Хроники Оси: Обруч Мина.

      Вечер после Совета Семей.       Лаборатория Птичника.       — Эй, старик! — окликнул Нат, проходя в лабораторию. Птичник всё ещё изучал Книгу Эмилии. И, как всегда, не сразу заметил гостей.       — О, ты как раз вовремя, — Птичник замялся. — Тут такое дело. Кажется, Эмилия...       — Хочет разнести всё к херам? — закончил за него мавка. Попутно роясь в шкафу в поисках оставленной на хранение одежды. Нашёл. Нат развернул свёрток и достал красную майку и зелёную куртку. Полпути сюда прохладный ветерок приятно обдувал торс, но очередной безумный день подходил к концу, а летние ночи были уже не такими тёплыми. Если это тело теперь чувствует окружающую температуру, то, чего доброго, и болеть умеет. Наткнувшись на ещё одну куртку — розовую, он не глядя кинул её фею.       Фил всё ещё стоял на пороге, жадно озираясь. Да уж. Логово Птичника было доверху забито всякими редкостями и странными штуками, книгами и ветхими манускриптами, колбами с органами и частями големов. Зрелище было впечатляющее и жуткое даже для заядлых искателей приключений, а уж для безвылазно торчащего в борделе фея и подавно.       — Э-это мне? — спросил Фил, поднимая куртку с пола, он не смог заметить её вовремя, чтобы поймать, и теперь виновато комкал в руках.       — Холодно же, — буркнул Нат, усаживаясь напротив старика и пододвигая к себе Книгу. — Ну и? Когда ждать беды?       Аргус только теперь заметил гостя и, выпучив глаза, переводил взгляд с фея на мавку и обратно. «Да они с Филом прям как два желторотых птенца». Нат чуть не рассмеялся от их вида.       — Да. Фей. Настоящий. — ответил парень на невысказанный вопрос старика.       — Твой друг?       — Ты сам-то понял, что сказал? — настроение шутить сразу пропало. Птичник-то уж должен был понимать, что мавка и фей друзьями стать не могут. Нат надеялся, что рассеянность старика не доставит ему проблем, а потому выразительно посмотрел Птичнику в глаза, намекая, чтобы он не поднимал эту тему.       Фей же тем временем обиженно поджал губки и наконец-то прошёл в помещение. Он уселся рядом с Натом и, демонстративно взяв его под руку, прижался к плечу.       — Да, друг! — с вызовом ответил он Аргусу, застигнув Ната врасплох и развеселив своим ребячеством.       Птичник — тот и вовсе был в шоке, что это чудо ещё и разговаривает.       — А можно я Вас изучу?       Фил явно не понял вопроса, но обращение на Вы ему польстило, и он благосклонно кивнул. Ну прям как дети, честное слово. Эти двое смотрели друг на друга, как малыши, впервые попробовавшие сладости. «Будет у Фила новый клиент», — промелькнуло в голове мавки. Но он тут же одёрнул себя: «Чур, чур меня». Этого ещё не хватало! Картинки, всплывшие в его голове, были премерзкими.       Он решил, что пора прервать гляделки этих двоих и заняться делом.       — Ну, и что там?       Птичник наконец-то вернулся в реальность, и парням пришлось выслушать целую лекцию о том, что безумная ведьма собралась сделать с Осью, что такое Артефакты, зачем ей Обруч Мина, маленькая феечка и носферату. Похоже, план Эмилии был детально прописан на годы вперёд, и мавка даже зауважал её за такую дотошность.       После лекции Птичник таки добился от Фила осознанного разрешения на изучение, и Нат оставил их. Он засел в своё любимое кресло, пока Аргус возился с пробирками и своими записями. Чернокнижник взял у фея кровь, прядь золотых локонов, кусочек ногтя... Он суетился вокруг Фила, восхищённо глядя на фея, а тот крутился по сторонам и лучился радостью от такого внимания. Нет, не от внимания. Нат только сейчас осознал это. Фей питался! Он заряжался энтузиазмом и эйфорией старика, для которого не было большей радости, чем его исследования.       Похоже, они оба извлекали выгоду из происходящего и были этим довольны.       Нат снова вернулся к размышлениям. Судя по записям: всё произойдёт в катакомбах под Университетом. Эмилия смогла договориться с кем-то из речных, охранявших Ось, на проход в обмен на малышку феечку. «Вот уж нашли, кого поставить в охрану суперважной Оси мироздания», — мысленно ворчал Нат. Время сделки было назначено на полночь. А значит, до заката мавка и фей могли передохнуть тут, вместо того, чтобы носиться с поисками по всему Городу.       Помимо теперь уже неизбежной встречи с речными тварями и, возможно, даже самим Полозом, были и другие проблемы. Сталкиваться в лобовую с Эмилией и Ричардом, который, вероятно, пойдёт с ними, не хотелось. А вот с Генри, обращённым в нечто, схватиться придётся. Сможет ли Нат успокоить его печатью сирены или ранить обычным клинком, чтобы добыть хоть немного крови? Так или иначе, драться с ним будет бесполезно, голем не настолько силён, да и фей вряд ли сможет помочь, разве что отвлечь ведьму и оборотня. А значит, главное — выждать момент.       Закончив, наконец, с измерениями, Птичник с радостью устроил фею экскурсию по своим «богатствам». Нат так и не смог понять, действительно ли Филу интересно, или же он просто, наконец, осознал серьёзность их предприятия и решил насытиться вдоволь. Старик, к слову, больше не упоминал ни про Ната, ни про способ, которым он собирается вернуть носферату свободу, ни про речных, за что мавка был ему благодарен. Правда так или иначе раскроется сегодня вечером, но Нат предпочёл бы оттягивать этот момент как можно дольше.       Пока фей и чернокнижник, казалось, забыли о его существовании, Натан вернулся к столу. Старик сказал, что Обруч Мина усиливает любую магию. И, как оказалось, пользоваться им не так сложно. Парень покрутил браслет в руках. Использовать вещь, приобретённую для клиента, противоречило его правилам, но поскольку она может спасти клиенту жизнь или по крайней мере свободу, он счёл это приемлемым допущением. Мавка тайком надел браслет, и тот, сжавшись на запястье, скрылся под кожей, оставив новый татуированный узор на руке. Собственно, так делец поступал со всеми заклятьями и Артефактами, за исключением серьги Рора и ещё нескольких побрякушек. Особых изменений Нат не почувствовал.       Для того, чтобы добыть кровь Крокодила, Нат повесил на пояс ремень с парой коротких кинжалов, засунул один из скальпелей Чумного ворона в сапог и, подумав, спрятал ещё маленькое лезвие под кожу так же, как Обруч пару минут назад. Добраться до уязвимого места вампира в целости он надежды не питал. Но хоть что-то же должно остаться при нём. В ином случае придётся его укусить. Хотя это было бы смешно. У голема нет ни клыков, ни когтей.       Лаборатория Птичника находилась в подвале, но мавка чувствовал, что солнце приближается к горизонту, а значит, им пора выдвигаться.       Апартаменты Эмилии Бенд.       Эмилия сидела за столом и вертела в руках Глаз Гора. Пёстрая эмалированная вещица легко помещалась в руке. Сжимая и разжимая Артефакт в руках, ведьма наблюдала, как фарфоровая чашечка перед ней то сыпется на скатерть, то собирается, будто и не билась никогда. Глорианова Жена додумалась лишь до того, чтобы держать Дом в идеальном состоянии с его помощью. Какой идиотизм. Глаз был, очевидно, способен на большее.       Эмилия постучала острым ноготком по столу. В игру за Артефакты вступил ещё один игрок. Но совершенно не ясно, был ли это кто-то из Семей или новая сила. С феями она просчиталась, ну да Глаз — неплохое утешение.       Добиться правды от Жены не стоило труда, ведьма уверилась в своей ошибке, никто бы не смог соврать хоть сколько-нибудь достоверно после зрелища, которое устроил Генри.       Генри. Эмилия сморщилась. Посадив вампира на поводок, она осознала — не такой победы она желала. Да, было весело наблюдать, как бедняга страдает из-за своих гуманных заморочек. Ведьма не понимала, почему такое древнее существо до сих пор держалось за такую относительную вещь как мораль.       А ведь он был таким всё время, что она его знала. Отстранённый от мира людей, поглощённый исследованиями он вступал только в необходимые социальные контакты. Подобравшись ближе, молодая чернокнижница поняла, что за защитным барьером скрывается яркое и страстное нутро. Но стоило вампиру понять, что их связывает не только любовь к науке и сексу — барьер отстранённости встал между ними, как могильная плита. И что бы она ни делала, становилось только хуже. Затем разлад коснулся и их научных воззрений. Только в этот раз Эм не совершила ошибку, раскрывая карты сразу. Она укутала лабораторного жителя паутиной лжи и недомолвок, так что он до последнего не понимал, как их «научные» цели различны.       — Госпожа, будить девочку? — голос гувернантки вырвал Эмили из раздумий.       — Через часик, я жду Ричарда Карнели, и мы отправимся на праздник.       Как замечательно, что Ричард не стал спрашивать, какой именно эксперимент она собирается поставить в крипте под Университетом. Мужчинами, поглощёнными своей мечтой, так легко воспользоваться.       В Университет ей были закрыты двери после Биом-сити, но сегодня ночью она проберётся туда с помощью Генри. Ректора не было в Городе, а это значит, что никто из Деканата не мог узнать в монстре профессора фон Шилле. А допуск на остров у него должен был остаться.       Переправу по подземной Реке, ведущей к основанию Оси, должны были организовать речные, которым она ещё десять лет назад пообещала дитя Леса. Девочке через пару часов исполнится двенадцать, Эмилия полагала, что речные оценят такую щепетильность к деталям.       До прихода Ричарда оставалось полчаса.       Дом Семьи Карнели.       Ричард сидел в главном зале Дома Карнели. Гостиная была пуста. Он сам всех выгнал. Его утомили гвалт и рычание Семьи. Не все были рады его приходу к власти. Ну, ничего. Они смирятся. А кто нет — последует за Клаусом.       Да. Ричард смаковал эти воспоминания. Как ещё горячая кровь брата стекала по его рукам. Как легко нож перерезал горло вервольфа. Не когти, не зубы. Ричард не дал брату и шанса умереть в поединке. Нет, он хотел напоследок унизить Клауса. Поступить с ним так, как старший всегда поступал с ним самим.       Ричард сильно сжал кулак от нахлынувших чувств, и Коготь Лилит впился ему в ладонь. Это заставило нового Главу Карнели вернуться в настоящее.       Ему предстояло ещё одно дело. Пора было принять решение. В одной руке Ричард держал Артефакт Семьи Карнели, а в другой висел медальон с пером — Артефакт Бартоломью — Перо Пепла.       Оба Артефакта были обещаны ведьме. Впрочем, теперь, когда Семья вервольфов, наконец, стала и правда главенствующей Семьёй в Городе, кто посмеет упрекнуть его в нарушенном слове?       Конечно, он признавал, что Эмилия выполнила свою часть сделки безукоризненно, хотя основное веселье и досталось этому монстру-носферату. Ричард поморщился, вспоминая внешний вид фон Шилле, разрывающего на части охрану Совета.       А вот другие воспоминания о мисс Бенд вызывали в Ричарде куда более определённые и первобытные чувства. Невесомый пеньюар, призывно слетающий на пол с её руки, гибкое тело, маняще поднимающееся по лестнице прямо перед ним, шёлк постели, ласкающий кожу женщины. Страсть и похоть захватили разум волка. Ни одна из ночей, проведённых в борделях фей, не могла сравниться с этим наслаждением.       Из груди оборотня вырвался утробный рык. Всплывающие в голове картинки вызывали в нём новую волну желания.       Солнце клонилось к закату, и ему уже стоило направляться к дому Эмилии, если он не хотел опоздать ко времени назначенной встречи.       Карнели резко поднялся и сложил оба Артефакта в один кулак. От резонирующей силы они заметно вибрировали. Всего лишь маленькие побрякушки и такая мощь.       Ричард направился к двери. Он уже принял решение.       Апартаменты Эмилии Бенд.       Прислушиваясь к звукам дома, Генри перебирал склянки с жидкостями, стоящие на краю купели. Да уж, отравиться ему тут нечем. Панику и страх сменила апатия. Надо было думать, как сорвать поводок, но его компетенции просто не хватало. Лучше бы Эмилия убила его, на него и так неподъёмной глыбой давил Биом-сити, а теперь у него и вовсе только два варианта: сойти с ума или умереть. Ни того ни другого пока не получалось.       Генри вспомнил глаза Фила, тот всегда смеялся, когда ему было страшно. Фей узнал его. И вряд ли ему теперь светит увидеть искреннюю улыбку этого простофили. А он так надеялся вытащить упёртого балбеса из борделя. Теперь уже не судьба. Ну может найдутся те, кто покажут фею, что есть в мире ещё места, где он сможет реализовать себя.       Генри услышал, что разговор Эмилии и Ричарда подходил к концу, значит пора вылезать из купели. Скоро Эм придёт за ним, и профессор не хотел опять валяться перед ней голым. Хорошо, что она не лишила его полной свободы действий. Его ограничивала цепь, не дающая отдалиться от ведьмы, да прямые приказы.       Фон Шилле натянул домашние штаны и майку. Так непривычно было без своего гардероба. Но от его одежды уже ничего не осталось. Это, видимо, были вещи Бенджамина — личного слуги Эм.       Услышав лёгкие шаги за дверью, Генри отвернулся к окну. Едва различимая за сиянием Оси луна безучастно смотрела на профессора. Значит уже совсем скоро план Эм придёт в действие.       Эмилия оставила Ричарда в гостиной. Всё шло как по маслу. Обиженный на стаю и опьянённый победой вервольф с радостью принял предложение сопровождать её в каменный лабиринт под Университетом. Ему было важно чувствовать свою нужность и силу, видимо, Ричарду льстило то, что она, несмотря на монстра на поводке, просит его о помощи в путешествии в логово речных. Она бы, и правда, в ней не нуждалась, не появись в её расчётах неизвестный, стащивший Обруч.       Вычислить вора она никак не могла. Это не Карнели и не Минамото, за них Ричард ручался, Ректора нет в Городе. Муравейник Глориана она проверила сама. Оставались фьерданцы и новая Яга. У фьерданцев кишка тонка, да и нет среди них таких, кого бы интересовало что-то помимо оленей, а у Морены — банально нет мотива... Выходит, или в её расчётах ошибка, или есть ещё кто-то. Этим кем-то мог бы быть Генри, но он никак не мог подставить Ричарда. Он ничего не знал об их общении, а о сговоре с кем-то и речи быть не могло, фон Шилле всегда был одиночкой. Только ей когда-то удалось стать ему напарником. А после Биом-сити он уж точно не смог бы никому довериться.       Всё ещё в раздумьях ведьма вошла в комнату и присела на краешек кресла. Она дала Генри возможность заговорить первым, но он опять ей не воспользовался.       Сейчас, не видя его лица, она снова чувствовала себя молодой девчонкой, которую вот-вот отчитает за ошибки старший.       — Генри, послушай, — она сама удивилась мягкости своего голоса, — скоро это всё будет уже в прошлом. Уже завтра всё изменится, и тебе не придётся выполнять всю грязную работу...       Кресло скрипнуло, когда ведьма, пытаясь убедить вампира в искренности своих слов, подалась вперёд, сжимая резные подлокотники.       Генри только повёл плечами. Будто отмахиваясь от её слов, как от мух.       — Пожалуйста, не осуждай меня, — её голос слегка дрожал. Нелегко давались эти слова Эмилии, но даже после стольких лет ей хотелось перед ним объясниться, — тебе ли не знать моих истинных желаний. Я же хочу как лучше, чтобы все на самом деле стали равны...       — Как лучше? Как лучше? Равны?? Да о чём ты вообще? — резко развернувшись, немёртвый горой вырос над креслом. — Всё и так было идеально! Баланс был настроен Богами, потомки которых хоть и были глупы и корыстны, но были живы! И по своему процветали! Все и так были равны!!       Эмили, как завороженная, слушала Генри, не смея пресечь первые живые эмоции, полученные от него. Это именно то, чего она так долго ждала. Хоть какой-то реакции на её действия. Улыбаясь, она жадно ловила все изменения на его лице. Тот, очевидно, совсем иначе понял её улыбку и умолк, ожидая ментального удара. Но его не последовало.       Эмили, опьянённая контактом, перешла на тон выше.       — Ты опять забываешь! Ты опять не учитываешь нас — людей! У всех «вас» есть магия, даже у фьерданцев, но не у нас. Мы — пустышки. Лишённые связи с Небом! Нам только и остаётся, что черпать энергию по крупицам из окружающей среды! О, и видят Боги, я исправлю их ошибку! Не останется обделённых внутренней искрой! — колдунья не на шутку завелась, в её глазах танцевали крошечные огоньки одержимости. — Ну конечно! Такому, насквозь пропитанному магией Крови существу, этого никогда не понять!       — Конечно не понять! Если мы опять переходим на личности, напоминаю — Я УБИВАЮ ради и из-за этой магии!!       Эмилия подорвалась и подошла к вампиру вплотную.       — Идиот, это нормально! Котлета в ресторане тоже бегала бычком. Один всегда жрёт другого!       Вампир отпрянул. Сжав зубы, он постарался успокоиться. Этот разговор между ними повторялся по кругу уже не раз, тогда в Университете много лет назад.       — Да, но не всегда убийство совершается ради удовольствия. Как это было в голубой гостиной.       Эмилия схватилась за голову. Меряя шагами комнату, она всё больше теряла самообладание. Неужели никто не понимает её? Генри должен!       — Аааргх! Да знаешь ли ты, сколько я натерпелась от них за век? Сколько надменности, сколько пренебрежения! И всё потому, что я ЧЕЛОВЕК!       Генри следил за её метаниями и как-будто сдулся. Он видел, что колдунья совершенно искренне верит в то, что говорит... Наверное, в том, что она стала такой, была и его вина. Он не должен был отталкивать её, должен был уделять больше времени её трескотне, идеям и... комплексам, которые он проглядел за показной активностью...       — Эм, только ты презираешь себя за то, что ты человек...       Тишина повисла в комнате. Она смотрела в его глаза. Секунда-другая и по щекам женщины потекли слёзы. Генри снова поразился тому, что где-то внутри помешанной волшебницы ещё жила девушка, которую он когда-то полюбил. Такая глупая и наивная.       Помедлив и преодолев неловкость, он притянул её к себе и обнял. Колдунья разревелась. Шмыгая носом, она заговорила, тараторя слова:       — Никто, никто не обращал на меня внимания. НИКТО! Даже семья. — Эми дышала глубоко и часто, будто задыхаясь, руки её дрожали, и колдунья, протиснув их под локтями профессора, сцепила замком за его спиной. Она продолжила, уткнувшись ему в ключицу. — Никто и никогда не видел меня, только ты. Ты дал мне надежду, подарил идеи, вдохновил и дал сил. А потом, — ведьма начала колотить по его спине кулаками то ли крепче обнимать, — потом даже ты от меня отвернулся! Быть одной невыносимо, но лишиться обретённого ещё больнее!!       Руки вампира гладили Эмили по спине, успокаивая. А вот тонкий розовый язычок скользил вдоль локтя ведьмы, а затем попытался подцепить цепочку с зубом на запястье. Он как раз пытался отыскать хоть какой-то способ его стащить, когда дверь в спальню с размаху открылась.       — Какого речного тут происходит? — Ричард стоял в дверях. Он гулко дышал, в золотых глазах плескалась нескрываемая ревность.       — Всего лишь провожу воспитательные беседы, — Эмилия вышла вперёд, заслоняя собой Фон Шилле, будто защищая, — профессор может быть полезнее, будь на нашей стороне не только его сила, но и ум.       — Да? А облизывать Ваши руки тоже входит в процесс воспитания?       Колдунья резко крутанулась на каблуках, стреляя глазами в вампира. И встретилась с привычным холодным взглядом. Взаимопонимание, вернувшееся на пару минут, было безвозвратно утеряно.       — Ах, вот оно что! — ей не составило труда разгадать его план. Генри сдавленно замычал и упал на колени. — Я смотрю, твой длинный язык доставляет слишком много хлопот. Кусай!       Крик боли наполнил комнату. Ричард с улыбкой смотрел на кровь, стекающую по растянутой майке Фон Шилле. Он усмехнулся.       — Не знаю всего о Ваших методах воспитания, Мисс, но эта часть мне нравится больше. — он протянул локоть ведьме. Та приняла его, отвечая:       — О, Вы ещё узнаете, Ричард, обещаю... — они развернулись и покинули комнату. — Выдвигаемся! Генри, переоденься, не хочу пугать ребёнка.       Через пятнадцать минут трое взрослых и ребёнок направились к Университету. И, кажется, только ребёнок не затаил злобы на кого-либо из присутствующих.