Дневник памяти

Я не вернусь. И в потемках Теплой и тихой волною Ночь убаюкает землю Под одинокой луною. Я лежал на крыше Мохнатого дома и задумчиво выпускал в воздух облака дыма. В черном ночном небе, буква за буквой, появлялись строки, с которых началось знакомство Шурфа с земной поэзией. Забавно: раньше, чтобы написать хотя бы строчку, я обливался горячим и холодным потом одновременно. А теперь ничего, умудряюсь курить и опустошать стоящий рядом кувшин с камрой, не отрываясь от процесса. Еще и думать получается. Хотя именно от этого раздражающего действия я пытался себя оградить, начав выписывать первую букву на небосводе. Повестка дня — точнее ночи — копошащаяся в моих мозгах, была довольно простой и, может быть, даже вечной: что делать? То ли бежать и рассказывать обо всем найденном Джуффину, то ли… — Никаких «то ли», сэр Вершитель. Я, конечно, рад, что ты тут вовсю пытаешься самостоятельно принимать решения, но сегодня мне от тебя было нужно немного не это. Что нашел? Я задумчиво уставился на появившегося на крыше Джуффина — тот как раз допивал отобранную у меня камру. Ну класс. Прочитал мысли, нахамил, забрал добытый тяжким трудом (да, в таком состоянии даже Зов в «Обжору» — тяжкий труд!) напиток, еще и ухмыляется так довольно, словно на площади Побед Гурига Седьмого объявился Лойсо Пондохва и потребовал сотню девственниц и коньки в придачу. — То, что я нашел, поможет нам, как рыбе — зонтик. Скажем так, я понял, почему Шурф внезапно исчез. Куда — по-прежнему не имею ни малейшего понятия. — Ответ на вопрос «почему?» люди ищут веками, Макс, и только ты смог его найти за пару часов, — дайте моему начальнику в этот момент очки и мел и он бы вполне сошел за преподавателя философии какого-нибудь провинциального вуза. — Смешно. С удовольствием посмеемся вместе через пару часов, когда моя бедная голова осознает прочитанное. Скажите только одно: вы знали? — Знал. А теперь, я надеюсь, ты будешь столь любезен, что объяснишь мне — что именно. Ровно минуту я честно пытался сказать что-то мало-мальски вразумительное, но похоже, что навык членораздельной речи, столь успешно освоенный мной в два года, решил на время покинуть мою многострадальную тушку. В конце концов я плюнул на эти бесплодные попытки и просто отдал Джуффину открытую на случайной странице тетрадь. Если бы я не был в тот момент так задумчив, то, наверное, уже катался бы по крыше от хохота. Брови Пааачетнейшего Начальника представляли собой уморительное зрелище: они, казалось, зажили своей жизнью и стремительно пытались покинуть пределы лицевой орбиты. Ну да, я бы тоже удивился, прочитав описание моего израненного тела, вернувшегося после сражения с безумными ветрами Йохлимы. Собственно, ничего удивительного, если бы не два «но»: во-первых, цензурными в этой записи были только предлоги — все остальное представляло собой совокупность окологинекологических терминов Мира Паука, скрупулезно записанных сэром Лонли-Локли во время путешествия в Кеттари. Ну а во-вторых, заканчивался этот достойный воспевания эпос фразой: «Если бы он не вернулся — я бы ушел вслед за ним. Неважно куда — хоть к безумным ветрам, хоть в пасть загадочному черту. Лучше так, чем снова учиться жить без него…» — Знаешь, Макс, за время нашего знакомства я устал удивляться твоим безумным выходкам, принимая их как неизбежное. Но вот сэр Шурф меня так удивил, пожалуй, впервые. — С этими словами шеф достал из-за полы лоохи трубку и принялся еë набивать, задумчиво глядя на медленно исчезающие в небе слова. — То есть вы не знали? — Я рад, что ты по-прежнему считаешь меня всезнающим и всемогущим колдуном, но… Нет. На этот раз я и правда не знал. Мне хватало осознания, что я владею жизнью сэра Шурфа. Распоряжаться еще и его мыслями я не хотел. — И что мы теперь будем делать? К Джуффину возвращалось его обычное хорошее настроение — обычное для тех ситуаций, когда весь мир летит к чертям, разумеется: — Мы продолжим искать Великого Магистра Ордена Семилистника, Благостного и Единственного. А вот ты, судя по выражению ужаса на лице, сейчас забьешься в самый темный угол своей царской резиденции и примешься упорно жалеть себя, стойко не обращая внимания на все неудобства. И откуда Джуффин так хорошо меня знает? Ах да, конечно, он же меня придумал. Вопрос снимается. В любом случае, угадал он довольно точно: мне сейчас очень хотелось спрятаться под тёплый плед. Как в детстве, когда ты считаешь, что от злобных-злобных монстров под кроватью тебя спасёт включённый ночник, любимый плюшевый мишка и одеяло, что заботливо подоткнула мама. За этими мыслями я и не заметил, как снова остался на крыше один. Если бы сэр Халли жил в Мире Паука — я бы сказал, что он ушел по-английски. Только клуб дыма в виде дракона с ощерившейся пастью намекал, что здесь вообще кто-то был. Строки стихотворения на небе потихоньку затягивало облаками, и то же самое творилось у меня в душе. Годы, проведенные в Ехо, теперь казались мне жизнью слепого человека. Ещё и тупого на оба полушария мозга. Причём даже не головного — до такой степени эволюции я, похоже, и вовсе не дошёл. Обходился спинным, как у динозавров. Внутренний голос что-то недовольно заворчал о том, что утро вечера мудренее. Нет, если этот оптимист и был настроен заснуть в таких условиях, то я на подобные подвиги был категорически не согласен. Мне бы сейчас что-нибудь попроще: прогулку там, хорошее общение, позитивные эмоции. К счастью, тот, кто мог обеспечить мне все три пункта… «Пропал», — любезно продолжила внутренняя сволочь. … нашелся в гостиной, куда я не откладывая шагнул Тёмным путём. Белоснежный комок искрящегося счастья тут же возник надо мной. Ах да, я тут же осознал себя лежащим на полу, конечно же. Что-что, а славную традицию валять хозяина по всем горизонтальным поверхностям Друппи уж точно не мог нарушить. И заодно облизывать всё то, что попадалось под язык. Вам когда-нибудь натирали лицо наждачкой? Нет? Ну что же вы так, очень многое потеряли, между прочим. Незабываемые ощущения. — Фу, Друппи, фу, хватит! — я не мог не рассмеяться, сталкивая с себя эту гору оптимизма. Пёс тут же уселся рядом, намекая, что он самый послушный, самый добрый, самый милый и вообще, хозяин, как ты можешь меня в чём-то подозревать? Вот и как на такого злиться, скажите на милость? Я поднялся с пола, держась за поясницу. Да уж, Друппи стоило открыть какой-нибудь массажный салон. Одно нажатие лапой — и о грыже забудешь напрочь. Впрочем, о позвоночнике тоже. — Пойдём гулять, малыш, — не успел я договорить последнее слово и открыть дверь, как пёс чуть не врезался в косяк от избытка чувств и рванул навстречу приключениям. Ехо в эту ночь делал все, чтобы вытравить из меня грусть. Мигал огнями, посылал навстречу радостно смеющихся парочек и просто существовал. Последнее время мне было откровенно не до прогулок — пусть работой нас особо и не нагружали, но всегда находилась куча неотложных дел. Они радостно протягивали ко мне свои липкие ручонки и отказывались отцепляться, пока я их не решу. Так что сейчас я просто наслаждался и впитывал атмосферу города, которого полюбил однажды и навсегда, и который, кажется, отвечал мне взаимностью. «Знаешь что», — раздалось в моей многострадальной голове так внезапно, что я остановился на полушаге и чуть радостно не улетел в Хурон. — «Иди-ка ты к Сотофе, Макс. Кажется, пришло время задать ей пару вопросов про их Великого Магистра». «Сейчас? Джуффин, ночь на дворе!» «Ты серьезно думаешь, что она в такой момент улеглась спать, как провинциальная индюшка? Семилистник без намордника и надзирателя хуже, чем детский сад на выгуле! Тех хотя бы можно пригрозить поставить в угол и оставить на неделю без сладкого…» «А этих?» «А этих — только без полусладкого!» Джуффин с удовольствием расхохотался. На что я бесчувственная свинья, для которого все голоса на Безмолвной Речи звучат одинаково, словно роботы, но и то почуял неладное. Слова шефа бились в черепной коробке как пузырьки шампанского. Казалось, пара минут — и я взлечу от одного их звучания, а любой знахарь с уверенностью подтвердит, что я перед этим от души хлебнул джубатыкской пьяни. Интересный эффект. И кое-что мне напоминающий, кстати. «Джуффин, а вы сами сейчас где?» «Где-где… на Темной Стороне!» — ну прекрасно, он уже до каламбуров опустился. Похоже, респектабельность и ироничные шутки слетели с него вместе с маской Почтеннейшего начальника. Их место занял хитрый Чиффа. Я почувствовал, как губы разъезжаются в предательской улыбке, а тело становится лёгким, как воздушный шарик. «А что, оттуда уже Безмолвной речью докричаться можно?» «Конечно, специально для нашего сэра Макса прямую линию по дну Хурона обеспечили! Живо к Сотофе, кому сказал! А то отправлю тебя на бывший холмик Лойсо — будешь знать». Голос в голове пропал так же неожиданно, как и появился, а с ним ушла и пьянящая беззаботность. Друппи, плюхнувшийся рядом со мной, недоуменно скулил — похоже, пытавшийся взлететь хозяин ему не понравился. — Вот и всё, малыш, — я потрепал пса по холке. — Мне снова нужно работать, представляешь? Не дают нам с тобой нормально порезвиться разные злые дяденьки. Пока мы с Друппи дожидались возницу с амобилером, я пытался доказать ему, что завтра мы снова пойдем гулять, ещё дальше, чем сегодня. Но тот только отворачивал от меня морду и грустно вздыхал: бедняга уже привык, что я вечно нарушаю свои обещания. Пусть мы и находили за эти пару часов по Ехо неплохое расстояние, для овчарки Пустых Земель это был лишь лёгкий променад. Примерно как кость размером с мое бедро — аперитив перед обедом. Передав пса на попечение возницы Управления полного порядка, я запугал парнишку до полной невменяемости, пригрозив, что, если он не довезёт пса в целости и сохранности — служить ему до конца дней личным возницей Бубуты Боха. Тот так проникся, что готов был нести Друппи на руках, чтобы он, не дай Бог, не поранил лапку. Попытка докричаться до леди Сотофы закончилась странно. Она точно не ставила заслон от Безмолвной речи — это я определять уже научился. Просто малейшее усилие занимало у меня столько же трудов, как в самые первые дни появления в Ехо. Чувствовалось, будто я попал в бочку с тягучим мёдом и пытаюсь барахтаться в нём, как муха, ни на йоту не приближаясь к свободе. Забавно. Кажется, абонент не отвечает или временно недоступен. Ну ничего, мы не гордые, сходим ножками. Приказания шефа надо выполнять во что бы то ни стало! Особенно такие приятные, как встреча с самой замечательной женщиной на земле. Снова Тёмный путь… и снова бедный я попал в переплёт. Потому что думать надо, прежде чем действовать. Соваться к могущественной ведьме без стука, без звонка и в грязных ботинках! Ясно же, что против незваных гостей и воришек у неё должно быть не одно средство. Так и получилось. Застыв как соляной столб, я равнодушно отсчитывал утекающие минуты. Вокруг шелестело зеленью тайное убежище леди Сотофы в Иафахе, а меня похоже, назначили в ней на роль декоративной статуи — такой же недвижимой, безмолвной и окончательно и бесповоротно мёртвой. Интересно, помог бы мне здесь меч короля Мёнина или просто стал отличным придатком к глупому-глупому сэру Максу? На него можно было бы повесить табличку «Не злите женщин Ордена Семилистника» и поставить меня вместе с ней у ворот. Количество желающих причаститься страшных тайн Ордена сразу убавилось бы до отрицательных значений. Я закрыл глаза. Сознание ускользало. — Мальчик! Да что же ты будешь делать, что за день такой сегодня?! Знакомый голос ворвался в уши, но тело на него уже не реагировало. Его попросту не стало.