N дней до

На следующий день мужчина с волосами, выкрашенными в седой цвет, пришёл навестить пленников в сопровождении двух молчаливых охранников. — Как поживаете? — поинтересовался он, но ответа на свой вопрос, похоже, не ждал. — Посмотрим, насколько вы усвоили мои вчерашние рекомендации. Несите сюда, — небрежно бросил он охранникам. Те, по-прежнему не промолвив ни слова — странно, подумалось Лоре; они отчего-то молчали даже тогда, когда от них следовало бы ожидать ответа о том, что приказ принят, — притащили массивное металлическое кресло, подлокотники и ножки которого — возможно, и спинка, и сидение, но сбоку было не рассмотреть — были снабжены ремнями. Прикрутив кресло к креплениям на полу ровно посередине между камерами Ника и Лоры, охранники прикатили низкий столик, и Лоре не нужно было смотреть, чтобы догадаться, что на нём лежало. Она глубоко вдохнула, чувствуя, как пульс учащается против её воли, и напряжённо стиснула зубы. Значит, пытки. Впрочем, оставалось непонятным, чего похититель хотел ими добиться? Получить информацию? Но какую? Или просто решил запугать? — Вам не стоит беспокоиться. Пока, — беззаботно сообщил мужчина. — Это всего лишь напоминание о возможном наказании. Чем более послушными вы будете, тем меньше придётся страдать. Присматриваясь к выражению его лица, Лора непонимающе хмурилась. Ни в тоне мужчины, ни в его мимике она не могла отыскать садистского удовольствия, когда речь заходила о причинении пленникам боли. Лишь холодную отстранённость — как будто он просто считал человеческие страдания необходимыми для достижения какой-то ему одному ведомой цели. Подчиняясь жесту мужчины, охранники открыли решётку камеры напротив и выволокли Ника наружу. Тот зло посматривал то на них, то на мужчину, но пока что не сопротивлялся. — Чего вам надо? — не выдержав, грубо спросил Ник. — Никаких полезных вам сведений у нас нет. Так зачем это представление? — Я хотел бы донести до вас одну мысль. — Мужчина присел на подлокотник кресла. — Вполне возможно, вы не сможете принять её с первого раза, но рано или поздно вы с ней согласитесь. Вы ведь понимаете, — его голос стал тише и вкрадчивее, — что за вами никто не придёт, что никто вас не спасёт? — Он посмотрел Нику в глаза, но тот, стушевавшись, отвёл взгляд. — И знаете, что это значит? Вы теперь мои. — Мы не вещи, — мрачно процедила Лора, — чтобы кому-то принадлежать. И уж тем более вам. — Все так говорят — поначалу, — это, надо признать, прозвучало зловеще. — И если вы не вещи, то что ещё? Так или иначе, всё, что от вас требуется сегодня — сказать, что вы мои. Вовсе не обязательно в это верить, искренне это признавать. Всего-навсего пара слов от каждого из вас, и я оставлю вас в покое до завтрашнего дня. Просто ничего не стоящие слова. Произнести их совсем нетрудно, не правда ли? Без предупреждения Ник бросился вперёд — нет, сначала не на мужчину, а к столику, — и схватил какое-то тонкое лезвие. Лора не удивилась: Нику никогда не хватало терпения долго выжидать правильного момента, и если у него и были шансы дать отпор похитителям, то только сейчас, когда он ещё мог адекватно оценивать возможности. Ник нацелился на мужчину, похоже, собираясь взять его в заложники — Лора непроизвольно сжала ладони в кулаки; при удачном стечении обстоятельств этот импровизированный план мог и выгореть, — однако мужчина сумел не только ловко увернуться, но и, поймав руку Ника, сжимающую лезвие, в захват, швырнуть противника на пол. Охранники схватили Ника, обезоружили его и прижали, заставляя остаться на четвереньках. Мужчина выпрямился и презрительно посмотрел на пленника. — Я предупреждал, что будет, если посмеешь поднять руку на меня или моих охранников, — его голос звенел льдом. На лице мужчины читалось не бешенство и даже не столько злость, сколько раздражение. — Придётся столкнуться с последствиями, — с наигранным сожалением сказал он. Охранники подхватили Ника под руки и усадили на кресло, придерживая за плечи и тем самым не давая встать. «Твоя рука меня раздражает, и поэтому я от неё избавлюсь», — вот что осталось невысказанным, но отчётливо прозвучало в словах мужчины. И тогда Лора по-настоящему испугалась, поскольку поверила, что он вполне способен воплотить в жизнь заявленную угрозу. А что ещё следовало ждать от того, кто, кажется, воспринимал людей как живых игрушек? Судя по ужасу, отразившемуся в выражении лица Ника, он тоже поверил. — Не делайте этого, — надломленным голосом попросила Лора. — Пожалуйста. — Неповиновение всегда будет наказано, — холодно ответил мужчина. — Это урок, который должны выучить вы оба. — Тогда возьмите меня, — собрав всю свою силу воли, предложила Лора. — Отрежьте руку мне. — Как благородно. Возможно... — Нет, не надо, — хрипло сказал Ник. — Сделайте это со мной. Лора видела, что его переполняло отчаяние, вопреки которому он выдавил из себя эти слова, что он боится куда больше неё самой, и подозревала, что он не сможет пережить подобное, в полной мере оставшись самим собой. Поэтому она снова попыталась возразить: — Отрежьте и вторую руку — или что-то ещё, если хотите. Только оставьте его. — Не смей этого делать, — совершенно убитым голосом обратился к ней Ник, смотря ей в глаза. — Не надо, только не ради меня. — Я не могу позволить ему сделать это с тобой. Понимаешь, просто не могу, — беспомощно ответила Лора. — Достаточно, — вмешался мужчина. — Очевидно, вы к общему решению прийти не способны. Так что выбирать в любом случае мне, и первоначальное наказание останется в силе. Если только вы не предпочитаете оба лишиться конечностей. Промолчав, Лора чувствовала себя предательницей, но она понимала, что, предложив так и поступить, не помогла бы ни Нику, ни самой себе — и лишь пошла бы на поводу у мучителя. Охранники пристегнули Ника к креслу ремнями, и мужчина большими ножницами, взятыми со столика, разрезал правый рукав помятой и испачканной форменной рубашки Ника, оголяя его руку. Лора наблюдала за происходящим и не смела отвернуться. — Где будем резать? — осведомился мужчина, проводя маркером линию по середине предплечья. Ник не ответил, тяжело дыша и часто моргая, словно едва удерживаясь от того, чтобы взмолиться о пощаде. Лора тоже продолжала молчать, опасаясь спровоцировать мужчину. — Может быть, тогда здесь? — Мужчина провёл ещё одну линию на несколько сантиметров ближе к локтю. — Или?.. — Д-да, — прежде чем он успел снова прикоснуться маркером к коже, отчаянно прошептал Ник. — Давайте здесь. На глазах Лоры выступили слёзы: она не могла спокойно выдержать издевательств над напарником. — Ты уверен? — уточнил мужчина, поигрывая маркером в пальцах. — Уверен, — ещё тише прошептал Ник; его голос отчётливо дрожал. — Уверен. Пару минут спустя в комнате появилось ещё одно действующее лицо — Лора и не заметила, как его вызвали, — человек в белом медицинском халате. Мужчина поприветствовал врача машинальным кивком, и тот переложил на столик несколько принесённых в пластиковом контейнере предметов, среди которых точно была пара перчаток, нож и — Лора не могла не вздрогнуть, заметив это — пила. Мужчина схватил с нижней части столика что-то металлическое, похожее на обрезок трубы, и, пройдя мимо камеры Ника, громко постучал по решётке. Потом он вернулся к креслу, открыл полупрозрачную стеклянную бутылочку — со спиртом? — и с неторопливым спокойствием обработал кожу предплечья Ника и свои инструменты, а затем натянул тонкие латексные перчатки. Врач, тоже надевший перчатки, сделал несколько уколов между локтем Ника и проведённой мужчиной линией. — Местная анестезия, — прокомментировал мужчина. — Конечно, будет больно, но умереть от болевого шока тебе скорее всего не грозит. Перетянув руку Ника жгутом чуть ниже локтя, он взял со столика скальпель и провёл им на некотором расстоянии от линии на коже, делая надрез. На бледном предплечье выступила кровавая полоса, и Ник всхлипнул. — Если я буду что-то делать не так, не стесняйтесь меня остановить, — сказал мужчина, оборачиваясь к врачу. У Лоры появилось желание спросить у мужчины, делал ли он подобное раньше — но она не представляла, какой из двух возможных ответов испугал бы её больше. — Конечно, сэр, — как-то тоскливо согласился врач А ведь он тоже мог оказаться здесь не совсем добровольно: в конце концов, заточить в камере неизвестно где и угрожать пытками — далеко не единственный способ удержать человека и принудить его к сотрудничеству. Взяв нож и перехватив его поудобнее, мужчина стал резать плоть вглубь и наискосок, приближаясь к начерченной линии. Ник взвыл от боли. Не обращая внимания на крик, мужчина ослабил ремень на запястье, приподнял руку и сделал аналогичный разрез на обратной стороне. От этого зрелища Лору начало подташнивать, но она не отводила взгляд. — Пойдёт? — буднично спросил мужчина у врача. — Более-менее, — мрачно буркнул тот. Мужчина довёл разрезы до конца — Ник кричал, почти не переставая, — пока со всех сторон не упёрся в кости. — Господи, — не сдержавшись, выдохнула Лора. Кресло, одежда Ника, перчатки мужчины — всё было заляпано кровью. Мужчина отступил на пару шагов назад. После пары минут передышки Ник замолк, тяжело дыша и постоянно всхлипывая. — Осталось перепилить кости, — объявил мужчина, и Лору пробила дрожь. — Не дёргайся, — приказал он, смотря на Ника, — иначе придётся переделывать. — Не надо, не надо, пожалуйста, не надо, — невпопад бормотал Ник, похоже, находящийся в шоке. — Не надо. — Остановитесь, — отчаянно попросила Лора, рванувшись к решётке — и тут же отшатнувшись от болезненного удара током. — Вы же ещё можете остановиться. Игнорируя её, мужчина снова приблизился к Нику, практически нависая над ним. — Будешь двигаться — следующей будет левая рука, — сообщил мужчина. — А потом, как знать, может, наступит и очередь твоей подруги. — Не надо, не надо... — Ник весь как-то сжался и напрягся. — Я... я вас понял. — Да остановитесь же вы, — бессильно повторила Лора, понимая, что её мольбы похожи на попытки достучаться до каменной стены. Мужчина отстранился, уступая своё место врачу, который отодвинул оставленные мужчиной лоскуты кожи — Лора непроизвольно поморщилась — и, примерившись, начал пилить кость. Не выдержав, Лора зажмурилась. Ник пронзительно кричал, и она не знала, чего в его вопле больше, боли или чистого ужаса от осознания происходящего. Она снова бросилась на прутья решётки и, получив очередной удар током, с беспомощным возгласом упала на пол. — Господи, прекратите это! — воскликнула Лора, но, стоило мужчине наградить её недовольным взглядом, заткнулась в страхе, что Ник по её вине пострадает ещё сильнее. Отрезанная часть руки отправилась в принесённый врачом пластиковый контейнер. Из культи сочилась кровь. Ник мелко дрожал, уставившись пустым взглядом себе под ноги. — Вы помните, о чём я вас просил в начале нашего сегодняшнего разговора? — спокойно спросил мужчина, словно продолжая светскую беседу, ненадолго прерванную каким-то досадным недоразумением. — Скажите, что вы мои, и мы закончим. — Хорошо. Я принадлежу вам, — никогда в жизни Лора не пыталась вложить столько яда в короткую фразу. — А ты? — мужчина посмотрел на Ника, всё так же пребывающего в прострации. — Сейчас тебе подрежут лишние части мягких тканей, зашьют, обработают и перевяжут рану, дадут обезболивающего. Но только после того, как ты выполнишь мою просьбу. Ник заторможенно, будто не до конца осознавая, где он находится и что с ним происходит, приподнял голову. — Вашу... просьбу?.. — медленно переспросил он, не переставая дрожать. — Скажи, что ты мой, — мягко напомнил мужчина. — И всё закончится. Тебе станет легче. — Я... — запнулся Ник, беспомощно пошарил взглядом по сторонам и потрясённо посмотрел на окровавленную культю, словно в первый раз её увидел. — Боже мой, — всхлипнул он. — Вы же... вы отрубили мне руку... боже мой. — Он сморгнул выступившие на глазах слёзы. — Но как я теперь буду?.. — Да, — настоятельно и неторопливо, как воспитатель в детском саду, подтвердил мужчина. — Ты нарушил правила — помнишь? — и был за это наказан. Ты ведь не хочешь, чтобы подобное случилось снова, не правда ли? Ник торопливо покачал головой. — Тогда не испытывай моё терпение и скажи, что ты мой. — Да, — прошептал Ник; в его глазах снова стояли слёзы, — я ваш. — Как я и говорил, ничего сложного, — констатировал мужчина. Охранники отстегнули Ника от кресла и, подхватив под руки, то ли увели, то ли утащили его прочь. Врач последовал за ними. Мужчина ненадолго задержался, чтобы скользнуть по Лоре безразличным взглядом, прежде чем тоже уйти. Стоило всем им скрыться из виду, Лора свернулась калачиком у стены своей камеры и разрыдалась. Через какое-то время — Лора была не в том состоянии, чтобы адекватно оценивать временные промежутки — мужчина вернулся и привёл с собой Ника, которого придерживал за плечо уцелевшей руки. Ника переодели в чистую одежду: простые джинсы и рубашку с короткими рукавами, — и его культю, как и обещал мужчина, перевязали бинтами. Ник, судя по его отсутствующему взгляду, всё ещё не смог окончательно прийти в себя. Мужчина ничего не сказал, только помог Нику добраться до камеры и поудобнее сесть на жёсткой койке, как будто это не он недавно собственноручно нанёс ужасную травму. Дождавшись, пока мужчина не покинет помещение, Лора осторожно позвала Ника. Тот не ответил — вообще никак не отреагировал, отстранённо смотря куда-то в сторону. Лора содрогнулась от мысли, что сейчас, должно быть, творилось в его голове. А она не могла ничем помочь, утешить или облегчить боль, не могла даже показать, насколько её потрясло случившееся, догадываясь, что Ник начнёт себя в этом винить, — а взваливать на него лишний груз она хотела меньше всего. Думать в таких терминах казалось кощунственным, но, к какому конечному результату бы ни стремился держащий их в плену мужчина, сегодняшний раунд он выиграл с разгромным счётом. *** Почти сразу после разговора с шефом Чарли попросил отпуск на две недели: учитывая, что в недавней перестрелке он вроде как потерял обоих напарников, всё согласовали без вопросов. Поэтому утром следующего дня он стал обходить знакомые по рабочей рутине места, где собирались всякие бандиты мелкого пошиба, надеясь выяснить что-нибудь о том, кто такой этот Аструм — что за идиотское произвище, — и как отыскать его логово. Бродил Чарли по подворотням и полузаброшенным зданиям, естественно, не в качестве копа: его лицо пока что нигде не светилось, так что сойти за своего обычно не составляло труда. Только вот одни из тех, с кем он успел пообщаться то ли и правда в жизни не слышали ни о каком Аструме, то ли не желали признаваться, а остальные, стоило прозвучать этому имени, сворачивали беседу и поспешно ретировались. Лишь спустя семь-восемь часов бесплодных поисков Чарли наконец нашёл парня — похоже, мелкого карманника, — который сколько-нибудь развёрнуто ответил на его вопрос: — Да за каким хуем тебе нужен Аструм? Жить надоело или как? — Так ты знаешь, как мне его найти, или нет? — вздохнул Чарли. — Если хочешь, заплачу. — Не, не надо бабки, — торопливо помотал головой парень. — Я в дела Аструма не полезу. И тебе, кстати, тоже не советую. — Может быть, тогда знаешь, кто поможет с ним связаться? — А ты вообще уверен, что этого хочешь? В смысле, у тебя реально настолько важное дело, что ради него ты готов рискнуть всем? Потому что привлечь к себе внимание Аструма это и значит. — Более чем уверен, — отрезал Чарли, не намереваясь делиться подробностями. — Смотри, чувак, нельзя просто так взять и попросить Аструма о встрече. Если кто говорит, что может это устроить, то стопроцентно брешет. — Чёрт, ты просто тратишь моё время, — не выдержал Чарли. — Расскажешь что-нибудь конкретное или нет? — А ты много кого успел расспросить на этот счёт? — прищурившись, спросил парень. — У Аструма полно информаторов на улицах, и рано или поздно он по-любому узнает, что ты его ищешь. И если он посчитает нужным, то найдёт тебя сам. Иначе лучше тебе просто забыть о своём вопросе. Был у меня знакомый, который умудрился перейти Аструму дорогу... — парня передёрнуло, а в его взгляде отчётливо читался страх, — и, честное слово, ты не захочешь знать, что с ним произошло. — Посмотрим, — сухо обронил Чарли. Слова парня, конечно, его обеспокоили, но вместе с тем заставили увериться, что поиск Ника и Лоры — дело первостепенной срочности.