не было до дрожи прохладной, неприятно жесткой мужской руки, которая медленно скользила по волосам, виску, обводила губы и подбородок, замирала на шее, пережимая горло и мешая вздохнуть, и спускалась на грудь, заставляя девушку внутренне сжиматься. Как холодный жирный таракан, которого, словно в кошмарном сне, было невозможно просто стряхнуть и отшвырнуть прочь. - Ну, вот... – Безжалостно возвращая в реальность, пробежал над ухом свистящий шепот, - Ты сегодня молодец, совсем не дергалась. Похоже, научились мы с тобой обходиться и без Гариковой фармакологии. Кстати, извини, я, наверное, немного увлекся. Он тронул указательным пальцем припухшие красные ссадины на ключице. - Ты как, ничего? Марина не ответила. Она уже привыкла, что Амирханов редко ждет от нее ответа. Он медленно, по одной застегнул маленькие пуговки форменного платья на груди девушки и прижал ладонью кружевной воротничок. - Знаешь, я должен сказать тебе одну неприятную новость... Впрочем, может, не такую уж и неприятную... В общем, скоро мы с тобой расстанемся. Марина напряглась. - Думаю, что плакать ты по мне не будешь. Правда? В воздухе повисла пауза. Даже дыхания девушки не было слышно. Только в глубине комнаты тихо потрескивали свечи. - Думаешь, что ответить? Ладно, не стесняйся! Не смог я внушить тебе, как в кино, большой и чистой любви. Что ж, ничего не поделаешь! Я не сержусь – это было бы глупо. Ты была хорошей девочкой... до последнего времени. Пока не начала меня раздражать детской игрой в прятки и лишней болтовней. Мариночка, женщина должна уметь держать язычок за зубами, ты запомни на будущее, хорошо? Амирханов резко взял ее за подбородок и дернул вверх, заставляя девушку поднять глаза. - Я же просил тебя не сплетничать обо мне... даже с лучшей подружкой. Особенно с ней. А ты?... Ну, не смотри так испуганно. Я понимаю, все понимаю. Я вообще очень понимающий и добрый. Я тебя отпускаю. Совсем! Окончательно! Марина смотрела внимательно, стараясь угадать, в чем подвох. - Уедешь в Москву... – Продолжал Амирханов с воодушевлением. – Поступишь в какой-нибудь самый крутой институт, влюбишься, и выйдешь замуж! Как тебе перспектива? - Замуж не надо! – Негромко возразила она. - Что, не сможешь все-таки меня забыть, да? – Усмехнулся он. – Я знаю, что первый мужчина никогда не забывается... Сколько бы у женщины их не было потом. В честь него называют детей. Ты могла бы назвать сына моим именем? Назови! Мне будет приятно. - У меня... не будет... детей. - Но студенткой стать все же хочешь? - Какая разница? – Ее голос звучал сухо и тускло – С моим-то аттестатом... - Солнышко, ты пессимистка! До аттестата тебе еще два неполных года. Ну, и еще есть я! Знаешь, мой друг юности открыл в столице хороший лицей. Правда, хороший. С государственным сертификатом, опытными преподавателями, техническим оснащением на грани фантастики и так далее. Хочешь туда перевестись? Это несложно, мы же с тобой друзья! По окончанию его тебе гарантирована золотая медаль... и беспроблемное поступление, куда только захочешь! К тому же, с проживанием. Зеленая парковая зона... практически, санаторий. А я буду приезжать иногда на выходные... если захочешь. - А если нет? – Усмехнулась Марина. - Значит, не буду! – Легко согласился он. – Не волнуйся, все устроится. С Виктором, кстати, мы это все уже обсуждали. Я даже предложил оплатить услуги хорошего психолога, если он тебе понадобится. Но он говорит – ты крепкая девочка и справишься сама. Он откинулся на спинку дивана, заложив руки за голову. - Будут какие-то проблемы – звони. Я своих не бросаю, имей в виду! - А я бы хотела... – Прошептала Марина едва слышно. - Ну-ну... Сказал же – отпускаю. Как тебе повторить еще? Она напряженно подергала бровями, словно не могла поверить в реальность происходящего. Ресницами прикрыла вспыхнувший в глубине глаз радостный огонек, и, волнуясь, спросила. - А... мой отец? - И его отпущу. – Амирханов легонько засмеялся. – Представляешь, совпадение: я офис продаж открыл... как раз в том районе, где тот лицей. Туда нужен грамотный управляющий. Вот я и подумал: не засиделся ли Виктор у меня на мелкой работе? Что я – другого бухгалтера себе не найду? - Вы всерьез? – Все еще недоверчиво спросила она. Он медленно кивнул. – И вы оставите нас в покое? Насовсем? А бумаги? - Какие бумаги? - Которыми вы его... держите? - Ты и об этом знаешь?! Надо же, какая умненькая девочка! Прямо вундеркинд! – Он встал, широко улыбаясь. - Эти бумаги я сожгу. Прямо при вас. Обещаю! Несколько мгновений Марина потрясенно молчала. Затем спросила робко. - Когда... нам можно будет уехать? - Когда захотите! Хоть завтра! Он поднял девушку, поставил на ноги, и на несколько секунд крепко прижал к себе, шепнув на ухо: - Я буду скучать! Марина стояла неподвижно. Он потряс ее за плечи. - Что такое? Ты не рада? - Я... жду, что вы еще скажете. Что я должна взамен? Гостиную наполнил громкий смех. - Вот молодец! Знаешь меня, изучила! Да ничего... так, мелочь. Последняя дружеская услуга с твоей стороны. Сделай так, чтобы твоя подружка пришла ко мне – и вперед, в новую жизнь. Марина опустила голову. - Я уже сказала в прошлый раз, что я не смогу. - Ты себя недооцениваешь, Мариночка. Хорошо ли отказывать тому, кто к тебе всей душой, ну? А я ведь могу еще и передумать... Есть другие варианты. Открою секрет: ты некоторым моим мальчикам очень нравишься... Не исключено, что они захотят с тобой попрощаться. И знаешь, я не обещаю, что они будут вежливыми. Я даже не могу гарантировать, что ты останешься жива... у тебя ведь такое слабое сердце! – Он сочувственно вздохнул. – А они молодые, здоровые ребята, со своими... хм... фантазиями. Я ничего не могу тебе гарантировать, если не будешь послушной. - Нет. – Повторила Марина с внезапной отчаянной решимостью. – Я не буду уговаривать Асю! И вообще...- Решительный голос надломился, в нем послышались слезы. – Делайте со мной... что угодно, но не трогайте ее, Сергей Герардович! Пожалуйста! Вы не понимаете... Она же совсем не такая... - Какая? – Мягко удивился Амирханов. - Не такая, как я. – Марина всхлипнула. - Она не выдержит... вы не понимаете! - Очень даже хорошо понимаю. Не плачь! Он порылся в карманах брошенного на стул пиджака, и достал носовой платок. Затем взял лицо девушки в ладони и аккуратно вытер с ее щек выступившие слезы. - Что ж ты так расстроилась? – Спросил он очень мягко. - Дело-то простое! И уговаривать никого не надо... Просто расскажи ей все, что я тебе сейчас говорил. Все точно и подробно. Асенька – просто добрая и милая девочка. Я уверен, что она захочет тебя спасти, и придет сама. А я, в свою очередь, обещаю быть самым предупредительным и нежным. Я это умею, ты знаешь! Марина молчала. - Так ты подумай, в общем... Пару дней могу тебе дать, не больше. А пока... Так или иначе, сегодня ты у меня в гостях последний раз. Поэтому хочу сделать тебе еще один подарок, последний. Подожди минутку! Он быстрыми шагами вышел из комнаты. Марина устало опустилась на краешек дивана, словно ее не держали ноги. - Вот! – Сияя самой добродушной улыбкой, Сергей Герардович поставил перед девушкой плетеную корзину с длинной ручкой, в каких обычно носят цветы. Из-за прутьев послышался писк. - Что скажешь? Я знаю, что именно о таком питомце ты мечтала. Разве нет? Марина равнодушно скользнула по подарку взглядом. На синей бархатной подушке копошился очаровательный пушистый котенок. Его мягкая шерстка была снежно-белой, словно ее обмакнули в сливки, глаза сверкали сапфировой голубизной, а под длинными усами мелькал острый розовый язычок. - Нравится? Лучше, чем колье, да? Возьми, не бойся. Я от чистого сердца. На память! - Спасибо, Сергей Герардович! – Наконец выговорила девушка. – Мне не нужно. И отвернулась, чтобы не видеть, как крохотный пушистик, неуклюже цепляясь коготками, выбирается наружу. - Могла бы хоть улыбнуться! – С раздражением упрекнул Амирханов. – Между прочим, я за ним лично ездил! Она молчала, впившись взглядом в зеленую штору. Нервная судорога пробежала по лицу Сергея Герардовича. Он рванул с шеи галстук. - Значит так вот, да?! На все мои душевные порывы – никакой благодарности? Ну, знаешь! У моего терпения тоже есть границы! Он раздраженно взмахнул рукой, и опрокинул корзину, даже не заметив этого. - До сих пор я просил по-хорошему. Теперь приказываю: думай быстрее! И если вдруг ошибешься, примешь неверное решение... – Голос приобрел угрожающе-шипящие ноты. – Свою недавнюю одноклассницу не забыла еще? Позавидуешь ее быстрой смерти – уж поверь мне! У тебя «удовольствие» дня на три-четыре растянется, а если выдержишь – даже дольше. А потом Гарик справку выпишет... о смерти по медицинским показаниям. А что делать? – Он вздохнул с деланным состраданием. – В твоем возрасте у подростков бывают сердечные приступы. Организм ведь растет. Так что, Мариночка, думай! Он вышел быстро, хлопнув дверью. Марина вжалась в угол дивана, поджав под себя ноги, и, уткнувшись в подушку диванной спинки, горько и беззвучно разрыдалась. Свечи на камине почти догорели, и сумеречную тишину нарушало только жалобное мяуканье белого котенка, который ходил по комнате, слепо тыкаясь в мебель, и никому не было до него дела. *** Прошло несколько минут... или часов. Марина потерялась во времени, когда поняла, что уже не одна в этой комнате. Она постаралась сдержать всхлипывания, и, дрожа всем телом, открыла глаза. В занавешенной портьерами гостиной было уже совсем темно. Кто-то подошел неторопливым легким шагом и остановился рядом, словно разглядывая девушку, хотя сама одна поначалу ничего увидеть не могла. Ясно было только одно – это не Амирханов. Пришелец был спортивнее, легче, и, видимо, моложе Сергея Герардовича. Скрипнув ботинками, он присел на корточки, и почти тут же девушка ощутила на своих коленях приятную, теплую тяжесть. Она опустила взгляд – на черном школьном фартуке сидел белый котенок с голубыми глазами, сверкающими в темноте. Чья-то рука ласкающими движениями гладила малыша по холке. Котенок быстро успокоился и засопел. Севший рядом человек придвинулся ближе, и Марина наконец его узнала. Послышался глубокий тяжелый вздох, и, прежде чем девушка успела отшатнуться, та же рука погладила ее по волосам. *** Сергей Герардович Амирханов, на ходу застегивая пиджак, вышел из дома. Оглянувшись на розовевшие в темно-синем мраке мраморные колонны, от прошел по гаревой дорожке через аллею каштанов, и оказался перед парковочной площадкой и двухэтажным зданием гаража. Поднялся по лестнице в мансарду – здесь обычно коротали время не занятые на дежурстве охранники. Амирханов толкнул дверь и вошел без стука. На столе посреди комнаты громоздились пивные банки и остатки ужина, но перед мерцающим экранов телевизора сидел один Ибрагим. Увидев хозяина, он торопливо вскочил на ноги, смущенно посматривая на следы недавнего пиршества, но Амирханов только махнул рукой. - Расслабься. Я просто так зашел. Скучно стало одному! Примешь в компанию, а? - Да... – Ибрагим поспешно смахнул со стула крошки. – Присаживайтесь! А... как одному? Вы разве... отдыхать уже закончили? - Как раз отдыхать я и пришел. - А! – Охранник понимающе кивнул. – Так я пойду... девочке компанию составлю... ненадолго. Вы же не возражаете, да? Он уже рванулся к двери, когда веселый голос шефа остановил его: - Возражаю! Ибрагим оглянулся с явным удивлением. - Я к нему пришел, а он уходит! Нет уж, сядь! Давай-давай! Подождал, пока Ибрагим с приоткрытым от изумления ртом вернется на место, и объяснил уже мягче: - Саид пошел уже. Можешь ты другу уступить? Хоть раз в жизни? На лице Ибрагима возникла понимающая радостная улыбка. - А-а! А я-то думаю, куда он подевался? Пошел территорию смотреть, и пропал! Само собой, какой разговор! Я же, Сергей Герардович вообще думал, что он девственником помрет, а он, значит, втрескался! Дурак же я, что не понял сразу! Он такой странный ходил в последнее время, как тронутый... Потом дошло, что он из-за этой девчонки переживает. Жалеет ее, что ли! Во дурак, правда? Чего жалеть-то? Я ему говорил, что все девчонки созданы, что бы их... Они для этого и рождаются, только этого и ждут в жизни! Что, нет? Так он знаете, как на меня глянул? Чистый абрек! Честное слово, думал – в морду залепит. Мне, другу своему! Из-за девки! Ну, не дурной? Ибрагим залился смехом, но быстро замолчал, увидев, что шеф его веселье не поддерживает. - А ты, Ибрагим... – Медленно заговорил он, когда охранник умолк окончательно. – Ты кого-нибудь жалел? Пусть не сейчас, а когда-нибудь? Хоть кого-то в жизни жалел ты? Парень заметно смутился. Он отвел глаза, шмыгнул носом, но, подумав, задиристо вскинул голову: - А зачем? Меня же никто не жалел! Когда родителей моих на улице арматурой убили, только за то, что они неугодной кому-то национальности оказались? Когда я, четырехлетний, во все дома соседские стучался, и никто не открыл мне? Когда я ночь под мусорной корзиной на свалке просидел, зубами лязгая, как щенок бездомный? Когда меня в детдоме гнобили за то, что на турецком наречии говорил, как папа с мамой научили? Разве я виноват, что месхетинцы в Фергане сто лет жили, а потом это кому-то не понравилось? Или, может, Саид виноват? Он ведь тоже не от сладкой жизни у киргизов в приюте оказался! Да если бы вы нас пацанами еще не забрали, мы бы не выжили там. И никому не было дела! Он замолчал, тяжело и яростно дыша. Амирханов внимательно смотрел на него. - Надо же! – Удивленно, с долей невольного уважения, заметил он наконец. – Не ожидал! Я думал... ты не обижайся только... что у тебя в голове и мыслей нет, кроме как выпить, накуриться, девчонок потискать... что ты, как мотылек, одним днем живешь, а тут... смотри-ка! Ибрагим молчал. Амирханов огляделся по сторонам. - А скажи мне... пиво еще осталось?