Ты сумасшедший, Поттер!

Поначалу Гарри хотел честно дождаться выпускного. Он обещал Снейпу подумать в течение двух недель, и он действительно обдумывал их взаимоотношения, но изо дня в день выводы, к которым при этом приходил, оставались неизменными. Ни возможный конфликт характеров, ни разница в возрасте, ни даже предельно разные социальные статусы не были для него значимыми аргументами для отказа от мечты. Все это — условности, пусть и безгранично важные, но не они заставили его полюбить Снейпа, а значит — и им не суждено было стать причиной, чтобы он от всего этого отказался. Впервые мечта оказалась так близко. До выпускного оставался один день, а если быть более точным, одна ночь, поскольку сумерки, уже сгущавшиеся над школой, означали окончание последнего официально учебного дня. Это было странно. Стены замка, в которых он провел практически восемь лет, должны были стать его домом на последнюю ночь, а после — лишь остаться в памяти как важный, но законченный жизненный эпизод. Гарри прогуливался по коридорам в одиночестве, прекрасно зная, куда именно ноги приведут его в конце концов, но перед этим обошел едва ли не все места, которые так или иначе были ему дороги. — Пошел вон, я сказала, отсюда! Не хочу и не собираюсь я тебе ничего объяснять! Уходи! — голос Гермионы, тем более когда она была на взводе, он узнал бы из тысячи, и поспешил свернуть за угол, откуда тот раздавался, однако успел увидеть только спину удаляющегося Рона и потоки нецензурной брани, которые точно так же отдалялись с его уходом. — Опять? — поинтересовался он, подходя ближе к Гермионе с Драко, которые выбрали для уединения одну из самых наименее посещаемых лестниц Хогвартса, ведущую в никуда, потому что там, где она заканчивалась, была просто стена. — Да я сама виновата, — ответила она грустным голосом, усаживаясь прямо рядом с Драко обратно на ступеньки. — Это же логично, что он пошел бы меня искать, я знала и все равно ушла. Надо было дождаться завтрашнего дня… Да и вообще, все это как-то… в общем, я пойду, ребят, — просидев рядом с Драко буквально несколько секунд, она снова подорвалась с места и отошла на несколько шагов, а потом повернулась и добавила, обращаясь исключительно к Малфою: — Слушай, я не знаю, что там будет завтра, но с ним я не пойду. Я лучше вообще не пойду, — она покачала головой, потом глянула на Гарри, вроде бы, все понимавшего, но предпочитавшего не вмешиваться, а затем прижалась к Драко, который к этому моменту уже встал и обнял ее, а потом — мягко поцеловал в висок. — Пойдешь со мной. Без вариантов, — пресекая дальнейшие «но», улыбнулся он, заправляя прядь ее кудрявых волос ей за ухо, — дальше посмотрим по ситуации. — Глупо, — усмехнулась Гермиона, однако внезапно заблестевшие глаза полностью выдавали, что она уже не настолько грустила по этому поводу, и попрощавшись с ними обоими, ушла в хотя бы немного, но приподнятом настроении. Однако все-таки ушла, иначе скандал, который, скорее всего, случится завтра, начался бы уже сегодня, и тогда неизвестно, чем бы все это вообще закончилось. Драко же, который пойти за ней просто не мог, только устало прислонился спиной к холодной каменной стене, а потом коснулся ее же и затылком, на пару секунд закрывая глаза. Было видно, что он чем-то слишком загружен, но когда Гарри уже собирался задать этот вопрос, рассудив, что другу, возможно, захочется поделиться, тот посмотрел на него и неожиданно предложил: — Виски? Гарри на это только усмехнулся. Все предыдущие разы, когда они пили, это предлагал именно он, и ни разу это не приводило ни к чему хорошему, а потом еще и отзывалось неприятными последствиями на следующее утро. — Завтра по-любому пьем, два дня подряд — плохая идея, — отказался он в итоге, хотя основная причина была совершенно в другом. Возможно, то, что он планировал сделать, было глупостью, а может, пара стаканов виски бы ему в этом даже помогла, но тем не менее, он твердо решил, что сегодня это не было его вариантом. Драко как будто услышал его собственные мысли, а может быть, он действительно уже настолько хорошо его узнал, что произнес даже скорее утвердительно, чем вопросительно: — Ты пойдешь к нему? — Попробую, — кивнул он, понимая, что отрицать это не имеет ни малейшего смысла. Скорее всего, это обернется совершенно ничем, но расставить точки, хотя бы предварительно, хотелось до того, как он перестанет быть его профессором, и сегодняшний вечер был для этого единственным и последним шансом. — Тогда я к отцу, — внезапно оживился Драко, поправляя мантию и приводя в порядок волосы. У него как раз оставалось несколько часов до отбоя, которые было совершенно нечем занять, — думаю, его стоит заранее поставить в известность. — О выпускном? — понимающе кивнул Гарри, не сумев даже представить реакцию старшего Малфоя хотя бы потому что практически не знал его как человека, а то недолгое знакомство, которое произошло у них много лет назад, не особо качественно его характеризовало. — Даже не знаю, есть ли смысл желать удачи. — Сам не знаю, — фыркнул тот, но судя по его настроению, не особо переживал перед этим разговором, хотя Гарри казалось, что он должен быть непростым. В любом случае, заранее предугадывать исход разговора Драко с отцом не было никакого желания, поскольку ему самому предстоял не самый легкий диалог. Он знал, что это может все испортить, но буквально чувствовал, что должен установить какую-то определенность, потому что сейчас все было слишком туманно. Они виделись в последний раз на экзамене, и два дня после этого Гарри даже не появлялся в его поле зрения, но показываться на глаза ему запрещено не было, так что об этом можно было не волноваться. Для волнения были другие причины. По крайней мере, успокоил он себя совершенно неуместно, ему больше не нужно было переживать о дурацком конкурсе, в котором он согласился участвовать в обмен на зелье, приготовленное Драко. Еще в день экзаменов он уделил минуту на то, чтобы подойти к профессору МакГонагалл и попросить ее исключить его кандидатуру из списка претендентов без зазрения совести, и хоть она отреагировала на это с большим сожалением, намекнув, что у Гарри были неплохие шансы, но выполнила просьбу незамедлительно. Причем довольно странный намек на то, что Малфой тоже участвует, и это может быть связано с тем, что от участия отказывается Гарри, Поттер так и не понял, но что в ее понимании это могло означать, он не уточнил, а просто кивнул, надеясь, что не подтвердил тем самым чего-то странного, о чем даже не догадался. На подходе к кабинету профессора с каждым шагом Гарри замедлял темп. Он знал, что хотел сказать, и даже знал, как приблизительно тот может на это отреагировать, но от этого холодок внутри, который был будто маячком, что то, что он делает, — безумие, никуда не исчезал. В конце концов перед самой дверью он остановился на несколько секунд, чтобы еще раз все обдумать, а потом укорил себя за внезапную нерешительность и громко постучал в дверь раньше, чем успел бы передумать. Ответом была полнейшая тишина. Он даже постучал еще раз, прежде чем приоткрыть дверь, чтобы убедиться, что внутри действительно никого не было. Проверять в лаборатории было, во-первых, опасно для здоровья, потому что если бы Снейп узнал, что он входил туда в его отсутствие, ему бы не поздоровилось, а во-вторых — бессмысленно, поскольку он был уверен, что если бы он был там, то точно услышал бы настойчивый стук. Оставался один-единственный вариант, который Гарри совершенно не продумал, но который между тем был довольно вероятен и даже логичен в условиях того, что с окончанием занятий и экзаменов Снейпу попросту было нечего делать в кабинете по вечерам. В голове внезапно и совершенно неуместно всплыла его фраза: «Уверен, что достаточно смел?..» Через минуту он уже стучал в дверь, ведущую в личные покои профессора Снейпа. Еще через десять секунд дверь открылась, и профессор, появившийся на пороге, молча посмотрел на него, кажется, совершенно не удивившись его визиту. Возможно, подумал Гарри, время было еще не поздним, так что это не выглядело неуважительно, и у него был шанс не нарваться на грубость. — Проходи, — после недолгой паузы Снейп пропустил его внутрь, закрывая за ним дверь. Только сейчас, оглядываясь по сторонам, он внезапно осознал, что никогда здесь не был и что это — личные покои Снейпа. Гарри не знал, насколько открытым было это место для посещений, но ему хотелось верить, что пропуск его сюда означал, что для профессора он по крайней мере важен, а все остальное он намерен был узнать этим вечером. — Добрый вечер, — когда он, наконец оглядевшись в гостиной, причем довольно уютной, хоть в ней и преобладали холодные тона, задержал взгляд на камине, а после — взглянул на Снейпа, он напрочь забыл о том, что хотел произнести. Нет, Гарри не считал, что профессор даже спит в своей наглухо застегнутой мантии. Но увидеть его только в брюках и белой рубашке он все-таки был не готов, несмотря даже на то, что нагло и без предупреждения заявился в его личную гостиную. Само собой, Снейп не собирался никуда выходить или принимать гостей, и его внешний вид полностью соответствовал обстановке, но Гарри, все-таки засмотревшись хотя бы на расстегнутую верхнюю пуговицу, постарался привести в порядок свои мысли так быстро, как только мог. Получалось слабо. «Я хочу хотя бы прикоснуться к тебе…» На саркастичные или завуалированные мысли не хватало сил. Глядя на профессора — и стараясь все-таки смотреть в его глаза, — он пытался представить себе, что будет, если он все же решит сделать то, что сейчас занимало все его мысли, но отголоски здравого рассудка, пусть и почти полностью подавляемые, твердили, что это не лучшая идея. — Садись, — Снейп жестом указал на одно из кресел, наполовину повернутых к камину, между которыми стоял небольшой журнальный столик с оставленными на нем двумя пустыми стаканами с толстым дном. Они стояли аккуратно и были чистыми, так что, скорее всего, это было просто их привычное место, и Гарри не отвлек профессора от беседы с кем-то, но все же, чтобы прервать тишину, он, устремив на них взгляд, заявил: — Это же не для чая, да? — хотя ответ и был очевидным. Снейп, который почти сразу занял соседнее кресло и теперь задумчиво рассматривал Поттера, даже заставляя его этим чувствовать себя немного неловко, приподнял одну бровь. — Нет, не для чая, — произнес он спокойно. — Так может… — Но тебе могу предложить исключительно чай, — прервал он раньше, чем Гарри успел сказать хоть что-то, и его насмешливый взгляд вызвал у него улыбку. В один момент стало намного комфортнее, причем настолько, что по поводу возможности использования стаканов захотелось даже поспорить, однако это было совершенно бессмысленно: во-первых, он сам сказал, что пить сегодня не намерен, а во-вторых, фактически он все еще оставался студентом Хогвартса, для которого «распитие спиртных напитков категорически запрещено». — А можно? — поинтересовался Гарри, понимая, что это — совсем новая для него ситуация, но он не мог не поучаствовать в ней сполна, даже если это и означало только согласие на чай. Но чай — в компании профессора, а это кардинально все меняло. — Нет, я предложил, чтобы потом сказать, что нельзя, — тот закатил глаза и даже цокнул языком, вызывая у Гарри смущенную улыбку, которая тут же сменилась заинтересованностью. — Тогда хочу! — заявил он с энтузиазмом, мысленно радуясь тому, что разговор, пусть и незначительный, складывался сам собой, причем намного проще, чем он мог предположить. — Интересно, у зельеваров какие-то свои, особенные способы приготовления чая? Снейп тихо усмехнулся, взглянув на него как-то странно, по крайней мере, подобного Гарри раньше не замечал, и ему показалось, что этот взгляд был куда более теплым, чем до этого. Это безумно привлекало. Когда у него наконец прошел тот этап, во время которого он метался между двумя крайностями, каждой из которых он хотел как можно сильнее, и сейчас — осталась только одна, то любые действия профессора больше не вызывали ощущения, что ему нужно одновременно и сбежать, и остаться. — Понятия не имею, как обстоят с этим дела у других мастеров, но у меня для этого есть домовые эльфы, — Снейп щелкнул пальцами — и Гарри засмотрелся на этот жест, причем посматривал на его пальцы потом еще долго, настолько, что пропустил появление в гостиной эльфа, который низко поклонился, выслушал требование и тут же растворился в воздухе, пообещав, что сделает все в лучшем виде. — Зачем вы заменили мое зелье? Настойку за второй курс, — напомнил Гарри внезапно, и взгляд его был настолько хитрым, что он даже сам это осознавал. Скорее всего, он должен был за это поблагодарить, но все-таки ему очень хотелось узнать о мотивах Снейпа, и он даже рискнул спросить напрямую, не боясь, что ответ будет довольно грубым. — Затем, что на тот момент рядом с тобой еще не должно было быть даже в поле видимости приборов, которыми нельзя пользоваться при готовке, — ответил профессор, все еще оставаясь невозмутимым, точно так же, как на экзамене, как будто он ждал этого вопроса, — оставленная ложка, которую нельзя было использовать, — мой просчет. К началу изучения второго курса ты не мог этого знать. — Я вообще-то школу в этом году заканчиваю, — засмеялся Гарри, благодарно кивнув домовику, который принес им чайник с двумя чашками и даже огромное блюдо с разного вида печеньем, и тот, поклонившись в ответ, растворился так же тихо, как и появился. — На индивидуальных занятиях это не имеет значения. Чай Гарри разливал по чашкам сам, причем он вначале налил его и себе, и Снейпу, а уже потом вспомнил, что даже не спросил, будет ли профессор его вообще. Судя по тому, что он сразу не взял чашку в руки, он мог вообще его не любить, так что, поджав губы, Гарри только пожал плечами. Вопросов было все еще очень много, но он не хотел засыпать его ими, а потому спрашивал аккуратно, чтобы спокойный разговор не превратился в допрос, если это слово вообще применимо в их случае. — Я просто думал над этим в последние пару дней, — произнес он, сделав из чашки первый глоток. Чай оказался совершенно без сахара, но сахара в зоне видимости и не наблюдалось, так что он решил не обращать на это внимания, выбрав в дополнение печенье с сахарной пудрой. — Думал, сделали бы вы для Драко то же самое, если бы от этого зависела его оценка?.. — И что решил? — поинтересовался профессор, не спеша отвечать на его вопрос. — Ничего, не знаю, — он опять пожал плечами. На этот вопрос можно было ответить и да, и нет в зависимости от того, что рассматривать как причину, так что ему было интересно, что скажет на это сам Снейп. — Не сделал бы, — оповестил тот сразу же, даже поясняя это. — Драко бы не позволил. А если бы заметил, все равно вернул бы все на свои места. У вас с ним разное отношение к занятиям, да и мотивация разная. На этих словах Гарри отставил чашку и внимательно, даже с прищуром посмотрел на профессора, склоняя голову набок и пытаясь понять, что именно он хотел этим сказать. — В каком смысле? Снейп ответил ему тем же внимательным взглядом. Он не спешил с тем, чтобы пояснить свои слова, потому что, вглядываясь в его лицо, как будто пытался в чем-то убедиться, а когда наконец это сделал, произнес четче, чем все, что было сказано до этого: — Драко намерен поступать на ювелира. — А я? — слишком быстро спросил Гарри, хотя понимал, что это не имеет никакого смысла. Снейп, подтверждая его мысль, только фыркнул, отводя взгляд и теперь разглядывая языки пламени в камине. Они говорили об одном и том же, Гарри точно это понимал, и странное ощущение напряжения не было неприятным, но оно оставалось неизменным каждый раз, когда тема разговора так или иначе касалась его собственных чувств. Они так и не поговорили об этом напрямую, но всего сказанного было достаточно, чтобы понимать, что предмет разговора был одним и тем же. Это была только их тема, да и понять со стороны, о чем они говорили, не зная ситуации в целом, скорее всего, не представлялось бы возможным. — Профессор, — позвал он, обращая его внимание снова на себя, — почему вы не разрешили тому волшебнику забрать Веритасерум? Мне это зелье не нужно. — Я тебе его возвращать и не собирался, — ответил Снейп, и спрашивать подробнее Гарри не стал, потому что это не было настолько важным. Скорее всего, ценность ингредиентов действительно была главной причиной, а даже если нет, ему явно дали понять, что его это не касается. Говорить с профессором, сидя с чаем у камина, было по меньшей мере непривычно, но это ощущение быстро прошло, и спустя час, когда они уже обсудили все, о чем Гарри хотел поговорить до этого, Снейп внезапно поинтересовался, как обстоят дела с регулярным приемом лечебного зелья. Гарри отвел взгляд. Врать он не собирался, но и говорить правду, причем с учетом того, куда именно были еще месяц назад использованы последние флаконы, не хотелось тоже, так что, рассматривая витиеватые узоры на металлической окантовке камина, он дал ответ, который предсказуемо не был воспринят как нейтральный. — С переменным успехом, — причем попытка сделать так, чтобы это звучало в шутливой форме, успехом не увенчалась, потому что внезапно вернувшееся напряжение было слишком отчетливо слышно в голосе. «Не спрашивай больше». Снейп поднялся со своего кресла. Обошел его, направился к одному из шкафов, которые были практически идентичны тем, которыми была уставлена его лаборатория, и попутно задал вопрос, открывая один из многочисленных ящиков. — Сколько? «Черт». — Что сколько? — тут же переспросил Гарри, нахмурившись, потому что все еще оставался шанс, что тот имеет в виду что-то совершенно другое, но раздражение в голосе профессора, когда ему пришлось повторить свой вопрос, дало понять, что это было плохой тактикой. — Сколько ты его не пьешь, неделю? Две? — выуживая из шкафа уже знакомый ему флакон, — что было странно, потому что казалось, что в личной гостиной Снейпа ничего учебного быть не должно, — какого вообще черта, Поттер? — Вообще-то у меня есть имя, — попытался вставить Гарри, но его надежда, что профессор, решив прочитать ему лекцию по этому поводу, забудет о своем вопросе, была уничтожена буквально на корню. Снейп посмотрел на него так, что этот взгляд в точности передавал суть его мыслей: если он не ответит прямо сейчас, ему не поздоровится. — Пять недель. Завтра будет, — вздохнул Гарри, зная, что реакция не заставит себя ждать, и оказался прав. Отставив флакон на одну из полок, Снейп, серьезно нахмурившись, подошел к нему ближе, жестом показывая, чтобы тот встал, а когда он поднялся, еще несколько секунд вглядывался в его глаза. Только когда следующим действием профессор взял в руки его ладонь, чтобы измерить пульс, Гарри догадался, что до этого он, скорее всего, рассматривал зрачки или пытался что-то по ним понять, но это оказалось неважным, когда прикосновение к запястью — которое в их взаимоотношениях грозило скоро стать чем-то особенным, — отозвалось мелкими мурашками по всему телу. Он внезапно оказался в одном шаге и теперь стоял слишком близко. Его рука удерживала его запястье, и пальцы, лежащие точно на артерии и слегка надавливающие, были удивительно теплыми. Он был рядом, он волновался за его жизнь, и Гарри оставалось только протянуть руку, чтобы коснуться самостоятельно… — Профессор, — позвал он, поднимая на него глаза и только сейчас понимая, что он действительно был слишком близко. — Молчи, — приказал тот, что было логично, потому что ему требовалось сосчитать пульс, который, видимо, прослеживался не так хорошо, как хотелось, потому что хватка стала немного сильнее. — Профессор Снейп… — снова позвал Гарри, которому ни до пульса, ни до зелий, ни до собственного сердца уже не было никакого дела. Оно выбрасывало такие кульбиты внутри, что сомнений в том, что с ним все в порядке, не возникало, а важным было кое-что совершенно, абсолютно другое. — Поттер, ты в курсе, что любое психологическое или физическое потрясение вернет тебя в больничное крыло? — поинтересовался Снейп, отпуская его руку и выглядя при этом слишком серьезно, чтобы можно было проигнорировать этот вопрос. — Мне нужно провести осмотр. — Плевать, — Гарри покачал головой, не отрывая от него взгляда. Слишком близко, чтобы он мог всерьез задуматься над какими-то несущественными моментами, и слишком эмоционально, чтобы думать холодной головой. — Я чувствую себя лучше, чем когда-либо… — Поттер, — с рычащими нотками предупреждающе произнес профессор, но Гарри только опять покачал головой, понижая тон своего голоса практически до шепота. — У меня есть зелье, которое мы приготовили с вами вместе, — произнес он, неотрывно вглядываясь в его лицо и больше всего желая только чтобы он выслушал его до конца. — И прежде, чем вы отправите меня обратно, чтобы я его выпил, я… п-профессор, — он сглотнул слюну, давая себе секунду, чтобы собраться с мыслями, но чем дольше находился рядом, тем больше кружилась голова от одного лишь осознания этого, — выпускной уже завтра, и перед тем, как я навсегда уйду из школы, я хотел бы попросить вас… я хочу окончательно уяснить одну вещь, — он снова прервался, потому что стоило сделать вдох, прежде чем продолжить говорить, — я хочу спросить, вы позволите мне… кое-что проверить? После этого можете прибить меня на месте, если посчитаете нужным. Последние слова были произнесены уже практически шепотом, хоть и с нервной улыбкой. Гарри ждал, что его оттолкнут, но чем дольше он стоял в непозволительной близости со Снейпом, тем сильнее была надежда, что тот все-таки не выгонит его прямо сейчас. — Ты меня вообще слышишь? — вздохнул профессор, на мгновение устало прикрывая глаза, и открыл их снова, когда Гарри, который счел это за негласное разрешение, на ощупь коснулся его руки своими пальцами, продолжая неотрывно вглядываться в глаза. Одно мгновение — и пальцы скользнули выше, касаясь манжета рубашки, чтобы, проскользнув по ткани вверх, мягко сжать предплечье, и направиться еще выше. Гарри видел его взгляд. Он был слишком близко, чтобы не видеть, и мог поклясться, что в этот момент Снейп не хотел его останавливать, как бы нереально это ни звучало. Когда его ладонь, все еще касаясь рубашки, а через нее — и плеча профессора, почти невесомо скользнула по его ключице к вороту рубашки, Гарри задержал дыхание, неотрывно рассматривая его, боясь упустить хотя бы что-то малейшее в его взгляде, и то, что он видел, он мог назвать борьбой. Невозможно, не желая всего этого, позволять, чтобы он касался его настолько медленно и нежно. Невозможно, не желая всего этого, продолжать удерживать зрительный контакт. Слишком невозможно, отчаянно, нежно, слишком на грани… Когда Гарри, проведя кончиками пальцев по расстегнутому вороту рубашки, скользнул выше, к щеке профессора, касаясь ее тыльной стороной ладони, оставалось всего несколько секунд до того, чтобы окончательно потерять рассудок. Последний шаг, последний отчаянный рывок, последнее действие, чтобы наконец зачеркнуть между ними все то, что оставалось непонятным и мешающим, — это было так просто, что он, желая запомнить каждое мгновение своих прикосновений, коснулся его щеки уже кончиками пальцев. — Хватит, — внезапно произнес профессор, хоть его голос и прозвучал слишком глухо, а взгляд резко переместился в сторону, и отнял от своего лица его руку. Гарри закрыл глаза, практически не дыша. Мгновение, два, пять пролетели, прежде чем он наконец задал вопрос, который дался особенно тяжело, потому что слышать ответ на него он не хотел. — Почему? — это прозвучало довольно отчаянно, и только после этого он медленно открыл глаза. О каком сдерживании эмоций уже можно было говорить, если только что он явно дал понять, чего именно хочет и попытался сделать это, вопреки всем правилам, которые только можно было вспомнить и которые хоть как-то относились к происходящему. — Это нервы, — произнес профессор, отходя еще на несколько шагов и заставляя Гарри просто непонятливо покачать головой. — Ты устал после экзаменов, и к тому же… — Ты знаешь, что это не так! — резче, чем стоило, возразил Гарри, но опомнился не сразу, а когда взглянул на Снейпа снова, тот был по-прежнему серьезен. Это все выглядело так странно, что он, шумно вздохнув, все же повторил: — Вы… знаете, что это не так, — наверное, так это звучало приемлемее, но суть от этого не менялась, однако на это последовал ответ, которого он и ожидал, но который все равно вызвал в нем волну негодования. — Полагаю, тебе пора возвращаться, — безапеляционно заявил Снейп, поправляя манжету собственной рубашки, к которой еще минуту назад прикасался Гарри, и это окончательно выбило почву у него из-под ног. Такая мелочь, но он поправил ее, он вернул ей изначальное положение! Это было словно приглашением к выходу, и Поттер предпринял последнюю попытку, чтобы прояснить, почему все внезапно стало именно так. — Вы можете дать мне ответ? Хоть какой-то — и я уйду, — попросил он, но получил то, чего и ожидал, причем Снейп произнес это, наполовину отвернувшись от него, и теперь стоял лицом к камину, скрестив руки на груди. — Мы все обсудили, — заявил он, скорее всего, имея в виду тот самый разговор, после которого еще не прошло двух недель, и этот срок истекал только завтра. Как будто это имело какое-то значение! Как будто хоть что-то могло измениться всего за одну ночь! Гарри посмотрел на него еще в течение нескольких секунд. Хотелось рвануть его на себя, высказать все, что в данный момент было в его душе, заставить хоть как-то на все это реагировать, но это было бы попросту глупо и нисколько не улучшило бы мнение о нем в глазах профессора. Только наоборот — появилась бы возможность еще раз услышать, что он просто «устал после экзаменов». «Это нечестно», — впервые за все время пронеслась в голове полностью сформированная мысль, и он, сделав несколько шагов назад, в конце концов развернулся и вышел за дверь, борясь с желанием захлопнуть ее за собой изо всех сил. Уходить оттуда как можно быстрее почему-то не хотелось. Хотелось вернуться. Но спустя несколько минут, когда он уже вышел из подземелий, все-таки пришло неприятное осознание того, что он сам нарушил условия их договоренности, и профессор имел право отреагировать на это совершенно любым способом, однако тот, который он выбрал, показался особенно жестоким. Лучше бы он вытолкал его взашей, как только уловил первые намеки на то, что Гарри хочет сделать, чем так, потому что в какой-то момент надежда на то, что начиная с этого вечера, все могло быть хорошо, появилась и плотно засела в голове, и сейчас избавляться от нее было очень неприятно. *** Зажигая первую сигарету, Гарри сделал глубокую затяжку, а потом — протянул ее Драко. Тот отрицательно помотал головой. Его состояние было чем-то средним между злостью и полным игнорированием окружающего мира, но на Поттера он все-таки периодически поглядывал, пока в конце концов не задал вопрос: — Совсем отвратительно? — А у тебя? — печально усмехнулся Гарри уголком губ, и мельком взглянул на привлекший его внимание письменный стол, на котором через секунду материализовалась бутылка виски и два стакана. Теперь предложение Малфоя уже имело актуальность. — Ясно, — выдохнул он белые клубы дыма, и Драко, который призвал бутылку со стола и откупорил ее, даже не подумал ворчать или доставать палочку, чтобы их устранить, потому что сейчас и на сигареты, и на дым, и на все остальное ему было совершенно плевать. *** В этот вечер у каждого были свои мысли, и они пересекались только очень смутно, но виски, ставший за столько лет привычным напитком в этой гостиной, был неотъемлемым спутником всех бесед и уже символизировал по меньшей мере малфоевское видение гостеприимства, а по большей — решение личных драм, которые из года в год становились все более непредсказуемыми. — Все обстоит именно так? — уточнил Снейп, вникая в суть проблемы друга еще и для того, чтобы не говорить о собственной, потому что они обсудили это уже несколько раз и каждый раз приходили к одному и тому же выводу, что все произошедшее было последней попыткой Снейпа сохранить какие-то границы, и ни удовлетворения, ни ощущения правильности это ему не принесло. Все давно было очевидным, однако для того, чтобы окончательно это уяснить, ему следовало в очередной раз оттолкнуть мальчишку, буквально вынудив его уйти, не попрощавшись. Скорее всего, именно это имел в виду Люциус в прошлый раз, когда говорил о том, что Поттер не будет покорно наблюдать, пока Снейп окончательно для себя определится, но больше этого и не требовалось, поскольку сегодняшний вечер окончательно расставил все на свои места. Оставалось объяснить ему это так, чтобы он услышал. — Все именно так, — подтвердил Люциус, которого Снейп редко видел настолько серьезным. Хоть он и попытался несколько раз пошутить в течение вечера, но получалось слабо, потому что его голова совершенно очевидно была занята другим. — Знаешь как это называется? — Ну? — переспросил Снейп, обновляя свой стакан. — Свалилось откуда не ждали, — он усмехнулся, разглядывая едва колышущуюся в стакане жидкость, но пить не спешил. — Еще и Драко воспринял все совершенно не так. Ушел раньше, чем дослушал. Снейп понимающе кивнул. Хотя он и понимал крестника, потому что его поведение было логичным, но позиция Люциуса была ему ближе, да и это в любом случае нужно было как-то решать, и вариантов, которые можно было использовать, было не так уж много. — Поставь себя на его место, — предложил он, тут же получив согласный кивок, — ты впервые в жизни пришел к отцу, чтобы поделиться тем, что полюбил девушку, а он тебе начал рассказывать что-то про менор, традиции и чистоту крови. Ты бы тоже ушел. — Я и ушел, — подтвердил Люциус, — точно так же не услышав, что именно отец пытался мне сказать, несмотря на то, что Нарцисса из чистокровной семьи. Отец узнал это уже позже, я ему ее фамилию только через два месяца назвал. Это Драко потом была рассказана совершенно другая история, сам же помнишь. Эту историю Снейп знал, потому что на тот момент они уже начали общаться, и он был в курсе практически всего, что происходило в жизни Люциуса, но все-таки сейчас ситуация была совершенно другой, и решение нужно было искать другое, более сложное. — Он подумал, что я против его союза с Грейнджер из-за того, что она магглорожденная, но я только пытался донести, что это противоречит семейным законам. Не традициям, в том и дело, — еще раз вздохнув, он залпом опустошил стакан, виски в котором успел уже значительно нагреться, так что неприятно прошелся по горлу, вынуждая его прокашляться. — И на что он может претендовать? — Ни на что, — севшим голосом ответил Люциус, наливая себе еще. — Ни на наследство, ни на Малфой-менор, ни на статус лорда, ни даже на то, чтобы оставить себе нынешнюю фамилию. Это прописано в родовом статуте, даже мне как главе рода это не обойти, — судя по тому, как уверенно он это говорил, он успел продумать все уже неоднократно, и теперь искал лазейку, которая упорно не желала приходить на ум, а последний разговор с сыном, который можно было назвать единственным серьезным конфликтом за последние несколько лет, ни разу не облегчал положение. — Может, у них еще не настолько серьезно, — заявил Снейп в качестве предположения, переводя взгляд то с камина на задумчивое лицо Люциуса, то обратно, пытаясь вспомнить, когда в последний раз их разговор имел настолько серьезный окрас для них обоих, а не только для него, когда все это сопровождалось шутками и язвительными комментариями друга, и в голову приходило только обсуждение тактики в военное время. — Он не пришел бы, — безо всяких надежд сразу же ответил тот. — Причем девушку выбрал достойную, и хорошо, что девушку вообще, в отличие от некоторых, — не удержался он все-таки от небольшой язвы, тут же поймав недовольный взгляд, — но таких задач передо мной еще не стояло. — Ты же понимаешь, что если будет выбор, то выберет он ее, — виски заканчивался быстрее, чем они успевали прийти к какому-то решению, но если Люциус захмелел хотя бы после третьего стакана, то Снейп, который опустошил уже пятый, все еще пребывал в здравом рассудке, и это был один из тех случаев, когда его это раздражало. — Он мой единственный наследник, — серьезно заметил Малфой, и по его голосу было слышно, что именно эта фраза выражала ту ключевую проблему, которую он пытался решить и не находил никаких вариантов, с какой бы стороны ее ни рассматривал. Давать советы было практически невозможно, потому что ничего рационального в голову не приходило, а пустые разговоры по второму кругу только еще больше утвердили бы Люциуса в его настроении. Снейп знал, что завтра с утра тот обдумает это еще раз, посоветуется со всеми своими юристами, пошлет запрос в министерство и сделает еще много всего, чтобы найти какие-то лазейки. Счастье собственного сына всегда было для него преимущественным, но он в любом случае попытался бы сделать все возможное, чтобы сохранить для него текущий статус наследника лорда Малфоя, потому что за этим стояла масса его усилий, нервов и времени, потраченных на то, чтобы род имел тот статус, которым сейчас мог похвастаться. Это касалось и финансового положения, и древности менора, и нерушимости законов рода, и того, как долго он восстанавливал его честное имя после войны, и даже того, что статус лордства наделял определенными полномочиями в министерской деятельности, которые могли быть полезны в самых неожиданных жизненных ситуациях. Все это не было так просто и так бессмысленно. Красивые сказки о возлюбленных, готовых ради своей любви отказаться и от семей, и от всего на свете, действительно имели место быть в реальности, но никто и никогда не писал, чем для них оборачивалась такое порывистое решение спустя много лет, и сейчас нужно было по меньшей мере объяснить Драко, что именно означали слова Люциуса, чтобы потом, когда придет критический момент, не было слишком поздно. — Я могу поговорить, он прислушивается ко мне, — предложил Снейп, уверенный, что он найдет нужные слова, чтобы убедить крестника по крайней мере выслушать его до конца, но Люциус только отрицательно помотал головой. — Я сам. — Как знаешь, — согласился он, потому что настаивать в подобных вопросах было бессмысленно. Скорее всего, как отец он действительно должен был сам провести этот разговор, к тому же Драко был достаточно смышленым парнем, чтобы, перебесившись сегодня, завтра воспринять все с трезвым рассудком и услышать суть того, что до него пытаются донести. У профессора Снейпа же и без этого было с кем вести диалоги. В данный момент он все еще не имел понятия, как именно поговорить с Поттером и какие для этого он должен подобрать слова, но о том, что поговорить надо, причем в этот раз — напрямую, без двусмысленных фраз, он думал в течение всего вечера и постоянно приходил к выводу, что это единственная здравая мысль. Отталкивать его было неправильно, и скорее всего, это было проявлением слабости, если это слово в принципе применимо к Снейпу. Он пытался найти ему синоним, но ни «нерешительность», ни «сомнения» упорно не подходили, так что в конце концов решил, что подумает над этим завтра, потому что выпускной бал был назначен только на вечер, а значит, времени было более чем достаточно.