В погоне за стражем

После неосторожного хруста ветки ничто больше не нарушало обычного птичьего гомона и жужжания насекомых. Но Лань Чжань, полуобернувшись в ту сторону, все равно сказал: — Выходи! После небольшой заминки кусты все-таки раздвинулись, и из-за колючих веток к ним продрался Лань Сычжуй. — Прошу прощения. Я шел в другую сторону, — он официально поклонился, как будто приветствовал их в учебной комнате, при всех. Но его встрепанный вид и листья в волосах сводили на нет всю официальность. Вэй Усянь не сдержался и весело фыркнул. «Запрещено неподобающе выглядеть», — вспомнил он. Процитировать вслух или не стоит? — Разве ты не должен быть сейчас в Гусу и приглядывать за тренировочным полем? — Усянь опередил собирающегося что-то сказать Лань Чжаня. Отчитать тот всегда успеет, а сейчас куда важнее выведать истинную причину столь смелого поступка — чтобы Сычжуй не послушался главу ордена, должна быть ну очень веская причина. — Все группы отправились на обед, дежурящие на своих постах. Наставник отбыл по какому-то важному делу в город. Я воспользовался перерывом для… личных нужд. Лань Чжань все еще строго смотрел, не издавая ни звука. — Жетон, позволяющий при необходимости покидать территорию ордена, у меня никто не забирал, — осторожно пояснил Сычжуй. — Разве отсутствие наставника Цижэня и твоя вылазка, незамедлительно последовавшая за этим — лишь простое совпадение? — не отставал Вэй Усянь. Сычжуй открыл было рот, но передумал и ничего не сказал. При этом у него точно так же нахмурились брови, как бывало часто у Лань Ванцзи, что Усянь невольно залюбовался. Воспитанник не просто его обожал, он во многом его копировал, может и неосознанно, но все же весьма прилежно. — Объясни, — велел Лань Чжань. — Я как раз уже возвращался и направлялся к главной дороге, но услышал звон мечей и подумал, может, кому нужна помощь. Объявили, что вчера в лесу заметили следы необычной темной силы, следовало это проверить. — И ты решил, что это мог быть Вэнь Нин? — догадался Усянь. — Он ведь здесь из-за тебя? Сообразив, что умолчать о настоящей причине прогулки в лес не выйдет, Сычжуй кивнул. — Лучше было его предупредить и сказать, чтобы побыстрее уходил, так ведь? — Похвальное рвение, — снова опередил Лань Чжаня Усянь. — Так легче будет вычислить настоящий источник темной силы, да и чем меньше при этом беспокоить дядю Цижэня, тем лучше, его нервы надо беречь. Ведь в этот раз тебя не отпустили со всеми на Ночную охоту именно из-за Призрачного Генерала? Лань Сычжуй вспыхнул так, будто его обвинили в нарушении как минимума десятка правил. — Мастер Саньду Шэншоу нажаловался. Прошлая охота оказалась неудачной. А Цзин Лина после этого вообще посадили под домашний арест. Вэй Усянь и Лань Чжань переглянулись: в таком случае Вэнь Нину точно лучше было не светиться поблизости. — Помощь здесь никому не требуется, — Лань Чжань демонстративно убрал свой меч в ножны. — Можешь возвращаться в Облачные глубины. — Хорошо, — Сычжуй снова поклонился, почему-то бросил благодарный взгляд в сторону Вэй Усяня и мгновенно скрылся. Лань Чжань долго и настойчиво пилил его недовольным взглядом. — Ну правда же похвальное рвение? Тем более ушел, когда все были при деле и никто не заметил бы его недолгого отсутствия. Давай сделаем вид, что и мы не заметили? Лань Чжань издал какой-то звук — явно демонстрирующий несогласие и совсем не похожий на его обычное «Мгм». Усянь его раньше точно не слышал. — Воспитание — это не только правила и неотвратимые наказания, если ты не в курсе, — весело пояснил Усянь, — это, прежде всего, стимулирование желания думать своей головой. Цзин Лин наказан, значит, стоит замести следы и свести потери к минимуму. А-Юань молодец, далеко пойдет. — Я знаю. — Знаешь, что он молодец? — Знаю, в чем состоит воспитание. Много лет я с этим справлялся. — Только не утверждай, как и все, что я его порчу! — взмолился Усянь. — Я дело говорю. А Вэнь Нина и правда надо бы отправить отсюда. Для пользы общего дела. Ты слышишь? — повысил голос Усянь, обращаясь уже не к Лань Чжаню. Где недавно был Сычжуй, там же должен прятаться и Вэнь Нин — он не ушел бы, не убедившись, что тот благополучно вернулся домой. — Господин Вэй, — раздалось приветственное и очень вежливое с ветки дерева далеко впереди. Они с Лань Чжанем быстро перевели туда взгляд. — Господин Лань, мое почтение. В окрестностях действительно бродит нечто странное. Подойти близко к нему не рискнул, но узнал талисманы и… — Подожди, подожди! — перебил его Усянь, пока тот не выболтал ненужного. — Ты знаешь, где оно сейчас? — Нет. Кажется, оно затаилось. Мне надо будет уйти? — Да, — в этот раз Лань Чжань опередил Усяня, и, не особо церемонясь, настоял на своем. Но оно и понятно — он никогда не любил Призрачного генерала. — Когда все успокоится, я сам тебя найду, — пообещал Усянь. — Не волнуйся ни о чем. — Но, господин Вэй… — замялся тот. — Я никогда не встречал ничего настолько… странного. Даже не уверен, что я с ним справлюсь. — Это лютый мертвец? — спросил Лань Чжань, косясь на свой меч. — Не уверен, но оно точно неживое. Можно я останусь? Но Лань Чжань был непреклонен и выпроводил Вэнь Нина почти сразу же. Усянь задумчиво поглаживал флейту у себя на поясе и старался настроиться на нужный лад, почуять, есть ли в этом лесу еще что-то, кроме стража. Настроиться не выходило. — Как ты сумел настолько легко узнать в кустах Сычжуя? И меня ты всегда находишь, куда бы я ни пошел. — Есть определенная техника. Если на кого-то настроиться, можно чувствовать, — ответил Лань Чжань, без эмоций наблюдая, как Усянь опять усаживается на облюбованную им недавно ветку. — Чувствовать постоянно? — Зависит от уровня силы. И практики. — И долго ты настраивался на меня? — Тринадцать лет. — Мгм, — в задумчивости выдал Усянь, выуживая из-за пояса Чэньцин и крутя ее в пальцах. — То есть все то время, пока меня не было? — Кроме прочего от этого была и польза, — против обыкновения разговорился Лань Чжань. — Я перепробовал разные техники, в кое-чем неплохо напрактиковался, когда вылавливал Сычжуя при его попытках сбежать. В восемь лет он стал очень самостоятельным. — Он сбегал из Гусу? — Ему не сразу тут понравилось. — От голода наверно, — усмехнулся Усянь. — Кормят у вас тут отвратительно, уж извини. — Ты же получаешь все, что хочешь. Чем ты недоволен? — Все просто великолепно, — широко улыбнулся Вэй Усянь, — я просто пошутил. Ну или почти так, — он все еще не выпускал из рук флейту, и Лань Чжань подошел, сжал его пальцы своими. — Что ты задумал сделать? — Нам же надо, наконец, понять, что это за темная тварь такая? Если какой-то особо матерый лютый мертвец, по типу того, в которого на наших глазах превратился Не Мицзуе, то лишь я смогу его призвать. А потом решим, что с этим делать. Лань Чжань покачал головой. И флейту он так и не отпускал. — Завтра с учениками проверим лес по всему периметру и заклинаниями загоним это нечто к ловушке у родника. Сквозь преграду охранных сетей оно не проберется. Усянь, закипая от гнева, недовольно вырвал свою руку с флейтой из его хватки. — Ты заставляешь меня чувствовать себя бесполезным. Не стоит так настойчиво меня оберегать. Я не сахарный, не растаю. И никто меня не съест. Если ты забыл, вообще-то меня боятся во всех четырех округах, я знаменитый Старейшина Илина и… — И твоя слава не дает тебе покоя? Хочется снова что-то доказать? — Я могу делать то, что другим не под силу. Этого уже не изменить и никак из меня не вытравить! Если вы с вашим дядюшкой мечтаете избавиться от этого, тогда придется избавиться и от меня! Они с гневом смотрели друг на друга, и где-то в груди Усяня клокотала, разрасталась вязкая, противная, вымораживающая внутренности чернильная клякса ненависти. Захотелось вдруг мести: буйной, отупляющей, выплескивающейся на все, что попадается под ноги… Флейта в пальцах задрожала, оживая. — Вэй Ин! — позвал Лань Чжань. — Ты меня слышишь? — Вэнь Нин прав, — сглотнув и с трудом приходя в себя, сказал Усянь, — здесь бродит что-то совсем гадкое. И оно мне не подчинится. Он мог бы добавить, что оно, скорее, подчинит Усяня себе, но пугать Лань Чжаня не хотелось. А тот продолжал смотреть с укоризной на флейту. — Убираю, убираю, — сдался Усянь, пряча ее за пояс. — Играть сегодня я на ней не стану. Наконец Лань Чжань успокоился, мгмкнул в своей манере, соглашаясь. Очень хотелось побыстрее согреться и забыть о минутной слабости, о темноте, затаившейся внутри. Усянь прильнул к Лань Чжаню, обнимая. Ветка была широкой и удобной, можно было бы устроиться на ней и вдвоем. Тот обнял в ответ. — Что-то мне это напоминает, — улыбнулся Усянь, отстраняясь, и уже совсем в другом настроении смотря снизу вверх на него. — Деревья, трава, ты рядом. Могу завязать глаза. Поцелуешь меня, как тогда? Ханьгуан-цзюнь, бесстрашный и великолепный, будешь ли ты так же смел, как тогда, на охоте много лет назад? Я в тот день поразил сразу пять целей одним выстрелом, помнишь? Это тебя так восхитило? И ты прокрался за мной, шел след в след, пока я с завязанными глазами пробирался по тропе? И ты слушал, как играет моя Чэньцин, знал, что после этого вся добыча достанется нашему клану, и мы вас обойдем! Тогда ты не боялся Чэньцин. Тогда ты меня поцеловал. — Но ты меня не узнал. — Я просто притворился, что не узнал, — легко соврал Усянь. Сейчас ему и самому казалось, что тогда он действительно притворился, чтобы лишний раз его подразнить. Он игриво улыбнулся, потянул свою ленту из волос и медленно, провоцируя, завязал себе глаза. Вскинул вверх ладони, показывая, что безоружен и готов сдаться на милость победителю. Поднял лицо в ожидании. Солнце приятно грело кожу, где-то в высоте пели птицы, и действительно казалось, что сейчас — как тогда. А когда Лань Чжань склонился, заслонив собой солнце и тесно прижавшись, стало очень-очень хорошо, до такой степени, что выпускать его из объятий показалось бы ужасной мукой. Их губы встретились, сначала нежно, но потом Лань Чжань усилил напор, будто доказывая, что имеет на это право. Его язык ворвался внутрь, подчиняя и не давая опомниться. Он ухватил пальцами за подбородок совсем как в первый раз, тогда, много-много лет назад, не давая отстраниться и прервать поцелуй. Он льнул все сильнее, напористее, сминал одежду, задирая полы ханьфу. Усянь уперся ему в грудь руками, останавливая, отстраняясь. — Не здесь же. Вдруг кто увидит? Как же ваши строгие правила? Ты хочешь их нарушить все разом? — он решил сдернуть ленту с глаз и все прекратить, пока еще смакуя ощущение от страстного поцелуя. Но Лань Чжань не позволил ему, перехватив руку и снова прижимая ее к дереву. — Неважно, если увидят, — Лань Чжань снова прижался, заставив спиной упереться в ствол дерева, подхватывая под согнутое колено и воюя с завязками штанов. — Ты так нетерпелив, — довольно проворковал Усянь, расслабляясь в его руках. — Договорились: мы нарушим правила вместе. Хочешь, я свяжу себе еще и руки? Кажется, это было последней каплей. Его тут же подмяли под себя, жадно целуя куда придется: у уха, в шею, у ключицы, потом под шелк нижней рубашки, безжалостно раздирая, распахивая ткань. Лань Чжань вошел в него, лишь чуть подготовив пальцами, которые перед этим заставил облизать. Задвигался рвано, нетерпеливо, выстанывая его имя, но и не забывая следить за тем, чтобы доставить удовольствие. Усянь таял от всего этого, жадно подаваясь навстречу, ничего не видя, но оттого испытывая непривычное, острое, шальное удовольствие. Определенно, это надо будет повторить. Когда вернутся к себе — обязательно повторят. Непременно.