Абсолютный Ноль

Физика определяет отсутствие теплового движения как абсолютный нуль. Не знаю. Физика абстрактна, не так абстрактна, как математика, но если молекулы не движутся, это не значит, что они перестали существовать. Там нет нуля, там просто временное прекращение одного из типов существования материи. Не самого важного. Поэтому, когда резкие слова спикерши отгремели под сводами капища, мне пришло на ум это дурацкое сравнение. Мы стояли, существовали, но не могли ни пошевелиться, ни сказать, ни даже думать. Произошёл какой-то логический переход – мгновение назад никто не мог представить, что диалог между миксантропами и одинаковыми возможен, но слова, брошенные козлоногой дамой с заросшими подмышками, перевернули мир. Цок. Цок. Цок. Цок. Она вошла медленно, как переговорщик в голливудских фильмах входит в банк, захваченный гангстерами. Гюреша свернулась в тугой комок, её погремушка мелко дрожала. Ягуар сел на хвост, приподнял одну лапу. Русалка спряталась за него, уткнув лицо в пушистую спину Орпебра. Фифали шагнула навстречу вошедшей. "Хорошо, что она..." – Одинаковая, мы не можем доверять тебе... "Чёрт, не так!" Они ничего не понимали в стратегии, в политике – тем более. Политика вообще не сообразуется со здравым смыслом, она призвана манипулировать сознанием масс и подчиняется только капризам властолюбцев. Я лихорадочно думал. Одинаковые действовали прямолинейно. Они приходили и брали то, что считали нужным. Они спокойно и даже весело отдавали свои жизни за общее дело. У них не было главных и подчинённых. Это в их стиле объявить:"иду на вы". Спикерша гневно вскинула руки и набрала полную грудь воздуха, а я понял, что сейчас начнётся очередная серия диалога в пустоту, которая закончится массовым побоищем. – Му! Они все замерли снова, но сейчас это была аллертная неподвижность, готовая превратиться в рывок убийцы. Выйдя на середину зала, я демонстративно сел прямо посередине между спикершей и миксантропами. Должно быть, я сейчас напоминал ведическое страшилище, медитирующее в Вальхалле в окружении фурий. – Му. – Бог-гибрид, ты хочешь чтобы мы нашли общий язык? – Мы не можем доверять быку, – Кабирния выступила из тени, она держала в обеих руках огромные махайры. – Он – чужеродный бог. – Каби, стой! – Фифали повысила голос. – Он всегда ещё был на нашей стороне, - птица завернулась в крылья. – Отойди к стене. Гюреша, не дай ей безумствовать. – Фифа! Я сама знаю, что мне делать! – Кобыла нервно загарцевала. – Я решила, что не оставлю потомства, а при таком раскладе, мне без разницы, когда умирать. Даже если сэр... – она всхрапнула, и я понял, что это попытка скрыть рыдания, – в таком виде, я не привлеку самца. Я пойду и кинусь в гущу врага... – Му! Мууууу. Муму. Мум. – Бог гибрид говорит, что без тебя дебильная кобыла, они не смогут везти кокон. Не понимаю, о чём он это. Но его нельзя оставлять, ибо его невозможно защитить. Иппогиния опустила руки и приоткрыла рот. Если бы не титьки, она стала бы похожа на маленькую растерявшуюся девочку. – Му. Мууууу. – Да Бог-гибрид. Я объясню более подробно. – Му. – Да. Я не буду выносить оценок действиям, привычкам и способностям этих тупых существ. – Му! – Да. Мне тяжело сдерживаться. Ты должен понять. Не гневайся. Одинаковая раса всегда говорит и действует прямо. Невозможно сразу отказаться от слов и поведения, которые живут в тебе с рождения. Я не знаю такого слова, но я ощущаю растерянность и уныние, и хочу избежать в дальнейшем твоего недовольства. Спикерша опустила голову и неуверенно вздохнула. Если подумать, им, Одинаковой расе, незнакома концепция прощения, они не делают ничего со своими, за что можно извиняться, а чужие, как водится, не в счёт. – Как тебя зовут? – это спросила Фифали. Она шагнула к спикерше, и тень улыбки мелькнула, мне не показалось, на умном лице гарпии. – Нас не зовут. Никак не зовут. – Му. – Почему неудобно? Я просто... Она резко замолчала и суетливо провела руками по комбинезону. – Бог-гибрид, мне нужна поддержка. Я поняла, что останусь без поддержки моего народа. Известно, что Одинаковый, оставшийся один, не живёт долго. Мы всегда в окружении родичей, всегда ощущаем поддержку и оказываем её. Моя жизнь, как отдельного тела, не важна, но я чувствую боль оттого, что думаю, что не смогу выполнить миссию, возложенную на меня Одинаковой расой. Ты – единственная нить, связывающая меня с моим народом. Если ты просто позволишь мне находиться рядом, это сделает меня стабильной. Иначе, моя физиология дестабилизируется, и я угасну. После этого мы долго молчали. Фифали тёрла нос, такой наивный жест, понятно, что она хочет высказаться, но не решается. Молчание нарушила Гюреша: – Было несколько периодов с разными взаимоотношениями между нашими расами. Сначала мы были одной популяцией. Потом был период разделения, но мы сосуществовали мирно и даже обменивались знаниями и ресурсами. Потом, после длительного периода изоляции, мы долго игнорировали друг друга. Сто лет назад Одинаковая раса вышла из первичного ландшафта, и мы уже были настолько разными, что не смогли понять друг друга, хоть и говорили на одном языке. "Как обычно." – Змея говорит правду, но есть важное уточнение. Бог-гибрид, ты должен знать, что дни чудовищ сочтены. Когда мы столкнулись с ними, нас было двести тысяч, а их не больше трёх тысяч. Сейчас на пространстве Обширного материка действует часть Одинаковой расы, численностью восемьдесят тысяч, а чудовищ осталось четыре сотни. Мне стало дурно. Стать частью проигрывающей, вымирающий стороны, искренне полюбив её до того, как узнал этот мир, было чертовски больно. – Одинаковая права, однако, есть ещё большая проблема, чем малая численность. Мужчин нашей расы осталось не больше четверти от общего числа. Этот грустный факт породил во мне волну неуместного сарказма – нервная система быка, переполненного тестостероном, среагировала чисто по-мужски. Я засмеялся и удивился этому, не думал, что быки способны смеяться. – Хаха, хр, хр, мууууууу! – Бог, ты не можешь этого сделать! От удивления Спикерша прижала руки к груди. – Что он сказал? Фифали подошла вплотную ко мне. – Я не обязана... Хорошо, я же обещала. Одинаковые держат слово. Кхм. Он сказал, что с его статями, как выразилась змея, он может за год удвоить вашу численность. – Я не дам обесчестить себя мерзкому богу! – заорала Кабирния. – Молчи, Каби, – русалка достала лицо из ягуаровой шерсти. – Это хороший выход, на самом деле. – Ладно, – Фифа подняла крылья, заставив нас замолкнуть, – я подведу итог. Это серьёзный момент. Одинаковые обещают прекратить дальнейшее продвижение на нашу территорию и любую агрессию, если тебе предоставят право сопровождать бога везде и всегда? – Да, это решение избранной расы. Пока жив Бог-гибрид, вы не подвергнетесь нападению. Но всё, что стало нашим по праву сильного, останется у нас. – Тогда я приму решение за тех, кто здесь присутствует. Мы согласны. Каби, ты поняла?! Мы будем соблюдать условия договора. Поскольку только мы здесь владеем информацией о заключённом перемирии, вы должны дать нам время и возможности, оповестить всех стихийных о договоре. – Это необходимо и разумно так, что даже не обсуждается. Спикерша уверенно кивнула. – Тогда, раз мы должны терпеть твоё общество бесконечно долго, мы должны знать твоё имя. – У нас нет имён. – Любое название, которое тебя устраивает и не расходится с обычаями Одинаковых. – Кабинората Рай. Это место, где я родилась. Тогда родилась только я. Миксантропы расслабились. А мне стало не по себе. Кабинората. Каби. Сестра-антипод. Аннигиляция неизбежна.