Дневник памяти

Должен, должен Виноват, виноват, виноват Твоя жизнь постепенно превращается в ад На каждом углу тебя ждёт кредитор На каждой площади пылает костёр. Хороший всё-таки человек Абилат. Причем ничему не удивляющийся. И ведь видно было, что он уже получил информацию от Джуффина — недаром принюхался, увидев меня на пороге своего кабинета — но, похоже, запаха безумия не уловил. И даже подтвердил в итоге, что я до отвращения адекватен и могу работать дальше. Жаль, а я-то надеялся, что мне пропишут неделю отпуска и пару сеансов с психологом. Интересно, в Ехо вообще есть психологи? Прямо настоящие, к которым можно прийти и пожаловаться, что я придумал себе воображаемых людей и они теперь работают Мастерами Преследования. Тотохатта Шломм. Неудивительно, что я не сразу его вспомнил — это имя всплывало всего дважды: в беседе с Курушем и потом с Шурфом. Причем последнее я скорее хотел бы забыть — не очень люблю припоминать моменты, когда глаза друга наполнялись неподдельной болью. И теперь этот парень жив. Значит… а что это значит, собственно? Что Шурф разменял своё существование на его? Нет, глупо, он бы не стал кроить ткань реальности ради одной жизни… «Если только это не твоя жизнь.» Внутренним голосам слова не давали, большое спасибо. Так что фу и пошёл в клетку. «Ну конечно, ты у нас умных людей не слушаешь, ты же сам интеллектуал хоть куда. А вот оглянулся бы по сторонам — и увидел много чего интересного…» Я тяжело вздохнул, но последовал его совету. И что тут такого необычного, скажите на милость? Да, я решил прогуляться, да, вокруг высились дома и спешили по своим делам горожане. Стоп. «Дошло наконец, придурок? Эй, Вселенная, а можно мне там человека поадекватнее, нет? А то этот коровью лепёшку заметит, только когда в неё носом уткнется» Этим самым носом я и потянул воздух улиц Ехо. Вроде бы всё было как всегда, но из атмосферы вокруг словно ушла свобода. Точно, вот оно! Исчезло то простое колдовство, которым наполнялся город последние годы. Никто не парил в метре от земли, не летали повсюду иллюзии, даже сбившиеся в стайки дети не запускали из рукавов драконов или ещё каких чудовищ. Странно. Странно и тяжело. Небо, обычное белое небо словно бы надвинулось на меня и легло на плечи, как античному Атланту. Ехо был не тем, к которому я успел привыкнуть. И мне это не нравилось. «Сэр Кофа, вы не знаете, что произошло в городе?» Он откликнулся сразу — то ли собрал уже все анекдоты про Джуффина, то ли просто решил, что со мной легче поговорить, чем отвязаться. «О чём ты, мальчик? Все как обычно. В рамках статистической погрешности, я бы сказал» «Тогда почему на улицах никто не колдует, словно Кодекс Хрембера и не отменяли?» «Я даже не знаю, сэр Макс. Может, потому что его действительно не отменяли? Кто этим будет заниматься, хотел бы я поинтересоваться? Джуффин? Так его от такого количества бюрократии разобьют паралич и чесотка одновременно. И с чего ты вообще взял, что нашим горожанам могут разрешить колдовать?» «Не… ни с чего. Простите, сэр Кофа. Кажется, я что-то перепутал.» «Будь осторожнее, мальчик, а то так перепутаешь — и скажешь, что нами правит Бубута Бох. И что нам тогда — в каждом доме по десять сортиров заводить во славу его Величества?» Сделав ещё пару неуверенных шагов, я сел прямо на тротуар. Мимо то и дело сновали люди, огибая меня, точно и не замечая. Не колдующие, спешащие куда-то. Обычные. Самые обычные люди в самом обычном городе. В висках зачесалось. Я почувствовал себя так, словно снова оказался в мире Паука. Вместо лёгкости и беззаботности — тяжёлые липкие ленты мироздания, которые оплетают незадачливого путника, надёжно привязывая его к земле. Это не тот Ехо, который я помнил! И уж точно — не тот, который я хотел бы знать! Как я дошёл до Мохнатого дома? Не помню. Наверное, Тёмным Путем. Или нет. Мысли путались, а внутри начинало ворочаться непонятное чудовище. Ему не нравилось то, что происходит. Плевать, что рушился мир, это как раз-таки можно было пережить. А вот то, что за спиной не оказалось крепкого привычного плеча, было абсолютно невыносимо. Моего появления в гостиной никто не заметил. Базилио оказалась погружена в очередную задачку, и кто я был такой, чтобы отрывать её от этого увлекательнейшего времяпрепровождения? Меня не заставляет присоединиться — и на том спасибо. Не хотелось чувствовать себя дураком ещё и в этом. А Армстронг и Элла, растянувшиеся во всю длину своих тушек на диванах, просто мирно и крепко спали, как существа с кристально чистой совестью. — Макс! Ты вернулся! — Базилио подняла на меня сияющий взгляд: похоже, решение-таки ей поддалось. — Леди Тайяра дала мне такое интересное задание, ты даже не представляешь! Причём она говорила, что это аж для второго курса университета и просила не расстраиваться, если не получится решить, но… — Прости, — перебил я её. — Давай ты мне это расскажешь чуть позже? Я сейчас всё равно ничего не пойму, а тебе будет обидно, что я не слушал. Скажи, пожалуйста, где сейчас Друппи? Опять убежал куда-то с Дримарондо? — С кем? — глаза моего личного чудовища забавно округлились. — О чем ты? Кто такой Дримарондо? Последний раз я видела Друппи на кухне, он выпрашивал у поваров очередную косточку… Макс, ты в порядке? Нет. Нет, я был вообще не в порядке. Конечно, откуда было взяться этому умнейшему говорящему псу, если мы с Лонли-Локли никогда не ездили к чудному семейству Кутыков разбираться с их семейными проблемами? Да и жив ли он тогда? Я же помню, его совершенно не хотели нормально кормить… Под встревоженным взглядом Базилио я выскочил обратно на улицу. Пальцы сжали волосы, сильно, до боли, словно это могло помочь вернуть рассудительность. Зря, конечно. «Дайте мне точку опоры — и я переверну Землю», так, кажется, говорил один учёный из моего мира? Так вот — сейчас мир вертелся вокруг меня как стриптизёрша на шесте, а я стоял как дурак и не понимал, что делать. То ли вынимать деньги, то ли сбегать с покрасневшими щеками, как неопытный мальчишка. Думай, Макс, думай, черт бы тебя побрал! Пусть даже кажется, что ты сходишь с ума. В твоём случае это абсолютно нормально, даже привычно. Ты уже превращался в чудовищ, путешествовал по коридору миров, узнавал, что ты на самом деле — всего лишь плод воображения могущественного колдуна. Так почему сейчас ты не можешь сосредоточиться и понять, с чего стоит хотя бы начать? «Потому что раньше у тебя всегда была константа», — лениво отозвался внутренний голос. Я буквально мог увидеть, как он лежит, развалившись, и бросает в стену напротив теннисный мячик. — «И ты знал, что даже если всё, абсолютно всё идёт наперекосяк — ты можешь прийти к Шурфу и поплакаться в жилетку. А теперь тебя этого лишили и ты расклеился. Слабак.» Да пошёл ты! На руке словно сам собой начал расти Смертный шар. Чертыхнувшись, я усилием воли погасил зелёную вспышку и шагнул Тёмным Путем, не особо даже понимая, куда именно. Шум прибоя возник в ушах неотвратимо и словно бы со всех сторон. Я огляделся. Ладно, я бы понял, если бы подсознание закинуло меня на знакомый до последней песчинки пляж, но место обитания Иллайуни? Старый кейифай вряд ли был тем, кто мог мне помочь. Хотя в этот момент я не верил в помощь ни от кого. Передо мной словно бы разверзлась Бездна, а окружающие вместо того, чтобы оттащить, любезно подталкивали к краю, да ещё и аплодировали при этом. — Тебя слышно от Арвароха до Ехо, сэр Макс, — раздался внезапно голос сзади. — Что у тебя стряслось, что ты явился ко мне в таком настроении? Я обернулся. Там, опершись на растущее неподалёку дерево, стоял Иллайуни. Или, по крайней мере, тот, кто был на него похож. Слишком уж однообразным был этот невозможный тип. Я помнил наши встречи — как его лицо менялось, смывались черты, чередуя разные возраста и гендеры. Сейчас же он выбрал для себя один образ — мужчины средних лет, ниже меня почти на голову, с ярко выраженными морщинами на лбу и вокруг губ — и пристально всматривался в меня, скрестив руки на груди. — Не мог бы ты стать не таким материальным, мальчик? Хотя бы ненадолго. С тобой рядом невозможно находиться — того и гляди, море выйдет из берегов и уйдёт куда подальше… Я мысленно взвыл. «Мальчик, мальчик»… как же вы меня задолбали, все такие старые и мудрые! Какой прок от прожитых вами лет, если всё, что вы говорите — это то, что ничего не знаете?! Ничем не помогаете, просто корчите из себя умников, по которым Нобелевка плачет! В лицо плеснули капли соленой воды, и я машинально облизнулся. Что, море уже пытается свалить? Ну и плевать, пусть идёт, хоть со всем океаном, хоть с самим этим миром! Я не собираюсь успокаиваться только потому, что какой-то старый хрыч меня об этом попросил! И что это значит — «стать не таким материальным»? В призрака ему превратиться, что ли? Ага, и будем мы летать вместе с леди Тайярой: она решать задачки, а я просто пугать окружающих и подглядывать за Меламори в бассейнах для омовения… Я не сразу почувствовал чужие руки на грудной клетке. Сзади прижалось горячее стройное тело, чей обладатель что-то напевал мне в ухо. Никогда не слышал эту мелодию. На первый взгляд она казалась полнейшей какофонией, но стоило перестать прислушиваться — и что-то внутри менялось, выстраивалось в другом порядке, ломая настроение и меня самого. — Звени со мной, давай, услышь резонанс, — исступлённо шептал мне на ухо Иллайуни. — Давай же, стань легче, ты такой тяжёлый, что тонешь в этом песке. Еще немного — и тебя засосёт… — Ну простите, что я так привязался к этому телу, — я горько хмыкнул. — Знаете, оно как-то попривычнее будет, когда есть две руки, две ноги, голова и всё это можно пощупать. Мне даже печень дорога, хотя последний раз об её существовании я вспоминал после особо бурной студенческой вечеринки. Точнее, она сама о себе напомнила. Билась там внутри и кричала, что, если я продолжу так пить — она обидится и уйдет, а я буду справляться дальше сам. — Ты же знаешь, что в том, что ты несёшь, нет ни капли смысла, правда? Ты просто злишься и хочешь, чтобы остальным было так же плохо, как тебе. А раз здесь есть только я — стараешься испортить мою жизнь и обеспечить головную боль на пару суток. Я прав? Я вяло кивнул. Руки на груди расцепились, и — странное дело — от этой потери стали путаться мысли. Злость уходила, словно этот непостижимый кейифай умудрился вылить ведро воды на костёр злобы и ненависти, разгоревшийся глубоко в душе. Оставшиеся от него угли быстро подернулись пеплом безразличия и обреченности. Беглого прикосновения пальцев к затылку я уже не почувствовал. Тело стало лёгким, невесомым и взмыло куда-то вверх. Или это сделало сознание, а тело грузно опустилось на песок, рядом со скрестившим ноги Иллайуни? Кто знает… * * * — Очнулся? Ну наконец-то! Ты чуть не усыпил вместе с собой деревья, даже камни — и те зевать начали! Нет, всё-таки без Смерти внутри ты слишком сильно влияешь на этот мир, сэр Макс. Я бы на твоём месте задумался и постарался хотя бы раз как следует умереть. Тебе не сложно, а беспорядка вокруг стало бы куда как меньше… Голова болела. Не так, как после хорошего вечера, проведенного с друзьями за распитием напитков разной степени крепости. Скорее как после плохой новости, которую ты не можешь осознать сразу и мозг любезно откладывает её на несколько часов, чтобы уж потом накрыть тебя по полной. Я медленно поднялся, дошёл до воды и протянул ей руку. Прибой лизнул пальцы как хорошо вышколенная собака, но тут же засмущался и отскочил обратно. Этих капель хватило бы, чтобы умыться, но мне было мало: пришлось сесть и вытянуть ноги. Кожаные сапоги тут же скрылись под водой — морю понравилась новая игрушка и оно попыталось отобрать её у меня, а когда не получилось — обиделось и в отместку плеснуло сильнее, намочив лоохи до локтей. Опустившийся рядом на корточки Иллайуни, похоже, пришёл в себя от моей выходки. По крайней мере, менял свой облик он по-прежнему легко и практически незаметно глазу. Разве что был непривычно серьезен. Так и тянуло вцепиться в него и встряхивать, крича: «Ну хоть ты будь прежним, пожалуйста! Дай мне хоть какую-то опору в этом чёртовом мире!» — Зачем ты пришёл, сэр Макс? Тебе не нужен был я, ты явился за какими-то странными ответами. Что, надеялся получить их у моря? — Да. То есть нет. То есть да, — я почувствовал, как запутываюсь. — Я просто не знал, куда идти. И вспомнил, что здесь мне было хорошо и спокойно. Прости, что потревожил. А ответы… нет, вряд ли море ответит, почему мир внезапно встал с ног на голову и поменял в себе самую основу. И только я почему-то помню, что всё должно быть иначе. Смешно. Может, мне и правда пора в Приют Безумных? Может, я просто придумал себе красивую сказку и хорошего друга, а на самом деле его никогда и не существовало? Вот как проверить, скажи? — Неизменным в этом мире остаются только три вещи — Жизнь, Смерть и Морок, — задумчиво произнес Иллайуни. — Жизнь наша мать, она видит и узнает своих детей любыми. Морок как бы и не существует, поэтому способен видеть среди любых иллюзий. А Смерть… Смерть — это конец, ворота, в которые проваливается всё реальное и нереальное. Найди кого-то из этой троицы — и поймёшь, кто сошёл с ума: ты или мир. А там, глядишь, они и вернуть всё обратно смогут. Если хорошо попросишь. Прекрасный совет. А главное — такой понятный…