Ты сумасшедший, Поттер!

— Я полагаю, Северус, вопрос об исключении из школы — слишком радикальная мера, — мягкий голос Дамблдора разливался по кабинету подобно обволакивающей мелодии, приторной настолько, что она начинала раздражать. Снейп демонстративно скрестил руки на груди. Он прекрасно осознавал, что это невозможно, но рассчитывал как минимум на строгую беседу с провинившимися с разъяснением им возможных последствий подобного поведения. Однако, как и во многие предыдущие разы, столкнулся с абсолютным непониманием серьезности разговора, что считал крайне дурной чертой характера. Однажды, хотелось напомнить, это уже сыграло плохую шутку с судьбами тысяч людей, и разгребать последствия пришлось долгие годы. — Конечно, директор, — процедил он, не вставая из своего кресла, — давайте дождемся, пока Поттер причинит себе или окружающим его людям непоправимый ущерб… — Северус! — обескураженно пробормотал Дамблдор, словно его смутили такие заявления, но тот с нажимом продолжил: — …ввиду своей неконтролируемой алкогольной зависимости. Резкий прожигающий взгляд недобро прищуренных глаз мальчишки он видел даже боковым зрением, но предпочел не реагировать и тем более — не вступать в дискуссии, в которых взрывной поттеровский темперамент напрочь затмевает своей вспыльчивостью любой здравый смысл. — Профессор Снейп, ну вы же прекрасно понимаете, на самом деле это настолько чушь, что… — Гарри, — мягко остановил Дамблдор Поттера, уже начавшего было активный монолог, с помощью обычного жеста ладонью в его сторону, — я уверен, доля правды в словах профессора действительно присутствует. — Действительно? — концентрация сарказма в приподнятой брови Снейпа достигла максимума, на который тот был способен, и Поттер, продолжая все так же щуриться, глядя на него, агрессивно процедил: — Нет. Достаточно жестко для того, чтобы Снейп повернулся к нему. Недостаточно убедительно, чтобы тот опустил бровь, но Гарри говорил дальше, и по мере его слов директор медленно садился обратно в свое кресло, явно придумывая хороший повод его остановить, однако повод, как назло, никак не приходил на ум. — В его словах не присутствует ничего, кроме слепой ненависти, — выплюнул он, поддаваясь ярости, и, вглядываясь в глаза Снейпа, полностью проигнорировал предостерегающий оклик со стороны Драко. — И его презрение ко мне останется постоянным, что бы я ни сделал и насколько бы сверх своих возможностей я ни работал, потому что в конце концов окажется, что это неумело, недостаточно и лишено здравого смысла! Так, профессор?! Да какой вообще с меня толк! Ведь и пользы от меня нет, и мозг у меня отсутствует, и даже гребанную войну с Волдемортом я завершил по счастливой случайности! Нет, на самом деле, это он сделал это за меня! Я уверен, если дело дойдет до квиддича, окажется, что и снитч он поймает лучше и быстрее, потому что кто такой Гарри Поттер против профессора Снейпа. Глупый ученик, да, не способный ничем добиться в глазах учителя хотя бы намека на то, что я не только пешка, бестолковый ребенок, герой войны или существо, заслуживающее только презрения, а в первую очередь живой человек со своими эмоциями, — его глаза странно блеснули на этих словах, словно он хотел сказать что-то еще, что окончательно дискредитировало бы его, но заметив, как Снейп скрестил руки на груди, он только сделал глубокий вдох и добавил: — Меня никто не отчислит, министерство не даст на это добро, — резкий до этого голос внезапно понизился, словно он в одно мгновение устал и больше не мог говорить так же убедительно, как до этого, — а слушать унижения ради унижений я не хочу. Я гребанных семь лет делал то, что было нужно магическому миру — и вам! — он выделил это слово, обращаясь к Снейпу, — в том числе. И при этом остался тупым гриффиндорцем, не способным, по вашему мнению, за три дня сварить три зелья из программы второго курса. Так ведь? Суматошно порывшись в кармане мантии, Гарри вытащил три флакона с разными по цвету субстанциями — и швырнул их на директорский стол, не заботясь об одном из них, который покатился по столу и упал бы на пол, если бы Дамблдор не остановил его ладонью. — Они сварены отвратительно, я в курсе, — бросил он, прежде чем, взметнув полой мантии, изо всех сил толкнуть массивную дверь кабинета, оказавшуюся открытой, и выйти прочь, не откликаясь на просьбу директора остановиться и выслушать его. Пытаясь остановить Гарри, Дамблдор поднялся на ноги, а теперь вновь медленно опустился в своем кресле, закидывая одну ногу на другую. Он сложил пальцы домиком, касаясь ими подбородка, а потом вдруг посмотрел на Драко, о чьем присутствии в кабинете будто забыл. — Полагаю, мистер Малфой, вам не нужно объяснять причины, по которым копировать поведение мистера Поттера было бы ошибкой в вашем положении? — раньше директора сформулировал Снейп, а дождавшись от подопечного короткого кивка, указал в сторону двери, и Драко быстро ретировался, прикрывая за собой высокую дверь. — Северус, — позвал Дамблдор, как только убедился, что дверь закрыта плотно и что Снейп не собирается произнести длинную речь, — скажи мне, ты сейчас взял с собой то кольцо, которое я давал тебе? Я более чем уверен, что Гарри сказал совсем не все, что имел в виду, и корень его проблемы заключается в чем-то большем, чем обида за вызов к директору. Седьмой курс все-таки, — он развел руками, будто говоря, что это очевидно. — Корень его проблемы в том, что он заносчивый идиот, — без азарта парировал Снейп, поднимаясь со своего кресла, — и я не обязан носить с собой все когда-либо полученные от вас артефакты, тем более что периодически прослушиваемые мысли Поттера представляют собой поток информационного мусора и не прибавляют мне концентрации. Прокручивая в кармане своей мантии кольцо на тонкой цепочке и перешагивая порог директорского кабинета, чтобы закрыть за собой дверь, Снейп объяснял для самого себя, почему не изложил Дамблдору суть поттеровского помешательства и почему в его сознании словно на повторе вертелось одно-единственное запомнившееся изо всех мыслей Поттера слово. «Ненавижу». *** Заготовленная настойка безоара проплыла по воздуху в сторону полки, с которой она была вынута несколько дней назад, и спокойно заняла свое место, оставаясь покрываться пылью до следующего случая. Снейп задумчиво занял место за столом своей лаборатории: умелые пальцы по памяти нарезали ингредиенты для перечного зелья, — стандартный заказ больничного крыла, — пока рассудок его пытался анализировать полученную информацию. Он был практически уверен в том, что Поттер оказался жертвой чьей-нибудь глупой шутки или неудачного эксперимента, и противоядие должно было избавить его от любых проявлений этого, однако ни одна модификация амортенции не дает своей жертве возможности даже мысленно отозваться плохо об объекте воздыханий, а тем более — подумать о ненависти к нему. Поиск подходящих заклинаний или ритуалов тоже не дал результата, а беседа со старым другом вернула его в самое начало: как сформулировал Люциус, «вульгарное проявление романтической привязанности», что приводило в тупик любые попытки прояснить происходящее. Пламенная речь Поттера в кабинете на фоне прочего дополняла картину: его явно задели слова об алкогольной зависимости, и если предположить, что за этим стоит что-то, помимо банального самолюбия, то он давал таким образом понять, что у его бесконтрольных пьянок таки есть логическая причина, обесценивать которую он не позволяет. Связывать это с предыдущим фактом желания не было, однако не было и других вариантов, а судя по болезненной реакции на критику — именно его критику, потому что критиковать золотого мальчика брались все, кому не лень, в том числе его пресловутый рыжий друг, — мнение Снейпа о нем занимало не последнее место в формировании его самооценки. За завтраком Поттер не появился, однако на занятиях сидел спокойно, явно стараясь ни о чем не думать, — его мысли были беспорядочны настолько, что спустя несколько минут они стали отвлекать, и Снейп вновь убрал кольцо в ящик своего стола и не вынимал его оттуда, приятно удивившись мысленной тишине. Шаткая стабильность царила недолго: некогда рьяно доказывающий свои способности к зельеварению Поттер не явился на дополнительное занятие в оговоренное время. Не свойственное его упрямству поведение объяснялось лишь одной вещью — он был всерьез обижен. *** — Стоять, Малфой! — на автомате приказал Снейп, прежде чем успел достать собственную палочку, чтобы его обезоружить. Драко не отреагировал: все его внимание было целиком и полностью направлено на оппонента, однако по мере приближения профессора к нужному повороту Малфой все больше менялся в лице, прежде чем опустил палочку вовсе. — Трус, — процедил он сквозь зубы, поправляя собственную мантию и приводя в порядок растрепавшиеся волосы. Несколько царапин на щеке подтверждали мысль о том, что он здесь не приемы самозащиты отрабатывал, но ничто, даже совершеннолетие, не давало права студентам устраивать дуэли на территории Хогвартса. — Что происходит? — резко свернув за угол, чтобы иметь представление о противнике Малфоя, Снейп внезапно остановился, прищуренно рассматривая не менее растрепанного студента. — Поттер, — констатация факта не возымела никакой реакции: Гарри был словно ослеплен несколькими последними лучами заклятий, настолько прозрачным и не выражающим никаких определенных эмоций был его взгляд. В какой-то момент возникла мысль, сколько всего может успеть натворить этот дуэт за один день, если оставить все их поступки безнаказанными, и ответ оставлял желать лучшего: в самом благоприятном варианте исхода событий от Хогвартса уцелеет хотя бы половина. — Логичное завершение дружбы, — рассматривая их обоих, Снейп пытался принять решение: назначить взыскание самостоятельно или отправить их двоих к Дамблдору. Последний вариант дал бы тому понять, что он ошибался в мягкости своих решений, однако первый избавлял от долгих дискуссий, так что в конце концов он процедил, тихо, но слышимо для обоих: — За мной. — Профессор Снейп, вы сейчас неправильно поняли, — попытался вмешаться Драко, поспешно засовывая палочку обратно в чехол на предплечье и бросив косой взгляд на Поттера. — Не сомневаюсь, — парировал Снейп, разворачиваясь в сторону лестницы, ведущей в подземелья, и услышал, как они оба медленно — и вероятнее всего, без должного энтузиазма — направились за ним. Но в какой-то момент, почти дойдя до лестницы, Гарри запнулся о выступающий камень, споткнулся на очередном шаге, а затем — согнулся пополам, держась руками за живот, и глухо, часто закашлялся, протяжно делая судорожные рваные вдохи. — Гарри! — позвал Драко настороженно и замер, наблюдая, как по подбородку Гарри, вязко капая на пол и пачкая его ботинки, стекала густая, темная кровь. Профессор Снейп, оттолкнув в сторону растерянного Малфоя, моментально оказался рядом и за подбородок поднял лицо Гарри, заставляя посмотреть в его глаза. — Что случилось? — намного серьезнее спросил он, давая понять, что ответ действительно важен, но Гарри, отодвинув от себя его руку и закашлявшись от подступающей к горлу крови, которой внезапно оказалось слишком много, несколько раз сплюнул ее на пол, прежде чем ответить. — П-профессор, вы же сами… знаете, — судорожный вдох прозвучал как всхлип из-за скопившейся во рту жидкости, — выпил лишнего… мне это свойственно, — в какой-то момент он запрокинул голову, и в свете факелов его перепачканные губы с густыми каплями по краям выглядели слишком яркими на фоне сильно побелевшей кожи. Попытка нащупать пульс на его шее была встречена враждебно: Гарри отшатнулся от Снейпа как от призрака, из последних сил выдавливая фразу, эмоциональную наполненность которой, очевидно, не осознавал и сам. — Не надо… трогать меня, — откинув руку профессора от себя во второй раз, он пошатнулся, и если бы не Драко, осел бы на пол намного быстрее и травматичнее, чем вышло. — Малфой! — потребовал Снейп объяснений, будучи уверенным, что тот даст куда более быстрый ответ, но хриплые слова Поттера все же успели долететь до слуха Драко прежде, чем он начал говорить. — Н-не смей… только… н-не ему, — пробормотал Гарри уже в полусознательном состоянии, и один лишь факт того, что его глаза закрывались против его воли, кричал о том, что нужно принимать быстрое решение. — Какое проклятие? Название? Быстро, — практически припечатав крестника к стене, Снейп угрожающе навис над ним сверху, раздражаясь все сильнее с каждой секундой, но апогея это достигло, когда Драко, успокоив наконец бегающий взгляд и напряженное дыхание, тихо покачал головой. — Прости, Северус, — тихо, с опаской выдохнул тот, но его уверенный взгляд говорил о твердо принятом решении, — он не хотел бы, чтобы ты был в курсе… он… он не простит. — Идиот, — злостно выплюнул Снейп, обращаясь едва ли только к одному из них. Экстренное решение проблемы требовало хоть каких-то исходных данных, а в связи с их острым дефицитом — а заодно и дефицитом серого вещества в голове его крестника — приходилось решать проблему стандартно длинным образом: транспортировкой пострадавшего в больничное крыло. Бредущий сзади Малфой едва успевал стирать очищающим заклинанием с пола капающие изо рта Поттера капли крови, и внутри него, несмотря на недавнюю растерянность, медленно и уверенно зарождалось новое чувство — злость, в паре с которой появилось и желание отомстить, причем так, чтобы эта проблема больше никогда не возникала.