Ты сумасшедший, Поттер!

Гарри был практически уверен, что ажиотаж и волнение, которое захлестнуло студентов с самого утра, ближе к обеду должно было раствориться хотя бы в атмосфере общей усталости, но прошло несколько часов — и ничего не изменилось. Он подозревал, что день экзаменов будет напряженным, но чтобы настолько, когда девчонки, собравшиеся в холле небольшими группками, кто нервно смеялся, кто — утирал слезы, а кто суматошно перелистывал книги, стараясь выучить все в последний момент, — этого он представить не мог. С другой стороны, это был единственный день, когда девушки наконец напрочь забыли о своих обсуждениях платьев, туфель, причесок, кавалеров и всего прочего, что еще им нужно было для бала, и вспомнили о том, что учеба являлась пока еще основной целью их пребывания в школе. — Ну как? — буквально из ниоткуда подлетевшая к ним Гермиона выглядела по меньшей мере окрыленной, а блеск ее глаз выдавал, что для нее это был один из самых ожидаемых дней всей учебы. — «Превосходно», — в один голос ответили Гарри с Драко, не сговариваясь. Никаких других оценок за экзамен по защите от темных искусств получить они просто не могли, хотя Драко все-таки пришлось труднее. Официально независимая комиссия, обязанная учитывать исключительно уровень подготовки, все-таки состояла из живых, местами предвзятых людей, так что к сыну бывшего Пожирателя, хоть и полностью оправданного, вопросов оказалось куда больше, чем к герою магического мира. — У меня тоже, — радостно оповестила Гермиона, — правда, профессор еще хотела попросить меня схематически изобразить карту звездного неба, чтобы указать основные созвездия, которые не входят в курс школьной программы, но председатель сказал, что это лишнее, и ему и так «все со мной понятно». И вот! «Превосходно»! Она буквально светилась от радости, хотя Гарри не разделял этого веселья. За все годы он привык к тому, что успехи Гермионы выше любых других, и поэтому, хоть и понимал, что это нечестно, вскоре начал воспринимать их как должное, но похвалить ее ему это не помешало. Драко, кажется, был более воодушевлен, и даже поцеловал ее в щеку, уличив момент, когда, как ему казалось, никто из Гриффиндора не обращал на них внимания. — Я не понял! — внезапно прогремел позади грозный голос Уизли, который он использовал только когда был чем-то крайне недоволен. — Гермиона! Рон оказался рядом с ними буквально в несколько секунд и тут же схватил за руку свою невесту, улыбка которой мгновенно сменилась недовольно-грозным взглядом. Она картинно выдернула руку из его хватки, выражая негодование таким его поведением, и это подействовало: продолжать разглагольствования тот не стал, по крайней мере — не сразу. — Рональд! — выкрикнула она, привлекая к ним внимание, как делала это всегда, когда он творил какую-то чушь. — Кто тебе позволил говорить со мной в таком тоне?! Это не противоречило свойствам зелья, которое она якобы продолжала принимать до сих пор, в этом они с Драко убедились, когда изучили его настолько подробно, насколько позволяла информация в школьной библиотеке, так что выражать свои эмоции, какими бы они ни были, она могла свободно. — А как еще я должен реагировать, когда ты стоишь с… этими, — брезгливо кивнув в сторону Гарри с Драко, Рон понизил голос, потому что на шум уже шла издалека профессор МакГонагалл, и если бы он продолжал в том же духе, то просто замечанием бы не отделался. — Если бы ты хоть немного интересовался учебой, я бы делилась радостью с тобой! Между прочим, мы с Драко единственные медалисты на курсе, и с ним у меня сейчас общих тем больше, чем с тобой! — окончательно припечатала она свой гнев, заставляя Рона только возмущенно раскрыть рот, а потом — закрыть снова, потому что, по всей видимости, он понятия не имел, что на это можно ответить. — Не смейте, — в итоге он все-таки выдавил из себя, когда его лицо уже успело побагроветь, практически сливаясь с цветом волос, — и близко подходить к моей невесте! — обращено это было явно к ним обоим, хотя они наблюдали за этим цирком молча, не встревая до тех пор, пока не задели лично их. — Я вам носы переломаю, ясно?! Малфой фыркнул и засмеялся, наблюдая, как напыжился Рон, и не удержался от простого, совершенно не оскорбительного по сути своей вопроса: — Ты это только что придумал или у тебя там карточки с заготовками? — а потом уткнулся обратно в свой конспект, не дождавшись ответа и демонстрируя полное игнорирование всяческих выпадов. — Заткнись, Малфой, — процедил тот точно так же, как когда-то на втором курсе, и воспоминания о том, как после этого он до конца дня плевался слизнями, вызвало у Драко буквально садистское желание это повторить. — М-да, — хмыкнул он, обращаясь к Гарри, но специально так, чтобы смысл его слов обязательно долетел до Рона, потому что адресованы они были по сути именно ему, — Травма мозга была нанесена чем-то острым и тяжелым. Предположительно вопросом. Уизли рванулся в его сторону, но Гермиона, завидевшая уже опасное приближение декана, одним рывком оттянула его и обратила внимание на себя, так что когда Минерва окончательно подошла, на ее вопрос о том, что происходит, ответить было уже нечего. Она выглядела строго, но не взволнованно, потому что, очевидно, постоянные их стычки уже отложились в ее голове как нечто неприятное, но не критичное, и достаточно было это остановить, чтобы день дальше пошел своим чередом. — Простите, профессор, — виновато улыбнулся Гарри вместо приветствия, боковым зрением наблюдая, как Гермиона уводит Рона подальше от них сквозь толпу студентов, быстро потерявших интерес к конфликту и вернувшихся к учебникам. — Мы просто волнуемся. — О, особенно ты, — она покивала головой, однако саркастичный тон дал понять, что ни единому его слову она не поверила. И тем не менее строгость вскоре сменилась улыбкой, причем довольно грустной, и она даже не стала скрывать вздоха в голосе. — Как подумаю, что сегодня увижу тебя на экзамене в последний раз за школьной партой… даже представлять не хочется, что следующий мой выпуск пройдет уже без вас. Гарри, продолжая улыбаться и даже сведя брови домиком, мол, действительно грустный момент, уже хотел сказать что-то утешительное, потому что для профессора, видимо, это действительно был особенный день, но потом он нахмурился, запнулся и произнес с большой осторожностью, уже представляя, чем ему это грозит. — Но… профессор МакГонагалл, я ведь… я не сдаю трансфигурацию… — он пожал плечами, надеясь, что ему это как-то поможет, но знал своего декана слишком хорошо, чтобы понимать, что надежды беспочвенны. — У меня только защита и высшие зелья… МакГонагалл мгновенно изменилась в лице. От былой грусти не осталось и следа, и теперь она смотрела строго и недовольно, и кажется, уже собиралась дать ему подзатыльник, что вполне подтвердили ее слова, сопровождаемые смехом со стороны Малфоя, но достаточно тихим, чтобы волной не задело и его. — Что значит, ты не сдаешь трансфигурацию, Поттер? Это обязательный предмет для выпускников моего факультета, а ты, что бы ты там себе ни надумал, все еще им являешься! Бегом за мной! — но увидев, что тот ошарашенно застыл на месте, безуспешно пряча глупую улыбку, еще более грозно нахмурила брови и повторила с нажимом. — Быстро, я сказала! — пергаментами, которые до этого были в его руке, ему все-таки прилетел подзатыльник, так что Гарри, совершенно теряя всякую серьезность, рассмеялся и поднял руки в защитном жесте, давая понять, что вообще не собирается спорить. — Хорошо, хорошо, иду я! — он все еще посмеивался, а когда она повернулась на смех Драко, ставший еще более громким, то просто не сумел удержаться и снова прыснул, прикрывая рот рукой. — Мистер Малфой, я смотрю, вам тоже удивительно нечем заняться, — отметила Минерва без тени улыбки на лице, так что тот мгновенно посерьезнел настолько, насколько смог, учитывая, что улыбка сама лезла наружу, и отрицательно покачал головой, картинно утыкаясь носом в учебник, открытый на первой попавшейся странице. Гарри, оглядев то, как декан его факультета только что попытался заставить слизеринца сдать ее предмет, сделал глубокий вдох и выдох, чтобы не засмеяться снова, а потом поспешил за ней, услышав четкое предупреждение, что если он не пойдет с ней прямо сейчас, то может смело ожидать второго подзатыльника. Бояться эту женщину спустя столько лет было глупо, но он безмерно ее уважал, так что, несмотря на свою несерьезность, даже не подумал спорить, тем более что до открытия экзаменационной аудитории по зельям оставалось еще целых два часа, и делать все равно было решительно нечего, а объем знаний по трансфигурации у любого студента позволял спокойно сдать ее на проходной балл без особого напряжения, потому что профессор МакГонагалл всегда давала усиленный объем заданий и строго следила за их выполнением. *** Экзаменационный период в Хогвартсе проходил в два дня, но он решил сдать все в первый день, чтобы уже завтра забыть об этом навсегда, тем более, что количество предметов, которые он должен был сдавать, вполне это позволяло. Дверь в аудиторию, где должен был проходить экзамен по зельеварению, Гарри открывал с легким волнением и одним-единственным вопросом: увидит ли он внутри Снейпа. Сам исход экзамена волновал его лишь потому что это напрямую повлияло бы на репутацию профессора, а учитывая, что его статус отличался от других учеников — и в данном случае это не было преимуществом, — если он провалит экзамен, то претензии о том, почему национального героя так плохо подготовили, будут направлены снова-таки исключительно Снейпу. Подводить его не хотелось. Отвечать перед экзаменационной комиссией в его присутствии не хотелось тем более. Уже к моменту своего входа внутрь Гарри в полной мере осознал, что предпочел бы, чтобы профессора в составе комиссии не было, поскольку его присутствие грозило ему как минимум — мандражом, а как максимум — полным провалом. Он намеренно не уточнял у групп студентов, которые по двадцать человек заходили и выходили из кабинета, кто принимает экзамен, потому что до последнего не знал, на какой именно ответ надеялся. Это была не трансфигурация, где достаточно было продемонстрировать то, что они делали на каждом уроке и спокойно получить свое «Выше ожидаемого» и даже не защита от темных искусств, на которую, казалось, для получения оценки ему достаточно было просто прийти. Удерживая на плече свою сумку, Гарри прошел вглубь кабинета вместе с остальными студентами и занял первую попавшуюся парту, ожидая, пока его вызовут, чтобы дать индивидуальное задание. Когда все расселись по своим местам, одного беглого взгляда на комиссию оказалось достаточно, чтобы на мгновение закрыть глаза, спокойно сделав медленный выдох, и, успокоившись, продолжить олицетворять собой невозмутимость. Снейп был здесь. Сидел с правой стороны от председателя комиссии — представительного мужчины с густой бородой и добрым взглядом, осматривавшего аудиторию, чтобы отметить каждого вошедшего студента. По левую руку от него восседал профессор Слизнорт, который, когда их с Гарри взгляды пересеклись, одобрительно ему кивнул и расплылся в улыбке, а потом — продолжил дальше осматривать учеников. Как понял Гарри, он продолжал таким образом присматривать будущих студентов для своей академии, а выпускной экзамен был самым удобным для этого способом, так что в его присутствии не было ничего удивительного. Время тянулось долго, хотя прошло не больше двадцати минут. За это время он успел бросить несколько беглых взглядов на профессора Снейпа, который иногда задавал вопросы выходящим к комиссии студентам, а в основном — вел какие-то записи, потом попытался вникнуть в саму суть вопросов комиссии, но сидел довольно далеко, так что до него долетали только обрывки фраз, а потом — просто наблюдал, как большинство студентов получают практическое задание и идут набирать ингредиенты, а только два человека из всех прошедших перед ним отправились после опроса сразу к выходу, но их опрос был намного более долгим, чем у остальных. Снейп предупреждал, что его, скорее всего, освободят от практики и даже что перед этим проведут устный опрос, но о том, что он будет в разы труднее, чем для тех, кто все-таки будет варить зелье, он не упоминал, иначе Гарри бы задумался, что он выберет. Когда подошла его очередь, он подошел к комиссии уже с комплектом тех зелий, которые должен был принести, и сразу оставил их на их столе еще до того, как ему успели задать первый вопрос. — Добрый день, Гарри, — поздоровался Слизнорт, и кажется, председатель комиссии не возражал, что именно он решил начать с ним беседу. Поттер был ему за это благодарен. Ему не было дела до зельеварения как до науки, однако исход этого экзамена был важным по совершенно другим причинам, и возможно, это было намного важнее, чем если бы он действительно хотел показать хороший результат для поступления, так что легкий мандраж и холодок, пробежавший по телу вплоть до кончиков пальцев, все же присутствовали. — Здравствуйте, — кивнул он приветливо, ожидая сразу же масштабного допроса, но, видимо, время экзамена позволяло Слизнорту обменяться с ним еще парой фраз, потому что тот совершенно неторопливо поинтересовался: — Не мою ли академию ты выбрал для продолжения обучения? — причем добрая его улыбка была довольно искренней, и Гарри ответил правду, не боясь, что он тут же помрачнеет. — Увы, профессор. — Жаль, очень жаль, — тот покачал головой и пожал плечами, но, скорее всего, их заранее оповестили о дальнейших планах студентов, так что он не особо расстроился, а только подтвердил для себя то, что и так уже знал. — Полагаю, мистер Поттер хотел, чтобы на его внушительное портфолио обратили подробное внимание, — заговорил председатель, и манера его речи напомнила Гарри Дамблдора, причем того, которого он знал на первых курсах, когда еще восхищался им как самым великим волшебником во всем мире. Но этот мужчина был моложе, его борода была чернее, а говорил он исключительно по делу, при этом взяв в руку несколько флаконов с принесенными Гарри зельями. — Вы подтверждаете, что сварили все это сами? — Почти, — кивнул Гарри, тут же уловив, как бровь председателя взлетела вверх и поспешил пояснить, — здесь тридцать четыре зелья по школьному курсу, по одному из каждого раздела каждого учебника и еще два — выходящие за его пределы. Вот эти, — взяв в руку сыворотку правды и лечебное зелье, он собирался протянуть их председателю, но Слизнорт, явно заинтересовавшись, тут же забрал флаконы, с удивлением смотря на плещущуюся в них жидкость через солнечный свет из окна. — Вот в этом я участвовал только частично, в первом этапе приготовления, — он практически слово в слово повторял то, что должен был, поскольку решил, что ничего более подходящего в данной ситуации не придумает, и ожидал реакции. — Это похоже на модификацию кроветворного зелья… — задумчиво произнес Слизнорт, продолжая вертеть флакон в руках. — Стабилизатор? — Персональный, — впервые за все время, пока Гарри здесь, отозвался Снейп. — С недавних пор у мистера Поттера определенного рода проблемы с сердечно-сосудистой системой, и моя разработка позволяет ему восстанавливать нормальную ее работу. Несколько недель назад он вызвался научиться готовить его самостоятельно и практически без погрешностей завершил первый этап. Обучение еще не окончено, — на этой фразе Гарри поднял на него удивленный взгляд, но тот ответил совершенно обычным, привычным для него взглядом, а потом вновь склонился над своими записями. — Похвально, Гарри, — кивнул Слизнорт, — очень надеюсь, что мои старания в обучении тебя на шестом курсе тоже сыграли свою роль, — он улыбался, разглядывая оба пузырька, причем на сыворотку правды смотрел особенно пристально. — Это университетская программа, прошу заметить, — обратился он к остальным членам комиссии, каждый из которых, за исключением Снейпа, только коротко кивнул. — По практической части мне все понятно, — продолжая рассматривать один флакон за другим по очереди, оповестил председатель комиссии, — что вы можете сказать по теории? Гарри вначале показалось, что тот обращался к своим коллегам, а когда понял, что вопрос был направлен именно к нему, на мгновение растерялся и машинально взглянул на Снейпа, который совершенно спокойно, словно интуитивно понимал, что от него требуется, оторвал взгляд от записей и подсказал: — Смелее. Все, что сами считаете нужным нам рассказать. Остальное мы уточним, — легко, почти незаметно кивнув ему, он вернулся обратно к записям, и Гарри мог поклясться, что увидел в этом незримую поддержку, которой оказалось достаточно, чтобы он за эти несколько секунд собрался с мыслями. — Так… — вздохнул он, возвращая себе легкую улыбку и принялся повторять все, что вчера вечером рассказывал Снейпу в мельчайших деталях во время опроса, — все существующие в мире магические зелья в школьном курсе делятся на четыре категории. Полезные, нейтральные, условно-нейтральные и вредные, но последние только упоминаются в классификации и не включены в программу. К ним относят все типы ядов и любых других веществ, намеренно причиняющих физические и психологические непоправимые увечья. К полезным относятся антидоты и противоядия, лечебные и укрепляющие зелья, все виды восстанавливающих и кроветворных, защитные, а также Костерост отдельным пунктом. Нейтральные и условно-нейтральные — это зелья уменьшения и увеличения, да и вообще любые модифицирующие физиологию, например, как оборотное зелье, все версии зелья прозрачности, а также все, что влияет исключительно на сознание или способности: зелье забвения, Феликс Фелицис, Веритасерум… — Спасибо, — кивнул председатель комиссии, — вижу, типология и подсистемные классификации не вызывают трудностей. С каких зелий начинается изучение зельеварения как науки в школьном курсе? — он задавал нетрудные вопросы, и Гарри не мог понять, означало это, что экзамен действительно не так страшен, как его описывали, или же это было только начало. — На первом курсе изучаются самые базовые зелья. Например, против фурункулов, — вспомнил он, а потом легко скривился, потому что вместе с этим воспоминанием пришло еще одно, менее приятное, — хотя само знакомство у нас началось с разделывания скользких флоббер-червей. Председатель комиссии усмехнулся. Гарри понимал, что он так или иначе заканчивал Хогвартс, а значит — когда-то был и первокурсником, так что такое замечание не вызвало бы у него никаких отрицательных эмоций, а вот взгляд на Снейпа — опять же, мельком, потому что в основном Гарри смотрел на кого угодно, кроме него, — дал понять, что тот только слушал, не планируя задавать никаких дополнительных вопросов. — Обычно эту настойку не приносят, даже если готовят внушительное портфолио, — произнес председатель, разглядывая, как стекает по стенкам флакона жидкость в одном из зелий. Третий курс, предпоследнее, сразу же вспомнил Гарри, потому что это был единственный учебник, из которого они варили не последнее зелье. Как оказалось, не просто так, потому что комиссию это заинтересовало. — Сколько ингредиентов в составе? — намеренно не произнося даже названия, поинтересовался председатель, видимо, чтобы понять, вспомнит ли он, что это за зелье. — Девять, — незамедлительно ответил тот, потом мгновенно поймал пристальный взгляд профессора Снейпа и поспешно добавил, — плюс вода как основа. Снейп коротко кивнул. Слизнорт тихо хмыкнул, тоже принимаясь разглядывать остальные принесенные образцы, и невзначай поинтересовался, как будто старался подловить Гарри этим вопросом на чем-то: — Вы упомянули об изучаемых в разделе полезных зелий таких веществах, как антидоты. Чем они отличаются от противоядий? — Собственно, они — практически ничем, — ответил тот, мысленно радуясь, что вчера Снейп очень подробно пояснил ему вопрос, и теперь он мог не выкручиваться в попытках придумать ответ, а ответить то, что действительно знал и в чем был уверен, — разница в зельях, против которых их используют. Противоядия — это чаще всего сыворотки быстрого реагирования, например, настойка безоара, когда без использования исход очень быстро будет печальным, а антидоты — это нейтрализаторы зелий, не обязательно являющихся ядами. Например, зелья забвения или угнетения сознания. Проще говоря, противоядия являются одной из разновидностей антидотов. «Надо будет еще раз сказать тебе спасибо». Если бы Гарри видел себя со стороны, то заметил бы легкую самодовольную ухмылку, однако осознать этого у него просто не было времени, потому что после этого вопросы, хоть и включенные в школьную программу, начали прилетать буквально от каждого члена комиссии, и никакому логическому алгоритму они не поддавались, потому что затрагивали совершенно разные темы: — Антидот после приготовления всегда готов к применению? — начал Слизнорт, ожидая правильного ответа с таким энтузиазмом, словно от этого зависело что-то лично для него. — Да, — кивнул Гарри, — если не забыть несколько минут подогреть его в руках до изменения цвета. Это было так странно, что ситуация, произошедшая с его подругой, уже в который раз помогала ему правильно ответить на вопрос, причем наверняка этот момент был прописан в учебнике, но он читал его недостаточно внимательно, чтобы принять к сведению, а на практике — запомнил быстро и надолго. — Что входит в состав зелья памяти? — спросила довольно молодая волшебница, сидящая на дальнем краю стола и без конца вертящая в руках длинное перо, которым изредка делала пометки. — Экстракт женьшеня, измельченные листья вереска, рябиновая вытяжка и льняной порошок. Это в базовом варианте, но чаще всего для приятного запаха добавляют либо липу, либо что-то похожее, — Гарри снова взглянул на Снейпа, потому что его полное спокойствие было неплохим ориентиром в том, не ошибался ли он в своих ответах, и на этот раз, судя по всему, он был прав. — Для изменения вкуса тоже можно много чего добавить, но это должны быть нейтральные ингредиенты, которые не изменят свойств. Вишневый или сливовый порошок, например. — Что ты можешь сказать о зелье жидкой удачи? — поинтересовался Слизнорт, и Гарри, который от него и ждал этого вопроса, вначале даже улыбнулся в ответ, ярко вспоминая момент, когда он наградил его этим зельем перед всем классом, а потом перечислил то, что вспомнил: — Сложно в приготовлении, требует особенной точности в измерениях, обеспечивает успех в любых начинаниях и скорее всего, — он запнулся, потому что снова встретился взглядом с профессором Снейпом, который коротко покачал головой, давая понять, что произносить то, что он собрался, не стоит. «Но я могу это доказать!» — …и скорее всего, является классическим образцом эффекта плацебо. Половина экзаменационной комиссии удивленно подняла головы. Снейп же приподнял бровь, выражая свое недовольство, но Гарри, который слишком долго думал над этим вопросом, ответил ему только спокойной улыбкой и пояснил свои слова в ответ на просьбу председателя: — Любое зелье так или иначе воздействует на человека, который его принял, изменяя его физиологическое или моральное состояние. Но ни одно из них не может при этом воздействовать на окружающих, которые данного зелья не принимали, меняя их поведение, состояние или речь в сторону, необходимую человеку, принявшему Феликс Фелицис. Это выходит за границы классического зельеварения, и мне кажется, что и зельеварения как науки в принципе, а судя по тому, что в составе нет ничего сверхъестественного и при варке не применяются даже никакие заклинания, это — плацебо. По крайней мере опровергающей информации я не нашел, — к концу его речи председатель уже несколько раз кивнул головой, а потом сделал останавливающий жест рукой, чтобы показать, что его объяснения достаточно. — Достойно, — высказался он, не опровергая, но и не подтверждая слова Поттера, на что тот самодовольно улыбнулся и взглянул на Снейпа, который, занимаясь собственными записями, этот взгляд либо не заметил, либо полностью проигнорировал. Дальше вопросы посыпались еще в течение нескольких минут, но ни один из них не выходил за рамки того, что они с профессором обсуждали накануне, так что Гарри отвечал без лишних раздумий, то и дело поглядывая на Снейпа, потому что был уверен, что тот, хоть и говорил очень мало и только по делу, своеобразно оказывал ему моральную поддержку, и даже если это было только его собственными домыслами, отказываться от них он не хотел. В присутствии профессора на экзамене было намного комфортнее, чем если бы его все-таки не было, так что Гарри даже стало стыдно за свои мысли на момент входа в аудиторию, и он решил потом не делиться ими с ним, потому что ему быстро стало ясно, что он ошибался. — Ну что же, — наконец произнес председатель комиссии, останавливая поток вопросов, которые, казалось, уже проверили все сферы его познаний в зельях, — коллеги, спросите у юноши, наверное, что-нибудь последнее и самое сложное, чтобы у меня точно не было сомнений в оценке. Гарри уже совершенно не напрягался, потому что у него были ответы на совершенно любые вопросы, а главное — он успел понять, что как бы каверзно их ни формулировали, они в любом случае не выходили за рамки школьной программы, так что опасаться было нечего, и он ждал совершенно спокойно. Ровно до тех пор, пока не заговорил профессор Снейп. — Скажите, Поттер, — тихо произнес он, привлекая к себе внимание и самого Гарри, и большинства членов комиссии, потому что именно он практически всегда задавал последний вопрос, а отвечали на него единицы, коих за сегодняшний день было не больше пяти. «Ты же не станешь…?» «Да нет же». Не успел он подумать о том, что, возможно, Снейп действительно собирался задать ему вопрос, ответа на который он знать просто не мог, для того, чтобы лишить его возможности получить высший бал, как этот самый вопрос прозвучал вполне отчетливо: — В чем разница между классическим рецептом Костероста и его повсеместно используемой модификацией? — ни взгляд, ни голос, ни интонации — ничто не говорило о том, что этот вопрос как-либо отличается от всех предыдущих, но Гарри буквально через секунду раздумий уже точно знал, что он был задан намеренно. Но не для того, чтобы лишить его высшего балла, а для того, чтобы ему его обеспечить. — Мелисса, — негромко ответил он, не пряча улыбки, потому что разом вспомнил и удивление профессора, когда он тогда в лаборатории понял, что Поттер варил зелья в обгон программы, и его попытки завалить его своими вопросами, и даже этот самый вопрос, на котором они остановились особенно подробно. — Мелисса была добавлена в рецепт не так давно, чтобы сделать вкус зелья хоть немного более… приемлемым. — Сомнений нет, — кивнул председатель комиссии, выводя напротив фамилии Поттера отметку «Превосходно», а профессор Слизнорт, убедившись в этом, уже озвучил ее самому Гарри и разрешил забрать все принесенные им зелья обратно. Собирая их одно за другим, он перекладывал флаконы со стола обратно в собственную сумку, пока не замер на несколько секунд на одном из зелий, разглядывая его особенно пристально, словно видел впервые. Настойка растопырника, второй курс, иссиня-черная, переливалась во флаконе, совершенно не привлекая к себе никакого внимания, но воспоминания пронеслись в голове так стремительно, что он едва сумел понять, что именно заставило его остановиться. Ложка, которой он тогда обжегся, придала зелью насыщенный серебристый оттенок. Это зелье было черным. — Все в порядке, Гарри? — поинтересовался Слизнорт, наблюдая его заминку, и тот осекся, быстро убирая зелье в свою сумку, а за ним — и последующие. — Да, конечно, — улыбнулся он, — просто показалось, что заметил трещину на стекле. «Серьезно?» Профессор Снейп, который, Гарри знал, просто не мог не чувствовать на себе его пристальный взгляд, олицетворял собой абсолютную невозмутимость, но все-таки его едва заметную усмешку он увидел. Если бы была возможность, он прямо сейчас бы сказал что-нибудь, на что у Снейпа, возможно, не нашлось бы ответа, но он решил отложить этот разговор до более подходящего момента. — Вы не будете против, если Веритасерум мы изымем в целях безопасности? — поинтересовался волшебник слева, который до этого задал Гарри несколько каверзных вопросов, но ни сформулировать свою позицию по этому поводу, ни тем более дать какой-то ответ Поттер не успел: — Это зелье сварено из моих личных ингредиентов, — заговорил Снейп, и в твердости его голоса Гарри, уже научившийся различать его эмоции, услышал как минимум сдержанную неприязнь, — и оно останется в моей лаборатории. В министерстве в любом случае используется другой, бесцветный вариант. Поттер, вы свободны, — обратился он напрямую к нему, не добавляя ничего больше. Уже отворачиваясь от них, Гарри успел заметить, как один-единственный флакон с сывороткой правды, который он оставил на столе комиссии, из рук неизвестного ему волшебника перешел в руки профессора Снейпа, а затем — исчез в кармане его мантии. Этому у него не было объяснения, но вполне возможно, что его это никак и не касалось или ингредиенты, из которых оно сварено, были действительно настолько редки, что Снейп просто не позволил его забрать. В таком случае то, что он позволил Гарри сварить его в экспериментальных целях, означало бы как минимум определенный уровень доверия, а это не могло не радовать. Оставалось только попрощаться с комиссией, уловить легкий одобрительный кивок от профессора Снейпа и поблагодарить профессора Слизнорта за добрые напутственные слова, а затем — уступить место следующему студенту, ожидающему своей очереди за партой, и тихо закрыть за собой дверь аудитории. — Гарри, ну как все прошло? — Гермиона с Драко, до этого сидевшие на подоконнике со своими неизменно толстыми конспектами, подошли к нему сразу, как только он показался на выходе из аудитории. — Снейп там? Как настроение у комиссии? Они очень много всего спрашивали? Гермиона буквально засыпала его своими вопросами, не давая даже времени на то, чтобы ответить, а когда он наконец уличил несколько секунд тишины, то дал ответ сразу по всем пунктам: — Они вполне адекватные, Снейп там, «Превосходно», — пояснять подробнее сейчас было бы бессмысленно, потому что они в любом случае были заняты подготовкой, и никакие его разговоры о том, что это не так страшно, как кажется, на них бы не подействовали. — Да ладно? — скептически переспросил Драко, а когда понял, что Поттер все-таки не врет, удивился настолько, что даже привлек к себе внимание нескольких студентов, которые в стороне тоже повторяли материал. — Как ты это сделал?! — Я учил, — засмеялся Гарри, по очереди отвечая на их объятия и поправляя на плече сумку с флаконами, — между прочим, то, что одно из зелий приготовил ты, а не я, так и останется тайной, — напомнил он о единственном случае, когда Драко пошел ему навстречу, но тот отмахнулся. — Считай это моим вкладом в ваше будущее, — он приподнял бровь, но уловив заинтересованный взгляд Гермионы, быстро перевел тему, задавая ей какой-то вопрос из тех, что могли встретиться на экзамене, и она сразу же переключилась, что было самым хорошим вариантом. Рассказывать о себе и профессоре еще хотя бы кому-то Гарри был не готов, ему хватало и того, что Драко все знал и не упускал ни малейшей возможности подшутить по этому поводу. Вывалившаяся из соседнего кабинета, где проходил экзамен по трансфигурации, шумная толпа студентов в один момент прервала и разговор Драко с Гермионой, и попытку Гарри задать им еще какой-то вопрос, а Уизли, который вышел из кабинета самым последним и тут же запустил в ближайшую стену собственный учебник, привлек внимание всех троих. — Черт, — прорычал он, закашлявшись, и Гермиона, захлопывая книгу, которую читала до этого, обреченно вздохнула. Она уже знала, что именно это означает и что ей в ближайшие полчаса предстоит его утешать, но такая перспектива ее, очевидно, не радовала. — Все плохо? — поинтересовалась она, подходя к нему ближе, и Гарри заметил, как Драко, который до этого стоял практически невозмутимым, немного напрягся. — «Неудовлетворительно», — поведал тот со смесью злобы с разочарованием и уже собирался было, забрав Гермиону, отойти с ней в сторону, чтобы нервно и спутано рассказать ей о причинах такого провала, но Драко окликнул его, добавляя в голос столько саркастичности, сколько мог. — Уизли, — и продолжил только когда тот обернулся, — тебе не обидно за МакГонагалл? Она думает, что ее работа связана со студентами, а оказывается — с идиотами! Гарри попытался остановить его, взяв за плечо, но Драко отмахнулся, скинув его руку, и сделал шаг вперед. Было видно, как его задевает ситуация, при которой Гермиона должна быть на стороне Рона, и он использовал любую возможность испортить ему настроение, причем во второй раз подряд — на глазах у всей толпы. — Что ты сказал? А ну повтори! — моментально взорвался тот и оказался бы рядом с ним, если бы Гермиона изо всех сил не удержала его за руку, требуя, чтобы он немедленно прекратил на это реагировать. — Сарказм для тебя — иностранный язык, да? — переспросил Малфой, явно цитируя собственного крестного, потому что подобные высказывания были в его стиле, и достал свою палочку, что означало, что простой словесной перепалкой они уже не ограничатся. — Ублюдок, — процедил Уизли, который рванулся в сторону Драко, несмотря на попытки Гермионы его удержать, но в один момент остановился, услышав со стороны голос МакГонагалл: — Мистер Уизли! — практически выкрикнула она, что делала крайне редко и только когда была очень зла. — Быстро за мной! Второй раз за день, это просто немыслимо! Вы считаете, я не вижу, что именно вы являетесь провокатором любых конфликтов? — допрашивала она его, не стесняясь повышать голос даже перед другими учениками, пока вела за собой по коридору, удаляя от собравшейся посмотреть на стычку толпы. — В таком случае у нас с вами будет весьма и весьма серьезный разговор! Вы знаете, Уизли, что я не люблю снимать баллы с собственного факультета, но вы буквально не оставляете мне выбора! А между прочим, у Гриффиндора в этом году весьма серьезные шансы на победу! Предлагаете мне испортить рейтинг факультета за день до объявления результатов? По мере их отдаления стал тише как голос профессора, так и самого Рона, активно пытавшегося вставить хотя бы несколько слов в ее непрерывную лекцию о его поведении, и когда они отошли уже на значительное расстояние, Гарри буквально повернул к себе Драко за плечо, заставляя его обратить на себя внимание. — Ты чего? — спросил он недоуменно, потому что стычка действительно произошла на ровном месте, и зачинщиком был вовсе не Рон, как была уверена МакГонагалл, хотя для Драко такое поведение тоже было не свойственно. — Не знаю. Раздражает, — процедил тот, убирая палочку обратно на ее место и машинальным жестом проводя по своим волосам, сопровождая это глубоким выдохом, чтобы успокоиться. — Она носится с ним, как с умалишенным… — Так а зачем она это делает до сих пор? — спросил Гарри, которому это действительно было не до конца понятно, потому что одно дело — не устраивать скандал, а другое — потакать каждому капризу Рона и прибегать по первому его зову. Вполне возможно, что Гермиона так и не делала, но судя по словам Драко и тому, как он раздражался от каждой такой ситуации, все было именно так. — Я знаю, что тебе это не нравится, — сказала Гермиона, которая на вопросе Гарри уже вернулась к ним обоим, окончательно проводив Рона взглядом, пока он не скрылся за поворотом, — но если мы решим, что все дойдет до суда, то нужна значимая доказательная база, сам говорил. Драко приобнял ее так, что со стороны это вполне могло выглядеть дружески, и Гарри решил не задавать лишних вопросов, хоть и не понял, что означала ее последняя фраза. Во-первых, с минуты на минуту их должны были вызвать в кабинет на экзамен, во-вторых, это было уже не его дело, а в-третьих, если Драко захочет, то потом он все расскажет ему сам, намного подробнее и в более подходящей для этого обстановке.