***
Сэм устал, но не мог уснуть, пока один из его стаи, самый уязвимый член стаи, лежал больной и, возможно, умирающий в соседней комнате. Нахмурившись, он посмотрел на тощего мужчину, мирно спящего на диване, который, как предполагалось, был настоящим оборотнем. Разве настоящие оборотни отличаются от обычных? Разве человек и его волк не чувствовали такой же жгучей потребности защитить свою стаю? Он тоже был альфой, почему же он не заботился больше о щенке, который, как он утверждал, был частью его стаи? Оглядевшись, Сэм окинул взглядом каждого из своих товарищей по стае, которые все еще были здесь. Джейкоб и Джаред спали на полу, Сет сидел в отключке с пультом Xbox в руке, а Эмбри спал, сидя за столом и пуская слюни по безумно дорогой деревянной столешнице. Несмотря на то, что его беты спали, никто из них не спал спокойно. Все четверо повернуты лицом к двери в спальню, за которой находился Гарри, и все четверо были напряжены и дергались во сне. Закрыв глаза, Сэм проследил за узами, которые связывали его с каждым из волков, вернувшихся в Резервацию. Как и его беты здесь, никто из них не спал спокойно, он мог чувствовать беспокойство и страх, которые каждый из них испытывал к своему человеческому товарищу по стае. Пол был единственным, кто не спал, бежал по границе, Волк с беспокойством покинул его разум. Он подумал о том, чтобы приказать ему идти домой спать, но если бег — это то, что нужно Полу, чтобы справиться, он не собирался заставлять его остановиться. Пол нуждался в выходе своего гнева и беспокойства, бежать было лучше, чем потерять самообладание на ком-то и выбить из него дерьмо. Сэм продолжал смотреть на мирно спящего оборотня, спящего спиной к двери Гарри. Мало того, что волк крепко спал, когда его щенок, возможно, умирал, но он также крепко спал, когда его пара, которая провела последние несколько месяцев в коме, спала наверху в чужом доме, окруженном неизвестными вампирами. Отсутствие заботы волка о своей стае смущало и раздражало его. Он понимал, что этот человек использовал много магии, восстанавливая разрушенный дом, но то, что он спал так крепко, было неестественно для волка. Сэм очнулся от своих мыслей, когда перед его лицом появилась чашка дымящегося горячего кофе. — Похоже, тебе это не помешает. — Тихо сказал Карлайл. Крякнув, Сэм с радостью принял кофе. — Спасибо. — Сказал он, подавляя зевок. Выпрямившись, он сделал глоток горячего напитка, закрыв глаза от блаженства, когда тот обжег ему горло. Это было именно то, что ему нужно. — Тебе надо поспать, Сэм, — прошептал Карлайл, не желая тревожить спящих оборотней. — Мы будем присматривать за Гарри. Сэм поджал губы. — Даже если бы я захотел спать, то не смог бы. Гарри — мой самый уязвимый щенок, мой волк не успокоится, пока не убедится, что он в безопасности. — Ты хороший Альфа, Сэм. Сэм не знал, что на это ответить. Он часто подвергал сомнению свои решения, сомневаясь, что он достаточно хорош, чтобы возглавить стаю. Он знал, что Джейкоб должен быть истинным Альфой, но у Джейкоба не было никакого желания руководить. Он часто задавался вопросом, расстроен ли Билли тем, что его сын отказался занять его законное место альфы, но вождь никогда не упоминал об этом, и он казался довольным и уверенным в своей способности возглавить стаю. Несмотря на свои сомнения, он любил свою стаю и любил быть их Альфой. Его стая и его пара были для него всем, он бы умер за них, чтобы они были в безопасности и были счастливы. Эдвард указал головой на Ремуса. — С ним что-то не так. Он и его волк не одно целое, они постоянно сражаются друг с другом. Из того, что мне удалось узнать от него, он принимает яд каждый месяц, чтобы держать своего волка в покое. — Это объясняет его шрамы и то, почему он выглядит на добрых пятнадцать лет старше своей пары, несмотря на то, что ему столько же лет, — с отвращением сказал Сэм. — Ты и твой волк — не два разных существа, сражаться друг с другом просто глупо. — Может быть, ты поможешь ему, — предложила Эсме почти шепотом. — Мой муж прав, ты хороший Альфа, Сэм, и твоя стая уважает тебя. Сэм почувствовал, как жар заливает его щеки, и покраснел. — Я посмотрю, что можно сделать. Все, что угодно, лишь бы помочь Гарри.***
— Я не думаю, что он выглядел таким красным, — сказал Джаспер, не отрывая глаз от своей пары. — Я думаю, он принимает укус. Карлайл не замечал разницы в Гарри, но он не собирался говорить об этом сыну. — Здесь творится что-то безумное, да? Как ты держишься? Джаспер фыркнул. — Моя пара — лошадь! — Верно, — усмехнулся Карлайл. — И не забудь про волшебника. Джаспер, после укуса, есть большая вероятность, что Гарри не будет готов к тому, чтобы переспать с тобой. Ты слышал, как его крестный отец и профессор обсуждали его жизнь, Гарри было нелегко. Я знаю, что у нас были свои подозрения, но услышать все, что он пережил, действительно душераздирающе. Если хочешь, я могу поговорить с профессором Снейпом и посмотреть, есть ли зелье, которое вы можете принять, чтобы облегчить твое желание претендовать на Гарри. Я просто не хочу, чтобы ты причинил ему боль. Джаспер наконец оторвал взгляд от своей пары и посмотрел на отца. — Карлайл, мне не нужно чертово зелье, чтобы не навредить ему. Я знаю, что надо бороться, было несколько тревожных звоночков, когда я мог причинить вред Гарри, но не сделал этого. — Извини, ты прав, я просто пытался облегчить тебе жизнь. Я знаю, как трудно отказать себе в своей паре. Плечи Джаспера подались вперед. — Прости, я не хотел тебя обидеть. Ты прав, это чертовски трудно, но Гарри того стоит. Я уже ожидаю, что он не будет готов к закреплению связи, и меня это устраивает. Гарри только исполнилось шестнадцать, и у него есть много проблем, которые нужно решить. Я не собираюсь давить на него, но я буду стоять рядом с ним и поддерживать его. — Я горжусь тобой, сынок, — сказал Карлайл, положив руку на плечо Джаспера. — Ты не против, если я проверю его ногу? — Он не проверял ее с тех пор, как мальчика укусили, все было слишком суматошно, а потом случилась неразбериха с магическим выбросом Гарри, и тогда он решил дать мальчику отдохнуть, так как теперь он все равно ничем не мог ему помочь. С его парой, такой уязвимой, было трудно позволить кому-либо приблизиться к нему, но Джаспер знал, что нога Гарри нуждается в осмотре. Вместо ответа он откинул одеяло Гарри, обнажив сильно забинтованную раненую ногу. Осторожно, словно нога была сделана из хрупкого стекла, он снял повязку. — Я думаю, Джаспер, что с твоей парой все будет в порядке, — сказал Карлайл с широкой улыбкой, когда открылась быстро заживающая рана. Нога, которая была сильно заражена несколько часов назад, теперь выглядела так, будто ране было две недели с момента появления и она прекрасно заживала. Джаспер рухнул в кресло, вся энергия покинула его тело. Ему хотелось расплакаться от облегчения, но он был физически не способен на слезы. — Значит ли это, что он обращается? Карлайл задумчиво склонил голову набок. — Если бы он был нормальным человеком, я бы сказал «Да», но Гарри волшебник, так что я не уверен. Я думаю, что Гарри вышел из леса, и, что он выкарабкается, но я не совсем уверен, что будет, когда он проснется. — Главное, чтобы он проснулся, — сказал Джаспер, беря свою пару за руку.***
Сириус чувствовал себя в тысячу раз лучше после двенадцати часов сна без сновидений, большого здорового завтрака, который ему обеспечила Эсме, горячего душа и зелья, для восстановления его ядра. Он не помнил, когда в последний раз чувствовал себя так хорошо, но знал, что это было до Азкабана. Слегка подпрыгнув, он вошел в комнату, где лежал его крестник. — Ребенок, ты что, совсем не отходил от моего щенка? — Спросил Сириус, увидев пару своего крестника, сидящую на том же самом месте, в точно такой же одежде, когда уходил отдохнуть. — Ребенок? — Повторил Джаспер. — Ты ведь понимаешь, что я старше тебя? Сириус пожал плечами. — Ты выглядишь на восемнадцать. — Я родился в 1842 году. Сириус выразительно присвистнул. — Ты уже старик. Слишком стар для моего невинного щенка. — Сириус закатил глаза, когда вампир просто посмотрел на него. — Блин, можно подумать, что за все время, ты научился понимать шутки. — Не очень-то умно шутить о паре вампира, — произнес Джейкоб, стоя в ногах кровати Гарри. — Особенно не стоит шутить по поводу пары, с незакрепленной связью. — Какой обидчивый! — Проворчал Сириус. — Как поживает сегодня мой щенок? Мне кажется, он выглядит лучше. — Его нога почти полностью зажила, — гордо сказал Джаспер. — Ему все еще больно, но теперь это нормальная боль для обращения. Не то чтобы это не было мучительно, но это ничто по сравнению с тем, что было до того, как сломался блок. — Слава Мерлину, — вздохнул Сириус. — Снейп уже заходил к нему? — Да, — подтвердил Джаспер. — Он думает, что Гарри прекрасно справится. Он вернулся в школу волшебников, чтобы приготовить несколько зелий, но вернется вечером. — Могу я задать личный вопрос? — Осторожно спросил Джейкоб. — Вчера вечером, что вы с профессором имели в виду под «Блековским безумием»? — Будучи сам Блеком, слышать упоминание об их безумии было немного тревожно. Сириус поморщился. — Ты это слышал, да? Ну, Блеки, как известно, не самые умственно устойчивые. — Вот это сюрприз, — усмехнулся Джаспер, глядя на Джейкоба. Сириус тоже рассмеялся. — Нет, с волком, наверное, все в порядке, безумие, скорее всего, было выведено из него. Он происходит из давней линии сквибов, которая была изгнана из семьи. — Сквиб? — Сквиб — это человек, рожденный в семье волшебников, но не владеющий магией. Как вы можете себе представить, для чистокровной семьи, такой как моя, это абсолютный позор — родить сквиба, большинство из них выбрасываются в маггловский мир, как только обнаруживается, что у них нет магии, обычно около пяти лет. — Это ужасно! — Воскликнул Джейкоб. — Это случилось с моим родственником? — Младший брат моего прадеда, Орион Блэк, отец Эфраима Блэка, вот где начинается Ваша индейская линия. — Ориона бросили в маггловский приют, когда ему было шесть лет, после того как выяснилось, что он сквиб. Как и у большинства сквибов, его память была стерта, так что он не помнил ни о своей семье, ни о волшебном мире. Насколько я понимаю, его усыновили, когда ему было семь, а потом он переехал в Америку, где вырос, познакомился и женился на девушке из коренных американцев. — подтвердил Сириус. — Но, очевидно, у него была какая-то магия, поскольку он был оборотнем. — Значит, это из-за него мы можем превращаться? Но как Сэм и остальные члены стаи могут обращаться, если они не Блеки? — Послушай, малыш — пожал плечами Сириус, — у магии свой разум. Там могла быть большая угроза для племени, и Эфраим смог передать свою способность к обращению своим лучшим воинам. Джейкоб перевел взгляд на Джаспера. — Ген срабатывает в нас только тогда, когда на нашей территории появляются вампиры. — Тогда, вероятно, именно в этом и заключалась главная угроза. Племя обычных людей не смогло бы уничтожить ковен, но стая волков-оборотней… — Может надрать задницу! — Джейкоб ухмыльнулся. — Вот именно! — отзеркалил Сириус. — А Блековское безумие? — Напомнил Джаспер. — Не более чем инбридинг (межродственное скрещивание). Большинство чистокровок считают, что брак с полукровками или магглорожденными запятнает их магию, но есть не так уж много семей, в которых ваша линия еще не смешала свою кровь. Блеки были хуже всех, они женились на кузенах, а в некоторых случаях на братьях и сестрах. Они верили, что единственный способ сохранить чистоту нашей крови и магии — это сохранить ее в семье. Лицо Джейкоба исказилось от отвращения. — Какая гадость! — Это одна из главных причин, почему осталось всего несколько Блеков, а те из нас, кто остался, не все дружат с головой, если вы понимаете, что я имею в виду. Моя двоюродная сестра Беллатриса совершенно чокнутая, она уже много лет как ушла из реальности. Что касается меня, то я живу лучше, чем она, но у меня бывают свои моменты. Конечно, проведя двенадцать лет в самой страшной тюрьме мира посреди Северного моря, я ничего не добился. Я стараюсь, но могу признать, что временами я бываю психически неуравновешен. — Черт! — Ахнул Джейкоб, его лицо побледнело. — Почему ты двенадцать лет сидел в тюрьме? — Хотите верьте, хотите нет, но я был невиновен. Я сбежал, когда Гарри было тринадцать, чтобы защитить его, но в итоге я сделал свою работу просто дерьмово-отвратительно. — Думаю, я рад, что Эфраим вышвырнул Ориона из вашего мира. Не обижайся, но там, похоже, полный пиздец. — Ты даже не представляешь, — усмехнулся Сириус. — Ты планируешь вернуться? — С любопытством спросил Джаспер. — Я планирую остаться там, где Гарри, но также планирую вернуться, чтобы убить ублюдка, который заблокировал магию Гарри. Если бы Гарри не был таким сильным и упрямым, он, вероятно, покончил бы с собой. Смерть предпочтительнее, чем запечатывание магии. Я даже представить себе не могу, как Гарри мучился последние несколько месяцев. — Когда он только приехал, он был так подавлен и напуган, — печально сказал Джейкоб. — Он также боялся приблизиться к кому-либо из нас. — Гарри только потерял двух своих лучших друзей в июне, понятно, что он не хотел бы открывать свое сердце кому-то еще. Зная моего щенка, он винит себя в их смерти. Джаспер печально посмотрел на свою пару. — Мне так много нужно узнать о нем, если я хочу помочь ему. — Разве это не так в любых новых отношениях? — Сириус усмехнулся. — Я уверен, что Гарри почувствует то же самое, когда узнает, что тебе восемьсот лет. Джаспер проигнорировал хихиканье Джейкоба. — Я не настолько стар, — воскликнул он с негодованием. — Чувак, ты же был на гражданской войне, — поддразнил его Джейкоб. — Ты древний. Джаспер раздраженно повернул голову к своей паре, но на его лице была улыбка. Может быть, волки все-таки не так уж и плохи.***
Сэм наблюдал за оборотнем все утро. Он наблюдал за ним так пристально, что другой волк мог бы легко заметить его взгляд, но оборотень не обращал на него внимания. Как будто у этого человека не было никаких волчьих инстинктов. Если бы не запах мужчины, он не смог бы сказать, что тот наполовину волк. Пресытившись наблюдением, он решил просто встретиться с волком лицом к лицу. — Расскажи мне, каково это быть настоящим оборотнем. Вздрогнув, Ремус оторвал взгляд от магловского журнала, который листал. — Ну, на самом деле рассказывать особо нечего. Ваши маггловские фильмы в значительной степени правдивы. В полнолуние мы превращаемся в безмозглых зверей, охотящихся и убивающих все, во что можем вонзить зубы. Наш укус также заразен, и в некоторых случаях только наша слюна может кого-то превратить. — А до конца месяца? — Я не понимаю, о чем ты спрашиваешь. — Ты превращаешься в волка только в полнолуние, но чувствуешь ли ты в себе волка до конца месяца? Верхняя губа Ремуса раздраженно дернулась. — Я не позволяю себе чувствовать волка. — Твоего волка, — поправил Сэм. — Это не просто волк, а твой волк. Волк — это часть тебя, а ты — часть своего волка. — Ты не понимаешь, о чем говоришь! — Рявкнул Ремус. — Я не понимаю? — Спросил Сэм, с любопытством подняв брови. — Ты не единственный волк в этой комнате. — Твой волк не похож на волка во мне, мой волк — чудовище. Если бы мой волк добился своего, он убил бы всех людей, которых смог бы найти в полнолуние. Сэм был немного ошарашен тем, как сильно этот человек ненавидел своего волка. — Хорошо, позволь мне спросить тебя вот о чем. Ты что, единственный оборотень в мире? — Конечно, нет! — Воскликнул Ремус. — По всему миру тысячи оборотней собираются в стаи. Сэм кивнул, его глаза были напряжены. — Тогда скажи мне, если вервольфов так много, почему же они не убивают людей каждое полнолуние? Если оборотней так много, как ты утверждаешь, то каждый месяц должны погибать тысячи невинных людей. — Ну, стаи стараются держаться подальше от людей, особенно в полнолуние. — Если бы оборотни были так плохи, как ты описываешь, каждый месяц поступало бы много сообщений об убийствах, достаточно, чтобы у людей возникли подозрения. А ты, твоя стая?.. настоящая стая, а не твой приятель, крестный Гарри? Глаза Ремуса потемнели. — Сириус и Гарри — настоящая стая! — Нет, это не так, — подчеркнул Сэм. — Настоящая стая — это стая с другими волками. Волки нуждаются в других волках, чтобы быть здоровыми и счастливыми. Волкам нужны другие волки, чтобы держать их на земле и контролировать. У тебя есть другие волки в стае? — Нет! — Сердито выпалил Ремус. — Мне не нужны другие волки, я и сам справлюсь. Сэм оглядел мужчину с ног до головы. — Нет, не справишься. Ты слишком тощий, болезненно выглядишь, весь в шрамах, стареешь быстрее, чем следовало бы, и ты похоронил своего волка так глубоко, что у тебя нет естественных инстинктов. Ты даже не слышал, как я к тебе подошел. Я не должен был так легко напугать тебя. Ты не здоров, и твой волк тоже. — Ты не вервольф, ты не знаешь, каково это — полностью потерять контроль над собой. Ты же не настоящий волк! Сэм сердито вытащил телефон и сунул его в лицо оборотню. — Скажи моей девушке, что я не знаю, каково это — потерять контроль! Я такой же волк, как и ты, я просто не отрицаю своего волка. Ремус посмотрел на фотографию, и его сердце потянулось к красивой женщине с лицом, покрытым шрамами. Он узнал эти шрамы. Эти шрамы были сделаны волчьими когтями. — Ты это сделал? — Спросил он беззлобно. — Я потерял контроль над своим волком всего на секунду. — Признался Сэм, его голос был полон сожаления. — Я был новообращенным волком, первым в племени, кто перешел в другую форму, и я разозлился, а Эмили оказалась не в том месте и не в то время. Я знаю, каково это — бояться своего волка и ненавидеть его. Мы тоже боремся с контролем, некоторые из нас больше, чем другие. У меня есть одна бета, он чрезвычайно вспыльчив и я должен находиться рядом, чтобы держать его под контролем, но это то, что делает стая. Стая помогает и поддерживает друг друга. Стая — это семья. Почему ты никогда не вступал в стаю? Вздохнув, Ремус закрыл глаза. — Мне было шесть лет, когда меня укусили, чтобы отомстить отцу. Волшебный мир не похож на мир магглов. Ведьмы и волшебники знают о существовании оборотней, боятся и ненавидят их. Мой отец был великим охотником на оборотней… лучшим. Он уничтожал целые стаи, мужчин, женщин, детей и даже обычных людей, являющихся членами стаи. Мне тогда было шесть лет, так что я не знал, что мой отец был убийцей, он был просто моим отцом. Проводил недели вдали от дома на охоте, но когда он был дома, он был заботливым и любящим человеком, который проводил часы в день, играя со мной. Однажды в полнолуние, одну из тех редких ночей, когда мой отец был дома, оборотень прокрался в мою комнату и укусил. После этого мой отец уже никогда не был прежним. Он перевез нас с мамой куда-то в глушь и бросил охоту. Он не ненавидел меня, но в его глазах никогда не было любви, когда он смотрел на меня. Он становился холодным и равнодушным, и каждое полнолуние запирал меня в сарае за нашим домом, а потом шел в бар напиться. Как ты можешь себе представить, мой отец был тем, кем он был, и ни одна стая не захотела принять меня. Даже теперь, когда я стал взрослым, ни одна стая не примет меня, хотя мой отец умер более двадцати лет назад. — Черт, мне очень жаль, — искренне сказал Сэм. — Нехорошо наказывать ребенка за преступления его родителей. — Он чувствовал себя немного не в своей тарелке. С одной стороны, он был взбешен тем, что волк укусил ребенка, чтобы наказать его отца, но в то же время он мог понять причины, по которым волк сделал то, что он сделал. Этот человек был предубежденным убийцей, убивающим невинных людей только за то, что они другие. На самом деле это был умный ход — укусить сына, тем самым вынудив охотника прекратить охоту. — Значит, ты вырос в ненависти к своему волку и никогда не был в настоящей стае? — Сириус может превратиться в огромную собаку, а когда отец Гарри был жив, он мог превратиться в оленя. Это самое близкое к стае, что у меня когда-либо было. Сэм провел рукой по своим коротко остриженным волосам. — Побудь немного с моей стаей, — предложил он. — Ты нездоров, и твой волк тоже. Позволь нам помочь и научить, как установить контакт с волком. — Я… я не знаю, — с тревогой сказал Ремус. — Я не оборотень, и не думаю, что ты можешь мне помочь. — Ты все еще волк, — заметил Сэм. — Скажи мне, почему ты отвернулся от Гарри? Ремус стыдливо опустил голову. — Я обвинил его в том, что Сириус чуть не умер, а потом впал в кому. — А твой волк чувствовал то же самое? — Нет, — тихо ответил Ремус, и по его щеке скатилась слеза. — Ты разрываешь себя пополам, пытаясь отделить себя от своего волка, и в процессе этого он путает твою голову и инстинкты. Ты в полном беспорядке. Позволь нам хотя бы попытаться помочь. — Но почему? Почему ты хочешь мне помочь? — Ты волк, и тебе нужна помощь, а я альфа, которому не все равно. И если ты еще хоть раз причинишь Гарри боль, я, не раздумывая, разорву тебе глотку. Этот мальчик очень много значит для меня, и, насколько я понимаю, вы не раз причиняли ему боль. Ремус печально посмотрел на дверь, за которой был Гарри со своей парой, Билли и Джейкобом Блэком. — Пожалуйста, я не хочу снова причинить ему боль. Сириус прав, я эгоист, но я не хочу им быть. Я люблю Гарри с тех пор, как впервые услышал, как бьется его маленькое сердечко, еще находясь внутри его матери. Я хочу быть лучшим человеком и лучшим волком для моей пары и щенка. — Тогда ладно. Когда Гарри проснется и все уладится, я познакомлю тебя с остальными членами стаи.***
Сириус подождал, пока Ремус выйдет наружу, прежде чем спуститься по лестнице и приблизиться к Альфе. — Я слышал твой разговор с моим супругом. Спасибо. Ремус действительно борется со своим волком, я пытался помочь ему в прошлом, но он может быть упрямым человеком. — Ты суров к нему? — Сказал Сэм, на самом деле не обвиняя, а просто констатируя факт. Сириус фыркнул. — Совсем немного, и я думаю, что это половина проблемы. У нас с Джеймсом была склонность нянчиться с Ремусом. Мы знали, что у него было детство без любви, и я думаю, что мы пытались наверстать упущенное. Ремус был крайне подавлен и робок, когда мы впервые встретились с ним в возрасте одиннадцати лет. Отец от стыда держал его взаперти, как грязную тайну, так что он действительно не знал, как вести себя с другими детьми или даже взрослыми. Мы с Джеймсом очень заботились о нем. Каждый раз, когда он делал что-то, что обычно расстраивало других детей, мы отмахивались от этого и прощали его. Ремус неплохой человек, но ему нужна помощь и руководство. Борьба с его волком на протяжении стольких лет действительно испортила его. — Не знаю, смогу ли я ему помочь, но я готов впустить его в свою семью, чтобы он увидел, что такое настоящая стая. Я делаю это для Гарри, ему нужна вся любовь и поддержка, которую он может получить, и я знаю, как много вы оба значите для него. — Я очень рад, что Гарри нашел вас всех. Спасибо, что приютили моего щенка и позаботились о нем. — Ты не должен благодарить меня за это, я тоже люблю этого мальчика.