Любовь, которую нельзя...

На сухих былинках придорожного кустарника поблескивали паутинки, сияя отражением солнечных лучиков в мелких каплях недавно пролившегося дождя. Ветер, наполненный солнцем, так лениво, практически без шума, шевелил опавшую листву, что казалось – время над рекой останавливается и застывает прозрачным, почти осязаемым кристаллом. Далеко, меж торжественно-темной зелени хвои, мелькали красные черепичные крыши домов. А впереди, прямо перед глазами, под поросшим кленами пригорком, несла свои серебристые волны река, сверкая на солнце так, что глазам становилось больно. Он ждал ее на развилке двух дорог, прямо у покосившегося деревянного столбика. Распахнутые полы длинного светлого плаща с тщательно отглаженными выточками развевал ветер. Она невольно поискала взглядом знакомый автомобиль – его не было. - Привет. – Широко улыбнулся Амирханов. - Все думал – придешь ты, или нет? Ася пожала плечами. - Если бы я не собиралась приходить, я бы так сразу и сказала. Длинные пальцы, извиваясь, потянулись к ее виску, и девушка инстинктивно дернулась, но Сергей всего лишь снял зацепившийся за волосы высохший березовый листок. - Ты всегда говоришь прямо, да? Она уловила в его голосе насмешку, и нахмурилась. - Конечно! Так гораздо проще жить. Хотя вы, видимо, легких путей не ищете! Амирханов пожал плечами. - Каждый живет так, как умеет. Что сказал твой мальчик? Ася с недоумением вздернула брови. - Кто?! - Ну, этот... как его? Старшов! - С чего это он мой? Ася запрокинула голову и, щурясь от солнца, посмотрела на спутника сквозь полусомкнутые веки. - Сказал, что моя информация ему уже не нужна. Она постаралась произнести эти слова нейтрально, но обида на Влада все-таки прорезалась в голосе. Амирханов понимающе кивнул. - Я так и ожидал. Вмешиваться в чужие семейные дела – неблагодарное занятие, девочка. Ты лучше думай о себе. - Спасибо за совет! – Ася с пренебрежением вздернула нос. Это вышло так по-детски забавно, что Амирханов с трудом удержался от улыбки. - Вы позвали меня, чтобы это сказать? Что вы были правы, а я – нет? - И в мыслях не было! – Возразил он с веселой уверенностью. – Поверь, твои отношения с одноклассниками волнуют меня меньше всего. С уравнениями, кстати, все наладилось? А то... можно договориться еще о паре дополнительных уроков. Доверительное снижение голоса и вкрадчивая интонация, с которой Амирханов произнес последние слова, заставили девушку передернуть плечами, словно от ветра. - Ничего не нужно, спасибо вам. - Да не за что. – Он внезапно с сожалением вздохнул.- Мне было приятно знать, что нас с тобой хоть что-то объединяет. Помолчал, из-под ладони разглядывая залитый солнцем высокий берег над излучиной реки, и подал Асе руку. - Идем? Хочу что-то показать тебе. Да не бойся! – Усмехнулся он, глядя, как она борется с желанием отдернуть ладонь. – Я сегодня вполне мирно настроен. Один, и без оружия! Шутка не показалась Асе удачной. Его оружие всегда было с ним. Та непонятная, волнующая сила, которая заставляла ее все время поступать так, как он хочет, при этом еще и уговаривая себя, будто это ее собственное решение. Он спускался с крутого, поросшего осенней травой пригорка быстрыми и уверенными шагами, и больше всего Ася волновалась, что на очередном каменистом выступе у нее подвернется нога, и она оступиться. Почему-то четко представилось, как Амирханов с презрительной усмешкой превосходства на лице поддерживает ее за руку, и как его длинные гибкие пальцы, шевелясь по-змеиному, намертво смыкаются вокруг запястья, вызывая мурашки. Следя только за тем, как бы не потерять равновесие, Ася упустила момент, когда из-за поросшей молодыми кленами излучины показался катер. Это казалось нереальным, и даже противоестественным. Жужжащий гул мотора посреди осенней тишины, расходящиеся волны на безмятежном еще минуту назад зеркале речной глади. И клочья пены, окаймляющие острый нос маленького судна, казавшегося на фоне разноцветных берегов новенькой и яркой белоснежной игрушкой. Через несколько секунд ограждающий дощатую палубу бортик медленно приблизился к берегу, и смуглый, сияющий белозубой улыбкой человек, в котором девушка не сразу узнала Самвела,шагнув навстречу протянул ей руку. Ася оглянулась на Амирханова. Тот тоже чуть заметно улыбался, довольный произведенным эффектом. - Знаю, любая девочка мечтает о том, чтобы за ней приплыл корабль под алыми парусами. – Прищурив глаза, пошутил он. – Но сегодня так ветрено, что я решил – сойдет и такой. На первый раз! - Это...зачем? – После паузы растерянно спросила Ася. - Чтобы вывезти тебя на середину, и утопить, разумеется! И, видя, как она хлопает ресницами, поспешил добавить. - Шучу, конечно. Просто... я хотел бы показать тебе одно красивое место. Я мало кого вожу туда...только самых близких. Если совсем честно – таких уже много лет не было. Теперь вот, кажется... Он не договорил. Озабоченно нахмурил брови, и закончил: - Понимаешь, туда можно добраться только по воде. - Необитаемый остров? – Недоверчиво хмыкнула Ася. - Вроде того. Ну, так как? Надеюсь, ты не станешь врать, будто страдаешь морской болезнью? Всю свою жизнь Ася не любила водные прогулки и экскурсии именно потому, что ее на них укачивало. Но разве сейчас можно было признаться в этом? - Только недалеко! – Предупредила она. Не обращая внимания на его протянутую руку, вложила свою в ладонь предупредительного охранника, и решительно шагнула на вздрогнувшие ступеньки трапа. Амирханов поднялся на палубу, видя перед собой гордо выпрямленную спину и два пушистых хвостика темных волос. Смоляные завитушки под затылком слегка перепутались, в них запутался высохший лист. Хотелось протянуть руку, и снять его, заодно как бы нечаянно стиснув пальцами манящую белизну тонкой шеи, но Сергей удержался. Только пошевелил рукой в воздухе, как будто стряхивал что-то. Ася чувствовала ввинчивающийся между лопатками настойчивый опасно-острый взгляд, но не позволила себе обернуться, пока они не оказались у бортика. Знала: он опять решит, что она его испугалась, и будет смеяться. Не громко, так про себя. Его забавляет страх, но доставлять Амирханову такое удовольствие девушка точно не собиралась. Сергей кивнул Самвелу, и полоска воды между катером и берегом стала увеличиваться. Над рекой с криком кружились чайки. Амирханов, откинув голову, из-под ладони наблюдал за их полетом, и, казалось, почти забыл об Асе. - Здесь так... свободно, что хочется верить в бесконечность мира. – В конце концов вздохнул он. – Мне редко выпадает шанс чувствовать себя свободным, а тебе? Она пожала плечами. - Почему ты такая напряженная? Расслабься! - Я пока не понимаю, зачем мы здесь. – Озабоченно нахмурилась Ася. – Что вы, все-таки, от меня хотите? - Ничего особенного. Я хотел, чтобы мы с тобой оказались одни. Совершенно одни. Самвел не в счет. Можешь считать его моей тенью. - Зачем? – Вновь уточнила она. – Вы что-то мне сказать хотели? Объяснить? Он отрицательно качнул головой. - Что тогда? Он с наслаждением потянул носом влажный речной воздух, и тихо улыбнулся: - Чтобы... чтобы чувствовать себя счастливым! Она настороженно пыталась понять, что может скрываться за таким неожиданными словами. - И... чувствуете? Он ни секунды не медлил с ответом: - Сейчас - да! - Вам так мало нужно для счастья? Много. Ему нужно было много. Блеск солнца на ее ресницах. Заплутавший в кудряшках ветер. Нужна была эта река, и это небо, полное, как огромное блюдце, до краев синевой, чайками и облаками. Желтоватая пена за кормой и несущийся навстречу бодрящий воздух. Радужная стена яркой листвы над берегом. А главное – ему, как никогда, нужна была эта осень. Первая осень, в которую Сергей Амирханов не чувствовал себя одиноким. Ася смотрела на него испытующим взглядом: все еще искала подвох. - И острова никакого нет, правда? Вы все это придумали! - Подожди – увидишь. *** Остров был. Вернее, глубоко выдавшаяся на берег часть суши, с янтарной кленовой рощей и приветливым пригорком, на котором, под последними лучами солнца, все еще зеленела трава. Со стороны леса пробраться сюда было и впрямь непросто – непроходимые заросли кустарника и заросшее осокой болото удачно скрывали тихую полянку от посторонних глаз. - Причаливай, Самвел! – Распорядился Амирханов, и, обращаясь к Асе, добавил: - Когда-то мы приезжали сюда на пикники... Лаврик был еще малышом. Брали большую плетеную корзину, садились в лодку, и подгребали вот к этим мосткам. Я сам их однажды и сделал, чтобы было удобнее летом купаться и ловить рыбу. И забывать о времени. Здесь даже телефоны отключать без надобности: нет связи. Не знаю, почему нет. Загадочное, заповедное царство... в каких-то двух шагах от цивилизации! Скажи, разве это не чудесно? Она была согласна – чудесно. Это было самое точное слово, определяющее сейчас ее состояние. Удивительно, немного волнующе, но радостно и совершенно не страшно. Даже трогательно до щекотания в горле, как будто вернулась в давно забытое место, где было хорошо. Как будто снова была маленькой, и оправилась в выходные с родителями на природу... И рядом – не этот странный человек, пугающий и привлекательный одновременно, а родной, любимый, близкий... Который выслушает, поймет, и отгадает даже то, чего она не сможет высказать. К теплой, крепкой руке которого хочется прижаться лбом после тяжелого дня, чтобы снять боль и тяжесть его близостью. Такой примерно, каким до недавних пор был для Аси ее отец. Она внезапно испугалась, что слишком долго молчит. Что он может подумать? - Вы сюда с семьей приезжали, да? Сергей Герардович, а можно спросить? - Тебе все можно. – Пожал он плечами. - Понимаю, это личное, но все же... Почему ушла ваша жена? - Она не объясняла. – Голос стал неприятно резким. – Я могу только предполагать... Один «доброжелатель»... один змей, которого я пригрел на груди, как друга... оклеветал меня перед ней! - Как это? – Не поняла Ася. - Очень просто. Обвинил в самых жутких, нечеловеческих преступлениях. В сломанных жизнях. В убийстве, даже не одном. - Это была неправда?- Спросила она с неожиданной ноткой надежды. - Нет, конечно. Но она поверила. Он ее убедил. Какой женщине захочется жить со зверем? Вот, и ей не захотелось. В его голосе звучала откровенная горечь, и Ася не сумела сдержать сочувственного вздоха. Ей вспомнились печальные, умные глаза одинокого дракона. - Она ушла к нему? К этому вашему другу? - Если бы! – Амирханов усмехнулся. – Будь это так – я смог бы хоть понять. Не простить, но понять, ради чего ему понадобилось идти на такую подлость. Попытался бы, в всяком случае. Но она не была ему нужна. Как не нужна была и другая женщина, та, на которой он женился после этого. Все, чего ему хотелось – чтобы я был несчастен. Бесхребетный слизняк! Он жил за мой счет, благодаря мне делал карьеру, и втайне ненавидел меня за это! Завидовал и ненавидел! Строил из себя моего брата, а за спиной готовил удар! Слышала, что самый большой враг, как правило – бывший друг? Я вот и слышал, и читал про такое, но даже представить не мог, что так будет у меня самого! - Думаю, она просто не любила вас!- С тихой уверенностью вздохнула Ася. – Когда любят – просто так не уходят, даже не поговорив с человеком, не выслушав его... Так уходят только, когда давно ищут повода уйти. - Может, ты и права... Мне казалось, она влюблена в меня. Но в то время я вообще был уверен, что всеми любим. - А вы любили ее? – Вдруг спросила Ася. - Ты. - Что? - Говори мне «ты». Пожалуйста! Так, как будто мы друзья. Однажды я уже просил тебя об этом... и ты отказалась. Но сейчас все по-другому, ведь так? - Еще нет, Сергей Герардович. Простите. Пока я не могу. Она вздохнула, словно боясь его обидеть, и не зная, как сладко екнуло у Сергея сладко в груди от этого доверительного и обнадеживающего «пока» - Вы не ответили. Вы ее любили? - Нет! Это прозвучало так безапелляционно, что Ася поежилась, как от холода. - Ни капельки? Зачем же тогда...? - Хочешь спросить: зачем я вообще женился? Ну, должна же у человека быть семья. И дети. Тем более, у человека моего положения. Любовь, знаешь, приходит не всегда, и ни ко всем. Множество отношений строятся просто на взаимном уважении. А жаловаться ей было не на что – я ее не обижал. - Папа маму тоже не обижает... –Согласилась Ася. – Просто держит в письменном столе фотографию своей любовницы. Простите, любимой женщины! – Она иронически усмехнулась. – Вы тоже так делали? - Нет. - Вы никого другого не любили? - У меня просто не было фотографии. Только... вырезка из школьного альбома. - И вы думаете, вашему сыну было бы приятно увидеть эту вырезку? - Не понял... Причем здесь Лаврик? - Потому, что каждый ребенок хочет расти в семье, где любят! И его, и друг друга! Любят, а не терпят из-за «взаимного уважения»! Голос девушки дрожал, пальцы лихорадочно сжимались. Сергей хотел обнять ее за плечи, но в последний момент отдернул руку, и просто сказал: - Прости. Я не думал, что ты все это примешь на себя. Соглашусь: я во многом был неправ перед сыном. Но что поделаешь? Все эти годы я честно пытался искупить вину. Ася не успела заметить, откуда он вытащил старомодную плетеную корзину, накрытую полотном. - Пойдем, устроим наш пикник? - На земле сейчас сидеть холодно... - А кто говорил про землю? Увлекая девушку за собой, он поднялся вверх по берегу, и Ася увидела незаметный с воды большой камень. - Забирайся. Я тебе помогу. Серая, неровная поверхность походила на кожу прилегшего отдохнуть огромного слона, и действительно была очень теплой. Сергей широким жестом руки смел побуревшие листья и сухую траву. Расстегнул широкий белый плащ, и, прежде, чем девушка успела возразить, расстелил его. - Теперь можно садиться. - Вам плащ не жалко? – Удивилась Ася. – Здесь же грязь, земля, листья... А он совсем новый... даже не отстирается. Придется выбросить. Сергей улыбнулся. - А может, я всю жизнь мечтал выбросить его именно таким образом? *** Они ели бутерброды с пахучей ветчиной и блестящими от влаги желтыми ломтиками сыра. Вернее, ела их только Ася, вспомнившая вдруг, что она опять забыла пообедать в школьном буфете. А он просто смотрел, как она ест, аппетитно захватывая губами каждый кусочек, кончиком языка тщательно подбирая крошки. И никогда прежде не думал, что это простое зрелище может быть настолько волнующим. Она ела, и слушала, а Сергей рассказывал... обо всем подряд. О глупых мыслях, о страшных снах. О контрактах с финнами, и о математических победах своего сына. Он сбивался, терял нить, перескакивал с одного на другое, и все равно был уверен – его понимают. Оказывается это так много значит – просто сидеть и разговаривать! С почти наивным восторженным азартом человека, уже давно ни для кого не устраивавшего сюрпризов, он просил ее закрыть глаза, и выталкивал из-за спины шоколадные конфеты в серебряных бумажках, или рассыпал по белой шелковистой поверхности заготовленные на дне корзины розовые лепестки, и радостно смотрел, как расширялись нежно-синие глаза цвета густой зимней ночи. Ася смотрела на кружащиеся в воздухе, по-летнему душистые лепестки как на чудо, ловила их, сгребала в ладони и, смеясь, вдыхала смешавшийся со свежим воздухом тонкий сладковатый аромат. Протягивала ему сложенные «корзиночкой» руки, и Сергей опускал в них лицо, зарываясь в лепестки носом, и с большим трудом заставлял себя вновь поднимать голову, отрываясь от маленьких тонких пальцев, которые хотелось целовать с упоительной жадностью. Журчащей рубиновой струйкой разливалось по бокалам темное вино. Ася, склонив голову, с удовольствием разглядывала солнце сквозь окрасившийся хрусталь, но попробовать долго отказывалась. Наконец чуть-чуть отхлебнула, поморщилась, и вернула бокал. - Хорошее вино всегда с кислинкой. - Наверное. – Согласилась Ася. – Просто я к такому не привыкла. Она спрыгнула с камня и побежала вдоль берега. Он не сразу понял, что за мотыльком. Здесь, на этом маленьком уютном пригорке все еще царило лето, и даже бабочки не желали впадать в спячку. Сергей допил вино из ее бокала, стараясь прикасаться к тому краю, который трогали ее губы. Свой бокал не тронул, отставил в сторону, и бросился вдогонку по-спортивному легко, словно занимался бегом каждый день. Бабочку он не догнал. Впрочем, Асю тоже.... Но только потому, что не был уверен: понравится ли ей, если он ее догонит. Тяжело дыша, девушка вернулась на камень, и легла, прижимаясь щекой к нагретой поверхности. Пьянящий воздух как будто без вина затуманил сознание, было спокойно и тепло. Ася закрыла глаза, и не сразу почувствовала, как Сергей, наклонившись, обводит черты ее лица тонкой щекочущей травинкой. Но тут же ощутила на своей щеке прерывисто-учащенное дыхание и встрепенулась. Амирханов мягко улыбался. - Меня как магнит приманивает твое тело... – Задумчиво заметил он. - Нет, нет не бойся! Я себя контролирую. Когда надо будет бояться, я предупрежу. Она усмехнулась. - Спасибо. Но глаза остались тревожными. Захотелось подняться, но, не задев нависшего над ней Амирханова, этого было не сделать. - Можно?... - хрипловатые нотки заполнили голос. - Только если ты позволишь... Я подержу вот так руку? Рядом с тобой, даже не дотрагиваясь! - Держите! - Согласилась Ася, не видя в такой просьбе опасности, и почти сразу же пожалела об этом. Широко расставленные пальцы Амирханова неуловимо пробежали по воздуху в сантиметре от ее груди, как будто трогая клавиши рояля. Ася даже почувствовала их тепло. А потом произошло нечто странное, необъяснимое, и больше всего похожее на результат гипноза... Ася видела когда-то в телепередаче сюжет про гипнотизера, которым мог заставить человека сделать все, что ему было угодно. Сначала тело девушки наполнилось легкой, щемящей дрожью, добежавшей до кончиков пальцев. Потом грудная клетка непроизвольно выгнулась навстречу, словно пальцы Сергея притягивали ее незримыми нитями. Крылья маленького носа жадно раздулись. Глубокий вздох шевельнул грудь, такой медленный и шумный, словно девушка пыталась почуять внутри себя легкий, почти неуловимый аромат. В раскрывшихся разом темных глазах застыл недоуменный испуг. - Ничего... - Шепнул Амирханов с улыбкой. - В тебе, малыш, просыпается женщина. Это тоже не страшно, потому, что естественно! Ты прислушайся к себе, прислушайся. И сделай то, чего хочется именно сейчас. Хочешь обнять меня - обними. Хочешь потрогать мое лицо - не стесняйся. Мы все равно здесь одни, никто не узнает. Или... - Усмехнулся он. - Своих собственных желаний ты боишься еще больше, чем меня? Она вскочила так резко, как будто кто-то толкнул ее в бок. - Пожалуйста, больше не надо! Во взволнованном, срывающемся голосе слышалось что-то искренне жалобное, даже умоляющее. А чего именно "не надо", пожалуй, и не сумела бы объяснить. А он понимал, все понимал. По глазам видно. И от этого было тревожно, словно он нашел какой-то способ незаметно для нее управлять ею, ее телом. Вызывать жаркие волны, накатами гуляющие по животу и тянущее трепыхание в области солнечного сплетения. Как будто там, под ребрами, в глубине, билась и щекотала внутренности маленькая проглоченная бабочка. - Не буду. - Спокойно ответил Амирханов. - Я уже узнал все, что хотел узнать. - Что вы узнали? - С подозрением спросила Ася. Торжествующая нотка последней реплики ей совершенно не понравилась. Но он, помолчав, заговорил совсем о другом. - А помнишь, как я к тебе в школу приезжал? Тогда, давно уже? Кажется, это было совсем в другой жизни. Ты сказала.... что если мои, как ты выразилась, «бандиты» будут тебя преследовать, и у тебя не останется другого выхода, ты... - Не помню. – Покачала головой Ася, но он не поверил. - Все ты помнишь. Вот и скажи. Правда, что лучше умерла бы, чем со мной переспать? Ну, ответь! Почему? Это что, вселенская трагедия? Или причина в чем-то другом? Я имею в виду, у всех это рано или поздно бывает. Почти у всех. Даже если что-то не совсем так, как ты хотела... Грубо, преждевременно, или что-то еще, все равно, разве это стоит того, чтобы совсем не жить? Чувствовалось, что ему важен ответ на этот неловкий вопрос, что он действительно хочет понять, разобраться. - Ты извини, я бы не спрашивал, но... в то, что ты, умираешь от отвращения, я больше не верю! Несмотря ни на что, я тебе не противен. Ни как человек, ни как мужчина. Скорее уж, наоборот. Я это подозревал давно, а сегодня окончательно убедился. Она почувствовала, что краснеет. - Это потому... что я сейчас... - И поэтому тоже. Но не будем вдаваться в детали. Ты не ответила на мой вопрос. - Не знаю... Только, если бы я не захотела сама, меня бы здесь не было. И вас со мной рядом не было бы тоже. - А если бы я заставил? Выбросилась бы из окна? Или отравилась все-таки своим ядом? Тем, что стащила у отца. Ася окончательно смутилась. - Откуда знаете... про яд? Он пожал плечами. - Не помнишь? Ты мне сама его показала. И дала понять, что, не задумываясь, им воспользуешься. Если только я воспользуюсь тобой. Что, слишком гордая, да? - Причем здесь гордость? – Удивилась Ася. – Просто в жизни бывают моменты, когда сдаваться нельзя. Нельзя уступать чужой воле, даже если она намного сильнее тебя. Потому, что эта воля – чужая. И, если сдаться, подчиниться ей, то что-то внутри тебя сломается, какой-то важный стержень. А это... это конец! Что бы ни было потом, что бы человек не придумывал в оправдание, сам-то он знает, что сломлен. Эта такая же смерть, но только еще хуже. Хуже во много раз! Легкая усмешка тронула губы Амирханова. - Поражение равно смерти? Звучит, как гимн римских полководцев. - Непонятно, да? Наверное, я не могу объяснить. - Напротив, я все понял. – Он моментально стал серьезным, и между бровями, морщась, как от боли, залегли глубокие темные складки. – Раньше, наверное, не понял бы, а теперь понимаю. Правда. Ты... ты все правильно сейчас сказала: когда ломают, это самое страшное. Сломай в человеке стержень – и его не станет. Это мучительнее и дольше, чем физическая смерть, и с таким же неизбежным финалом. Но, знаешь, что? Он наклонился к самому уху. - Я тебя ломать не буду. Наоборот. Буду беречь, заботиться, как о хрупком ростке, который только что появился, вылез из земли. Обещаю! Грудью буду падать, чтобы от ветра прикрыть... если только ты мне разрешишь! Она неуверенно пожала плечами. - Только и ты тоже пообещай. Что не будешь все время ждать, что я вот-вот на тебя наброшусь. Не будешь смотреть на меня испуганными глазами. Это, знаешь ли, ужасно раздражает! Обещаешь? Ну, вот и хорошо!