Дневник памяти

Свет, щелчок — этап окончен, Снова тишина. Миг свободы, и не больше. Падает стена. Неизвестно, какой реакции ожидала от меня Теххи, но явно не подавленного молчания. Так что в конце концов повернулась, выскользнула из ставших чересчур крепкими объятий. Вопросительно изогнулась угольно-черная бровь, а её хозяйка застыла в немом удивлении. — Знаешь, всё это очень странно, — со вздохом признал я. — Что? То, что Иафах принял меня? Или то, что ты вообще такое придумал? Так последнее и не удивительно: я давно говорила, что твои мысли идут какими-то собственными путями, недоступными, хм, обычным людям… — «Нормальным», ты хотела сказать, — я оперся ладонями о колени и рывком поднялся. Диван был слишком мягким и удобным, чтобы рассуждать на нем здраво. — Нет, за это я еще извинюсь отдельно. Тут другое. Значит, говоришь, я просто написал что-то на свитке и открылись ворота? — Ну да, — Теххи провожала расхаживающего по кабинету туда-сюда меня настороженным взглядом. — Что-то не так? — Да всё не так! Здешний Нуфлин меня обманул! И тебя, получается, тоже! Это не так работает! На самом деле Иафах начинает подчиняться Великому Магистру только после того, как… — … Как перед Явными Воротами Иафаха на закате будет произнесено специальное послание из букв, чисел и слов, после которых все окна закроются и откроются вновь, а над Ехо появится радуга в три дюжины полос, — спокойно закончила за меня Теххи. — Что? — я резко остановился, точно налетел на невидимую преграду. — Ты знаешь? — Конечно, — она пожала плечами. — Леди Сотофа мне всё объяснила в первый же день… точнее, ночь. — А зачем тогда был этот цирк с воротами?! — Клари Ваджура, — просто ответила Теххи, будто это всё объясняло. Должно быть, тогда я выглядел не лучше самого тупого из её послушников. Если это была какая-то загадка — то мне явно не хватало вводных для её решения. При чём тут Клари, скажите на милость? — Нуфлин Мони Мах всерьёз боялся, что Клари попробует захватить власть в Семилистнике после его отъезда в Харумбу. Он и попытался, надо признать, но ворота закрылись перед самым его носом, отказываясь пропускать дальше, — она тоже поднялась со своего места, подошла к столу и принялась вертеть в руках статуэтку. Знакомого мне Чиффу, что так помог в расследовании исчезновения Шурфа, заменила большая, вставшая на дыбы кошка, чем-то неуловимо напоминавшая Армстронга… или Эллу. — Тот свиток, который был у тебя, служил всего лишь одной цели: пропустить кандидата в Иафах. Если я правильно помню, он был завязан на твою магию и упоминание Клари. — Это, простите, как? — нет, ладно я чувствовал себя болваном от магии рядом с Шурфом, но рядом с Теххи — это был уже перебор! — Если бы у тебя его кто-то отнял и решил сам написать имя кандидата, или если бы ты написал имя Клари — тебя и того, другого человека испепелило бы на месте. Или, по крайней мере, мало бы вам не показалось, — в размеренной речи чувствовался большой опыт объяснения простейших вещей неофитам. — Потрясающе. Шутка вполне в духе старины Мони Маха, — я закатил глаза. — А леди Сотофа, значит, занималась итоговым отбором? — У неё было право вето, конечно. Если бы ты привёл кого-то совсем уж неподходящего — она бы им обязательно воспользовалась, будь уверен. Я даже закашлялся от предположения, кого же тогда, по мнению леди Сотофы, я мог привести, если Теххи она предпочла одобрить. Сходу в голову приходил только её папочка или какой-нибудь Нанка Ёк… не Гуригу же мне было предлагать сесть в главное кресло Иафаха! Хотя получилось бы забавное понижение в должности. Джуффин ржал бы, не переставая, лет пять. А потом ещё десять злорадно подхихикивал. — Так что всё в порядке, Макс, — резюмировала Теххи. — Не переживай, всё сделано на вполне законных основаниях. И Нуфлин Мони Мах не такая уж свинья, как ты о нём подумал. Хотя до идеала человека ему как мне до Кеттари — далеко и невозможно. — Как ты вообще справляешься? — поневоле вырвалось у меня, пока глаза отказывались отрываться от стягиваемого с головы тюрбана. Серебристые волосы освободились из плена и тут же устроились вокруг головы непокорной шапкой, согласившись пригладиться только после нескольких движений аккуратной руки. Теххи в последний раз провела по отставленной обратно на стол статуэтке и повернулась. — Нормально, дорогой, правда. Может, ты мне не поверишь, но я вполне себе справляюсь. Просто всегда нужно помнить о том, что люди — идиоты. Или могут ими стать в самый неподходящий момент. И станут, непременно — особенно когда ты за них почему-то отвечаешь. Если держать этот факт в голове — руководить ими становится куда как проще. Знакомый голос, известное до последней черточки лицо — такое, каким оно виделось мне, конечно… и невозможные, прямо-таки неподходящие ей слова. Такую отповедь можно было услышать от Джуффина или того же Шурфа, особенно когда последнего достанет кто-нибудь из клуба «кому за пятьсот» — чванливых стариков, носящих официальное звание Старших Магистров и неофициальное — редкостных болванов. Да даже Меламори могла высказать что-то похожее о своих родственниках! Но для Теххи это смотрелось чем-то чужеродным. И одновременно — органичным. Она здорово изменилась. Не в лучшую и не в худшую сторону. Просто многое переживший человек, волею судьбы и бедного меня вознесенный в одиночку на недосягаемую для других вершину, не мог остаться прежним. Не имел на это ни права, ни возможности. Сделать несколько шагов вперед и обхватить её за талию было секундным делом. И это, и прикосновение сухих губ к своему лбу Теххи приняла с незыблемым спокойствием. — Прости меня, — наконец произнёс я, приведя свои чувства в порядок. — Я-здешний был редкостной скотиной, раз заставил тебя проходить через всё это. Нужно было придумать что-то ещё. — Нужно, — согласилась она, сжав тонкие пальцы у меня на предплечьях. — Но, знаешь, в итоге я даже начала находить в своей должности какое-то извращенное удовольствие… Удержаться от ухмылки не удалось. — Даже не сомневаюсь. Ты вообще редкостный мазохист — умеешь находить очарование в вещах, от которых нормальные люди бежали бы, сверкая пятками. — Именно поэтому я в тебя и влюбилась, разве ты не знал? Перешучиваться было легко, привычно и просто прекрасно, но мы оба понимали, что над нами нависли куда более серьезные темы. Даже Теххи успела это осознать, хотя мой рассказ был расплывчат, как предвыборные обещания профессионального политика. Оказывается, в том, чтобы сесть на стол Великого Магистра, да ещё и с этим самым Магистром в обнимку, было своё особое очарование. Такое небрежное попрание всех канонов, за которое тебе ничего не будет. Постоянная беготня последних дней, какие-то абсолютно сумасшедшие новости, раскрывающиеся передо мной в самый неподходящий момент и выбивающие почву из-под ног… всё это в одночасье ушло на задний план. Нет, это всё положительное влияние Иафаха. Надеваешь бело-голубую мантию — и в довесок получаешь умение успокаивать людей вокруг взглядом. В особо запущенных случаях — испепелять их им же. — Ты же понимаешь, что это в любом случае ненадолго? — прошептала Теххи, вычерчивая ногтем круги в районе моего бедра. Я недоумевающе вскинулся. — Твое присутствие здесь. Оно неправильно и невозможно. — Если ты думаешь, что я тебя сейчас понял — ты глубоко ошибаешься. Можно ещё раз и попроще? — Тебе сейчас вообще всё можно. Смотри, — она немного отодвинулась и очертила в воздухе две окружности. — Вот это, — она показала на первую, — твоя версия мира. — Изначальная. — Называй как хочешь. А вот эта, — Теххи ещё раз нарисовала второй круг справа от первого, — наша. По-хорошему, они не должны соприкасаться. То есть если мир изменился — то целиком и полностью. Но у нас возникло одно непредвиденное обстоятельство… — Я, — обозначение очевидного факта вышло мрачным. — Точно. Ты тоже не должен был ничего помнить — просто проснуться новой версией себя. Но так как ты в очередной раз крутишь законами Вселенной как хочешь — у нас получаются неувязочки. Ты слишком много знаешь из того, чего уже не было. Как… как отрезанная нога с фантомными болями — нервных окончаний там уже нет, а человек воет и катается по полу. — Очаровательное сравнение, Теххи, спасибо, — хмыкнул я. — То есть выходит, что я сейчас в мире играю роль паразита? — Это, конечно, сильно сказано, но разлагающего элемента — определенно. Знаешь, за последнее время я прочитала много книг, но не встречала ничего даже отдаленно похожего на такую ситуацию. Теххи внезапно соскочила со стола и развернулась, уперевшись ладонями в стол по обе стороны от моих ног. — Единственное, что я знаю точно, — тихо проговорила она, — это то, что ничем хорошим такое не закончится. Мир сейчас пытается наскоро сшить все события, а ты ему в этом мешаешь. В лучшем случае он попытается просто от тебя избавиться. А в худшем… — В худшем мы избавимся от самого мира Стержня, — глухо закончил я. — Рада, что ты всё правильно понимаешь. Так что на твоём месте я бы хорошенько подумала, что стоит делать. Воздух в кабинете как-то внезапно потеплел и потяжелел. Находиться там, пусть даже и рядом с Теххи, стало не то чтобы невыносимо, но очень некомфортно. Словно баню перетопили, а ты внезапно вошел в неё в шубе. Мне определённо хотелось на свежий воздух. Или хоть на какой-нибудь, главное — остаться при этом в одиночестве. Наскоро извинившись и машинально оставив на губах Теххи отпечаток короткого поцелуя, я выскочил за дверь. Того, как она медленно провела по губам кончиком пальца, а затем грустно улыбнулась, я уже не видел. Наверное, к счастью. * * * Семилистник был сегодня ко мне благосклонен: в коридорах по-прежнему не было ни души. Даже собственных шагов я не слышал — толстые ковры, в которых утопали ноги, надёжно скрывали все звуки. Непонятно откуда взявшийся сквозняк пытался сорвать с меня тюрбан, а мысли звучали в такт шагам. Нехорошие мысли. Неправильные, как и вся эта ситуация. Странно было чувствовать себя маятником, который колеблется из стороны в сторону, но не может задержаться ни в одном из положений. Я то принимался убеждать себя, что самым логичным выходом будет всё исправить, вернуть нормальную, привычную реальность, то решал остаться здесь, вместе с Теххи, и будь что будет. И самое страшное — вторая идея казалась куда как более привлекательной. В конце концов, я тоже человек и заслуживаю счастья! Хотя бы раз. «Легко ты согласился променять одного на другого, молодец», — батюшки, похоже, мой внутренний голос вообразил себя адвокатом Дьявола. Как мило. «Ещё скажи, что ты этого не хочешь» «Я хочу жить, и желательно — долго и счастливо. Хотя меня и просто «долго» устроит. А судя по словам Теххи, мир нам этого не позволит» «Да плевать, сколько это продлится! Это она, она, живая, счастливая!» «То есть размен, да? За любовь отдаём дружбу? Хотя нет, даже не так — за одну любовь отдаём другую. А ты повзрослел, сэр Макс. Повзрослел — и превратился в прекрасный образчик морального урода. Поздравляю, серьёзное достижение» Что бы он понимал, скотина. Как будто мне легко. Как ни крути — из-за любого принятого решения я бы что-то терял. И ещё неизвестно, при выборе какого варианта эта жертва стала бы больше. — Если ты думаешь, что дюжина лет уже прошла и я успокоилась — ты глубоко заблуждаешься, сэр Макс… Я поднял голову. В ответвлении коридора стояла сложившая руки на груди леди Сотофа Ханемер. Громы и молнии, которые уже хотели метнуться из её глаз, за мгновение угасли, уступив место какой-то странной растерянности. Чёрт, неужели я настолько плохо выгляжу, что даже та, кто должна быть зла на меня как никто другой, меняет гнев на милость? — Что с тобой случилось, мальчик? Никогда тебя таким не видела… кажется, единственный, кто мог тебя обидеть в этих стенах — это я. Кто отнял мои лавры? — Вы — не могли, — упрямо помотал головой я. — Вы лучшая на этом свете и сами прекрасно это знаете. А я дурак, леди. Обыкновенный дурак. — Ну дурак ты, положим, необыкновенный, — неожиданно мягко улыбнулась она. — Пойдём-ка поговорим. Было странным узнать, что кроме знаменитой беседки леди Сотофа владела вполне себе обычным кабинетом. И вот там вполне складывалось впечатление, что книг на полках стояло больше, чем у Шурфа! Не удивлюсь, если это были самые запрещенные труды из библиотеки Семилистника. Так сказать, не для всеобщего пользования. А в остальном — уюта в нём было куда как больше. Воздух буквально дышал той тёплой атмосферой леди Ханемер, к которой я так привык. — Знаете, — я провёл рукой по стене, оказавшейся неожиданно мягкой. Если бы она ещё и замурлыкала в ответ — пребывать мне до конца жизни в обители скорбных разумом, — я дико не хочу повторяться. Тем более два раза за последнюю пару часов. Вы же можете прочитать мою память, правда? Пожалуйста. Меня даже ответом не удостоили: леди Сотофа просто подошла ближе, жестом показала, чтобы я нагнулся, прислонилась губами к моему лбу и замерла. Спустя десяток секунд я почувствовал, что спину от неудобной позы начало ощутимо тянуть. А вот и старость, сэр Макс, добрый вечер. Можешь пойти и прикупить совок, чтобы собирать рассыпающийся за собой песочек. Наконец женщина оторвалась, аккуратно стёрла след своего поцелуя и отошла к столу. Там она начала словно бы машинально перекладывать пишущие таблички из одной стопки в другую, избегая поднимать на меня глаза. — Леди Сотофа? — неуверенно подал голос я. — Кажется, я должна перед тобой извиниться. Перед прошлым тобой, — отозвалась она. — Лучше уж дочка Лойсо Пондохвы во главе Семилистника, чем Безумный Рыбник. — Это всё, что вы увидели? — Нет. Но остальное пока даже мне сложно уложить в голове. Особенно тебя — того тебя, который мог бы появиться в мире, сложись всё немного по-другому. — Но теперь-то вы понимаете, что вам не за что на меня злиться? Я ничего не делал, сам в переплёт попал! — кажется, даже Теххи я не стремился убедить в истинном положении дел так сильно, как её. — Как ты прекрасно умеешь, сэр Макс. Кажется, этим ты с удовольствием занимался с момента своего попадания в Ехо? Грешные Магистры, в этот момент я был готов был упасть перед ней на колени и разрыдаться. Желательно еще при этом взвыть: «Помогите!» Всё-таки мышечная память штука сложная. Привыкнешь однажды обращаться за решением своих проблем к разным могущественным колдунам — и никак не можешь от этой славной привычки отказаться. К счастью, от такого лицедейства меня избавил появившийся в голове голос Мелифаро. «Признавайся, Макс, ты опять там со своими новыми молчаливыми собеседниками отдыхаешь, пока мы с Тотохаттой вкалываем, как сэр Рогро в Королевских покоях? У тебя совесть есть вообще? Давай, выкапывайся и дуй в Управление!» «Совесть — это категория, не свойственная царям, друг мой. На этот раз ты не угадал, кстати. И да, сэр Рогро от своих действий явно получает удовольствие, чего и тебе желаю» «Такие «цари», как ты, вместе со своими подданными в овраге менкала доедают. Слушай, я тебя по-хорошему прошу: иди к нам. Тут Джуффин сбежал куда-то и даже записки не оставил, а у нас на руках не открывающаяся шкатулка и Мастер Преследования с диагнозом «ушиб всего Тотохатты». А, и Нумминорих ещё вернулся, вроде даже живой и здоровый. Так что на твоём месте я бы поторопился: этот парень явно нацелен объесть мадам Жижинду. Но если уложишься в три минуты — так и быть, оставит тебе самый чёрствый пирожок» Если бы не слова про Тотохатту — я бы и не подумал торопиться. Этому миру всё равно суждено измениться, так что он как-нибудь потерпел бы мое отсутствие на рабочем месте. Но комплекс спасателя — он такой, спокойно отсидеться на месте не даст. А то, что решимость выцарапать что-то вкусное буквально изо рта Нумминориха придала скорости… ну извините, у каждого свои недостатки. За что я больше всего любил леди Сотофу — так это за понятливость. Ей даже объяснять ничего не нужно было. Нет, я попробовал, конечно, но она только похлопала меня по щеке и сказала: — Беги, сэр Макс, решай свои важные мальчишеские дела. Этот грешный мир не рухнет от того, что мы не договорим. Мне всё равно нужно время, чтобы подумать, что можно в такой ситуации предпринять. И да, мальчик, таким ты мне нравишься гораздо больше. Хотя нет: таким ты мне в принципе нравишься. Вот это заявление! А я-то думал, что уж отношения с леди Сотофой у меня всегда были выше всех похвал, в любых обличьях и событиях. Неужели старый добрый Макс в этой версии был не таким уж добрым? Даже интересно, каким болваном я был без полезного влияния Шурфа. И ведь дожил до своих лет, что удивительно! Если вспомнить, сколько раз спасал меня этот невозможный парень — действительно странно, что я не проснулся в неуютной тесной могилке из-за его отсутствия. Мелифаро как всегда преувеличил: еды на столе хватило бы на всех подчинённых генерала Бубуты. Если бы, конечно, мы дружно сошли с ума и решили с ними поделиться. Троица нашей «молодой гвардии», кажется, вообще забыла о дарах мадам Жижинды. Они столпились возле рабочего места Джуффина и были похожи на пятиклассников, втихушку рассматривающих порножурнал, который один из них стащил у старшего брата. Тотохатта так и вовсе чуть ли не уселся на стол. Правда, не из-за интереса к предмету на нём: парень как-то тяжело и с присвистом дышал и то и дело сгибался, прижимая руку к рёбрам. — Чем порадуете, господа? И где все остальные? Ну точно пятиклассники! Все трое резко развернулись с такими виноватыми лицами, как будто ожидали увидеть строгого учителя — каноничного такого, с указкой в руках и постоянным желанием вызвать родителей в школу. — Где шляется Клари — знает только сам Клари, — ответил Мелифаро, пока Тотохатта пытался изобразить на лице хоть что-то кроме гримасы боли. — А наш мастер Кушающий-Слушающий что-то пробормотал про возможный заговор против Короны, потом напялил на себя такую рожу, что я чуть не описался, и убежал едва ли не вприпрыжку. — Понятно. А вы тут развлекаетесь, значит. Стоявшая на столе шкатулка выглядела максимально безобидно и просто. Руки так и зачесались схватить её и рассмотреть со всех сторон. — Кровью Арегата капали? — деловито уточнил я. — Как всегда считаешь себя умнее других, — закатил глаза Мелифаро. — Без тебя ни за что бы не догадались. — Я капал, сэр Макс, — Тотохатта неловко подвинулся и зашипел. — Последнее, что помню: вспышка и я куда-то лечу. Очнулся уже на земле. Мне не очень понравилось. — Даже не сомневаюсь, — я сочувственно посмотрел на него. — Иди-ка, дружок, домой, и лечись. А то сейчас ты здорово смахиваешь на непрожаренный бифштекс. Я, конечно, очень люблю синий цвет, но не когда вижу его у кого-то на лице. Он кивнул, осторожно слез со стола и поковылял к выходу. Молодец, что сообразил не отправляться Тёмным Путём: травм ему и без того хватит. На амобилере будет, конечно, намного дольше, особенно со здешними-то скоростями, но зато куда как безопаснее. — Все отпирающие заклинания ступени до сороковой я перепробовал, — отчитался Мелифаро. Только что под козырёк не взял. — Безрезультатно? — Молодец, получаешь премию за наблюдательность. Знаешь, я не могу отделаться от ощущения, что эта дрянь мне что-то напоминает… Кажется, наши мысли в кои-то веки совпали. Или нет. Не знаю уж, что пришло в голову Мелифаро, а я сразу вспомнил шкатулку, в которой Дитя Багровой Жемчужины дарилась особо отличившимся служащим. Эта ассоциация начала раскручивать клубок мыслей и закономерно привела к тому самому, первому Королевскому подарку и моим мучениям при его открытии. Пришедшее в голову решение было простым и изящно-хулиганским. Как там было? «Использовал магию шестой ступени вместо четвёртой и Чёрную вместо Белой?» Помнится, в тот раз грешная шкатулка осыпалась пеплом. Почему бы и сейчас не попробовать? В конце концов, дальше стены не улечу, если что. Удар мизинцем по столешнице не подвёл: хранилище Королевского перстня почернело и рассыпалось на мельчайшие крупинки быстрее, чем кто-то из нас успел сказать хотя бы слово. Мелифаро отпрянул от золотого отблеска и поднял на меня круглые глаза, в которых плескалось искреннее недоумение и самая капелька обиды. — Ты просто слишком образован и знаешь очень много заклинаний, — ответил я, улыбнувшись. — А я умею ломать. Всё. Вот и ломаю. Но побыть героем дня мне удалось недолго — практически сразу пальму первенства перехватил Нумминорих. Поначалу я даже не обращал на него особого внимания: он так деликатно хрустел в сторонке печеньем, не вмешиваясь в наши с Мелифаро обсуждения, что казалось совершенно естественным сосредоточиться на шкатулке. Только когда я, довольный собой, распрямился, то автоматически отметил про себя, что нас вокруг стола стало как-то меньше. Нумминорих аккуратно и очень тихо пробирался мимо стульев к выходу, боком, как большая версия какого-нибудь глубоководного краба. Но стоило нам с Мелифаро непонимающе переглянуться и уставиться на него, как он забыл об осторожности и рванул к выходу, словно за ним гнались все Мертвые Магистры разом. Только панического крика на все Управление не хватало. В тот момент я как никогда напоминал себе Кеттарийского Охотника: в смысле от меня убегает добыча? Непорядок! Так что бросился следом за ним, оставив Мелифаро в одиночку убирать со стола пепел и разбираться с Королевскими сокровищами. Наверняка он еще и ворчал себе под нос что-то про поголовное сумасшествие и тлетворное влияние всяких иноземных царьков на рабочий процесс. Он такой, он может. Нагнать Нумминориха удалось в коридоре. Парень затормозил у кабинета, который в моей версии реальности когда-то принадлежал Шурфу. Судя по напряженному лицу — он отчаянно пытался до кого-то дозваться. Так что даже не сразу сообразил, что я успел схватить его за рукав лоохи и потянуть к себе, а когда всё-таки заметил — дёрнулся так, что ткань затрещала и чуть не осталась у меня в руках. — Эй, горячий парень, успокойся! У тебя что, пожар случился внезапно? Ты куда собрался? — К Джуффину! — выплюнул Нумминорих, выкручивая руку так, что мне пришлось его отпустить. — Стоп. Объясни толком, пожалуйста. Я ничего не понял, честно признаюсь. Что произошло? В таких ситуациях главное — вести себя спокойно. Как будто встретил на тропинке в лесу медведя и теперь отчаянно пытаешься не скрасить ему ближайшую трапезу в виде главного блюда. Так что, как ни кипело во мне желание повысить голос и потребовать нормальных объяснений, пришлось сделать два глубоких вдоха и опустить руки, показав, что на его свободу я больше не претендую. — Тебе я ничего рассказывать не буду! Сейчас Джуффин вернётся и сам будешь ему объяснять, кто ты такой! — Здрасьте, приехали. Ты, похоже, всё-таки не долечился, дружочек. Давай-ка я провожу тебя к леди Хенне, уложу поспать, а завтра ты вспомнишь, кто я такой и что здесь делаю… — Не подходи ко мне! — рявкнул Нумминорих. — Я прекрасно знаю, как пахнет сэр Макс. В любом его состоянии. Ты — не он! Отменно. Очаровательно. И ещё пара начинающихся на «О» синонимов, уже чуть менее культурных. Только этого мне ещё не хватало. Первым порывом было обнюхать воротник своего лоохи, чтобы понять, что же не так. Хорошо хоть поймал себя на этом движении, а то выглядел бы донельзя глупо — всё равно ведь по сравнению с Нумминорихом у меня как будто нет носа. Способности этого парня различать малейшие оттенки запахов и делать из них далеко идущие выводы можно только позавидовать. Но не в этот раз; тут тянуло скорее посочувствовать, причем мне самому. Благородный порыв всё рассказать — в очередной раз, да сколько можно-то! — Нумминорих не оценил: взмахнул руками и мгновенно ушёл Тёмным Путём. Тьфу ты, говорила мне мама: Макс, прокачивай дипломатию, она у тебя как у табуретки — прямая и деревянная. И вот что мне прикажете с этим недоразумением делать?