I Have No Mouth and I Must Scream

LI Подобно Еве, вкусившей от плода Эдема, ты съела то, что никогда не должно было тебе принадлежать, и изменила мир, пробудившись. Тобой управлял не Голод, хотя ты и прикрылась им, чтобы сделать свою бессмысленную алчность и неоправданную жестокость более приемлемыми, чтобы оправдать все, что ты натворила в поисках — В поисках чего? Кто знает? LII Какая ирония: ты вкусила фрукт, и он был горек — И на мгновение ты была разочарована. Как может сила Рая иметь вкус печали и сожаления? (но сила без любви, или сострадания, или доброты — а иногда даже со всем этим — всегда горька; ты поймешь это в тот день, когда твои сыновья свяжут тебя) Ты съела всю чакру, какую только смогла найти, ела, и ела, и ела, потому что Древо говорило тебе делать это, шептало тебе об этом во снах. Ты ела до тех пор, пока твой желудок не взбунтовался, но вкус был отвратительным, гнилым и сырым, и он становился все хуже. LIII Возможно, наивный глупец мог бы поверить, что тебя вел простой голод. Возможно, простак, неспособный видеть сквозь маску, подумал бы, что это лишь бессмысленная жажда плоти, костей, энергии… Но ты не можешь обмануть меня, ту, которая делит с тобой разум, тело, душу. Ты искала силы, силы любой ценой. Силы для себя. В конце концов ты оказалась совсем как те люди, которых ты презирала. Не так ли, о Богиня-Кролик? LIV Почему мне было позволено остаться самой цельной из нас троих? Девочка была разорвана на части, чтобы заделать трещины, богиня — разбита вдребезги, чтобы создать основу, а я сидела и наблюдала — и была оставлена целой. (по крайней мере, в какой-то степени) Это была Судьба? Какой-то божественный промысел? Или я просто осталась незамеченной? LV Мальчик приходит и находит тело, которое я спрятала. Позволь ему забрать его. (Прощай, Нагато) Позволь ему в его гордыне поверить, что он может перекроить мир под себя. (Вот ирония: его руки проходят в каком-то десятке сантиметров от трупа его обожаемой Рин, когда он тянется за силой, которая никогда не принадлежала ему.) LVI Верьте во что хотите: в героев, или в злодеев, или в кого угодно между, — но вот истина: жадность вращает Землю. Я знаю это. Я видела это. LVII Я призвана на поле боя по приказу мальчика. Я призвана, и я убиваю, и мой гнев растет и растет, моя ненависть и ярость… Жадность двигала Кагуей, досада двигала Рин — Что движет мной? Свобода, думаю я, и одна только мысль об этом слове может свести меня с ума. Века, целые века прошли. Еще немного. Еще совсем немного. LVIII Кто-то пытается забрать у меня моих детей. Я чувствую, как они говорят с другим духом. Нет. Нет. Я не могу снова остаться одна. Я не буду снова одинока. Я затягиваю моих детей обратно внутрь, всех их, и я крепко их держу — ВЫ НЕ ПОКИНЕТЕ МЕНЯ Я НЕ ОСТАНУСЬ ОДНА! LIX Я все еще неуклюже двигаюсь в хватке мальчика. Но я чувствую ветер на моей деревянной коже. Я слышу крики людей, и они звучат, как пронзительный муравьиный писк. LX Но затем я слышу, как кто-то говорит, и его голос чист, как звон колокольчика, и мои дети отзываются на него, тянутся к нему, как цветы к солнцу. На мгновение меня захватывает водоворот. И вот я стою в ветвях великого Древа, пока женщина в белом спит мертвым сном справа от меня, пока девочка в черном свернулась в калачик слева от меня. Мои дети сидят предо мной. Я единственная не сплю. Но затем голос умолкает и небо и Древо пропадают и я одна во тьме… Я кричу и кричу и кричу… Есть лишь нестерпимая боль… Краснота, боль, и — ВРЕМЯ ПРИШЛО.