Абсолютный Ноль

После того утра мы с Орпебром завели привычку вдвоём сидеть у костра, пока дамы занимались утренним туалетом. Дикое желание нажраться мяса, которое я испытывал в начале своей божественной карьеры, сменилось тягой к деликатесам. Наши дамы активно снабжали нас разными овощами, а ягуар, прирождённый охотник, регулярно добывал диких животных. За семь дней, которые мы шли по умеренно холмистой местности к морю, я изучил пищевые пристрастия своих спутников. Фифали, как и полагается птице, клевала мало, очень деликатно, и старалась исполнять роль внимательной тёти, которой отдали детей на воспитание. Русалка была неприхотлива в еде, но налегала в основном на овощи и бульон, к мясу почти не притрагивалась. Кабирния отличалась отменный аппетитом, только утром она предпочитала наесться витаминов, поэтому хрумала свежие фрукты, и всегда умудрялась откуда-то выкопать огромную морковь. Лошадь, что поделать. Морковь она чистила кое-как, а потом стояла с гордым видом и хрустела ей, не обращая внимания на ехидные улыбку Гидродоры. Я постоянно пытался сказать, чтобы она не вздумала есть капусту, но, естественно, получалось только "му", а Кабинората игнорировала мои шутки. Казалось, её подменили. Она как будто пыталась найти место в новой семье, прощупывала способы общения, с интересом наблюдала за происходящим. По вечерам именно она готовила похлёбку на всех, и каждый раз у неё получалось по-разному, но всегда восхитительно вкусно. Утром мы выходили поздно, поэтому у нас с Орпебром и образовалась привычка доедать оставшееся мясо, поджаривая его на углях или на раскалённых камнях. Чисто мужские посиделки. Молчаливые, с ироничными взглядами в сторону глупых женщин, которые занимались непонятными делами, типа намазывания друг друга чем-то ароматным. Я научился держать палку, зажимая её между копытом и отставленным задним пальцем, и чертил пиктограммы, задавая вопросы, а Орпебр рассказывал мне об этом мире. На четвёртый день мы встретили группу кочевников в кибитках. К моему удивлению они оказались обычными людьми. С ногами, руками, головами, без когтей и крыльев. На мой вопрос, заданный мычанием, Кабинората ответила: "Они же обычные люди, зачем с ними воевать?" – и пошла делать причёску у Кабирнии. А Орпебр рассказал, поняв, что меня эта тема зацепила, о расе обычных людей. Они торгуют с Одинаковыми и боятся Стихийных, но не враждуют с ними. Правда, как выяснилось в этой части материка обычные люди встречаются редко. Утром седьмого дня русалка заметно оживилась. Ей приходилось ехать на Каби или у меня на руках. Мы менялись, потому что кокон Соль был достаточно объёмным, и Гидродора не помещалась вместе с ним на спине иппогинии. Иногда я нёс кокон, он был не очень тяжёлый, но если дул ветер, то нести его было неудобно. Мы с Орпебром, как обычно, доедали шашлык, и я заметил, что он улыбается, глядя на Гидродору. – Му. – Что? Я ткнул копытом в русалку, потом в него. – Что? Пришлось рисовать. Пришлось попотеть, потому что концепцию "ягуару нравится рыба" тяжело нарисовать, но я всё-таки добился успеха. Орпебр помрачнел и долго молчал. – Му. Несколько раз разинув пасть, я показал, чтобы он говорил. – Знаешь... – он совсем погрустнел. – Она старше меня и не воспринимает всерьёз. Она уже была одной из сильнейших, когда я только вставал на ноги. – Фррр, – изобразив ироничный смех, я нарисовал маленькую русалочку и большого кота. – Ты масштаб нарушил. – Фрррр. Пришлось заняться пантомимой. Зрелище, должно быть, фантастическое – минотавр объясняет ягуару, что задача мужчины – защищать женщину, что женщина заведомо слабее и нуждается в поддержке. Как ни странно, Орпебр меня понял. Тогда я задумался над тем, что без разницы, как объяснять: если человек не в состоянии принять концепцию, никакие переводчики ему не помогут. Никакие словари и дипломы. Обратное тоже верно: если вы мыслите похоже, вам не надо много слов для того, чтобы объясниться. К полудню мы были уже на берегу морской бухты. Русалка с облегчением, не скрывая радости, нырнула и не показывалась на берегу больше часа. Близость моря и на остальных оказала расслабляющее действие. Кобыла радостно визжа, помчалась по прибою разбрасывая брызги, пока большая волна не сбила её с ног. Фифали вспорхнула на большой камень и расправила свои чёрные крылья. Ветер прижимал их к поверхности камня, а птица лежала на животе и смотрела задумчиво на волны. Ягуар просто растянулся на галечном пляже и уснул. Я же просто зашёл по грудь в воду и встречал удары прибоя, наслаждаясь собственной силой. Кабинората прыгала у меня за спиной, подставляя тело брызгам. Потом она побежала по берегу к лошади, о чём-то быстро её спросила и направилась к ягуару, по дороге подхватив свой комбинезон, разбудила Орпебра, и они вместе ушли в направлении низкорослых деревьев, росших в устье мелкого ручья. – Бык, я подумала... Услышав слова Фифали, сказанные прямо в ухо, я потерял равновесие и оказался закрученным в прибойную пену. Вынырнув, я увидел, что она парит прямо над волнами, и выбрался на берег. Она приземлилась рядом. Мимо проскакала иппогиния и унеслась вслед за ягуаром и Кабиноратой. – Бык, я принадлежу стихии воздуха, и мне кажется, улавливаю какие-то смыслы, которые ты выдыхаешь. Я хочу поговорить с тобой. – Му, – я кивнул. – Соль уже сформировала в коконе следующую стадию. К сожалению, она не сможет сразу стать имаго, и пройдёт смена нескольких форм, нимф, прежде, чем она восстановится полностью. Поэтому, мы не сможем её расспросить о её мотивах. Ты знаешь, почему она взяла тебя в этот мир? Пришлось задуматься. Действительно, о мотивах ламии я не знал ничего. Вообще, как и зачем она оказалась на грязном берегу реки? Зачем ей было нужно оживлять мой хладный труп? Покачав головой, я посмотрел на Фифу. – Понятно. Сейчас так оказалось... Я успела поговорить об этом с Гюрешей, стихии приходят к новым формам взаимодействия. Может, это связано с уменьшением количества стихийных, может, с деятельностью Одинаковой расы. И в это время появился ты, предсказанный бог. Возможно, Соль что-то поняла, поэтому и придала тебе такую форму. Тебе ничего не приходит на ум? Я покивал. Да, я думал об этом. Мой настойчивый мозг перебирая варианты неврозов, от которых стоит перестать жить, придумал дурацкую версию, которая в свете вопроса Фифалии, казалась разумной. Я взял палочку и начертил ряд человечков на клочке песка, окружённом галькой. Потом изобразил минотавра и провёл стрелочки от человечков к нему, потом ещё одну стрелочку – от Минотавра, и на её конце изобразил череду ломающихся линий и взрывов. Пикассо из меня никакой, но Фифа поняла, что это местная Герника. Встав на колени, птица стала всматриваться в мою мазню, видимо, надеясь разглядеть там дополнительный смысл. Тогда я притронулся к ней, получилось странно – моё мохнатое предплечье обняло её чуть ниже груди. Фифали не отстранилась, тогда другой рукой я потыкал в себя, она удивлённо, вполоборота смотрела на мою пантомиму. Я снова взял палочку и нарисовал стрелочку, которая сверху смотрела на первую, показывающую от человечков к Минотавру. – Вот как?! – птица расширила глаза. – Ты появился первым и теперь ты бог из предсказания, но ты – это ты, а не какое-то чудовище, ты радеешь за наш мир и не допустишь его гибели! Я кивнул. Фифали расслабилась, и я сделал то, что давно хотел сделать – обнял её и прижал к себе.