Абсолютный Ноль

Иногда сознанию нужна перезагрузка. В этом мире я реально оказывался в ситуации, когда разум полностью терял контроль над телом, каждый раз сознание выключалось полностью, но, приходя в себя, я ощущал вес своего прошлого и давление неизвестного будущего. Сейчас я сохранил ясность мысли и полностью себя контролировал, но при этом тревоги и проблемы исчезли, как будто добрый волшебник взмахнул своей палочкой. Я смотрел на то, как лежит на спине, раскинувшись, Фифали, как холодная пена накатывается на её тело и крылья, скрывая ровные бёдра и красивую маленькую грудь, и убегает обратно в море. – Что? – она поймала мой взгляд и тут же покрылась крупными мурашками, села и, прикрыв грудь крыльями, прошептала, – Это так не вовремя... Я медленно помотал головой, дотронулся до её живота, согнул руку, демонстрируя свой гигантский бицепс, а потом обхватил за талию и прижал к себе. – Мы не сможем оставаться в стороне... – она начала говорить, но сразу же вырвалась из моих объятий и стала лихорадочно натягивать шорты. – Они возвращаются. А мне было всё равно. Сознание перезагрузилось и не желало упускать состояние покоя и ощущение лёгкости, которые мной овладели. Прогарцевав боком по кромке прибоя и обдав нас брызгами, Кабирния поставила на гальку кривоватую корзину с чуть подвяленными абрикосами. – Смотрите, что там есть! От абрикосов убойно пахло, у меня сразу разыгрался аппетит. Следом за Каби подошли Орпебр, он нёс огромную рыбину, и Кабинората с охапкой каких-то корнеплодов. Следующие полчаса я с трудом сдерживал звериные позывы и не набросился на сырую еду только потому, что не хотел портить радостную атмосферу, образовавшуюся в нашем временном лагере. Мы только расселись вокруг догорающего костра, чтобы начать трапезу, как в волнах мелькнула чешуя, и на берег выпрыгнула русалка. Она в манере бывалого серфингиста приземлилась прямо рядом с лопухами, на которых Кабинората разложила пищу. – Меня не подождали?! – Гидродора, тебе отложили самые вкусные кусочки, – улыбнулась Фифа. – Ты, наконец, расслабилась? – О, да! Вода! Везде вода! Гидра набросилась на еду. Кабинората с ужасом смотрела, как русалка поедает рыбий хвост. Я хрюкнул, вспомнив, что её нисколько не смутило, как я пожирал её сородичей. – Бог, бог, ты почему смеёшься? Она округлила глаза и приблизила лицо к моей морде. Я внимательно рассмотрел её глаза, нос, губы. Мне показалось, что есть какая-то неправильность. Нос у неё был небольшой, детский, губы пухлые и свежие, но у глаз и на переносице образовались маленькие морщинки, такие бывают у взрослых женщин, которые хорошо следят за собой, поэтому морщинки заметны только внимательному наблюдателю. – Му, муму? – С того момента, как я родилась, минуло пятнадцать лет. – Ммм, так ты меня старше, – жуя абрикосы, воскликнула Каби. – У тебя уже есть дети? Кабинората напряглась, но я понял, что она не рассердилась на кобылу. – Нет, каждый раз, когда случалось осеменение, мне не хватало партнёра. – М! – Каби чуть не подавилась. Она прожевала абрикосы, направив единственный глаз к переносице, и, тряхнув титьками, склонилась прямо к Одинаковой. – А ты часто это видела, ну это? А у вас все по-разному или всегда одинаково? А разве вам без разницы с кем? – Каби! Фифа попыталась прервать наивный интерес лошади. Но тут рассмеялась русалка. Она захохотала в полный голос, повалилась на гальку и стала бить в истерике хвостом. – Фифали! Я тебя умоляю! Расскажи девочке о спаривании, а лучше покажи... Хаха! А то я сама ей всё объясню. Хахаха! Пунцовая Каби открывала и закрывала рот не в силах что-нибудь сказать. Орпебр отвернулся, с трудом сдерживая смех. Фифали закусила губу и лукаво глядела на меня. Кабинората единственная сохранила серьёзное выражение лица и пояснила, уж не знаю, что ею двигало, коллективизм Одинаковых или сестринское сочувствие к такой же, как она сама, неудачнице: – В определённое время уровень гормонов, отвечающих за размножение у всех женщин и мужчин, повышается, и тогда они разбиваются на пары, женщина ложится на спину, вот так, – она показала, хорошо хоть не стала снимать комбинезон, – или встают на колени, вот так, – на этом моменте Орпебр, захлёбываясь смехом, начал отползать в сторону. – А мужчина вставляет в женщину свой орган, транспортирующий семя, и начинает двигаться, вот так, – Кабинората объясняла с абсолютно невозмутимым видом. Русалка с тонким "иииии" уткнулась в живот Фифали, которая зажимала рот себе обеими руками, пытаясь не заржать. – Потом мужчина кричит "аааа!", а женщина "уууу", – на этом месте вернувшийся Орпебр, попытался что-то сказать, тыкая когтем в сторону моря, но, убитый новым приступом смеха, повалился лицом на спину русалки. – А почему они кричат? У Каби блестели глаза и торчали соски и, похоже, совсем отказал слух, потому что наш громкий гогот уже невозможно было скрыть. – Не знаю, – с важным видом ответила Кабинората, – это обычай такой. Когда мы обессиленные кое-как восстановили дыхание, Орпебр снова протянул коготь в сторону моря и хрипло сказал: – Тану приплыли.