***
— Ты мне вот что скажи, — Мериил с лёгкостью увернулся от его машущих во все стороны крыльев и уселся на гребень какого-то неподвижного. — Я скажу тебе всё, что ты пожелаешь услышать, если ты откроешь передо мной пятый разворот, — Люцифер протянул ему чертёж, пытаясь понять, что у него не сходится. Два солнца должны были закономерно уравновешивать друг от друга с лёгким перекосом в сторону правого, чтобы на планете, которую он пустил вращаться сложным рисунком вокруг меньшего из гигантов, зародилось хоть что-то, кроме вулканов и пепла: Леафон очень хотел поэкспериментировать с созданием крупных чешуйчатых созданий, дышащих пламенем, а для этого ему была нужна большая жилплощадь и большие же температуры. Не с первобытного же бульона ему начинать, он его терпеть не может. Может, большое солнце чуть поменьше сделать… Мериил соскользнул с крыла и встал рядом, доверчиво подтолкнув его плечом. — Отодвинь их друг от друга, — посоветовал он, — спираль будет длиться дольше, за дальний её оборот вокруг маленького солнца планета как раз будет успевать остыть. — Тогда второе солнце не будет видно, — вздохнул Люцифер. Мелочи, в самом деле. Но задачка тем и была сложна, что на один небосвод Люциферу страсть как хотелось втиснуть два светила. — Хотел спросить, принципиально ли это, потом понял, что вопрос бессмыслен, — вздохнул Мериил и потянул на себя чертёж. — Дай я ещё раз всё пересчитаю. Карандаш? — Я перьями пишу, — Люцифер отпустил свой опус в заботливые руки и опустился на одно из колец лениво крутившейся под ними планеты и спрятал ворчащего Мериила в крыльях, заботливо подсветив ему чертёж одним из самых ярких своих глаз. — Дай уже хоть что-нибудь, — сварливо отозвался тот, — у меня глаз на детали намётанный, как пить дать ты минус где-то забыл… Люцифер послушно отдал ему перо, обороненное в последнюю линьку, которое обточил и теперь обмакивал в плавающую в паре метров от них чернильницу, и опустил подбородок на лохматую чёрную макушку. Меро писал сосредоточенно, обратив все глаза на пергамент, поэтому он занял себя перебиранием его индиговых перьев, сегодня покрытых сверху невесть откуда раздобытой позолотой. Он из них был самый большой любитель цветов: каждые пару недель приносил на общее согласование новый, и всегда — ко всеобщему одобрению. — Ага! Не минус, так степень! — Мериил отдал ему бумагу обратно, — вот тут тройку на девятку замени, сразу заработает. Меро он доверил бы и свою жизнь, поэтому Люцифер не стал проверять его проверку, а просто взмахнул рукой, отчерпнув от себя часть пламени, и… Бинарная солнечная система, которой он грезил последние пару веков, раскинулась перед их глазами, аккуратная, необычная, прекрасная и окружённая толстым астероидным поясом, сформировавшимся от его неудачных попыток. Она была чудесная и многоцветная: красная со стороны сверхгиганта и тускло-золотистая со стороны его младшего собрата, вокруг которого уже начал закручиваться почти правильной формы эллипс — Люцифер опытным путём выяснил, что для лучшего результата планеты, которым предстоит стать обитаемыми, нужно слегка приплюснуть. — Красавица, — изумился Меро, подлетев поближе, но так, чтобы не потревожить своей массой новосозданный хрупкий баланс. А потом заговорщицки покосился на взлетевшего к нему Люцифера и подмигнул ярко-зелёным глазом: — Что дальше, с тремя будешь делать? — Как хорошо…***
— …ты меня знаешь, — Игниил довольно улыбнулся. — Запомнить, что ты левокрылый, большого ума не требует, — пожала плечами Астраэль. Игниил описал вокруг неё аккуратную спираль, едва коснувшись кромкой своего безупречно белоснежного первичного крыла краешка её приподнятого лицевого, и приземлился на вершине соседней колонны, ловко развернув нижние крылья. — Так мы, разумеется, делать не будем, — обратился он к молодым серафимам, восхищённо следившим за каждым его движением. — И не в последнюю очередь потому, что Астраэль превратит в звезду-карлика каждого, кто в неё врежется, а таких на первых порах будет много. Рай без вас не справится, так что рисковать не будем. — Если убрать из речи Игниила весь ненужный пафос, — закатила глаза Астраэль и тоже поднялась в воздух с одного взмаха, зависнув между ним и лестницей, которую все называли Ромбом, поскольку каждая ступенька была сделана в форме, удивительно, ромба, — то он хотел вам сказать, что на первое время вы используете для полёта только два крыла. Лицевые — третичные — мы ставим перед лицом вот так, как их сейчас развернула я, чтобы нас не ослепило только что созданное соседом по отделу созвездие. — А нижние — вторичные — мы складываем и прижимаем плечевым суставом к бёдрам, чтобы они нас не сбивали, — продолжил Игниил. Они уже не первому выпуску серафимов рассказывали эту инструкцию, но Астраэль не надоедало: ей нравилось учить других радостям полёта. И, пожалуй, ей даже нравилось наблюдать, как перед новичками красуется Игниил. Ему было, чем похвастаться и помимо уникально красивых крыльев: на всех небесах не сыскать было лётчика ловчее и быстрее его. Астраэль соревновалась с ним чуть ли не каждый день, на потеху всем отлынивающим и отдыхающим, следившим за их гонками и порой повторявшим по тем же трассам, но на куда более медленных скоростях. И к вящей тревоге иногда застававшего их эскапады Люцифера, всё переживавшего, что кто-то из них рискнёт ускориться за счёт сверхмассивной чёрной дыры — спасибо Уриилу, который как-то проснулся невыспавшимся и изобрёл это чудо, — и застрянет в сингулярности. В целом, ничего критичного, Гавриил, Рафаил или сам Люцифер спокойно вытащат, но брата поди убеди, что ничего с ними не случится. Такая уж у него была работа, вдобавок к упорядочиванию космоса и созданию законов физики: волноваться за них. — А можно глупый вопрос? — спросил кто-то из серафимов. Имена Астраэль пока не запомнила, зато запомнила рыжую шевелюру и манеру порой заглядываться на туманности. — Можно, — отозвалась она снисходительно: одной из туманностей, которая так потрясла младшего, что он чуть не влетел в запутавшегося в крыльях Метатрона, была её собственная. — А можно использовать крылья, чтобы завихрить ими туманности? Вот мы на кромку чуть-чуть собираем, а потом резко взмахиваем и вниз уходим, а они остаются вращаться — и вот уже пара-тройка галактик и получится. Может, даже одна двойная выйдет, если вторичные крылья привлечь… Астраэль задумалась. — Без понятия, дружок, но это отличный вопрос, поэтому ровно после разминки мы и попробуем это сделать, — отозвался вместо неё Игниил. И, уже гораздо тише, спросил у неё одной, закрыв их лицевым крылом от воодушевившихся младших: — Ты не против нам свою зелёную пожертвовать на опыты или лучше я их к Сандальфоновой отведу? — Даже не вздумай! — предложенный младшим метод с каждой секундой начинал нравиться Астраэль всё сильнее. — Только мою. Игниил улыбнулся, не убирая крыла: — Всё, как ты…***
— …пожелаешь, конечно, — Михаил осторожно приподнял созданное существо в ладонях, — но, может, всё-таки сделаешь ей кости? — С костями скучно! — тут же отозвался издалека Леафон, корпевший над чем-то, что он собирался назвать коралловым выгибом. — Слышал? — тыкнула на звук пальцем Калатэль, — с костями скучно. Михаил уставился на существо. Существо, признаться честно, было больше похоже на какую-то голубоватую тряпочку со слегка вогнутыми вовнутрь краями, и не имело ни глаз, ни рта, ни ушей, ни, судя по всему, даже мозга. — Два года над ней корпела, — торжествующе заметила Калатэль. Перламутровые чешуйки на её лице мерцали жемчужным блеском, причудливо сочетаясь с золотистыми метками Михаила. — Нравится? — Очень, — сказал Михаил, потому что иначе его бы отсюда выставили. Ему самому творение живых существ не давалось никогда, слишком он волновался, что сделает что-то не так — хорошо, если просто конечность вырастет с шестью пальцами вместо пяти, а если не сработает центральная нервная система и он по незнанию причинит живому существу боль? От одной мысли о крохотном создании, первым столкновением с реальностью для которого станет воплощённая его, Михаила, неосторожностью агония, ему становилось дурно. С ураганами, озоновыми слоями и расчётами атмосферного давления было как-то проще. Зато ему нравилось смотреть, как работают с подводными существами его собратья. Собратья не возражали, напротив, всегда зазывали посидеть с ними подольше. Ему с ними нравилось. Может, когда-нибудь… Под присмотром Леафона, наверное, он тут был самый опытный… — Михаил, быстро, красный или фиолетовый? — Фиолетовый, — ответил он и растерянно заморгал. — А что? — Смотри, какая, — Салафон уселся перед ним и показал небольшое существо с четырьмя конечностями и выпуклыми чёрными глазами. Влажную на вид пористую кожу покрывали яркие фиолетовые полосы, ярче даже Гаврииловых глаз. А, это они позавчера назвали лягушкой. Михаил протянул было руку, но осёкся: — Трогать можно? — некоторые были настолько ядовитые, что Салафон от беды подальше запрещал их трогать даже ангелам. Но сейчас Салафон, тепло улыбаясь, пересадил квакнувшую лягушку ему в ладони. — Эту — можно. Она абсолютно безвредная. — Ты же ядовитых обычно яркими делаешь. — А эта, — Салафон чуть ли не светился от удовольствия, — псевдоядовитая. У Шавриэль тоже глаза фиолетовые, как у Гавриила, но она, в отличие от него, и мухи не обидит, при этом трогать её все опасаются. Вот тут такой же принцип. Михаил прыснул от неожиданности, потом ему тут же стало стыдно, потом его смешок подхватили все остальные, потом расхохотался даже Леафон, оторвавшись от своего… нет, ну не выгиба, надо ему другой вариант предложить… Риф? — и вот они уже смеялись все вместе, на всякий случай пряча звуковыми барьерами растерявшуюся от громких звуков лягушку. — Так! — со смешком сказал в конце концов Леафон, взяв себя в руки. — Михаил, мы тебе вообще её хотели показать. Перед ним появилась акула с непропорционально длинным носом, за счёт чего её морда имела несколько растерянный вид. В отличие от остальных своих сородичей она отличалась розоватой окраской, на фоне которой он едва различил чёрные глаза-бусинки. — Нужно твоё экспертное — да, экспертное, не спорь, — мнение. — Михаил заранее приготовился, нервно обмахнувшись лицевыми крыльями. — …Как нам сделать этого чудака ещё чудаковатее? Михаил посмотрел на своего собрата, одного из самых гениальных творцов, которого видел Рай. Посмотрел на чуть ли не хихикающую от предвкушения Калатэль, к которой приходили за консультацией даже ответственные за млекопитающих. Посмотрел, наконец, на Салафона, который в ответ посадил ему на руку вторую лягушку, с густой золотистой полосой на боку. Ответ снизошёл на него, точно Материнское благословение: — Вторая…***
— …челюсть. Зевай потише. — Мне лень, — пожаловался Рафаил. — Ты правда этим сейчас решил заняться? Гавриил поставил один из тяжёлых талмудов на нужную полку и с интересом принялся сканировать следующий, действуя по крайне сложной и запутанной схеме организации Райской библиотеки, которую Рафаил помог придумать и планировал после этого жизнерадостно умыть руки, только крайне неудачно наткнулся в дверях на Зикризель и был с позором откомандирован обратно в читальный зал. Зикризель сейчас разбиралась с картами в верхней галерее, заодно вспоминая долгую историю их дома, и выход был открыт… Если Рафаил убедит Сандиэл сбежать вместе с ним поиграть на арфах на Лазурной Террасе, названной в честь выложенного лазуритом пола, если Сандиэл сможет это сделать достаточно бесшумно — её отправили запаковывать в тубусы старые чертежи галактик, на случай, если в их развитии что-то пойдёт не по задумке творца, то, возможно… — Рафаил, — начал было Гавриил, но тут же прервался: — А ну не летать в библиотеке! Уроните шкаф, лично мне здесь всё пересобирать будете! — Два явно недавно вставших на крыло херувима, затеявших догонялки, испуганно взмыли под потолок и просочились сквозь него. — О чём я?.. А! Так вот, Рафаил. Если мы это сейчас не сделаем, то этого уже никто не сделает, — сказал Гавриил в типичной жизнеутверждающей манере и сопроводил это дело улыбкой. Рафаил скептически поднял брови. — Мне тоже не хочется, — сдался Гавриил и абы как втиснул книгу на полку, чтобы лениво развалиться на соседнем пуфике, драматично распластав крылья и прикрыв третичным лицо. — Скука смертная, я в этих книжках не смыслю ничего. Уже голова от них кругом. Почему нельзя просто по алфавиту их расставить? — Там названия повторяются, — отозвалась сверху Зикризель и изящным взмахом приземлилась перед ними, но лишь для того, чтобы опрокинуться спиной поперёк их обоих, выбив дух из Рафаила и совершенно не потревожив Гавриила. — Сандиэл, иди сюда, мы бездельничаем. Они вместе устроились в небольшом углублении в читальном зале, заваленном пуфиками и подушками, чудом и после нескольких неудачных сопровождающихся возмущёнными воплями попыток уместив крылья так, чтобы они никому никуда не упирались: один Архангел, один серафим, один престол и одно начало. Рафаил поёрзал, удобнее устраиваясь на плече Гавриила, и с удовольствием закрыл глаза, слушая, как тихонько гудит окружающая их аметистовая энергия — как Люцифер, Гавриил их тоже постоянно пытался от чего-то прятать. Видимо, это их особая, старшая тема. — Вот вместо реорганизации библиотеки лучше бы мы придумали право на первое название, — заворчал Гавриил, дождавшись, пока на нём, как на самом громадном, устроятся все остальные, — что-то вроде правового авторства. — Или авторского права, — поддакнул Рафаил… — Визирую, придумывай, — …и тут же пожалел об этом. Впрочем, ладно, он несколько утрировал: вынужденный круглыми сутками чихать от книжной пыли Гавриил вызывал в нём неподдельное чувство жалости. Идея многофункциональности, продвигаемая среди ангелов, ему скорее нравилась, чем нет, он верил в важность широкого кругозора, но вызывать опытного звездоплава работать в библиотеку без периода акклиматизации было неправильно. Распределителям-Началам повезло, что им попался под перья законопослушный Гавриил! Попробовали бы они так Астраэль усадить, через два часа проблема решилась бы сама собой — книги сгорели, библиотека устранена за ненадобностью. Честное слово, всё само. Рафаил понадеялся, что созданиям Божьим — и созданным, и создающимся, и тем, кому создание ещё только предстояло, — хватит ума хорошенько проработать систему противопожарной безопасности в своих библиотеках. Неудобно же получится. — Давай так, — обратился он к страдальчески прикрывшему глаза старшему, приподнявшись на локте, чтобы нависнуть над ним. — Твои волосы щекочут мне лицо. Рафаил сердито откинул мешающуюся косу на спину, задел ею Сандиэл, судя по недовольному пинку в район поясницы, и продолжил: — Сегодня мы все идём на террасу играть на арфах. Я давно не слышал, как ты играешь, поэтому это тоже можно засчитать за рабочее разнообразие и… Какой там Метатрон термин выдумал? — Дауншифтинг, — подсказал из пустоты голос явно засыпавшей Зикризель, которая спрятала первое своё кольцо среди подушек, второе — меж их крыльев, а третье пустив тихонько и убаюкивающе вращаться над их головами. — Вот за это, — указал пальцем Рафаил. — А завтра мы все приводим с собой ещё по другу и ввосьмером убираемся в библиотеке, — он протянул Гавриилу руку. — Договорились? — Зикризель придётся туда нести, судя по всему, — ответил его старший, но глаза его смеялись, мягкие и совсем не суровые. — Договорились.***
На Лазурной Террасе пели ангелы. Меро потянул Люцифера за рукав, требовательно оглянувшись через плечо, когда тот не поспешил за ним достаточно быстро. Вдвоём они тихонько поднялись по Ромбу, не торопясь выходить в отлитую из чистой платины арку, открывавшую вход на заполненную террасу, чтобы не отвлекать остальных от песни. Астраэль лениво танцевала с Игниилом в небесах, изящно изгибая крылья под каждый перелив Гаврииловой арфы, Рафаил сидел чуть поодаль с мольбертом и зарисовывал всех троих, на небольшой полянке сбоку от террасы сидела в густой тени вечнозелёного дерева Калатэль и что-то сосредоточенно, но приглушённо доказывала Уриилу, держа на ладони откопанного из земли дождевого червя, а Уриил не менее страстно доказывал ей что-то в ответ, аккуратно, чтобы не поранить, касаясь какой-то части червя перепачканным в земле пальцем. Сандальфон, которую изредка дёргали за край одежды оба спорщика, по очереди соглашалась то с одним, то с другим: куда интереснее ей было следить за попытками Михаила создать крохотный дождик, чтобы полить Салафонову лягушку, которая теперь от него не отходила, признав за своего. Метатрон сидел с другого её бока и раздавал ценнейшие советы, от которых Салафон отвлекал его демонстрацией всё новых и новых лягушек, постепенно подбираясь к своему главному оружию в виде огромной жёлтой жабы. Престолы сложенными кругами лежали вокруг небольшой группки наигрывающих Гавриилу общий темп херувимов, водя сонными глазами вслед за танцующими, а их оставшиеся в гуманоидном обличье собратья осторожно накрывали уснувших легчайшими белыми шалями. Меро умиленно улыбнулся и скользнул в арку синей тенью, спрятавшись за Рафаилом, достал блокнот и принялся там что-то писать, подмигнув Люциферу. Я ещё постою, сказал ему Люцифер так, чтобы другие не слышали, и продолжил смотреть на свою семью, беззаботную, творящую и счастливую.