Немецкая сталь

      — Как-то здесь всё слишком спокойно, — вслух размышлял Гинденбург, идя вдоль берега. — Не находишь? — посмотрел он направо.       Сидевший на его плече огромный белоголовый орлан отвлёкся от чистки перьев в крыле и посмотрел на парня. На секунду крейсеру показалось, будто птица выражает крайнее недоумение вопросу своего насеста. Ну и презрение, что какой-то смерд посмел отвлечь от столь важного дела. Отвесив ему подзатыльник своим крылом, орёл вернулся к чистке перьев.       — Сочту это за «да», — по-своему расценил птичий жест парень. — Нет, я всегда знал, что в Орлином Союзе и Королевском Флоте девчата несколько легкомысленны, но чтобы так…       Орёл закончил чистить крыло и помотал головой.       — Сан-Диего убегает от акулы — это вообще нечто, — покачал головой парень. — При этом только к обеду из её корпуса смогли откачать воду и как-то восстановить плавучесть. Как такой крупный образец белой акулы, способный заглотить девушку метр шестьдесят ростом, оказался на мелководье — тоже интересный вопрос…       Гинденбург не смог разглядеть случившееся на пляже подробнее, но даже увиденного издалека хватило с лихвой. Зрелище выпрыгнувшей из воды огромной рыбины с лёгким крейсером в зубах повергло его в шок, и он, казалось, услышал треск ломающейся картины мироздания. Хотя позже выяснилось, что это был всего лишь звук демонтируемых досок палубного настила в носовой части.       — И всё же здесь всё такое… Мирное? Спокойное? Даже не верится, что это передовая база. Дальше куда? — обратился Гинденбург к птице.       В ответ орёл оттолкнулся от плеча и взлетел, умудрившись не задеть парня своими огромными крыльями. Поднявшись выше, он сделал пару кругов над головой крейсера и полетел вперёд, в сторону пляжа. Там, не дойдя нескольких метров до кромки воды, стояла его хозяйка.       — Я не устану повторять, что самый милый питомец у Банкер Хилл, — бросил вслед орлу парень, но не раньше, чем тот отлетел на достаточное расстояние.       Пернатый, принадлежавший Энтерпрайз, был необычайно умён и вполне понимал человеческую речь. Хорнет же и вовсе утверждала, что он мог разговаривать. Никто ей не верил, однако парень вполне допускал, что младшая из Йорктаунов говорила правду. Тем не менее, живая байка флота Орлиного Союза интересовала Гинденбурга мало, пусть именно она и привела его на этот пляж.       — Могла бы просто позвонить, — подошёл крейсер к Энтерпрайз.       Авианосец оторвалась от созерцания заходящего солнца и повернулась к парню.       — А ты бы ответил? — на её лице появилась едва заметная ухмылка. — Последний раз я тебя видела спящим, прислонившись головой к барбету.       — Поэтому отправила Белла? — покосился Гинденбург на орла, который уже успел поймать какую-то рыбину и устроил небольшое пиршество.       — Зато он со своей задачей справился.       — Сев мне на голову и пару раз клюнув.       — У тебя там сто пятьдесят миллиметров брони, — чуть шире улыбнулась Энтерпрайз. Впрочем, её улыбка очень быстро угасла, и девушка вернулась к созерцанию заката. — Что думаешь?       — О чём? — крейсер продолжил наблюдать за кровавым пиршеством птицы.       — О происходящем, — после недолгой паузы уточнила девушка.       Гинденбург молча взглянул на медленно уходящий за горизонт светящийся круг. Вопрос Энтерпрайз охватывал слишком много событий даже из тех, о которых парень смог вспомнить сходу. И о некоторых из них было не принято говорить вслух.       — Не похожа эта база на передовую, — медленно начал он. — Да, здесь сосредоточено множество Дев Флота, но… чувствуешь себя скорее на курорте, нежели на военном объекте.       — Я знала, что ты будешь думать так же, — вздохнула Энтерпрайз. — Нас недавно атаковали, а они играют в волейбол…       — Это не так уж и плохо, — пожал плечами Гинденбург. — Нельзя жить одними битвами. И я говорил немного не об этом.       — А о чём?       — Отсутствие систем самообороны, — перевёл он взгляд на пирс вдалеке. — Например, ни одной зенитной батареи на всём острове. Ни одной батареи береговой обороны. База вроде англо-американская, но здесь нет ни одной ячейки «Иджис Марк Два». Молчу про русские «Незабудки» и родные рельсотроны с тандемным зарядом.       — Ты же знаешь, что они малоэффективны даже против эсминцев сирен. А против кансен и чего-то крупнее класса «Епископ» так и вообще бесполезны. Но про зенитные батареи согласна, — вздохнула Энтерпрайз. — Может, будь они здесь, Акаги и Каге не удалось бы нанести так много ущерба.       — Плюс выстрелы береговых батарей сбивают прицел, — добавил Гинденбург.       — Делают это без разбора, — напомнила Энтерпрайз. — К тому же лучевые орудия сирен перехватывают ракеты.       — Когда кораблей у сирен много. Однако, не думаю, что ты спрашивала моё мнение о базе. Тебя что-то беспокоит?       Между крейсером и авианосцем вновь повисло молчание. Оба корабля молча смотрели в сторону моря, где из-за горизонта стали выползать тяжёлый тёмные тучи. Стал подниматья ветер.       — Мотивы Акаги, — наконец ответила Энтерпрайз.       — Тут уж я ничем, кроме домыслов, помочь не могу, — вздохнул Гинденбург. — Может, дело в попытке взять реванш за поражение у Мидуэя, может — что-то иное. Время покажет, что именно.       — Но твои же тоже пошли по пути Акаги, — обернулась девушка.       — А это даже для меня загадка. Я не застал лично, но мне рассказывали, как Тирпиц выносила из-под массированного авианалёта повреждённые Викториес и Арк Роял. Зато я своими глазами видел стоявших спина к спине Худ и Бисмарк. И Уэльскую с Рипалс, прикрывающих Шокаку и Зуйкаку во время рейда на Цейлон.       — Ты и там успел побывать? — удивилась Энтерпрайз.       — Помнишь, меня и Роон на полгода вывели из Атлантики? — получив в ответ кивок, парень продолжил: — Нас тогда отправили в Империю Сакуры на слаживание с восточными коллегами. Там-то я и познакомился со Сталинград и Депрессо.       — Сирен-киллер Северного Союза? — решила уточнить Энтерпрайз.       — Да.       — Почему именно «Депрессо»?       — Она слишком пессимистична вне боя. Да и в бою её грустный отрешённый взгляд… Бр-р-р, — вздрогнул парень.       — Зато если разошлась, даст фору тебе и Роон в берсерке, — хмыкнула авианосец.       — Это да, — ухмыльнулся в ответ крейсер. — Живая иллюстрация фразы «Не будите во мне зверя».       — И всё же, откуда у Сакуры возможность контролировать боевые корабли сирен? — выжидающе посмотрела на парня Энтерпрайз.       — А мне почём знать? — пожал плечами тот. — Меня это беспокоит точно так же, как и тебя. Они вполне могут и не знать, с чем связались, и это пугает.       — Надо их остановить, пока не поздно, — решительно сказала авианосец.       — Сперва надо разобраться с более важными проблемами, — посмотрел на быстро затягивающие небо тучи крейсер. — Мне тут братишка одну вещь рассказал. Тревожную.       — Братишка? — в удивлении изогнула бровь Энтерпрайз. — Я думала, ты такой один.       — Ну так вот, — словно не замечая ремарки авианосца, продолжил Гинденбург. — Кое-кто бросается в бой не чинясь до конца. Уже год как.       — Так это была Кливленд? — устало вздохнула девушка, массируя висок. — Должна была догадаться. Прошу, не начинай, мне головомойки Вестал хватило.       — Мне просто интересно, когда вы успели поменяться местами.       Гинденбург отвернулся, якобы посмотреть за кружащим над водой орлом. Но так, чтобы стоявшая справа девушка не смогла рассмотреть ухмылку на его лице.       — Не поняла? — переспросила Энтерпрайз.       — Я знаю только одну авторитетную кансен, что имеет подобную привычку, — пояснил Гинденбург, повернувшись к девушке и положив руку ей на плечо: — Бисмарк, ты можешь смыть краску для волос.       — Это не смешно, — дёрнув плечом, Энтерпрайз стряхнула руку парня. — То, что я и Бисмарк похожи ещё не значит, что линкор может стать авианосцем.       — Фусо не согласна.       — Полноценным авианосцем.       — А вот теперь Фусо обидится. Ну, а если серьёзно, то в чём дело? — повернулся к девушке Гинденбург. — Что такого тебе нашептала Пепел, пока вы были наедине? Судя по тому, что мне сказала Кливленд, ты изменилась как раз после той атаки на Норфолк.       — Ничего, — отвернулась Энтерпрайз, опустив взгляд.       — Ничего, да? — тихо повторил за ней крейсер. — Мы — Зола и Пепел, порождённые угасающим пламенем былого, развеянные на ветру. Тебе не понять бремени, что мы несём в наших сердцах.       Сказанная Гинденбургом фраза возымела над гордым авианосцем эффект, которого не смогли достичь ни непрекращающиеся бои, ни вид израненных боевых товарищей. Девушка словно сжалась, плечи её опустились, а взгляд стал каким-то затравленным. Крейсер понимал, что верно понял причину, так сильно изменившую характер его боевой подруги, но решил глубже не копать.       — Знаешь, у меня до сих пор болит вот здесь, и эта фразочка до сих пор меня преследует, — провёл он по диагонали от правого плеча до сердца. — Тогда этот двойник Такао чуть не разрубила меня надвое, если бы не один отчаянный авианосец.       Взяв Энтерпрайз за руку, Гинденбург накрыл её ладонь своей. В памяти начал всплывать тот эпизод, о котором говорила Кливленд. Тогда сирены смогли грамотно разделить флот кансен и окружить авианосное соединение. И Роон, и Гинденбург были вынуждены связать боем две сирены класса «Крушитель», чтобы дать эскорту вывести авианосцы из котла, пока Сиэтл и Джорджия отвлекали сирену класса «Кондуктор».       Именно в тот момент, когда эскадра была максимально растянута, явилась Пепел. Таинственное существо, похожее на Энтерпрайз, обладающее невероятной силой и способностями, схожими с таковыми у сирен. Пепел и ей подобные всегда считались тёмными лошадками, так как преследовали свои цели, что иногда вело их к прямой конфронтации с их союзниками — сиренами. Двойник атаковала Энтерпрайз, но несмотря на всю мощь натиска не смогла нанести ей серьёзных повреждений, тем не менее она всё время говорила ей что-то. Никто не смог расслышать среди грохотов взрывов сказанные слова. Но именно тогда впервые было зафиксировано появление нового вида сирен — класса «Судья».       Дальнейшее Гинденбург помнил смутно, всё было словно в тумане. Тяжёлый бой, кровавая дымка перед глазами, светящиеся зелёным глаза с вертикальным зрачком у Хакурю, чьи руки покрыла зелёная чешуя. Сломанная секира Нептун и окрашенное в алый цвет море. Слишком много каши было в голове крейсера, и он отнюдь не горел желанием её разбирать.       — Но знаешь, — тряхнул головой он, отгоняя нахлынувшие воспоминания, — не стоит изводить себя из-за слов врага. Именно этого он мог и добиваться.       — Если бы всё было так просто, — грустно вздохнула Энтерпрайз, обратив взгляд в небеса. — Всё кажется слишком невероятным.       — Тогда не держи это в себе. Поговори с Лексингтон или Саратогой, — посоветовал Гинденбург.       — Не могу, — тихо ответила авианосец.       — Тогда хотя бы не забывай, что есть те, кто может помочь, — напомнил парень. — И вообще, это не тебя пытаются зарубить, едва лишь увидев, — щёлкнул он девушку по козырьку фуражки.       — И это совершенно тебя не беспокоит? — посмотрела на него Энтерпрайз.       — А должно? — переспросил Гинденбург. — Это война, она не меняется. На ней есть один закон: наноси врагу урон.       — Уцелеешь — повезло, всем ветрам назло, — криво улыбнулась девушка. — Я тоже слышала эту песенку Грозовой.       — И ты ещё спрашивала, почему я называю её «Депрессо»? Особенно после её сингла про «Наплевать», сидя на трупе Очистителя? Так что не забивай голову себе ненужными словами, сказанными врагом. А то уже от твоей депрессии дождь начинается.       Едва он закончил говорить, как на песок упали первые капли. Питомец Энтерпрайз, почувствовав непогоду, эгоистично скрылся, улетев в направлении жилых корпусов.       Дождь быстро усиливался, переходя в самый настоящий ливень, но крейсер и авианосец так и стояли на берегу, держась за руки.       — Знаешь, — нарушил молчание Гинденбург, разглядывая бушующие волны, — меня всегда удивляло одно обстоятельство.       — Это какое? — поинтересовалась Энтерпрайз, смотря куда-то за горизонт.       — Мы ведь воплощения кораблей, монстров из стали, ведь так?       — Допустим. Что с того?       — Почему на нас тогда мокнет одежда, если она воплощает часть корабля? — бросил он быстрый взгляд на девушку.       — Слушай, — скрестила руки на груди авианосец, — то, что я знаю твой секрет, ещё ничего не значит. И камуфляж, между прочим, может смываться под действием коррозии.       — А разве одежда не броню символизирует?       — Может и так, но… — посмотрела девушка на свою блузку, ставшую от воды полупрозрачной, — в отличие от людей, нам это неудобства не доставляет. И это хорошо.       — Не спорю. А для меня будет хорошо, если мой секрет останется достоянием узкого круга лиц.       Энтерпрайз резко повернулась в его сторону, из-за чего её волосы со свистом описали в воздухе серебряный полумесяц.       — Кто ещё узнал?       — Атаго, — разочарованно вздохнул Гинденбург.       — Итого я, Роон, Тирпиц, Бисмарк, — начала считать Энтерпрайз.       — Фридрих и Ульрих, — добавил парень.       — Семеро, — подсчитала авианосец. — Как-то слишком много для сохранения секрета.       — Атаго не проболтается, сестра провела с ней профилактическую беседу по поводу её поведения. Так что меня и дальше будут считать девушкой, чему я искренне рад.       — Поверю на слово, — улыбнулась Энтерпрайз, погрозив крейсеру кулаком. — Странный ты. Даже для прототипа.       — Я тебе так скажу. Атаго узнала практически при тех же обстоятельствах, что и ты. И я невероятно рад, что на этой базе в каждой комнате есть индивидуальная душевая.       — С этим я соглашусь, — вернулась к созерцанию моря авианосец. — На этой базе и без того достаточно проблем.       — С чего вдруг? Кроме отсутствия элементарных систем обороны я проблем не вижу.       — Как я уже говорила одному назойливому лёгкому крейсеру, флот слишком расслабился сразу после нападения.       — Почему бы и не расслабиться? Патрули выставлены, базу и корабли чинят. Девчата вольны отдохнуть после боя. Себя вспомни в Лиссабоне, — ухмыльнулся Гинденбург.       — Хм, — на лице Энтерпрайз появилась ностальгическая улыбка. — Что ж, может, я и погорячилась. А знаешь, я ведь звала тебя совсем не для того, чтобы смотреть на закат, держась за руки, а потом мокнуть под дождём, — повернулась она к парню.       — Тебе не понравилось? — притворно-разочарованно вздохнул крейсер. — Я думал, это было романтично! Кстати, — прекратил он игру. — Почему именно птицей позвала?       — Не помешаю? — раздался за спинами авианосца и крейсера скромный голос.        — По этому самому, — голос Энтерпрайз потонул в шуме дождя, но парень смог прочитать сказанное по губам.       — У тебя появилась фанатка? — также тихо спросил Гинденбург.       — Разве ты не должна сейчас быть с Юникорн? — уже громче обратилась к новоприбывшей авианосец.       — Для неё будет лучше побыть с друзьями, — ответила Белфаст, подходя ближе.       Лёгкий крейсер предпочла не мокнуть под дождём и укрылась от капель большим зонтом, способным прикрыть даже её пышную юбку. В руке она держала ещё один зонт, видимо, предназначенный Энтерпрайз. Гинденбург находил это странным, ведь Белфаст была не просто одной из отряда горничных Королевского Флота. Она была его предводителем, прислуживала только своей госпоже — линкору «Королева Елизавета» — и не покидала своего поста без прямого на то приказа.       — Не ожидала тебя здесь увидеть, — обратилась Белфаст к своему тяжёлому однокласснику.       — Просто два старых друга решили поговорить после разлуки, — ответил Гиденбург, взъерошив свои мокрые волосы.       Присутствие самой знаменитой королевской горничной наводило его на определённые мысли, что в свою очередь усиливались богатым воображением, уводящим их по пути, о котором в данный момент он думать не хотел. Ещё раз взглянув на зонтик в руках Белфаст, и заметив лёгкое раздражение в глазах Энтерпрайз, тяжёлый крейсер Кригсмарине мысленно усмехнулся. Мало что могло вызвать подобные эмоции у сильнейшего авианосца Орлиного Союза, даже назойливые Эссекс и Зуйкаку. А учтя эмоциональное состояние, в котором та находилась, Гинденбург принял решение не оставаться меж двух огней и использовать тактическое отступление.       — Пожалуй, я пойду в общежитие, поищу монеты, — он взглянул в сторону светящихся окон кампуса. — Знаю я одно местечко… — взгляд парня упал на платье горничной, что не скрывало, а скорее наоборот — подчёркивало выдающиеся достоинства фигуры носившей его девушки.       В голову Гинденбурга пришла безумная идея установить своеобразную «дымовую завесу», прежде чем дать «полный вперёд», чтобы хоть как-то облегчить положение своей давней подруги. Ухмыльнувшись, он подошёл к Белфаст, игнорируя взгляд Энтерпрайз, и, наклонившись, прошептал ей кое-что на ушко. Реакция последовала незамедлительно.       Звонкий удар пощёчины не смог заглушить даже раскат грома, пронёсшийся в небесах.       — Нахалка, — спокойно произнесла Белфаст.       — Меня этот вопрос мучил со времён «Северной Короны», — Гинденбург даже не заметил удара, хотя его лёгкая одноклассница не сдерживала себя. — Удачи, Е, — помахал он на прощание Энтерпрайз.       — Позже договорим, — бросила та вслед уходящему парню.       — Хоть она и пытается строить из себя парня, Гинденбург всё же следует соблюдать хотя бы элементарные правила этикета, — недовольно произнесла Белфаст, передав зонт Энтерпрайз. — Что-то не так? — спросила она, услышав лёгкий смешок.       — Да нет. Прототипы они такие, — не стала скрывать улыбки авианосец.       — Вы давно знакомы?       — Гинденбург, как и Роон, больше пяти лет являются членами моей боевой группы, — ответила Энтерпрайз, раскрывая зонт. — Как ты знаешь, на Атлантике нужны корабли, способные держать удар. И лучшие в этом — кансен Железной Крови.       — Понимаю, — кивнула Белфаст, делая себе пометку проверить эту информацию.       — Скажи, — обратилась к ней авианосец. — Зачем ты меня преследуешь?       — Моя госпожа попросила позаботиться о вас, — ответила Белфаст. — Обязанность горничной — заботиться о своей госпоже и о том, о ком та приказала заботиться. Поэтому прошу пройти со мной в дом. Не стоит зря мокнуть под дождём.       Энтерпрайз молча постояла несколько секунд, наблюдая, как волны накатываются на берег, оставляя после себя пенный след.       — Возможно ты права, — вздохнула авианосец.       — Тогда прошу за мной. Скоро будут подавать ужин.

***

      Читая стенограмму доклада Ойген, кансен флагманского корабля Железной Крови линкор «Бисмарк» не могла отделаться от ощущения, что что-то упускает. Странные и порой не связанные между собой действия флота Империи Сакуры. Ничем не объяснимое затишье в активности Сирен. Шестое чувство лучшего европейского линкора буквально выло корабельным ревуном.       — О чём же думает Нагато? — постукивая пальцами по столу, прошептала Бисмарк.       Отложив распечатку в сторону, кансен потянулась, выгнувшись в кресле. Столь обыденное движение для девушки, казалось, станет последней каплей для её мундира, ткань которого угрожающе настянулась в районе груди. Однако китель в который раз выдержал испытание — всё же одежда кансен была гораздо прочнее любой тряпки из магазина.       — Да уж, — вздохнула девушка. — Ещё и Дойчлянд немного перегнула палку в Датском проливе.       Окинув взглядом аккуратно разложенные на столе стопки с документами, Бисмарк удовлетворённо кивнула. Как и всегда, работа была выполнена в срок и в полном объёме.       Улыбнувшись, она уже собиралась встать из-за стола, как раздался стук в дверь.       — Войдите.       В кабинет вошла девушка, на первый взгляд — полная противоположность флагмана. Тот же рост, те же внешность и фигура, те же голубые глаза. Но такие детали не замечают, когда заметен контраст в другом. В то время как у Бисмарк были длинные золотые волосы до пояса, а в одежде преобладал чёрный цвет, вошедшая обладала короткими, до плеч длиной, серебряными волосами и носила белые китель и сапожки       — Кофе? — спросила сереброволосая, слегка приподняв поднос с двумя кружками и кофейником.       — Не откажусь, Тирпиц, — ответила своей младшей сестре Бисмарк.       Кансен второго линкора класса «Бисмарк» направилась к небольшому кофейному столику, стоявшему между двумя креслами с чёрно-красной обивкой. Там же к ней присоединилась и кансен головного корабля.       — Тебе надо чуточку больше отдыхать, — поудобнее устроилась в кресле Тирпиц, держа в руках кружку с горячим кофе.       — Но ведь должен кто-то решать повседневные вопросы флота, особенно в такие-то времена, — Бисмарк приблизила кружку к лицу, вдыхая кофейный аромат. — Ульрих?       — Да, её. Оба наших суперлинкора успешно завершили переход, вскоре туда прибудут Шарнхорст и Гнейзенау.       — Хорошо, — прикрыв глаза, кивнула блондинка.       — Роон отбыла вместе с эскадрой Кёльн, — осторожно добавила Тирпиц.       Бисмарк молча кивнула. Однако прекрасно зная свою сестру, Тирпиц уловила лёгкое беспокойство, одолевавшее её.       — Может, не стоило отправлять её в поддержку Ойген?       — Так будет лучше для Роон, — вздохнула Бисмарк. — К тому же, её встреча с Гинденбургом может отвлечь от нас внимание Нагато. А что она состоится, у меня нет никаких сомнений.       — Ты так говоришь, словно сама спланировала это, — ухмыльнулась в кружку Тирпиц.       — Эх, даже родная сестра считает меня великим злом, — театрально оскорбилась Бисмарк. — Подобное я могла ожидать от Худ или же Родни. Или же от Арк Роял, не будь она так помешана на эсминцах, но от тебя? И ты, Брут?       — Ты слишком уж спокойно восприняла его дезертирство и стычку с эскадрой Фусо, — парировала её сестра.       — Уход Гинденбурга хоть и был внезапным, но я ожидала от него чего-то подобного. И вполне понимаю его мотивы. Да, пришлось корректировать планы, но случившееся пока нам на руку.       — И зная это, ты отправила его в мой фортпост? — удивилась Тирпиц.       — Я просто хотела, чтобы он немного остыл, — улыбнулась Бисмарк. — Не помогло.       — Да уж. Будем надеяться, что остыть ему помогла Фусо, — вздохнула младшая из сестёр. — Но учитывая, в каком состоянии та вернулась…       — Фусо была маленьким неудобством, которое разрешилось благодаря нашему тяжёлому крейсеру. Зато теперь мы сможем держать рядом с основными событиями сильную группу быстрого реагирования.       — Откуда такая уверенность? Зная Гинденбурга, я бы ожидала его ухода в Северный Союз.       — Я передала через Кронштадт свои пожелания по этому поводу. Уверена, что некое предупреждение по дипломатическим каналам сделала и Империя Сакуры. К нашим северным соседям ему путь закрыт, вот только у них есть такая же дикая карта.       — Сталинград?       — Да. Но это уже не наша забота. В отличие от того, что в данный момент в зоне стратегических интересов Империи Сакуры действуют три наших тяжёлых крейсера.       — Гинденбург может не принимать участия в боях.       — Он примет, — уверенно произнесла Бисмарк, хитро улыбаясь. — Ведь туда прибыла Энтерпрайз, а между ними давняя дружба.       — Которая завязалась аккурат после того, как кое-кто спутал тебя и американку в сауне, — ухмыльнулась Тирпиц. — Что, в общем-то, не удивительно. Но подумать только, родная сестра меньше похожа на старшую, нежели иностранный авианосец!       — Это было лёгкое недоразумение, которое быстро разрешилось моим вмешательством, — небрежно помахала рукой Бисмарк. — И я сомневаюсь, что между ними произошло хоть что-то серьёзное в том ключе, в котором ты думаешь. Всё на самом деле куда проще: Гинденбург — одно из ключевых ядер ордера Энтерпрайз. И она предпочитает ходить с теми, кому может доверять.       — То есть столкновение двух наших сирен-киллеров вопрос времени, — вздохнула Тирпиц, массируя виски. — И ты так спокойно к этому относишься? Роон и Гинденбург — два берсерка, которые совершенно не знают, когда нужно остановиться.       — Для этого там Ойген, — кратко ответила Бисмарк.       Тирпиц смерила сестру оценивающим взглядом. Флагман же спокойно пила кофе, словно разговор шёл о тривиальных вещах вроде погоды, а не о боестолкновении двух опасных существ, способных легко поддаться ярости.       — В который раз убеждаюсь, что пост флагмана — не моё, — наконец озвучила свои мысли Тирпиц.       — Ты просто слишком много времени проводишь взаперти, наедине с компьютером и телевизором, — напомнила Бисмарк. — А могла бы помочь мне.       — Это моё свободное время, — попыталась оправдаться Тирпиц. — У тебя и так есть помощники — Кёнигсберг и Карлсруэ.       — Уровень доверия не тот, — с укором посмотрела на сестру Бисмарк. — Они, конечно, девочки ответственные, но ты — моя сестра.       — Ладно, проехали, — отмахнулась Тирпиц, соскальзывая с темы. — Давай поговорим о делах более важных. С кем теперь ты будешь посещать приёмы канцлера? — ухмыльнулась она, поставив кружку на столик.       — С тобой, — спокойно ответила Бисмарк.       И без того белоснежная кожа Тирпиц после этих слов, казалось, побелела ещё сильнее.       — Н-нет, — пробормотала она. — Прошу, не надо!       — Ты привыкнешь.       — Я не хочу слышать про дуэт «Монохром», — застонала Тирпиц, закрыв лицо ладонями.       — Странно, я ничего о подобном не слышала, — задумалась Бисмарк.       — А я слышать об этом не хочу.