Ты сумасшедший, Поттер!

Три плотно закупоренных флакона звенели в сумке, пока Гарри стремительно направлялся вниз по лестницам. Он едва ли мог надеяться, что все три зелья были приготовлены правильно, но все же выбрал максимально легкие из всего курса, так что рассчитывал, что хотя бы не сварил по ошибке какой-нибудь быстродействующий яд. Хотя Снейп удивился бы, ведь на прошлом занятии он упомянул, что никакая комбинация компонентов зелий из школьного курса не может быть смертельно опасной. Гарри почти не опаздывал: когда он подошёл к двери кабинета, часы показывали две минуты седьмого, так что были все шансы, что опоздание останется незамеченным. Громко постучав в дверь, он сразу вошёл внутрь — и тут же наткнулся на грозный взгляд преподавателя, который попутно откладывал в сторону массивный пыльный фолиант. Очевидно, Гарри оторвал его от чтения, и теперь рассчитывать на хотя бы нейтральное отношение уже не приходилось. — Вы опоздали, Поттер, — констатировал тот, скрестив на груди руки, и явно не ждал оправданий, но Гарри посчитал, что нужно было что-то сказать. «Две минуты — не повод прожигать меня насквозь своими темными глазами». — Я заканчивал зелье, — пояснил он, чем вызвал скептический взгляд, а потом указание кивком головы на лабораторию, и поспешил пройти внутрь, пока не нарвался на очередное замечание. Гарри сразу вытащил из сумки три прозрачных флакона с разными жидкостями и собирался положить их на стол, но задумался — и протянул все три прямо в руки Снейпу, который не торопился их принимать. «Боишься, что сгоришь, если прикоснешься ко мне?» — Профессор, здесь зелье от фурункулов, заживляющая мазь и… — Подобие зелья сна без сновидений, я вижу, Поттер, — кивнул тот, — оставьте ваши произведения искусства на краю стола, мне не нужно рассматривать их вблизи, чтобы убедиться, что качество оставляет желать лучшего. «Ты что, намеренно ко мне не прикасаешься? Страшно, профессор?» — с тихим смешком подумал Гарри, вспоминая малфоевское: «Страшно, Поттер?» и представляя, как при соприкосновении их пальцев профессора внезапно обдаст теплом, и тот замрет, «осознавая, насколько горячие и чувственные у его студента пальцы…» Снейп резче обычного направился к одному из массивных, врезанных в стену шкафов. Быстрыми движениями он выбрал оттуда около десяти различных банок, два свертка с неизвестным содержимым и несколько камней, которые в итоге сложил на разделочном столе, куда призвал и котел с лопатками и ножом. Его действия сквозили раздраженностью — занятия явно не доставляли ему удовольствия, — а фразы звучали отрывисто. — Вы прочли учебник? — он спрашивал так, словно знал, что ответ будет отрицательным, и уже готовил речь, призванную ещё раз напомнить коренному гриффиндорцу о его безграничной лени и совершенной безнадежности, но Гарри его удивил: — Да, профессор, — кивнул он, отчего-то ощущая при этом собственное превосходство, и чтобы продлить это ощущение, добавил: — до конца. «Чего не сделаешь, чтобы ты ещё раз посмотрел на меня… да, вот именно так — со смесью раздражения и удивления. Нечего сказать, профессор? Мог бы сказать, что у меня красивые глаза, допустим». Прожигающий взгляд явно заставлял Гарри недоумевать, даже осекшись в своих мысленных развлечениях, и он решительно не мог уяснить, что именно в его словах заставило Снейпа смотреть так, словно он только что назвал зельеварение самой бессмысленной наукой из всех существующих. — Зелья были не единственным вашим заданием, Поттер, — как на уроке выплюнул Снейп его фамилию с полной уверенностью, что на этом спесь мальчишки поубавится, но тот внезапно полез в свою оставленную на стуле сумку, чтобы достать оттуда несколько внушительных свитков, полностью исписанных его неравномерным, скачущим почерком. — Я просто забыл отдать, — он пожал плечами, демонстративно оставляя пергаменты на столе, там же, где до этого положил флаконы. «Я помню, с прикосновениями у нас все сложно». Профессор прищурил глаза, оценивающе взглянув на свернутые пергаменты, явно исписанные мелким почерком так усердно, что чернила даже просочились сквозь бумагу, пачкая ее обратную сторону, и пренебрежительно скривился. — К середине седьмого курса так и не научились контролировать нажим на перо, — заключил он, взмахом палочки убирая в сторону все принесённое домашнее задание, чтобы освободить необходимое место на столе. — Слишком увлеченно писал, профессор, — кивнул Гарри, всеми силами показывая, что тень улыбки на его лице — не что иное как только лишь признак хорошего настроения. «Я умею контролировать свой нажим. Ты даже не представляешь, сколько раз ты учил меня его контролировать… в моих снах. Доводил до грани, манипулировал, раззадоривал, давал полную свободу действий, а потом — учил контролировать себя. Свои сокровенные желания…» — Поттер, у меня не так много времени! — грубый голос вырвал Гарри из круговорота его фантазий, которые к тому времени уже начали визуально оформляться во вполне четкую картинку компрометирующего содержания, и он резко вздрогнул, фокусируя внимание исключительно на занятии. — Простите, профессор Снейп, — он виновато пожал плечами, но первый же взгляд мальчишки в сторону своего преподавателя вмиг разрушил предположения о том, что гриффиндорцам хотя бы теоретически когда-нибудь может быть стыдно. Пунцовые щеки не добавляли ему напуганности, но делали и без того напряженный взгляд еще более… напряженным. — К столу, — Снейп махнул, указывая рукой направление, — на какие мысли вас наталкивает набор ингредиентов? «На мысли о том, что все эти травки…» Гарри осмотрел несколько свертков с разными травами и шкурками каких-то неведомых ему животных, высушенных до состояния маггловских чипсов, которые так любил поглощать его кузен, и нахмурил брови, явно выражая отсутствие в его голове связи между ними. «…собирали твои длинные ровные пальцы, которые наверняка стали бы мягче, если бы ты позволил мне увлажнить их своим языком. А потом мы нашли бы им намного более приятное применение, чем перебирание каких-то шкур…» — Поттер, — процеженная сквозь зубы его фамилия явно означала, что пора было сосредоточиться на уроке, но Гарри мог поклясться, что когда он все это затевал, он не думал, что контролировать мысли окажется настолько невозможно рядом с тем, кого хочешь до безумия. — Я… я думаю, профессор… — пробормотал он невразумительно, давая понять хотя бы то, что он участвует в диалоге, но мысли о длинных, влажных от его собственной слюны пальцах профессора Снейпа, уверенно скользящим в его воображении туда, куда Гарри хотелось больше всего, напрочь отнимали у него способность к этим жалким попыткам. — Простите, кажется, я немного не собран сегодня. — Неудивительно, — рявкнул Снейп, призывая с одной из полок дальнего шкафа книгу: очередной тёмно-зелёный учебник, чуть менее потрепанный, чем предыдущий, но хранивший в своем внешнем виде память о небрежном отношении студентов. Пролетев мимо профессора, учебник приземлился на стол прямо под носом Гарри и, резко взметнув листами, раскрылся на нужной странице. «Неудивительно. Трудно собраться с мыслями, когда хочется сбросить ко всем чертям со стола вот эту книгу… кстати, что это?» — Второй курс? — непонятливо переспросил Гарри, прекрасно помнивший этот учебник с первых лет обучения. — Но сэр, я думал, мы будем отрабатывать каждое зелье из первого курса? Разве нет? — Я полагал, — заметил Снейп не без сарказма, — что вам уже больше одиннадцати лет, и вы способны воспринимать информацию быстрее, — он говорил простые фразы, но в каждой — каждой из них! — Гарри слышал то, что заставляло его нервно сглатывать слюну и прокашливаться, стараясь не привлекать к этому внимания. «О, ты даже не представляешь, насколько я старше одиннадцати лет. Я готов доказать тебе соответствие своему физиологическому возрасту хоть прямо сейчас, на этом самом столе, и черт с ней, с книжкой, можно не убирать. Трахнуть меня прямо на учебнике по зельям — это так символично. Для более активного впитывания информации во всех смыслах… и позах». — Да, сэр, конечно, — кивнул он, проходясь языком по прикушенной до этого верхней губе, — я только хотел убедиться, что с первым курсом покончено. Красноречиво закатанные глаза дали понять что Гарри сморозил какую-то чушь, но извиняться за вопрос было бы еще более глупым, так что он уткнулся в книгу, с каждой строкой вспоминая, чем именно они занимались на зельеварении шесть лет назад. Картинки вспоминались неприятные: на втором курсе стало ясно, что первокурсникам Снейп многое прощал в силу их неопытности, но со следующего года их курс лишился такой привилегии. — Лечебные зелья, — кивнул Гарри обреченно, полистав учебник и вернувшись к открытой до этого странице. Это был один из самых неудачных разделов зельеварения для них с Роном, так что шансы вспомнить все и не опозориться сейчас усердно и целенаправленно стремились к нулю. — Недостаточно интересно? — хмыкнул Снейп, жестом давая понять, чтобы тот выбирал из всех представленных ингредиентов необходимые для настойки растопырника, рецепт которой был подробно расписан на странице. — Странно, потому что это единственный раздел зельеварения, которым вы на протяжении обучения пользовались с завидной регулярностью, не стесняясь опустошать запасы мадам Помфри. — Я не специально, сэр, — Гарри пожал плечами, — тем более что в школу их наверняка завозят с запасом, так что… — Их не завозят вообще, — оборвал Снейп, давая понять, что пора переходить к зелью, и Гарри склонился над учебником с честным намерением вникнуть в суть рецепта, но непосредственная близость чертова Снейпа с его вечным шлейфом аромата трав от мантии и его последние слова сами увели Поттера далеко от мыслей о зелье. Вернее — об этом зелье. «Неужели ты сам все это готовил? Каждое зелье, которое давала мне мадам Помфри, начиная с первого курса, было приготовлено лично тобой, твоими руками? Этими пальцами? Ох, черт, тогда я с полной уверенностью могу заявить, что твои длинные, ловкие пальцы много раз побывали у меня во рту…» — На приготовление зелья у вас есть тридцать минут, — жёсткий тон, словно Снейп был чем-то слишком раздражен — помимо его привычного состояния, — быстро вернул Гарри к ингредиентам, вынуждая заняться отмериванием необходимого количества растопырника, а затем — мелиссы и прочих, по мнению Гарри, не особо друг от друга отличающихся травок. На самом деле, он прекрасно понимал, почему зельеварение — столь трудная и важная наука и для чего она существует, и даже с неожиданными вспышками интереса варил заданные зелья в выручай-комнате, но когда во время этого процесса рядом находился Снейп, любые засушенные листочки со шкурками мелких животных моментально уплывали на второй план. — Но оно готовится тридцать пять минут! — возразил Гарри, убирая самостоятельно все остальные, ненужные ингредиенты в шкаф и разжигая огонь под своим котлом. «Давай. Скажи мне, что я ошибаюсь. Скажи хоть что-нибудь. Ты даже не догадываешься, что твой голос, когда он звучит раздраженно, можно считать практически нетерпеливым… И если представить, что мы тут не отварами всякими занимаемся, то твои грубые, жёсткие слова… — Двадцать восемь минут с учетом уже истолоченного лунного камня, — пояснил Снейп так спокойно и размеренно, как только был способен. Гарри, отвернутый к своему столу, недовольно прорычал что-то невразумительное и принялся помешивать вскипающую воду, медленно, по несколько граммов добавляя перетертую шкуру растопырника, и как только последние частицы попали в зелье, резко приобретшее коричневый цвет, потянулся за экстрактом ромашки. — Обычная маггловская ромашка? — настороженно уточнил он, перетирая между пальцами бело-желтый цветок и уже ожидая колкости в ответ в стиле: «Чем вы слушали меня в последние семь лет, Поттер», но Снейп ответил вполне спокойно. — Растения не делятся на маггловские и магические, а проявляют те или иные свойства в руках того, кто их использует, — подойдя ближе, как он делал это, когда хотел проконтролировать особенно важный процесс, Снейп склонился над котлом с другой стороны стола, ожидая, когда Поттер наконец добавит туда ромашку. — Тогда в моих руках она должна взорваться, — добавлять в зелье важный ингредиент, когда от близости того, чей только запах опьяняет не хуже огневиски, почти начали дрожать пальцы, не так уж просто. Так что Гарри пришлось сделать это немного медленнее, отчего зелье приобрело грязный сероватый оттенок, но он перемешал его чуть быстрее, чем следовало, и цвет выровнялся, возвращаясь к тепло-коричневому. Снейп неопределенно взглянул внутрь котла, убеждаясь в этом, но никак это не прокомментировал. — В ваших руках способно взорваться все что угодно, — констатировал он, подавая Гарри экстракт лунного камня, и от соприкосновения с тёплыми пальцами профессора Гарри ощутил приятную прокатившуюся дрожь. «Зато сам я мог бы взорваться в твоих», — он мысленно вздохнул, засыпая в котел тонкую струйку серебристой пыли, — «если от одного прикосновения прошибает как от бодрящего заклятия». — Ч-черт, — зашипел Гарри, в какой-то момент выронив на стол ложку, которую, к счастью, успел достать из зелья, и посмотрел на свои большой и указательный пальцы, где теперь красовались две красные полоски ожога. — Идиот, — спокойно констатировал Снейп, тут же достав из шкафа небольшой пузырек с плотно зажатой деревянной пробкой. Жидкость в нем удивительно напоминала то, что варилось в котле Гарри, и тот не успел спросить, как Снейп ответил на не заданный вопрос. — Образцовая настойка растопырника — иссиня-черная, — откупорив пузырек, из которого тут же вылетело немного черноватого дыма, — но ваша уже останется серебристого цвета. Снейп взмахом палочки погасил огонь под котлом Гарри, а затем ожидающе на того посмотрел, с каждой секундой выражая на своем лице собственное мнение относительно того, что он думает о его аналитических способностях. Спустя несколько секунд Гарри все же догадался, что ему нужно протянуть руку, чтобы тот обработал его ожог. — Я знаю, профессор, — кивнул он расстроенно, наблюдая, как Снейп берет его руку своей светлой ладонью, касаясь запястья рукавом черной мантии, — это из-за того, что лунный камень нельзя перемешивать металлической ложкой, он вступает во взаимодействие и происходит процесс теплообмена… «Как у нас с тобой сейчас. Никогда бы не подумал, что твои руки теплее моих… Коснись меня ещё, проведи своими изящными пальцами по моему запястью… Черт, больно!.. Хорошо, пусть будет больно, прикоснись хотя бы даже к шраму, но только сделай это еще раз…» — Об этом нужно вспоминать не постфактум, — Снейп обработал рану и оставил его пальцы в покое, не преминув напомнить, что к седьмому курсу понимание опасности чего-либо в голове Гарри так и не появилось, на что тот решил не отвечать. Пальцы все еще побаливали, эффект зелья должен был максимально проявиться только через пару минут, и тем не менее Гарри усердно переливал зелье из горячего котла в узкий прозрачный флакон, чтобы сдать работу как положено по всем правилам. — Сэр, — позвал он, сразу же протягивая Снейпу результат своей работы, хотя с учётом серьезного допущенного промаха и не рассчитывал даже на относительно хорошую оценку. — Цвет не соответствует заявленному в рецепте, — равнодушно отправив флакон в тот самый шкаф, куда до этого полетели три принесенных Гарри зелья, Снейп указал взглядом на книгу. — Наше следующее занятие ровно через неделю. К тому времени — эссе по каждому зелью, изучаемому на втором курсе, и три любых приготовленных на выбор. Свободны, — отчеканив задание, Снейп был уверен, что Гарри закроет за собой дверь, но тот возмутился, удерживая обожжеными пальцами одновременно и старый учебник, и дверную ручку. — Но профессор, почему только через неделю?! «Устал от меня? Неужели я настолько тебя раздражаю?» — Потому что программа второго курса сложнее программы первого минимум в полтора раза, Поттер, и я не уверен, что вы справитесь даже за неделю, — пояснил Снейп, начиная терять терпение, что было слышно по его голосу. «Ах вот как?» — Я справлюсь за три дня, — сузив глаза, пообещал Гарри так, словно предлагал негласное пари и был на сто процентов уверен в собственных силах. — И если так, то я могу прийти через три дня? Снейп задумался на мгновение, и Гарри мог поклясться, что заметил в глубине его глаз оценивающий взгляд, а потом предупредил: — Не справитесь — наши занятия будут проходить раз в две недели, — он отвернулся, занявшись приведением в порядок кое-как сложенных ингредиентов и тем самым давая понять, что разговор на этом окончен. — Доброй ночи, профессор. «Теперь у меня есть воспоминания о твоих прикосновениях». — …и до понедельника. Закрыв за собой дверь кабинета, Гарри шел по направлению к выручай-комнате так медленно, как только мог. Его волосы пропахли зельями, его пальцы были обожжены, а затем бережно — хотя скорее всего, стандартно, — но хотелось думать, что бережно обработаны лично Снейпом… Его руки оказались довольно теплыми, а детские убеждения Рона относительно змеиной кожи слизеринского декана совершенно не оправдались — кожа абсолютно точно была человеческой.