Два короля

      Начало мая. Рэтиган начал вести себя странно: курит чаще, чем обычно, но не пьёт, вообще перестал радоваться даже самым простым вещам, например, успехами его приспешников или разработками новых планов грабежа и прочих преступлений. Если кто-то из его шайки делал хотя бы самый маленький прокол, то профессор со всей силой наносил тяжёлые увечья. Один удар, и какой-нибудь мелкий воришка катился кубарем по всему залу, переламывая пару костей. Когда Дрейк пытался его успокоить, обнять или вообще потрогать и попытаться узнать, что у него, Рэтиган просто отодвигался, спокойно, но с нотками раздражения, просил его уйти и оставить его в покое. Потом в какой-то момент Рэтиган пропал на пару дней, но вскоре вернулся. Уставший, он сел на свой трон, поникнув головой. Его глаза смотрели в никуда, а на лице ничего не было написано. Единственное, что Дрейку оставалось сделать, это предложить ему выпить чай. Может, в более расслабленной обстановке всё выяснится.       И вот они сидят на кушетке, Дрейк спокойно пьёт свою чашку, а Рэтиган просто сидит и глядит в жидкость, поникнув. - Что-то не устраивает? – прервав тишину, спросил Дрейк. В ответ тихие всхлипы. Слёзы одна за другой медленно катятся вниз по всему лицу до самого кончика носа и падают прямо в чашку с чаем. - Я убил их. - Кого? - Своих родителей. Тишина и всхлипы. - Я... я убил... своего отца. И мать тоже. Его голова медленно поворачивается к собеседнику, и можно видеть, как его глаза опухли и из них скатываются слёзы. - Как...? - Отца отравил, да так, что никто не заметил подвоха, а мать при родах умерла, никто не смог её спасти. Я видел их, я видел их могилу. Они всё ещё там, в земле, закопаны, мертвые. Он это говорит шипя, вытянув шею и оскалив зубы. - Как ты думаешь, дорогой мой... Чашка начинает немного трястись, так как руки у него слабеют. Он всё ещё неестественно улыбается, плачет и смотрит прямо в глаза. - Я достоин хоть немного доброты или сострадания, хоть от тебя, хоть от кого-либо ещё, когда я совершил такое? Дрейк взял обеими руками чашку, остановив трясение. - Остановись. Ты не виноват в смерти своей матери, так сложились обстоятельства. А про отца ты вообще мне не рассказывал. Я не знаю ничего про твоё прошлое или семью, а стоило бы. Ты должен был рассказать мне всё это, ведь я могу тебе помочь. После того, что сказал Дрейк, Падраик совсем немного успокоится. Оставшиеся слёзы продолжали стекать, и он отвернул своё лицо. Голос профессора был тихий, так как из-за слёз его голос совсем ослаб и не было сил что-то нормально сказать. - Ты не должен был видеть меня таким. - Каким? - Слабым, уязвимым, нуждающимся в чем-то… Молчание, медленные и глубокие дыхания. - Неужели мне просто это надо принять и жить с этим? Чашка аккуратно вытащена из уже полностью ослабленных рук, которые тут же упали на колени, и была поставлена куда-нибудь рядом. Мокрое лицо легонько было взято двумя пальцами и повернуто так, чтобы был виден собеседник. - Боюсь, что да, Падраик. Нежный поцелуй прямо в зажмуренный правый глаз, и слёз уже нет. Взгляд Рэтигана уставлен вниз из-за стыда и просто из-за того, что некуда было смотреть. Ещё немного повёрнуто лицо и теперь и на левом глазе больше нет слёз. Вздох принятия своего прошлого. Медленное и молчаливое объятие. Ситуация разрешена. Надо только будет уложить спать, чтобы полностью успокоить. Удивительно, но Дрейку удалось поднять своего возлюбленного. Как невестку, депрессивную и уставшую невестку, он донёс до кровати, помог раздеться и вместе легли. Нежно обняв, они один раз поцеловались и тут же заснули.