***
— Жаль, что ведёрок мгновенного ремонта к Тирпиц не завезли, — посетовал Гинденбург, рисуя чёртиков на покрытом копотью барбете башни «Бруно». — Сейчас они были бы очень кстати. После боя с эскадрой Фусо прошло два дня. Если не считать парочки патрульных эскадр сирен, состоявших из иномирного ширпотреба класса «Пешка», то путь крейсера проходил без происшествий. Однако две эти небольшие стычки вновь заставили его задуматься о происходящем в мире. Ведь уже год о Сиренах ничего не было слышно, хотя, казалось бы, в прошлом против них вели довольно активные боевые действия. Затишье сказалось на социальном климате среди защитниц человечества не в лучшем ключе. Вспомнились старые обиды, закопанный ранее топор войны был вновь взят в руки. Началось неофициальное деление крупнейших фракций Альянса на два лагеря. Всё шло к одной большой, по мнению Гинденбурга, глупости, участвовать в которой он не имел ни малейшего желания. К его счастью, в мире ещё были нейтральные фракции, не поддерживающие ни одну из сторон назревающего конфликта. — Так, — достал парень из кармана кителя совмещённый с хронометром компас, — скоро будет окно. Оставив недорисованной собаку, жующую чёртика, Гинденбург направился в свою боевую рубку. Каждая нация подошла к оформлению узла связи по-своему, не скупясь использовать национальный колорит. Империя Сакуры предпочитала сикигами, тогда как Королевский Флот, отдавая дань классике, использовал старинные дисковые телефоны. Для Железной Крови не было ничего надёжнее проверенного поста корабельной связи в командной рубке. Всё максимально просто и без излишеств. Покрутив тумблерами, настроив передатчик на используемый Северным Союзом диапазон, Гинденбург стал ждать, когда над горизонтом взойдёт спутник связи северной страны. И пока он гипнотизировал взглядом индикатор готовности к работе, в голову стали закрадываться мысли, что его могли объявить предателем, как это случилось с Энтерпрайз два года назад. …Над Северными морями бушевал шторм, поднимая вверх тёмно-серые волны. Порывы ветра сливались в непрекращающийся вой, в котором тонули выстрелы, гул двигателей самолётов и голоса ведущих бой Дев Флота. — Шайсе! Что-то не припоминаю, чтобы Серый Призрак могла стрелять лучами! — едва увернулся от ярко-голубого луча Сирены-Очистителя Гинденбург. — Жёлтые стрелы — помню, знание кунг-фу — тоже, а вот лучей — не помню! — Упражняться в остроумии будем позже, — отозвалась девушка в зелёном кителе, подпоясанном широким ремнём с золотой бляхой. — Пока наши летуны решают, кто прав, а кто нет, лучше за сестрой присмотри! — Да с ней всё будет… — изогнувшись над головой парня, два хвоста-манипулятора с установленными на них трёхорудийными башнями сделали одновременный залп по перезаряжавшейся сирене, — …отлично! Да, Роон? Посмотрев налево он застал тот момент, когда один из манипуляторов снаряжения Роон пробил грудную клетку подвернувшейся под руку Сирены-Сборщика. Та обмякла, но экспериментальной кансен Кригсмарине этого было недостаточно, и она в упор всадила противнику веер торпед, заряженных в этом же манипуляторе. — Никто не смеет меня недооценивать! — прокричала Роон, стряхнув труп и выстрелив в находящийся неподалёку крейсер класса «Епископ». — Роон! — ещё раз позвал сестру Гинденбург. — Да?! — откликнулась девушка, одетая в чёрный китель с красными погонами и чёрную миниюбку, стирая кровь со щеки. Раздражение на её лице улетучилось в тот же миг, когда она увидела, кто посмел отвлечь крейсер прямо посреди боя. Оно сменилось добродушной улыбкой, что несколько не сочеталась с перемазанной кровью одеждой. — Не увлекайся. Эта псевдо-Энтерпрайз ещё где-то неподалёку, — напомнил сестре Гинденбург. — Не волнуйся! Твоя сестричка слишком сильная, чтобы какой-то фантом смог с ней совладать, — пропела Роон, прежде чем продолжить кровавую вакханалию среди вражеских боевых единиц. — Вы, немцы, совсем отбитые, — покачала головой девушка в зелёном кителе. — Да ты такая же, когда тебе в голову прилетает снаряд выше пяти дюймов. И я, честно говоря, не знаю, что хуже — неадекватная родня или взбесившийся советский линейный крейсер, — ответил Гинденбург, прикрывая огнём сестру. — Так, займись-ка вон тем «Ферзём», мелочь оставь на меня. — Раз плюнуть, — усмехнулась собеседница, наводя свои десятидюймовки на противника. — Гинденбург, Роон, Сталинград! — прокричала Хелена, через которую тройка крейсеров держала связь с остальным соединением. — Викториес обнаружила фантом, Северная Каролина и Вашингтон идут на перехват. С нашей Энтерпрайз сняты все подозрения! — Но про лучи её всё-таки нужно расспросить, — кивнул американке немецкий крейсер. — Может, получится пробить её покер-фейс. Писк приёмника выдернул Гинденбурга от нахлынувших воспоминаний. Мигала зелёная лампочка, сообщая об успешном соединении со спутником. Оставалось лишь точнее настроить частоту, выделенную каждой кансен капитального класса или базе, что парень и сделал. — Кому не спится в пять утра? — донёсся из приёмников полный недовольства голос. — Той самой немецкой сволочи, — хмыкнул Гинденбург. — Рад тебя слышать. На секунду в эфире повисла тишина, нарушаемая только статическим шумом. — А-а-а, ты-ы… — протянула собеседница. — Всё-таки сбежал? — Был вынужден. Не люблю, когда выжившие из ума животные говорят мне, что делать, а что нет. — А как же европейская толерантность и мультикультурализм? — с насмешкой спросили из приёмника. — Давай не будем вспоминать ошибки десятилетней давности, а? Что там по моим вопросам? — Ну, ты же знаешь, я со своими не общаюсь, особенно с командованием. Три года избиений ещё ребёнком и не такое с кансен сделают. Уж лучше бы после отмены строительства сразу под резак пустили, как некоторых недоделанных, — из приёмника донёсся грустный вздох и едва различимая ругань. — Но Сове твои подозрения и пожелания я передала. Не знаю, как пернатые и блохастые отреагируют, но между нами: мои сдрейфят. Впрочем… надежда есть. — Умеешь ты радовать, Сталинград, — теперь вздохнул и Гинденбург. — А ты бы раньше позвонил, так ещё и не такое бы услышал, — рассмеялась девушка на другом конце линии. — В свою защиту скажу, что я выловила Сову спустя пару минут после твоего звонка. Могла бы, конечно, пойти напрямую к адмиралу, но с командованием, как я уже говорила, у меня отношения натянутые. Да и не горю желанием видеть эту заплывшую жиром на казённом бюджете сволочь. — Расстрэлат! — изобразил грузинский акцент парень. — Имэнно, ганцвалле, — вторила ему Сталинград. — Жаль, что не расстреляют. Что делать будешь? — Доберусь до передовой базы блохастых, там воспользуюсь Женевской конвенцией и свяжусь с тобой. Если всё пройдёт удачно, то приму на борт топливо и двину к вашим. — А если лисы уже сделали свой ход? — Женевская конвенция всё ещё на моей стороне. А там, глядишь, топлива в резервуарах хватит дойти до ваших территориальных вод. Лишний «Убийца Сирен», думаю, вашим не помешает. — Это да. Я постараюсь попинать нашу крупнокалиберную. В крайнем случае просто одену костюм химзащиты и пну сонную богиню, будь она неладна. Ты только держись там. — Обязательно. Думаю, дня через полтора-два я тебя наберу. Спасибо за помощь, Сталинград, — сказал Гинденбург, протягивая руку к выключателю приёмника. — Эй, погоди! Вопрос! — приостановила его собеседница. — М? — Что будешь делать, если за тобой придёт… — Сталинград выдержала драматическую паузу, — мамочка? — Какая из? — закатил глаза парень. — Да любая. Что Фридрих, что Ульрих. Ни одна особым терпением не отличается. — Это так кажется на первый взгляд. На самом деле они очень добрые и милые, просто никем не понятые. — Прямо как Роон? — Прямо как Роон. Что сказать Фридрих я знаю, а Ульрих… будет достаточно шоколадки, думаю? — последние слова парень произнёс немного неуверенно. — Только шоколадки? — Много шоколада, — признался Гинденбург. — Что ж, готовься. Не хотелось бы, чтобы один из немногих моих товарищей оказался на прицеле бабахалок калибра пятьсот тридцать три миллиметра. — Да мне и самому не особо-то и хочется. — Ну, тогда всё в порядке. Конец связи. — Конец связи, — подтвердил парень, щёлкнул тумблером. Увы, каким бы хорошим ни был план, реальность всегда вносит свои коррективы, порой ломающие тщательно выверенную последовательность действий в самом её начале. И вспомнил Гинденбург сей печально известный факт спустя день после разговора с коллегой из Северного Союза, когда ясным солнечным днём на самом краю зоны чувствительности радара заметил несколько сигнатур, принадлежащих сиренам, а также две, принадлежащие кораблям Железной Крови. Одна из которых была очень хорошо ему знакома. — Итого, два корабля класса «Ладья» с эскортом, — прислушиваясь к сигналам радара, комментировал вслух парень. — Считай, целая и готовая к бою дивизия линкоров. Принц Ойген и один из наших эсминцев. Ещё один эсминец, не Кригсмарине, а, скорее всего, Империи сакуры. И вся эта честная компания свела орудия на эскадру подранков Альянса, которых к тому же прессует палубная авиация, причём самолёты не сирен. В это же время два других авианосца увлечены дуэлью друг с другом. В понимании Гинденбурга то, что он наблюдал, превосходило самые худшие его прогнозы. Корабли сирен атакуют кансен, едва те окажутся в зоне видимости — это общеизвестный факт. Корабли сирен не атаковали Принца Ойгена и двух Дев класса «эсминец» — это данность. Получалось, что сирены распознавали Железную Кровь и Империю Сакуры как своих союзников. А это уже тянуло на предательство гораздо тяжелее побега Гинденбурга и расстрела им японской эскадры. — Дело дрянь, — подытожил свои мысли парень. Он не мог противиться своей природе «Убийцы Сирен», видя, как его естественный враг угрожает другим Девам Флота. Не будь там Ойген, Гинденбург не задумываясь бросился бы в бой, однако её присутствие вносило определённые коррективы и заставляло-таки думать. Выходить на дистанцию стрельбы с повреждениями, да ещё и отсутствующими носовыми орудиями главного калибра против одной из сильнейших представительниц крейсеров класса «Адмирал Хиппер» было… неудобно. Отсутствие орудий в носовой полусфере вынуждало выбирать иной рисунок боя — идти зигзагом, попеременно меняя курс и делая слишком большие паузы между залпами. Цена промаха возрастала до критической отметки. Но оставить всё как есть и пройти мимо Гинденбург не мог. Он закрыл глаза, мысленно рассчитывая углы поворота и возвышения орудий. Машины внутри корпуса ожили, получив новую порцию топлива, раскручивая винты до максимальных оборотов. Расставлены приоритеты целей, крейсер был готов к бою, оставалось лишь дать команду. Скорость двадцать два узла. Гинденбург повернул влево, делая первый боевой разворот. — Так, стоят плотным строем, это хорошо. Можно особо не выцеливать, — резюмировал парень, корректируя наведение орудий. Скорость тридцать один узел. Ещё раз скорректировав прицеливание, Гинденбург сделал залп из кормовых орудий и тут же начал резкий поворот направо. Орудия послушно опустились вниз для перезарядки, но следующий выстрел они сделают позже, когда крейсер подойдёт ко второй точке разворота.Глава 2.
25 октября 2019 г. в 20:24
— И ты его упустила?
Постороннему человеку манера речи флагманского авианосца Империи Сакуры, Акаги, могла показаться дружелюбной. Казалось, даже сама фигура девушки с девятью бордовыми лисьими хвостами, одетой в роскошное чёрное с золотом кимоно, излучала радость и доброту. Но те, кто знал её достаточно долго, знали, что улыбка на лице шатенки не предвещает ничего хорошего.
— А что мне оставалось делать? — донёсся из белого сикигами, парящего в полуметре от Акаги, обеспокоенный голос линкора Фусо. — Он едва не утопил Асасио, чуть не сжёг заживо Майю и повредил мой силовой набор до такой степени, что я кое-как вернулась на базу. Если бы поднялось волнение, мои стрингеры в районе миделя полопались от нагрузки!
— Ара, — прищурилась девушка-аваианосец, — и кто же в этом виноват?
Сидевшая неподалёку другая кансен, авианосец Кага, невольно поёжилась. Она знала, что её названная сестра сейчас в бешенстве, и прекрасно понимала причину. Вскоре должна была начаться операция против Альянса, на подготовку к которой ушло много времени и ресурсов. Весь процесс тщательно скрывался, были приняты меры, чтобы убрать элементы с сомнительной лояльностью как можно дальше от мест, где предстояло развернуться основным событиям. А теперь… вся подготовка могла пойти псу под хвост.
— Тирпиц явно саботировала наши планы, — отозвалась Фусо.
Акаги разочарованно вздохнула. Деве-супердредноуту крупно повезло, что она находится далеко от неё, иначе флагман определённо выразила бы своё недовольство ещё и применением толики лисьего пламени.
— А может кто-то просто не слушал брифинг? — не стерпела Кага. — Ибуки и Азума не раз упоминали характеристики Роон и Гинденбург.
— Ара, Кага-чан, не стоит злиться, — повернулась к сестре Акаги. Приложив палец к губам и тем самым попросив девушку в белом кимоно помолчать, она вернула своё внимание к насущной проблеме. — И всё же Кага права. Зачем ты ввязалась в бой с Гинденбургом на дистанции больше двух километров? Почему не сократила дистанцию, когда он пошёл на сближение с вами?
— Он мог развернуться и уйти.
— Но ведь можно было взять его в клещи, обойдя эсминцами, разве нет? — продолжила Акаги.
— Угх…
— Видишь, как всё просто. А у Тирпиц-чан, кстати, были свои приказы, оставить выполнение которых она не могла. Остановить Гинденбург надлежало вам. Между прочим, Роон специально перевели к Нагато, чтобы облегчить задачу.
— …Понимаю. Я готова принять любое наказание, Акаги-сама, — полным раскаяния голосом произнесла собеседница.
— Не стоит унывать, Фусо-чан. Ситуацию ещё можно исправить, — улыбнулась Акаги. — Заканчивайте ремонтные работы и возвращайтесь к Ямаширо, сейчас вы нужнее там.
— Слушаюсь, — донеслось из сикигами прежде чем он истлел в воздухе.
— Может, не стоило посылать Фусо? С её удачей, она никак не могла выполнить приказ, — предположила Кага.
— Эх… — вздохнула Акаги, нежно коснувшись рукой щеки сестры. — Если б дело было в одной лишь удаче, то Роон оказалась бы там едва лишь Фусо открыла огонь по крейсеру железнокровных.
— И всё же я считаю, что вторая авианосная могла бы справиться лучше, — настаивала Кага, вздрогнув, когда сестра коснулась пальчиком её губ.
— У Хирю и Сорю другие задачи, — приблизилась к кицуне в белом кимоно Акаги. — А Фусо всё же не провалила задачу до конца. Ах, как жаль, что единственный член семьи Роон погибнет под огнём орудий Орлиного Союза…
— Сестра… прошу… — дыхание Каги стало прерывистым, когда ладонь Акаги легла ей на бедро и медленно стала подниматься вверх.
— Скоро мы заявим Альянсу о своём решении, — прошептала Акаги, наклоняясь к губам сестры. — А сейчас давай отстранимся от мирских забот…