Ты сумасшедший, Поттер!

Когда Гарри приблизился к эпицентру конфликта, уже грозившего стать скандалом, первое, что бросилось в глаза, — Драко, машинальным жестом стерший со лба и брови кровь, которая, казалось, его совершенно не волновала, и Гермиона, посылающая в Уизли один сноп искр за другим. — Сколько! Уже! Можно! — выкрикивала она, швыряясь проклятиями после каждого слова и не обращая внимания больше ни на кого из присутствующих. Драко же, который потратил пару секунд на приведение себя в порядок, — кажется, конфликт начался с рукоприкладства, судя по его лицу, — присоединился к ней как только смог, и теперь противостояние было куда более опасным для Рона, едва успевающего отражать нападки и перешедшего из нападения в защиту. С каждым новым проклятием круг, который отделял их от остальных студентов, становился все шире, пока наконец толпа не разошлась в стороны окончательно, потому что попасть под раздачу не хотелось никому. Гарри интуитивно огляделся по сторонам: педагогического коллектива к моменту активных развлечений и танцев уже практически не было, а те несколько оставшихся в зале дежурных преподавателей, которые до этого спокойно что-то обсуждали вдалеке, наблюдали настороженно, но отстраненно, то ли в силу уже значительного алкогольного опьянения, то ли ввиду каких-то личных мотивов, и судя по всему, вмешиваться в это не собирались. Он снова обернулся на Рона. Оставалось элементарно его обезоружить, а потом — дать разок по морде, чтобы пришел в себя, и когда он уже поднимал палочку, чтобы сделать это со стороны, — потому что ему было удобнее всего, Уизли его попросту не видел, — на его защиту внезапно вышла Джинни. — Вдвоем на одного — нечестно, — заявила она, пресекая сразу несколько проклятий, которые летели в ее брата, чтобы у него было время на нападение, и он воспользовался этим так виртуозно, что Гарри заметил, как из-за его действий Гермиона едва не выронила из рук собственную палочку. В какой-то момент даже показалось, что Джинни сделала это просто из чувства вины, что не сообщила Рону о Гермионе с Драко, хотя знала о них заранее, наверняка еще с момента репетиций танца, однако на обдумывание этого времени уже не хватило. Он мгновенно оказался на стороне Драко с Гермионой, перенимая на себя практически все нападки Рона, поскольку его навыки в борьбе так или иначе были на порядок выше, и отмахивался от его заклинаний настолько быстро, насколько мог, успевая при этом посылать ответные проклятия. «Хорошо, что ты меня тогда вынудил на эту дуэль. Хоть размялся», — мысленно обратился он к Снейпу, с которым так и не сумел поговорить, а потом пошатнулся из-за кривого защитного, даже немного расплескав виски, который все еще продолжал удерживать в руках, и решил не отвлекаться на посторонние мысли во избежание неприятных оплошностей. На вздохи толпы он уже практически не обращал внимания, и медленно приближающихся к ним сзади Снейпа с Малфоем тоже не заметил, зато вошёл в азарт, поскольку их незаконченный с Роном конфликт можно было разрешить здесь и сейчас, а судя по тому, что тот был уже достаточно пьян, чтобы не контролировать силу и серьезность проклятий, которыми швырялся, все могло закончиться куда интереснее, чем казалось на первый взгляд. Люциус, который наравне со Снейпом стоял позади Драко в нескольких шагах, внимательно наблюдал за их сражением, ожидая подходящего момента, чтобы его остановить. Это было не так просто, как могло показаться на первый взгляд, поскольку семейство Уизли, которое практически в полном составе стояло позади Рона, могло отразить его нападки в любой момент, и тогда это только усугубило бы ситуацию. Они переглянулись со Снейпом, который одним взглядом дал понять, что придерживается той же позиции, и продолжили пристально следить, понимая, что даже если бы руководящий состав школы внезапно объявился здесь, они уже не остановили бы этого по щелчку пальцев. «О, ну это даже несерьезно». К чему относилась эта мысль Поттера, стало понятно спустя буквально две секунды, когда на защиту своих детей вышла сама Молли, вытаскивая палочку из недр своей праздничной мантии и атакуя при этом исключительно Малфоя, будто действительно именно к нему питала особую неприязнь, а может — именно его считала самым опасным среди их троицы. Музыка давным-давно была остановлена, остальные студенты жались по углам, а кто-то — вообще вышел за пределы зала, но при этом все равно заглядывал в него сквозь щель в дверях, потому что ничего подобного в последний год они еще не видели. — Не справятся, — покачал головой Люциус, неотрывно наблюдая за процессом и держа наготове в голове защитное заклинание, чтобы в случае чего уберечь Драко по крайней мере от нескольких заклинаний, если он пропустит хотя бы одно. — Справятся, — нервно ответил Снейп, наблюдая в основном за Поттером, и даже не взглянул на друга. Если бы они встряли в это сражение сейчас, другие члены семейства Уизли, среди которых не хватало только близнецов, несомненно вступили бы на сторону Рона, и тогда ситуация бы действительно осложнилась. Он надеялся, что по крайней мере у остальных профессоров, если кто-то из них еще остался в зале, хватило ума вывести как можно большее количество студентов подальше, потому что было очевидно, что помимо Дамблдора, исчезнувшего куда-то в тот единственный момент, когда его помощь могла бы принести пользу, и его заместителя, никто не рисковал вмешиваться в сражение, основное участие в котором принимал Гарри Поттер, чья слава сейчас не шла на пользу ситуации. — Своих я наблюдаю, — оповестил Малфой и боковым зрением увидел кивок, подтверждающий, что Снейп его понял. — Поттер на тебе. Судя по тому, как Гарри активно переходил в нападение, даже успев крикнуть студентам, которые оставались далеко позади семейства Уизли, чтобы они проваливали в сторону, его опьянение не мешало, а только помогало ему, придавая смелости, потому что с координацией движений и без того все было в порядке. Он защищал Драко с Гермионой, когда у него была на это лишняя секунда, давая им возможность перевести дыхание, и даже несколькими фразами провоцировал Уизли, степень покраснения которого, кажется, была уже запредельной. — Ему не нужна помощь, — хоть и с настороженностью в голосе, но все же практически без сомнений заявил Снейп, потому что уровень его навыков ведения дуэли прекрасно помнил, и в корректировке он не нуждался, даже в условиях повышенного эмоционального напряжения. Здесь же Поттер чувствовал себя явно в своей тарелке, но иррациональное чувство тревоги оставалось, поэтому профессор следил неотрывно, подмечая практически каждый опасный момент. «Ты угомонишься когда-нибудь? Черт, клянусь, я уже два года хочу Сектумсемпру испытать, не доводи до греха». Между тем к Молли и Артуру в конце концов присоединился Перси. С виду — с добрыми намерениями прекратить все как можно скорее, потому что в ходе сражения он пытался вести какой-то диалог, но Снейп прекрасно знал, как этот сопляк умел сражаться уже на пятом курсе, и вряд ли он растерял свои навыки спустя несколько лет, так что ситуация осложнялась. — Вроде, ты говорил, что он зелье свое уже месяц не пил, — напомнил Люциус, все так же удерживая наготове палочку, и в одно мгновение поймал взгляд друга, который стал намного более серьезным. Скорее всего, до этой минуты он не брал в расчет этот факт, а теперь он значительно все менял. — Пошли, — севшим голосом скомандовал тот, как делал это год назад, что вызвало не самые приятные ощущения, даже отозвавшись противными мурашками по телу, но Люциус лишь коротко кивнул, не став задавать лишних вопросов. Гарри же казалось, будто это противостояние, начавшееся не больше двух минут назад, было единственным, что вообще имело значение в данный момент, потому что злоба, уже практически прошедшая и успокоившаяся, снова поднималась внутри огромными волнами и накатывала на него, заставляя использовать все более и более опасные проклятия, которые даже самый позитивно настроенный волшебник расценил бы исключительно как боевые. — Вердимилиус! — внезапно вспомнил он заклинание, которое услышал впервые только от Снейпа в их единственной серьезной дуэли, и тогда оно показалось ему красивым. Сноп зеленых искр, вылетевший из его палочки, поблескивая в воздухе, направился прямо в грудь Перси, заставляя того потерять равновесие и, выронив палочку, пошатнуться, едва удержавшись на ногах. «Действительно красиво». Однако Молли, с негодованием пронаблюдавшая, как ее сын, старший из принимавших участие в противостоянии, потерпел поражение, окончательно разозлилась, и теперь единственной ее мишенью был Гарри, который даже понятия не имел, что она умеет произносить проклятия настолько быстро, а их количеству в ее арсенале могли позавидовать многие. Война, конечно, отложила свой отпечаток на всех, но он и помыслить не мог, что в таких масштабах. — Поттер, — послышался со спины голос, который Гарри даже в пылу сражения не мог не узнать из миллиона других, и он, посчитав, что количество выпитого вполне позволяло ему эту вольность, ответил, не оборачиваясь: — Чуть позже, профессор, — с усмешкой и уже представляя, как ему влетит за это позже. — Отойди в сторону, — приказал Снейп, хотя он и без этого успешно принял их сторону и теперь сражался с Молли уже один на один, используя свои лучшие навыки, видимо, потому что считал, что нейтрализовать ее необходимо как можно скорее. — Отойди, — рыкнул он, толкнув Гарри плечом, совершенно ничего при этом не объясняя, и Поттер даже оступился от неожиданности, а потом только мысленно фыркнул. «Ага, считай, что уже отошел. Черт. Ты даже сейчас делаешь это сексуально». Однако веселье быстро улетучилось, когда с приходом в их ряды Снейпа и старшего Малфоя на сторону Уизли вышли все остальные члены их семьи, до этого стоявшие практически безучастно. Сражение планировало затянуться, и Рон, который все еще активно швырялся заклинаниями направо и налево, и судя по всему, уже потерял всяческий контроль над еще остававшейся у него долей здравого смысла, давным-давно не играл в нем ведущую роль. Это было сражение двух сторон, причем как минимум половина членов семьи Уизли даже понятия не имела, за что именно сражалась, но они защищали своих, и Гарри ничего не мог сказать по этому поводу, однако на проклятия не скупился, взяв себе за основную цель вывести из строя Молли, потому что именно ее боевой настрой придавал дух всей остальной команде. Драко и Гермиона воевали с ее бывшим женихом как единое целое. Они защищали друг друга, — хотя до этого им даже не приходилось ни разу выступать в сражениях на одной стороне, — и отражали любые нападки в свой адрес, а Люциус, периодически прикрывавший их, давал обоим время на то, чтобы собраться с мыслями и продолжать в том же темпе. — Молодец, девочка, — заявил он однажды, когда та лихо вывела из строя Рона на долгих несколько секунд, причем пустив ему в лицо обыкновенный поток воды, однако потом это вернулось им с лихвой, потому что тот, разозлившись, стал метать проклятия без разбора. — Еще бы, — усмехнулся Драко, найдя секунду, чтобы ответить отцу, из-за чего чуть не пропустил обездвиживающее заклинание, и больше так не рисковал, хотя, скорее всего, ему хотелось добавить еще как минимум несколько фраз. Со стороны это все выглядело полнейшим безумием, думал Гарри, но не мог ни озвучить свои мысли, ни как-то на них повлиять, потому что у него банально не было на это времени. Прошел всего год с тех пор, как все они сражались на одной стороне, причем тогда это действительно имело серьезное, глобальное значение для магического мира, а сейчас семья Уизли готова была пришибить их на месте, даже не особо вникая, за что именно. Сам он понимал причины начала конфликта, и даже то, что оставить его без внимания было нельзя, понимал тоже, но это ничуть не умаляло того, что их сражение — безумие, не имеющее под собой ни должного основания, ни серьезных, масштабных целей. Однако даже понимание этого не сбавляло оборотов его борьбы теперь уже с самим Роном, который, переключившись на него, а вместе с ним и на Снейпа, состроил такую физиономию, будто увидел что-то крайне отвратительное. Было удивительно, как он умудрялся говорить довольно длинные фразы и не попадать в этот момент ни под одно проклятие, но это, скорее всего, было заслугой остальных членов его семьи. — Что, даже защищать его вышел? Без тебя не справится? — выплюнул он, выдав совершенно мерзкую ухмылку, тут же уворачиваясь от летящего в него кислотно-салатового луча и швыряя в Поттера череду связных проклятий. — Придурок, — моментально отреагировал Гарри, которому понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что обращался он не к нему, хотя смотрел в его сторону. Вначале ему показалось, что взгляд Рона был просто расфокусирован ввиду его степени опьянения, но когда дошло, что смотрел тот буквально за его плечо, где стоял профессор Снейп, ситуация категорически изменилась. — А что, он все за тебя делает? Вообще все? — противно поиграв бровями, Уизли расплылся в ухмылке, не забывая о сражении, в котором все так же активно принимал участие в меру своих давно ослабевших возможностей. — Повтори, — ледяным тоном произнес Гарри, прищурившись и сжимая палочку особенно крепко. Он уже не разменивался на вербальные заклинания, отражая невербально все, что мог, и ждал только когда Уизли позволит себе сказать еще хотя бы одно слово в его адрес или в адрес Снейпа. Его задел даже не сам факт, но то, как тот обратился к Снейпу, что именно позволил себе выкрикнуть в его адрес, — вынуждали практически полностью отключить собственный контроль. «Дай мне повод. Просто дай повод, и я наконец утолю любопытство», — вертелось в его голове, пока он, сжав зубы, всматривался в лицо Уизли со всей ненавистью, на которую только был способен, и голос Снейпа со стороны, хоть и был услышан, не был принят к сведению. — Поттер, тебе нельзя этого делать, — выделяя только одно слово, произнес тот, на что Гарри, не оборачиваясь, ответил между делом: — Плевать. Говори, — этот приказ относился уже к Уизли. Сейчас ему нужно было, чтобы тот произнес только одно-единственное слово в их адрес, причем уже не было особенно важно, какое именно, главное — чтобы он позволил себе открыть свой рот, и как только Рон, уличив на это секунду, собирался что-то сказать, Снейп сзади, тише, чем до этого, произнес: — Люциус. — Вижу, — отозвался тот так же негромко, ни на мгновение не прерываясь, потому что пропустить хотя бы пустяковый выпад сейчас было ни в коем случае нельзя. — Ну? — практически прорычал Поттер, отражая нападения Молли уже на автомате, потому что интересовал его исключительно Рон, и тот в конце концов выпалил то, что Гарри так хотел услышать: — Тебе повторить?! — казалось, что он уже практически не соображает, что говорит, от злости и раздражения, а все еще оставался на ногах только благодаря защите собственной семьи, которая сражалась и за себя, и за него. — Про тебя?! Или про этого?! Или про вас двоих и про то, чем вы занимаетесь, пока все нормальные люди… «Молодец. Наконец-то». — Ублюдок, — прорычал Гарри, наставляя на него собственную палочку, и едва успел произнести первый звук проклятия, которое так давно хотел попробовать, как его руку с палочкой резко и очень властно опустили вниз, едва ли не заламывая назад, так, что он запнулся и не продолжил, однако был настолько увлечен единственным важным желанием — отомстить Уизли за его слова, — что у него даже блестели глаза, причем никогда еще в них не было подобного блеска, ни на войне, ни до нее, потому что этот блеск означал не что иное, как чистую, неподдельную ненависть. Счет шел на секунды, потому что сделать что-то ему было жизненно необходимо прямо сейчас, в этот момент, иначе быть просто не могло, и это было даже в разы важнее, чем выпутаться из мертвой хватки, так что он, недолго думая, сделал единственное, что пришло ему в голову и что он мог осуществить прямо сейчас. Он рванулся вперед, чтобы на миг сократить расстояние между ним и Роном до минимума, а потом резко выплеснул ему в лицо, стараясь попасть именно в налившиеся кровью глаза, все содержимое стакана, который, хоть и значительно расплескал, все еще продолжал держать в руках. Возможно, если бы до этого в нем не было пары кубиков льда, жидкости осталось бы меньше, но теперь дозы алкоголя оказалось достаточно, чтобы тот, буквально взревев, выронил палочку и схватился за собственные глаза, пошатываясь назад и тем самым сбивая с ног Джинни и Перси. Мгновение. Резкий взмах нескольких палочек. Обезоруживающее заклинание — со стороны Люциуса, и буквально одновременно с ним — еще одно, со стороны Снейпа, который отпустил Гарри мгновенно, как только появилась такая возможность. — Инкарцеро, — повторенное еще несколько раз, оно оплело тугими веревками каждого из Уизли, которые до этого так глупо и по-детски лишились палочек, попросту не сумев сориентироваться за доли секунды. «Какого черта ты меня держал?!» Гарри осмотрелся по сторонам, все еще не до конца осознавая произошедшее в последние несколько секунд и только сейчас отмечая, что до сих пор держал в руках стакан, который взял еще до начала этого сражения и с совершенно другой целью. — А ты говорил, от виски никакой пользы, — нервно засмеялся Драко сбоку от него, прижимая к себе Гермиону, которая, посматривая на Рона, все еще тяжело дышала и продолжала держать палочку так же сильно, как и до этого, как будто все еще была готова защищаться. Она подняла взгляд на Драко, нахмурилась и коснулась его виска кончиками пальцев, тут же пачкая их в его крови. Потом повернулась обратно к Рону, связанному настолько, что он не мог пошевелить практически ничем, и, выдержав зрительный контакт в несколько секунд, наконец размахнулась и заехала ему по лицу, сопровождая это громким выкриком. — Сволочь! — Достаточно, Гермиона, — позвал Люциус, подходя к ней и уводя за плечо, чтобы сказать что-то, чего Гарри уже не слышал, потому что Молли, буквально рванувшаяся в сторону сына, пошатнулась и чуть не упала, тем самым привлекая к себе внимание. — Вы права не имеете! Готовьтесь к суду! — выкрикивала она, обращаясь в основном к Снейпу, хотя периодически смотрела и на всех остальных. — Я подам в суд на каждого из вас! — Сомневаюсь, — покачала головой Гермиона с презрением в голосе, сдувая с лица прядь волос из все-таки растрепавшейся прически. Она все еще тяжело дышала, слишком медленно успокаиваясь, и судя по всему, решила больше ничего не скрывать. — Посмотрим, чьи обвинения окажутся серьезнее. «Ты меня удержал». Гарри уже не слышал, что выкрикивала Молли на эти угрозы, потому что он наконец повернулся к профессору, вглядываясь в его лицо так пристально, но при этом растерянно, что Снейп даже отошел на шаг, поскольку, видимо, не знал, чего ожидать, поэтому при всех решил соблюдать дистанцию. — Силенцио, — наконец произнес Люциус где-то сбоку, и Гарри был мысленно благодарен, что он вовремя вспомнил такое удачное заклинание, потому что яростные крики на фоне начинали раздражать и откровенно мешали собрать воедино собственные мысли. «Какого черта?..» — Профессор, — позвал он в конце концов, хотя Снейп и так безотрывно на него смотрел, восстанавливая дыхание после сражения, как и он сам, и лишь на две секунды повернулся к Люциусу. — Альбуса позови, — и в этой фразе Гарри как будто услышал что-то еще, что он намерен был дать понять только Малфою и никому больше, но когда он перевел взгляд на Люциуса, тот только коротко кивнул в ответ, давая понять, что все услышал. «Черт». «Кажется, именно про такие минуты говорят, либо сейчас, либо никогда». Несмотря на то, что уже обратился к профессору, привлекая его внимание, Гарри отошел на несколько шагов, чтобы пойти к столу, за которым сидел до этого, и, взяв полупустую бутылку, налил себе виски в тот самый стакан, который все еще крепко удерживал. Он знал, что практически никому в зале сейчас не было до него никакого дела, что Драко полностью увлечен Гермионой, а Люциус — распоряжениями насчет Уизли, что остальные студенты, которые наконец начали возвращаться из углов в центр зала, а когда Люциус силой вывел семейку Уизли подальше, даже попытались продолжить веселье, хоть это и получалось слабо, тоже вряд ли сильно им интересовались, потому что все еще должны были быть шокированы случившемся. Дело оставалось за малым. Рассмотреть плещущуюся в стекле жидкость, которой было неприлично много для одного стакана, а потом — залпом выпить ее за несколько глотков, чтобы уже в следующую секунду со звоном отправить стакан обратно на стол. «Сейчас». — Профессор, — все внутри было в напряжении, но от прошедшего ли или от предстоящего, выяснять не хотелось, поскольку это было бы самым нелепым, что он вообще мог сделать в такой ситуации. Быстрым шагом направляясь обратно к Снейпу, он уже открыл было рот, чтобы задать вопрос, который даже не сформулировал до конца, и планировал сделать это на ходу, но тот прервал его своим тоном, совершенно не терпящим возражений. — Молчи. И прежде, чем он успел бы по этому поводу возмутиться, подошел на шаг и резко взял за руку, чуть выше запястья, причем достаточно крепко. Возможно, это причинило бы дискомфорт, если бы Гарри не был настолько поражен происходящим и понимал только то, что его уводят за собой в сторону выхода. — Как можно настолько игнорировать инстинкт самосохранения, — нервно произнес Снейп, когда двери зала уже остались позади, и теперь они шли в направлении, о конечном пункте которого Гарри мог только догадываться. — Я не понимаю… — попытался вставить он, осознавая, что такой ответ Снейпа не удовлетворит, и судя по тому, что хватка стала еще крепче, практически болезненной, он оказался прав. — Ты не мог не знать, что даже кривого заклинания идиота Уизли хватит, чтобы отправить тебя в лучшем случае в больничное крыло, — Снейп был раздражен, уводя его за собой слишком быстро, чтобы Гарри пытался различать мелькающие один за другим коридоры, но он и не особо к этому стремился, потому что головокружение, накрывающее его довольно резко из-за залпом выпитого практически полного стакана виски, делало это буквально невозможным. — Это не было важно, — заявил он резче, чем стоило, заставляя Снейпа обернуться, чтобы взглянуть на него с совершенно нечитаемыми эмоциями, потому что такой гаммы на его лице он еще не видел и не мог даже приблизительно понимать, что она означает. — Да ты… — начал профессор, но голоса Дамблдора и МакГонагалл, отдаленно зазвучавшие в соседнем коридоре, отвлекли его, и он, раздраженно закатив глаза, очевидно, категорически не желая сейчас с ними пересекаться и что-то объяснять, потому что, судя по встревоженным репликам, те были уже в курсе произошедшего. Он резко открыл дверь ближайшего учебного кабинета и затолкал туда Поттера, тут же закрывая дверь за ними, чтобы самым простым из способов избежать встречи с директором. — Ты вообще отдаешь себе отчет в том, что твоя жизнь может представлять какую-то ценность?! — прорычал Снейп, толкая его к первой попавшейся стене в плечо, так, что Гарри наткнулся спиной на холодные камни резче, чем стоило бы, и даже коротко прокашлялся. «Ты волнуешься?..» — Для кого? — с вызовом поинтересовался он, благодаря себя самого за смелость, которая по крайней мере заключалась в том, чтобы выпить достаточно и не бояться говорить то, что он говорил сейчас. Дыхание предательски сбивалось, а ощущение ладони Снейпа, удерживающей его плечо и прижимающей его к стене, напрочь сбивали с любых хоть сколько-нибудь рациональных мыслей, заставляя думать лишь о том, что он непозволительно близко. Ближе, чем нужно для разговора. Ближе, чем нужно даже для самого серьезного разговора. Ближе, чем для чего бы то ни было. — Поттер, — процедил Снейп практически по слогам, вглядываясь в его глаза так пристально, что Гарри из последних сил сдерживался от того, чтобы окончательно сойти с ума прямо здесь и сейчас, в этом темном, неизвестном ему кабинете, сбежав ото всех с ним вдвоем. — Что? — вызывающе спросил он, поднимая подбородок и тем самым приближаясь еще на несколько сантиметров к его лицу. — Откуда мне знать? Мы же так до сих пор и не поговорили? Это же так важно — бесконечно вести разговоры, и до выпускного, и после. Между прочим, у меня там диплом на столе валяется… — но не успел он закончить свою фразу, как Снейп, еще раз прижав его к стене, задал вопрос, которого он не ожидал услышать. — Ты в состоянии сейчас адекватно воспринимать происходящее? — слишком рядом с ним, настолько, что о размеренном дыхании уже речи и не шло, но даже просто дышать было тяжело, потому что организм категорически отказывался слушаться, и это выражалось во всем: пульсе, мыслях, дрожи в пальцах. — Как никогда, — произнес он в ответ практически шепотом, а его голос прозвучал слишком хрипло, и он никак не мог это исправить. — Не смей. Никогда. Так делать, — практически приказал Снейп, выделяя каждое слово и с каждым разом склоняясь к нему все ближе, удерживая визуальный контакт до тех пор, пока это было возможно, и все еще удерживая его так же крепко, как и до этого. Но когда он в следующую секунду требовательно его поцеловал, окончательно вжимая в стену и заставляя буквально задохнуться от ощущений, все сказанное до этого вылетело из головы окончательно и бесповоротно, потому что это больше не имело никакого значения. Гарри терялся в ощущениях, забывая все на свете, но отвечая на его поцелуй так же порывисто и чувственно, насколько ему позволял его собственный рассудок, который едва ли успел осознать происходящее. Руки сами скользнули по мантии профессора, и он, сжимая ее края в пальцах, потянул его на себя, проникаясь крупной дрожью и ощущая, как тот, следуя его порыву, прижимает его к стене окончательно, не оставляя между ними ни сантиметра расстояния. Тепло его тела даже через сто слоев чертовой мантии ощущалось настолько близко, что хотелось невозможного: еще ближе, чтобы окончательно утонуть в этом безрассудстве, которого он ждал так долго, что теперь мечтал лишь о том, чтобы оно не заканчивалось никогда. Неважно, хватит ли им воздуха, чтобы не прервать поцелуй, неважно, что серьезный разговор, о котором предупреждал профессор, теперь не имел никакого значения, неважно даже то, что запредельный пульс Гарри сейчас был куда большей опасностью для его организма, чем все, что происходило до этого. Важен был лишь этот мужчина, целовавший его так, что из-под ног уходила земля, так что его близость и крепкая хватка были весьма кстати, а главное — важна была возможность наконец к нему прикоснуться. Скользнуть по мантии выше, провести пальцами по шее, задевая кожу ногтями, чтобы тот на это отреагировал, и обвить руками шею, притягивая к себе настолько близко, насколько возможно. Он запоминал все: его запах, дурманящий сильнее любого алкоголя, и даже не пытался понять, смесь каких трав составляла его сегодня, его прикосновения, властные и крепкие, вызывающее одно-единственное желание — раствориться в них без остатка, его губы, касаться которых не так давно было его безумной мечтой, теперь воплотившейся в реальность и в тысячи раз превзошедшей любые, даже самые откровенные фантазии. Неодолимо помутненный рассудок воспринимал этот поцелуй как единственную причину того, что Гарри сейчас все еще жив, причем теперь — по-настоящему, и он как никогда ярко это ощущал, целуя его в ответ не менее отзывчиво и надеясь лишь на то, что это продлится намного дольше, чем он представлял себе раньше, раз за разом вырисовывая в голове варианты того, как это может быть. Все было в разы эмоциональнее, и у него не хватило бы ни словарного запаса, ни моральных сил, чтобы попытаться это описать, но, к счастью, от него это и не требовалось, и все, что он мог сейчас делать, — наслаждаться, с каждой секундой притягивая Снейпа еще ближе, хотя ближе, казалось, уже некуда.