Блузки (Класнич)
30 ноября 2019 г. в 23:18
Конец октября 2011
Патриция перебирает блузки. Пластиковые вешалки тихо стукаются друг о друга, когда она сдвигает уже отсмотренные влево. На внутренней поверхности дверцы шкафа — приклеенные скотчем фотографии. Светловолосый мужчина и женщина с темными волосами и глазами влюбленно смотрят друг на друга, целуются, обнимаются в постели, занимаются любовью. Ткань скользит под пальцами Патриции. Она останавливается на каждой блузке, придирчиво рассматривает, потом со вздохом отодвигает. Светлая офисная блузка-рубашка из вискозы. Шелковая блузочка с кокетливыми рюшами. Хлопковая белая кофточка с принтом в виде ярких цветов. Черный трикотажный топик. Модная блузка из неотбеленного льна с вышивкой. Ярко-красная бархатная туника с пайетками.
Многоцветие тканей режет глаза, блузки и кофточки ей не нравятся, и Пат тихо и плотно прикрывает дверцы шкафа.
Она достает из сумки пачку сигарет, рассеянно крутит ее в руках. Вроде, свою норму в четыре сигареты она сегодня уже выбрала, но курить хочется неимоверно. Патриция вздыхает и решает поддаться соблазну. В конце концов, сигаретой больше, сигаретой меньше — невелика разница. Возможно, это так влияет перелет. Пат не любит летать на самолетах, но иногда желание прилететь в Манчестер и увидеть мужа, устроив ему сюрприз, перевешивает эту нелюбовь.
Патриция идет на кухню, берет из стопки посуды у мойки блюдечко, ставит его на стол. От неловкого движения помада и тушь падают со стола на пол, катятся по плитке: помада — под холодильник, тушь — куда-то в коридор. Пат только раздраженно передергивает плечами.
Она курит, стряхивает пепел в блюдечко, напряженно думает. Надо бы вернуться в Германию, этот ее визит к мужу получился совсем коротким, но Патриция не может сходу сообразить, когда она окажется в аэропорте, если выедет прямо сейчас, и будут ли в это время какие-то рейсы, и что вообще теперь делать-то?! Ее взгляд упирается в фотографию на столе. Двое в постели и, кажется, абсолютно счастливы. Сложно не быть счастливой во время секса с любимым мужчиной.
Она докуривает и набирает номер, по которому в последний раз звонила месяца три, наверное, назад.
— Славен, это Патриция, жена Ивана, — говорит она, когда в трубке раздается уверенное «слушаю». — Класнича, — добавляет она поспешно, понимая, что в сборной хватает Иванов, целых четыре штуки, и Билич вовсе не обязан помнить жен каждого из них. Даже если свой номер она сама забивала в его мобильник еще черти когда, даже если они периодически созваниваются.
— Слушаю, — повторяет Билич.
— Я хотела уточнить, будешь ли ты вызывать Ивана в сборную на матчи с Турцией.
Билич молчит, и Пат сама понимает, что ее вопрос — нетактичный, неправильный, не вовремя.
— Почему ты решила об этом спросить? — голос Билича звучит мягко, почти нежно, но вкрадчиво. Пат слегка нервно трет висок, тащит из пачки еще одну сигарету, щелкает зажигалкой, глубоко затягивается, отвечает, выдыхая дым:
— Последние две игры он просидел на лавке, даже как замену ты его не использовал, — говорит она, надеясь, что ее голос звучит ровно. — Я просто хочу понимать, где и когда он будет физически находиться.
— Мне кажется, тут что-то иное, — медленно произносит Билич. — Ты не врешь, но и не говоришь правду.
— Мне действительно важно понимать, когда и где будет Иван, — так убедительно, как может, говорит Пат. Чистую, между прочим, правду.
— Почему? — требовательно и неожиданно жестко спрашивает Славен. — Объяснись.
Патриция прикрывает глаза. Это, пожалуй, самое сложное — объясниться. Она, наверное, и Славену-то позвонила ради того, чтобы в разговоре с ним самой себе — объяснить.
— Ему потребуется поддержка братьев по сборной, — почти шепчет она. — Не уверена, что он сможет спокойно пройти следующие пару месяцев без этого.
— Так, — Славен будто вбивает гвоздь прямо в мозг Пат, и чтобы вытащить этот гвоздь, она начинает говорить, все быстрее и быстрее, почти захлебываясь словами.
— Я приехала к нему в Манчестер, и тут… Славен, я буду разводиться с ним, это решено, к черту это все, я и так прошла с ним слишком многое за эти четырнадцать лет, и его пересадки почки, и ту историю, когда его обвинили в изнасиловании несовершеннолетней, и когда на наш дом напали, господи, Славен, я тогда с ума чуть не сошла, Фабиана спала в в соседней комнате, если бы эти отморозки туда зашли… Славен, ей четыре года!.. А он был в Англии, — Пат пытается взять себя в руки, но не может, она прикуривает новую сигарету прямо от предыдущей, Билич молчит, не прерывает ее, она слышит только его ровное дыхание, и она продолжает, силясь не заплакать. — Четырнадцать лет вместе, Славен! Мне много кто говорил, что в Англии у Ивана своя жизнь, в которой мне нет места, а я, дура, верить не хотела, а тут — полный шкаф чужой одежды, чужая помада, фотографии, где он — и другая женщина… Я развожусь с ним, Славен, и он, конечно, тот еще мальчик-хаос, но боюсь, он это тяжело воспримет, — она переводит дыхание, старается дышать глубоко и размеренно, еще раз затягивается сигаретой и закашливается — дым продирает глотку.
— Патрисия, успокойся, — Билич говорит ровно, но Пат четко слышит, что он нервничает, и думает, что не надо было это все вываливать на него. — Ты умная женщина и сделаешь то, что будет лучше для твоей семьи. Для тебя и твоей дочери.
Патриция только нервно смеется. Ни на что другое у нее нет сил.
— Славен, так у него будет поддержка? Он окажется в сборной? Я все же не настолько дрянь, чтобы не позаботиться о человеке, с которым прожила четырнадцать лет.
— Моя схема как-то очень похожа на твою жизнь, — отвечает Билич с коротким смешком. — В ней для Ивана нет места.
Она говорят еще несколько минут, но Пат Славена почти не слушает. В ее мозгах бьется только это: «Моя схема как-то очень похожа на твою жизнь, в ней для Ивана нет места». Нет места. Нет места. Места — нет.
Попрощавшись со Славеном («Я надеюсь, ты позвонишь мне вскоре, и не обязательно, чтобы для этого что-то случалось», — говорит Билич, прощаясь с ней), Пат смотрит на полупустую пачку сигарет и фотографию на столе — Иван с незнакомой ей женщиной. «У нее совсем нет вкуса», — цедит Патриция, вспоминая чужие блузки в шкафу и пытаясь совладать с эмоциями.
Ей пора уезжать. Это свидание получилось коротким, жалкий час, из которого двадцать минут она проговорила со Славеном, а с мужем так и вовсе не увиделась. Наверное, только таким свиданием и можно завершить их историю.
Уже в такси Патриция набирает свою подругу, которая работает в журнале BUNTE. Хвост надо отрубать сразу, нечего мучать животное и рубить его по частям.
— Я развожусь с Иваном, — говорит она, явственно представляя, как Анна удивленно распахивает глаза. — И у меня есть прекрасная фраза, которой ты можешь начать интервью со мной. «Единственное положительное в моей ситуации, это то, что хуже не может быть».