Абсолютный Ноль

Мне снились радужные сны. Русалка в тихом заливе с прозрачно-изумрудной водой кормила грудью милых созданий, похожих на чернокрылых пегасов, но с детскими лицами. Козлоногие люди разгружали из повозки морковь и сельдерей, а на ветвях развесистого дуба мурлыкал пушистый ягуар. Эта картина завораживала. Иногда ко мне подползала зелёная змея, у неё были восточного разреза глаза и большие, налитые желанием груди. Рядом, на игрушечно-ровной траве, гарцевала женщина-лошадь, очень красивая, с огромной грудью. Я молча наслаждался пейзажем и разнокалиберными грудями. Потом прямо передо мной приземлилась гарпия с невероятно развитой для птицы грудью, тут мне, даже во сне, стало смешно. Такой явный, гипертрофированный фетиш. Чего мне не хватает? Может тепла и мягкости? На этом месте я стал просыпаться и почувствовал, что нечто живое лежит у меня на животе. Приоткрыв один глаз, я увидел Фифали. Она лежала сверху, поперёк моего туловища, и спала сном праведника. Её лицо, которое я привык видеть заинтересованным, задумчивым или взволнованным, сейчас казалось глуповатым. Зато губы расслабились, поэтому казались по-детски пухлыми. Гарпия зашевелилась и стала водить крылом где-то в районе моего паха, я сжался и захотел выползти из-под неё. – Не шевелись, Бык, дай ей поспать. Она потратила слишком много сил, помогая мне. От белого кокона, лежащего в гнезде из гладких галек, отделилась чёрная тень. – Меня зовут Гю Ре Соль, я единоутробная сестра Ким Ён Соль. Лежи смирно. Я развлеку тебя рассказом. И всё-таки я немного развернулся на бок, потому что даже мои бычьи мышцы немного затекли от лежания на голом камне. – Яйца, из которых мы вылупились отложила наша мать, моё на тысячу лет раньше. Из моего выводка осталась только я, из своего – Соль. Из других не осталось никого. Несколько наших племянниц расползлись в разные стороны и живы до сих пор. Видишь ли, ламии предпочитают жить в одном месте. В нашем случае тяжело найти подходящего мужчину, они всегда уходят, и молодые дочери, гонимые жаждой знать отца, уползают из гнёзд слишком рано. Неопытные, они гибнут, не оставляя потомства и не успев постичь искусства. Так что спасти сестру – моё искреннее, даже жгучее, желание. К счастью, у тебя очень высокий уровень мужской силы. Это помогло создать эффективный кокон. Ламии –вообще, единственная раса, владеющая искусством трансформации. Я не понимаю, что произошло, но чувствую, что Соль трансформировала тебя, ты был почему-то важен. Она воспользовалась твоей силой, чтобы перейти из человеческого двуногого облика, который ей нужен был в том мире, в свой истинный. Потом транспортировала тебя в пещеру, глубокая часть которой соприкасается с нашим миром. Я знаю, что вы появились из капища и нарвались на отряд бесстихийных. Знаешь, в чём странность? Соль не могла не понимать, что твой облик в точности совпадает с предсказанным богом бесстихийных, а значит, ты и будешь тем самым богом. Сделала она это сознательно, или произошла ошибка? Почему ты стал помогать ей, хотя мог стать самым могущественным существом этого мира, если бы принял поклонение Одинаковой расы? Или ты просто не знал об этом и действовал инстинктивно. Но инстинктивные действия предполагают работу сигнальных систем в направлении от чужого к своему. То есть бог бесстихийных может изменить судьбу мира в другую сторону? Или изменение будет в любом случае на пользу Одинаковой расе? Что мне с тобой делать? Вилки вариантов слишком неопределённые: даже, если ты умрёшь, для какой стороны это станет фатальной случайностью? – Гюреша, – сонный голос Фифы заставил меня вздрогнуть, – о чём ты? – Фифали, я рассказывала гостю о нашем мире. – Му. – Мы не понимаем тебя, бык. К сожалению. – Гюреша... Птица замолкла, даже задержала дыхание, как будто боялась выпустить из себя какое-то признание. – Ты что-то чувствуешь? – Странную тягу к нему. Ламия мелодично хохотнула. – Фифа, малышка, учитывая, что птицы должны спариваться каждую весну, а у тебя не было самца, сколько?.. Лет двадцать? – Гюреша, это не смешно! Я подумал, что ни разу не видел Фифали такой смущённой. – Ещё бы, такие стати, если боишься, что не выдержишь, у тебя явно есть... Она прервалась и уже встревоженно продолжила: – Бегите к алтарю Плодородия! Живо! Подхватив птицу на руки, я вскочил и бросился к выходу. – Налево! По ступени! – командовала Фифали. – Вправо, по туннелю! Мы вывалились на привратную площадку. Ягуар встревоженно рычал, Кабирния прижала русалку к стене, удерживая своими сильными руками тонкие запястья Гидродоры. – Что, что ты сделаешь со мной? – кричала Гидра. – Не сейчас, так потом! Я знаю, это сработает! Он сказал тогда, что накажет меня или как-то так, если я отрежу хвост! У меня рыбьи мозги, это правда! Но я знаю! Знаю! – Гидродора, – Фифали попыталась голосом успокоить её. – Что?! Тогда все стихии сошлись на нём! То есть его обещание – это непреложная клятва! Он дал её, подчиняясь стихиям и своему истинному чувству! Я всё равно это сделаю, так пусть алтарь Плодородия смягчит последствия, может, я смогу чувствовать. Дебильный парадокс русалок! Отрезая себе хвост, они навсегда лишают себя способности чувствовать любовь. Приобретают мудрость, наверно. Да нахер она нужна, такая мудрость. Гидродора упрямо сжимала тонкими пальцами бронзовый серп, даже сила кобылы не могла заставить её бросить этот ужасающий инструмент. Я поставил Фифали на пол. Подошёл вплотную к борющейся парочке. Кабирния наморщилась, как будто от меня воняло помойкой. Я приблизил морду к лицу русалки, она расширила глаза и замолкла. Прикоснувшись носом к её губам, я копытом ударил по бронзовому лезвию, и оно со звоном полетело на каменный пол. – Что ты делаешь?! Гидродора была растеряна. Я показал копытом на серп, на её рыбий хвост и покачал головой. – Он говорит, не делай этого, – заурчал Орпебр. Тогда я стукнул копытом себя в грудь и сразу прикоснулся им к животу русалки. – Он говорит, что он будет с тобой. Я покивал. – Эй, мерзкий бог, что ты несёшь?! Каби была всё ещё настроена враждебно. – Каби, мне кажется, я почувствовала это там, у кокона Соль, что ему можно доверять. Фифали вспорхнула на спину иппогинии и обняла её за шею. – Ладно, я верю. Пока. Только пусть эта распутница даст клятву на алтаре Плодородия, что не сделает это с собой, пока я не разрешу. Гидродора хрипло рассмеялась и сказала: – Хорошо, я клянусь тебе, Кабирния Бири. И что же послужит поводом дать мне разрешение? Звучало цинично, но в голосе русалки слышалось явное облегчение. – Попытка соблазнить моего избранника. Тогда я сама тебе плавники отрежу. Тупым ножом. Фифали погладила кобылу по голове, а Орпебр, мурлыкая, стал ластиться к русалке. Я соображал, кого бы обнять, потому что, как выяснилось, желание получить ласку свойственно даже быку, но эту шаткую идиллию прервал тихий голос Гюреши: – Ко входу в капище приближается огромная масса Одинаковых. – Нужно собрать оружие! Каби нервно взбрыкнула. – Погоди, Гюреша, что нам делать? – Фифали, как всегда, попыталась обдумать ситуацию и обратилась к старшей. – Вы можете бежать через тайный выход, он открыт для тех, кто мне близок. - А как же ты?! - пискнула русалка и сжала руки у груди. Ламия тихо рассмеялась. – Меня невозможно отсюда выкурить, как и причинить мне зло здесь. Успокойся. А у меня есть одна мысль... Она замолчала, уставившись почему-то на меня. – Я, кажется, знаю, – пропел ягуар. – Одинаковые пишут на стенах Первого капища. К нему можно пройти по суше, а можно подплыть практически вплотную со стороны Холодного моря, там можно узнать точный смысл предсказания. – Это может оказаться пустой тратой сил, - Гидродора скептически хмыкнула, - но там много воды. Целое море. Мне это нравится. – Тогда... Но Гюреше не дали договорить. Под сводами капища раздался до жути знакомый голос, он отразился от холодного камня и прозвенел у меня в ушах: – Чудовища! Это говорю я, женщина Одинаковой расы, выжившая при первой встрече с нашим богом. Мы не желаем вам зла, пусть вы сами и есть зло. Мы соединились с основными силами нашего народа, и было установлено, что малая часть нашей расы не смогла найти рациональное решение. Одинаковая раса отныне отказывается от уничтожения чудовищ, ваш век и так на исходе. Что может пара сотен уродливых отщепенцев эволюции против ста тысяч настоящих хозяев мира? Вы исчезнете сами, вырождение накажет вас. Но нам важно сохранить жизнь и здоровье нашему богу. Поэтому! – она почти взвизгнула. – Одинаковая раса выбрала меня для сопровождения бога-гибрида. Мне поручено следить за его здоровьем, угождать ему, заботиться о нём, отвращать от него опасности, умереть вместо него или зачать от него. Если вы примете меня, то Одинаковая раса перестанет преследовать вас, чудовища, и ограничится теми территориями и капищами, которые уже являются нашими по факту. Вы услышали голос Одинаковой расы! Я вхожу!