В погоне за стражем

Зима в этом году долго не наступала. Снег лишь несколько раз чуть припорошил листву, но на солнце быстро растаял, и в воздухе то и дело витала водяная пыль, подхваченная ветром с деревьев и кустов. Усянь бодро шагал по утоптанной неширокой тропинке, которая выводила прямиком к его гостинице. Одежда намокла на влажном воздухе и потяжелела. Он поежился и пожалел, что рядом нет Ванцзи — можно было бы выпросить, чтобы тот подпитал своей силой, и внутри сразу бы растеклось приятное тепло. Вообще-то неслыханное расточительство использовать так драгоценную целительную силу, но Ванцзи никогда не отказывал, если Усянь просил. Наверное, считал, что это лишний повод заставить его ядро работать как следует. И это действовало: несколько дней меч был послушнее, чем обычно. Пока Усянь расписывал у себя в комнатушке талисманы, явился посыльный, присланный подельником. Сведений об искомом женихе пока не было, но обещалось, что они скоро будут. Усянь устало вздохнул: как же скучно расписывать эти полоски из рисовой бумаги одним и тем же! Бумага была дешевой, рыхлой, впитывала краску больше, чем хотелось бы. А если стащить дорогую из Гусу, потом спохватятся и начнутся ненужные вопросы. Сегодня требовались стопка бытовых талисманов и две стопки — оберегающих от злых духов. Так ведь и за полдня не управиться. Может, что-нибудь соврать Сычжую и заставить того сделать это под благовидным предлогом? Вэй Усянь фыркнул: что толку от практики переписывания банальных бытовых заклинаний? Вот если изобрести что-то универсальное — раз! — и оно по желанию и от гуля защитит, и бешеных лисиц от погреба отгонит, тогда да, тогда не стыдно такое показать адепту и заставить выучить, авось пригодится. Вэй Усянь задумался. Потом нарисовал несколько знаков общей отпугивающей силы, затем разбавил их простейшим символом «слепого бегства». В идеале подобное сочетание должно будет подействовать даже на существо, начисто лишенное мозгов, значит, и на животных тоже. Неподалеку как раз закаркала ворона: после военных действий, охвативших все округа, этих гадских птиц развелось море. Усянь сложил пальцы в требуемом жесте и отправил талисман на ветку — прямо перед птицей. Та дернулась и поспешно убралась прочь. Работало. Осталось лишь переплести знаки в усиливающем эффекте наложения, ну чтобы гули и прочие тупоумные твари тоже шарахались. Готово. Но опять же… расписывать таким всю стопку? Рука отвалится. Усянь походил кругами по комнате, выглянул в окно — ни души поблизости. Скукота. В Гусу как раз заканчиваются дневные занятия, а потом обед. Вернуться или не стоит? Усянь тоскливо взглянул на недоделанные талисманы: лень — всегда двигатель прогресса, вот и теперь легче один раз помучиться, но изобрести нужное заклинание, чем день изо дня нудно делать одно и то же. Он поскреб подбородок, снова покружил по комнате в раздумьях. Должно быть что-то предельно простое, но действенное… Простое копирование не подойдет, талисман сразу потеряет силу. Когда-то в Юньмене он подшучивал над Цзян Чэном, раздваивая его стрелы и не давая таким образом попасть в цель. Отменная шалость, всегда срабатывала. Усянь выложил пустые бумажные полоски в ряд на столе, сбоку пристроил уже готовый талисман и взмахнул рукой, как требовалось. Сила, заключенная в видоизмененных иероглифах, вспыхнула и расслоилась, словно язычки пламени, затем осела на подготовленных заготовках. Получилось. Хотя технику придется доработать, слишком уж затратная, но это уже после. Вдруг спину обдало холодом — колючим, жалящим все нервные окончания разом. В груди противно заныло — знакомо и так не вовремя. Усянь коснулся Чэньцин: она взывала, хотя пока и не настойчиво. Что-то было не так. Усянь выглянул в окно, пытаясь определить, откуда приближаются проблемы. Одно или несколько умертвий не пробудили бы флейту. Значит, скопление ненависти и буйства должно быть на порядок сильнее и опаснее. Вэй Усянь спустился на первый этаж, кивнул хозяину гостиницы, предложившему очередной кувшин с вином, и, ничего не объясняя, вышел на улицу. Все было как обычно: неторопливая возня сельчан, несколько торговок зеленью устроились у дороги — никакой суеты или испуганных криков. Он углубился в лес, теперь открыто выхватывая из-за пояса Чэньцин — та все равно уже подрагивала и исходила темными всполохами. Что-то приближалось, что-то нехорошее и сильное. Буйствующее. Зачем этому нечто понадобилось мелкое поселение? Тут людей немного, поживиться нечем. В какой-то момент Усянь понял — вернее, интуитивно, на самой грани сознания уловил, — что оно пришло именно за ним. А Чэньцин ожила, потому как учуяла угрозу. Получится ли, как обычно, подчинить неизвестную тварь? На памяти Усяня еще ни одно умертвие не смогло поспорить с мощью Чэньцин, но все ведь когда-то случается в первый раз. Предчувствие было недобрым, будоражащим. Усянь вспомнил про стража: тот давно не попадался на глаза, может, снова затаился где-то в реке, а может, просто успокоился после того, как Вэнь Нин ушел. Но аура темной силы, тянущаяся откуда-то из-за деревьев, совсем не походила на ту, что принадлежала стражу. Вэй Усянь двинулся навстречу незваному гостю: чем быстрее разобраться с этой проблемой, тем лучше, да и ненужных свидетелей не будет. Сначала через кусты полезли примитивные мертвецы. Да не столько полезли, сколько поползли по земле, хватаясь руками за коряги и камни, задние конечности они теряли по дороге, так же, как и некоторые ребра и пальцы — умертвие было слишком изъеденным гниением, подняли его некачественно. Усянь всего в несколько нот, извлеченных из Чэньцин, развеял их в прах, закашлявшись от противного запаха, оставленного мертвецами. А вот затем, выламывая кусты и разбрасывая камни, на прогалину выбралось что-то уродливое: с пятью ногами, тремя руками, криво пришитыми и заламывающимися в разные стороны, одной головой сверху и двумя другими — у ребер. Дранные лохмотья когда-то дорогих одежд не скрывали землистого цвета кожу, покрытую зелеными пятнами плесени. И везде были стежки, стежки, белеющие суставы без плоти, перехваченные веревками для прочности. Эта уродина подвывала и бешено вращала глазами — сразу всеми шестью. Усянь покрылся холодным потом и едва сдержался, чтобы не полезть на дерево. Отменное было бы зрелище: злобный и опасный Старейшина Илина сам от страха скачет по веткам, словно белка. Это кто же додумался склеить сразу несколько трупов и поднять их силой общей ненависти? Кому Вэй Усянь мог настолько навредить, чтобы оно получилось вот таким? Чэньцин в его дрожащих пальцах сначала запела Подчинение, но уродина с легкостью это проигнорировала. И на Покой она тоже чихать хотела: все приближалась и приближалась, хотя и ковыляла медленно да настолько отвратно, что Усянь с трудом подавил рвотный позыв, а уж он, казалось бы, был привычен ко многому. Чэньцин вибрировала в пальцах все больше и больше, требовала позволить ей поднять мертвецов с ближайшего кладбища и таким образом решить проблему. Но Усянь не спешил подчиниться: не факт, что сработает, а если и сработает, то потом уже не вычислить мастера, слепившего такого странного мертвеца. Кто же управлял уродиной? Усянь медленно отступал и вертел головой в поисках хоть каких-то признаков присутствия тут еще одного заклинателя. Он извлек свой меч из ножен, мимоходом пожалев, что не умеет подобно Лань Ванцзи отправить его в полет на поражение. Надо будет научиться, любой ценой научиться — полезное ведь умение. Чэньцин агрессивно среагировала на засветившийся меч, вся изошла тьмой, даже пальцы при этом обожгла — Усянь вскрикнул. И благодаря такой встряске вспомнил, что за пазухой у него есть несколько боевых талисманов. Небрежно сунув Чэньцин за пояс, он выхватил из-под одежды всю стопку и отработанным движением отправил талисманы в те части сшитого мертвеца, которые были более подвержены воздействию. Но и облепленная сдерживающими талисманами уродина продолжала движение в его сторону. При этом так скрежетала зубами, что стало понятно — его сейчас разорвут на куски, а потом еще и все косточки разотрут в пыль. Усянь выхватил Чэньцин и снова сыграл Призыв, но теперь уже приказывая не этой гадине, а стражу. Если даже Вэнь Нин не мог справится со скелетиной-драконом, то может и эта уродина распадется на куски по швам? Вопреки опасениям, страж отозвался, хотя и не сразу: выполз из какого-то заброшенного колодца, разломав при этом весь деревянный околодок. Вот любит он воду, в любой грязной луже готов обосноваться. Усянь на миг занервничал: страж имел такой вид, будто не мог определиться, кто здесь враг, а кому надо подчиняться. Но не узнать призыв Чэньцин он просто не мог, она его подняла, она и должна была подчинить. Силен этот страж, ой, силен, имеет собственную волю. Ну или его прижизненное устремление слишком странно переросло в непонятное теперь посмертное, такое просто не способно чему-либо подчиняться. Уродина переключилась на стража, завязалась драка, а Усянь вспрыгнул на нижнюю ветку ближайшего дерева, устроился поудобнее — как зритель. За пазухой оставались еще два талисмана — на всякий случай, авось не понадобятся.