Ты сумасшедший, Поттер!

Камин наполнял гостиную покоем, равномерно потрескивая отдающими тепло поленьями. Это должно было добавить умиротворения и сделать беседу намного более размеренной, однако на говорящего не действовала ни атмосфера спокойствия, ни невозмутимость оппонента. Он словно не замечал ничего вокруг, с неподдельным возмущением рассказывая по второму кругу то, что уже говорил, добавляя все больше новых подробностей. — Чего ты так беспокоишься, — легко произнес Люциус, бросая в два глубоких стакана несколько кубиков льда, — это вполне нормальное поведение для восемнадцатилетнего парня. Вспомни себя в восемнадцать лет. — Я помню себя, — рыкнул Снейп так, что от неожиданности у Малфоя в руке пошатнулась бутылка. Он с укоризненным взглядом наполнил их стаканы виски, после чего протянул один из них другу. То, как импульсивно Снейп опустошил его в два глотка, лучше, чем весь его монолог, дало понять, что ситуация его напрягает. — А если помнишь, почему тебя удивляет, что юноша немного чаще положенного задумывается о таких пикантных темах? — спросил Люциус так, словно ответ на вопрос ему не был известен заранее, и улыбнулся уголком губ в ответ на уничижительный взгляд: к испепеляющей мимике Снейпа у него давно был иммунитет. Поправив полы своей мантии и усевшись в кресло напротив Снейпа, он поглядывал на него слегка снизу вверх, с толикой хитрости во взгляде. — Они все сейчас об этом думают, — ответил тот недовольно, принимая из рук Люциуса уже второй стакан подряд. — Но твой же сын почему-то не выбрал меня в качестве объекта вожделения! И никто другой тоже этого не сделал, только этот… мальчишка! — он практически выплюнул последнее слово, запивая его обжигающим горло виски. — Все же логично, — Люциус пожал плечами и в третий раз потянулся за бутылкой. — Парень разочаровался в том, кто раньше был наставником, потом его предали бывшие друзья, вот он и решил моральную проблему как смог: нашел утешение во взрослом и надежном профессоре. — Как смог! Издеваешься? Он меня рассматривает как… — только успел начать возмущенную тираду Снейп, как был мягко остановлен и тут же перебит. — Как вполне подходящую кандидатуру для влюбленности. А сексуальное влечение, — дополнил Люциус раньше, чем тот успел бы об этом сказать, — вполне закономерно проистекающее из этого последствие. Так что я очень сомневаюсь, что ты имеешь дело с безрассудной похотью, друг мой, скорее с любовью, просто выражающейся чуть вульгарнее должного в силу возраста. Я в чем-то не прав? — его насмешливая улыбка всегда придавала ему вид человека, знающего больше, чем говорит. Снейп выучил это много лет назад, но от этого она не перестала действовать на него раздражающе. На словах о любви Снейп сжал стакан в руке до побелевших пальцев, борясь с желанием запустить им в первую попавшуюся стену, но так же быстро его и отпустил, ненадолго прикрывая глаза. Эта гостиная долгое время была единственным местом, где он мог хоть немного расслабиться в компании старого друга, и хоть уже больше полугода Люциус твердил ему, что война окончена, и теперь он может расслабиться совсем, независимо от местоположения, но в любом другом месте это было в разы сложнее. Даже собственные покои в Хогвартсе после долгих лет стали местом подготовки к аудиенциям, залечивания ран и хаотичных построений запасных планов, что обещало еще долго отзываться в памяти нервными вспышками. Поглядывая на друга, не отвыкшего за полгода мирной жизни ни несколькими заклинаниями запирать собственную спальню, ни проверять каждый коридор следящими чарами, прежде чем в него повернуть, Люциус со вздохом склонил голову набок, пытаясь понять, насколько непросто будет мальчишке, если он не отступится от своего. А судя по его характеру — не должен был. — Черт бы побрал Дамблдора с его желанием знать все и вся, — выругался Снейп, подытожив суть возмущения, а потом устало взглянул на камин, словно надеясь найти в небрежных огнях равномерного пламени успокоение. Он не обратил внимания на попытки Люциуса рассуждать о правильности действий Альбуса и, отвернувшись от пламени, не давшего ничего, кроме ряби перед глазами, устало задал риторический вопрос. — Что с этим делать? Я прибью его раньше, чем он успеет получить свидетельство об окончании школы. — Наслаждаться, — хмыкнул Люциус куда-то вглубь стакана, но заметив, как злостно Снейп схватился за свою палочку с недобрыми намерениями, поднял руку в защитном жесте. — Ладно, не заводись. Я только хотел сказать, что национальный герой с бессмертным шлейфом славы и банковским счетом, не уступающим моему, — не самый дурной вариант. — Малфой! — предупреждающе рыкнул Снейп, заставляя его, поперхнувшись, прервать свои рассуждения. — У меня одно упоминание фамилии Поттера вызывает нервный тик. — У него упоминание твоей — тоже, — не унимался Люциус, хотя на этот раз ему повезло: Снейп был слишком занят своим раздражением, чтобы уловить иронию во фразе, иначе бы ему не суждено было покинуть эту гостиную невредимым. — Но все же мне кажется, — миролюбиво добавил он, — что ты слишком предвзято к нему относишься. Гарри уже давно перестал быть несмышлёным первокурсником, которым ты все еще его считаешь. — Да, он стал несмышленым семикурсником, — огрызнулся Снейп, взяв из его рук очередной стакан. — Поттер — это наглядное доказательство того, что человек способен жить без мозгов. И без инстинкта самосохранения, — причем он имел в виду не столько способность Гарри влезать в разного рода передряги, как его откровенно наглые мысли, которые заслуживали как минимум ощутимого проклятья — в профилактических целях. — Неправда же, — уже изрядно выпивший Люциус, стянув с себя мантию, вглядывался в глаза друга, пытаясь разобрать: подействовали ли на него хоть как-то четыреста граммов его любимого виски, но либо у Малфоя не было уже той степени концентрации, либо Снейп действительно практически не реагировал на алкоголь. Хотя, учитывая стаж его работы с всякими зельями, в том числе и токсичными, вполне можно было предположить, что у него иммунитет. — Правда, — проворчал Снейп, приготовившись дать с десяток аргументов в пользу своего высказывания, а потом внезапно осознал, что они говорили о Поттере уже больше часа, и пора было срочно переводить тему, потому что всего этого по второму кругу он точно не выдержал бы. Это действительно было самое неординарное событие дня, превзошедшее по своему идиотизму даже эссе Уизли о сверхопасных замораживающих зельях, но он не собирался тратить весь вечер в компании друга на обсуждение бестолкового мальчишки, которому внезапно стукнуло в голову, что он имеет право думать о своем преподавателе в таком ключе. Люциус, решивший вместо продолжения диалога призвать с подоконника вторую, еще не откупоренную бутылку, негласно поддержал решение: у него помимо прочего были на профессора Снейпа свои, индивидуальные планы. *** Гостиная Гриффиндора с началом учебного года резко перестала быть гостеприимной для студентов других факультетов, и Слизерина — в особенности. Словно с неудачным окончанием войны высокомерия в слизеринцах, значительный каст которых составляли дети бывших Пожирателей, поубавилось, и весь излишек впитали старшие курсы Гриффиндора. Это сказалось и на их общении с остальными курсами: считая, что именно выпускники их факультета внесли больший вклад в победу, многие гриффиндорцы позволяли себе общаться с представителями других факультетов свысока. Это не обошло стороной даже Гермиону, проводившую в кругу Рона и его друзей значительную часть времени. Когда Гарри появился в гостиной в компании Драко, она долго пыталась подобрать слова, но в конце концов просто прошептала: «Он же слизеринец!». Поттер отреагировал на это резче, чем стоило, и в результате словесной перепалки выяснилось, что либеральных взглядов Гарри она не разделяет и вникать в них у нее особого желания нет. Это было неожиданно. Гермиона всегда являла собой образец рассудительности, но, видимо, долгие стрессовые ситуации сказываются на всех по-своему, так что Гарри долго не пытался ее убедить: развернулся и ушел, уводя за собой и Драко. Они направились в выручай-комнату, но по пути появилась идея проверить, так ли настороженно отнесется к Поттеру Слизерин. Результат удивил — тех, кто в слизеринской гостиной предпочел обойти героя стороной, оказалось всего несколько человек, и в основном это были студенты, недавно потерявшие родителей: любое упоминание войны все еще было болезненным для них. Решив по итогу, что башня Гриффиндора ему больше не подходит, а подземелья Слизерина подходят лишь иногда, Гарри обосновался в выручай-комнате, за несколько дней полностью оборудовав ее под себя. Малфой все чаще оставался с ним, и в конце концов это стало причиной распространившихся слухов об их тайной влюбленности. Логически рассудив, что для Гарри такой расклад означает автоматическое отсутствие внимания женского пола, что в его ситуации было более чем желанным, а для Драко — лояльность светлой стороны, они в ответ на все вопросы, касающиеся любовной темы, загадочно отмалчивались, давая все больше новых поводов для перешептываний. Если бы кто-то из журналистов Ежедневного Пророка увидел их двоих в том состоянии, в котором они этим вечером разгуливали по школе, слухи об их отношениях непременно стали бы официальной темой нового номера. Однако школьные коридоры были совершенно пусты: даже миссис Норрис, любившая разгуливать по всем этажам в поисках нарушителей, благополучно свернулась клубочком у ног одного из рыцарских доспехов, стоящих в качестве украшения. — Эй, Поттер, ты куда вообще, — со смешком, удерживая в одной руке локоть Гарри, а в другой — бутылку огневиски, Драко оттягивал его от лестницы, ведущей в башню Гриффиндора. — Если нас... ик... увидит твой декан… то… что-то произойдет, — явно потеряв суть высказывания, он совершенно не аристократично споткнулся, едва не разбив бутылку, пошатнулся и в итоге с трудом, но удержался на ногах, вцепившись в мантию друга. Почему его это рассмешило — он не знал, но рассмешило знатно, так что объяснения Поттера, куда и зачем тот собрался, он уже не услышал. — Ну не убьют же нас, — сделал Гарри логичный вывод из всего вышесказанного, утаскиваясь вслед за ним без особого сопротивления, — даже если попытаются. У Волдеморта вот, допустим… не получилось, — констатировал он, едва не наступив на ногу Драко, который в очередной раз согнулся в три погибели, уловив юмор там, где Гарри не видел его в упор, и поэтому смотрел на него как на идиота. — Малфой, ты пьян, пошли… спать, — однако смеющийся Драко спать в эту же минуту явно не собирался. Он неровно шел по коридору, таща за собой Гарри в полной уверенности, что именно Поттер из них двоих более пьян, и он держит его, а не держится сам, чтобы не упасть. — Хочешь сказать, мы на двоих поглотили... ик... почти... целый литр, — он наглядно показал это Гарри, буквально ткнув ему под нос стеклянную бутылку с витиеватым узором и плещущимися на дне остатками огневиски, — для того, чтобы банально пойти спать? Я протсет... простет... я протестую, Поттер, — почти выкрикнув это на одном из поворотов, он картинно размахнулся бутылкой, изображая подобие бунтаря и собирался выкрикнуть что-то еще, однако увидел напротив, в нескольких метрах, темную фигуру. Драко как стоял — так и замер, безошибочно угадав в фигуре силуэт неумолимо приближающегося собственного декана, а когда опомнился — резко стер с лица веселую улыбку и спрятал бутылку за спину, что, естественно, уже никак не могло ему помочь. Он буквально пихнул ее в руки Гарри за своей спиной, заставляя либо взять, либо уронить, а когда тот с предупреждающим толчком в спину ее забрал, засунул руки в карманы, всем видом выражая невозмутимость. — Мистер Малфой, не изволите ли вы повторить, какое именно количество алкоголя вы с мистером Поттером, как вы выразились, поглотили? — прищуренный взгляд и чересчур спокойный тон подошедшего Снейпа не предвещали ничего хорошего. Сам факт присутствия Снейпа в принципе никогда не предвещал ничего хорошего, но сейчас это было особенно явно. Он скрестил руки на груди, мрачно нависая над студентами и сверля взглядом по очереди то одного, то другого, и к тому же, по всей видимости, никуда не спешил. — А мы… Мы же как бы… профессор, понимаете, — невразумительно пробормотал Драко, отчего-то даже сейчас стараясь сдержать пьяную улыбку, чем еще больше разозлил Снейпа, так что тот язвительно его перебил. — Курсы ораторского мастерства явно не оставили следа в вашем воспитании, — одарив его убийственным взглядом, Снейп перевел взгляд на Поттера. Он слегка прищурился, примерно предполагая, каким именно образом начнет оправдываться гриффиндорец, но, несмотря на намного более вменяемое состояние Гарри, выпитое количество огневиски придало ему смелости: румянец на щеках, еще более взлохмаченные волосы и озорно-яркий блеск глаз были явными тому доказательствами. — Профессор Снейп, я уверен, вы прекрасно помните, что седьмой послевоенный курс официально считается совершеннолетним, — выпалил тот вызывающе, хотя до этого старался вести себя спокойно, да и в этой фразе не видел ничего конкретного, что могло бы вызвать недовольство Снейпа, хотя бы потому что знал: вызвать его недовольство может решительно все. — Моя память в порядке, Поттер. А вот ваша, судя по всему, оставляет желать лучшего, — профессор сверкнул глазами на вновь прыснувшего за его спиной Малфоя и бросил в его сторону невербальное Силенцио, да так, что Драко этого не заметил, и все оставшееся время их беседы пытался выяснить, почему он что-то произносит, а звука при этом нет. Обернувшись вновь к Поттеру, Снейп уже намного более раздраженно процедил: — Школьные правила запрещают употребление любых алкогольных напитков, независимо от того, достиг студент совершеннолетия или нет. Или правила распространяются на всех, кроме вас? «И кроме вас. Маггловский виски, пахнет, конечно, не так, как волшебный, но это не значит, что я не могу уловить его запах», — мысленно позлорадствовал Гарри, подстегиваемый играющим в голове алкоголем. Это напрочь выбило из него понимание того, чем может обернуться улыбка в ответ на претензии самого грозного преподавателя школы, зато добавило неуловимого азарта и мыслям, и словам. — Мы уже шли спать, профессор, — попробовал он мирно закончить разговор, и только огромным усилием воли не скользнул мысленно — и взглядом — в ту область, куда скользить не надо. Тем более в нетрезвом виде. Тем более на расстоянии метра от Снейпа и глядя на него в упор. — Вы с мистером Малфоем шли спать? — переспросил тот, изогнув бровь в ожидании ответа, каким образом студенты Гриффиндора и Слизерина могут идти спать в одном и том же направлении, и получил его сразу же. «Не с вами же. Хотя мой выбор был бы очевиден. Ну и взгляд, таким взглядом можно насквозь прожигать…» — Да, профессор. Мы давно не спим в спальнях факультетов, вы должны были заметить, — он пожал плечами, а потом, пару раз моргнув, решил задать вопрос, но выбрал крайне неудачную формулировку. Затуманенный мозг понял это далеко не сразу, а когда понял, ожидание ответа стало еще увлекательнее. — А вы имеете что-то против? «Давай, скажи, что ты против того, чтобы я спал с Драко в одной кровати». — Поттер! — предупреждающе-грозно рявкнул Снейп, сократив расстояние между ними до полуметра, и прошипел буквально ему в лицо, добавляя в голос всю сталь, на которую был способен. — Минус шестьдесят баллов с Гриффиндора за грубое нарушение школьных правил. Минус сорок за распитие спиртных напитков на территории Хогвартса. И минус двадцать за дерзость преподавателю! «Разве это дерзость? Я умею лучше, клянусь. А вы умеете реагировать на это взрослее, чем снятием баллов?» — усмехнулся Гарри и машинально облизнул верхнюю губу, не будучи на сто процентов уверенным, что этот жест останется незамеченным. — Вы посчитаете дерзостью, если я скажу, что распитие спиртных напитков — и есть нарушение школьных правил, и дважды снимать баллы за одно и то же как-то несправедливо? — с вызовом произнес Поттер, ожидая в ответ чего угодно, но с большей вероятностью — самого агрессивного монолога, который он когда-либо слышал от Снейпа, потому что никогда до этого он не позволял себе вслух ничего подобного. — Только посмей продолжить говорить со мной в таком тоне, — отделяя каждое слово, процедил тот в ответ еще разозленнее. «А Драко говорил, вы не умеете быть эмоциональным… Жаль, что в коридоре, а не в вашей спальне, было бы сексуальнее». Неотрывно глядя в его глаза, Гарри с замиранием сердца проследил, как в один миг, взметнув мантией по ногам, Снейп разъяренно схватил его за грудки и впечатал в стену. Мгновение. Взгляд. Стеклянная бутылка, выскользнувшая из рук, в течение долгой, молчаливой, напряженной секунды летела вниз, чтобы вдребезги разбиться о каменный пол, разлетаясь на сотню осколков и оживляя безлюдный коридор громким оглушительным звоном. «Ты хочешь меня ударить?..» — Жизнь вообще несправедлива, Поттер, — выплюнул Снейп, оттолкнув его в сторону, и тут же отправился прочь по коридору в ту сторону, из которой шел, бросив напоследок, что у них есть ровно минута, чтобы убрать следы собственного пьянства и скрыться. Повернув за угол, Снейп замедлил шаг, повторяя в голове все, что произошло, еще раз. Он всегда терпеть не мог наглого, заносчивого Поттера, но — тот оказался прав! — еще никогда не доходило до того, чтобы ему хотелось применить к нему физическую силу. Даже не заклятие, а грубую силу, которая никогда не была его способом решения проблем и не приводила к рациональному результату. А тот факт, что этот гаденыш учуял от него запах виски, раздражал еще больше, в основном тем, что тогда его высказывание обретало смысл, что в случае Поттера было удивительной редкостью. Прокручивая по пути к своим покоям черное отблескивающее кольцо, которое он на кой-то черт снова положил в карман мантии, он рассуждал о том, что уже сейчас на шум разбитого стекла должен был прибежать Филч, так что свое наказание получат оба студента, и что в следующий раз он прибьет заносчивого мальчишку, и любой, кто хорошо знает характер Поттера, этот поступок оправдает.