Драма во фьордах

Скоро сага сказывается, да нескоро драккары строятся. Особенно новомодные, тюнингованные, чтоб не только на Восток, но и на Запад плавали. Походил Флоки по лесу, заклинания над деревьями почитал, выбрал те, что ему ответили, да и принялся за работу. Уж больно он драккары строить любил, за уши не оттянешь. Бывало, не ест, не пьёт, а всё строит и строит. Уж и так ему ярл намекал, и эдак, что ставить уже те драккары некуда, да все леса в округе повырублены, но вразумил с трудом. А тут Рагнар со своим прожектом, как раз в тему. Долго ли, коротко ли возился Флоки с драккаром, то нам неведомо. Но дня за три наверно управился. И вышел драккар на славу – ладный да новомодный, быстрый да навороченный, и всеми своими досками на Запад ориентированный. Кто этому драккару парус за столь же короткое время сшил, об этом история умалчивает. Не иначе, валькирии подсуетились, те, что вместе с Одином к Рагнару нашему заглядывали. Тем временем Рагнар наш наимудрейший с братцем своим заурядненьким собрали толпу таких же лоботрясов, напоили их для верности, и ну рассказывать про драккар новомодный да про земли западные. Вернее, как – свет наш Рагнарушка языком молол, это у него лучше всего получалось, братец в углу сидел. Ну и набрали команду, кто ж по пьяни на такое не подпишется – плыть туда, не знаю куда, на неопробованной посудине, а главное – ярлу назло. В день отплытия собрались все у Флоки. А тот уж и не рад, что с этой бандой связался – я, говорит, лучше на берегу посижу, ещё драккаров понастрою. Впрок. Есть ещё леса на земле каттегатской. Высоко в горах, но есть. Вспомнил внезапно наш судостроитель, что плавать не умеет. Но никто его, конечно, на берегу не оставил – что это за драккар такой, на котором даже создатель его плыть отказывается? Взяли его за шкирку – и в драккар. Едва успел лёгкий утренний макияж сделать. Плывёт, значит, наша гоп-компания по морю-океану, а море-то не кончается. День плывёт, два плывёт, скоро неделя на исходе, наскучил уже всем этот морской круиз, да и припасы заканчиваются. Только хотели съесть последнего ворона, на этот случай припасённого, как тот возьми, да сбежи. Улетел – и нет его. Кому ж хочется быть съеденным? Но викинги наши тут сразу оживились, раз, говорят, ворон не возвращается, значит где-то рядом есть земля. Или другой драккар, не с такой голодной командой. А где-то же они эту еду взяли. Значит, опять-таки, земля недалеко. И то верно – скоро и земля показалась. Обрадовались наши мореплаватели, побросали на радостях шлемы в воду, так до конца саги без шлемов и проходили. Даром, что викинги. * * * Причалили наши любители морских прогулок к берегу, разрисовали рожи - одна страшнее другой, и давай на берег высаживаться. Только Флоки как отправился в набег с лёгким утренним макияжем, так с ним и остался. Высадились, значит, на берег, осмотрелись. Вдалеке строение какое-то виднеется, диковинное, каменное. Решили осмотреть достопримечательности. А в строении том, монастырём называемым, монахам уже доложили о прибытии неизвестных гопников со страшными размалёванными рожами. Один из монахов видел их на берегу. Сбились преподобные братья в кучку, как стадо овец, и ну богу своему христианскому молиться. Они в любой непонятной ситуации так поступали. Ворвались наши туристы в монастырь - и давай достопримечательностями интересоваться. Кто кубок драгоценный прихватит, кто блюдо, кто дарохранительницу. Особенно любознательным Флоки оказался, он цельный крест драгоценный прихватизировал, каменьями инкрустированный, размером чуть поменьше самого Флоки. Монахов же частично перебили, чтоб не мешали экскурсии, частично с собой взяли, тоже в качестве сувениров. * * * А надо сказать, что Рагнар-то наш наимудрейший жену свою, Лагерту Неотразимую, в поход тот не взял, хоть она очень его об этом просила. Она ведь, оказывается, тоже была воительница, и мечом и щитом помахать ой как любила. И эту свою склонность она тут же Рагнару продемонстрировала, как только он заявил ей, что иди, мол, жещина, на кухню, а не в набег. Тут морду-то ему щитом и расквасила, красоту неземную подпортила. Поэтому больше всех сувениров искал герой наш за морем человека надёжного, желательно, грамоте обученного, чтоб был его малолетним детишкам гувернёром. Чтоб мог он жену наконец на курорт свозить, а то каждый раз по морде щитом получать ему как-то не нравилось. Своих-то он всех как облупленных знал, и справедливо не доверял. И вот заходит он в церковь монастырскую, глядь - а тут именно такой человек сидит, за алтарём спрятавшись, книжечкой прикрывается. А глаза такие добрые-добрые, честные-честные, голубые-голубые. Да ещё и молвит Рагнару нашему человечьим, то есть, его собственным, норвежским, языком - дескать, не убивай ты меня, я тебе пригожусь. Растаял тут герой наш божественный, давно родной речи не слышал. Подельники-то в море всё больше по матери изъяснялись. Посмотрел он на монаха проницательно да ласково, как только он умел, и хотел уже в морской круиз пригласить, как тут братец его непутёвый возьми да и ляпни - а давай-ка я его убью. Места, мол, нет на драккаре нашем последней модели для монахов всяких. О том, что уже с десяток монахов до этого на сувениры взяли, он, видимо, забыл. Иль не доложили ему - чай не самый главный, не Рагнар. Засверкал тут герой наш глазёнками своими голубыми на брата своего неразумного, нет, говорит, это мой монах, только через мой труп! Брат подумал-подумал, махнул рукой, крест христианский на стене разрубил, да и отправился дальше достопримечательностями интересоваться. А монаха Рагнар вывел под белы ручки из монастыря, предварительно их связав, да и в драккар усадил. VII. Закончив экскурсию, погрузили викинги сувениры на корабль свой новомодный, да в обратный путь тронулись. Надо сказать, что корабль тот под тяжестью сувениров едва не потонул. По дороге Рагнар всё к монаху приглядывался, всё распрашивал его о жизни его праведной и о своей вещал, буйной да беспутной. Выяснил, что зовут монаха Ательстаном и родом он из Нортумбрии, владений короля Эллы. Почему у короля такое странное имя, Рагнар из вежливости не спросил. Уж больно ему монах понравился. Причалил драккар наш навороченный в родной каттегатчине, сошли с него викинги с сувенирами, устроили им каттегатцы триумф. Рагнар наш божественный впереди всех идёт, плечи расправил, народным ликованием наслаждается. А навстречу ему ярл, возьми да и обломай весь кайф. Вы ж, говорит, понимаете, что сувениры эти все мои. Потому как я за морем не был, ниxрена не видел. Спасибо, хоть магнитиков привезли. Впоследствии сжалился ярл над туристами, разрешил всё же по одной вещице заморской на память оставить. Рагнар же монаха себе оставил. Моим малолетним деткам, говорит, гувернёр нужен, а мне - учитель географии и английского языка. Да и хороших манер тоже. А то больно наше семейство необразованное да неотёсанное - перед людьми совестно. Брат же Рагнара плохо считать умел. Поэтому вместо одной вещи заморской штук пятнадцать себе оставил. Больно он эти сувениры любил. Коллекционер, наверно. * * * А Рагнар наш наипрекраснейший до того обрадовался, что у него теперь собственный монах есть, что ещё сильнее в собственную божественность уверовал. Мало того, что к нему Один, как к себе домой, ходит, так ещё на-ка – ни у кого во всей каттегатчине нет монаха, а у него есть! Схватил он, значит, этого монаха, да домой побежал. С женой и детками знакомить. А на следующий день явился опять с тем монахом пред светлые очи ярла. Это, говорит, не простой монах, а бесценный. Столько он всего мне о родине своей, Англии, рассказал, что не могу я дома усидеть, надо опять ехать. Столько там монастырей неосмотренных, достопримечательностей неизученных, сувениров неосвоенных – прям жуть. Хорошо, говорит ярл, поезжай, раз у тебя шило в одном месте торчит, но на этот раз и моего человека возьми, Кнута. Пусть он, говорит, за меня всё осмотрит и мою долю сувениров получит. На том и порешили. Пошёл Рагнар назад, домой, к жене любимой да деткам малым. А монаха того, Ательстана, по дороге отпустил. Иди, говорит, не нужен ты мне больше. Всё я у тебя уже выведал. А Ательстан ему и отвечает – не гони меня, Рагнар свет Лодброкович, я тебе ещё пригожусь. Обрадовался герой наш, что всё так удачно складывается, да так, что на радостях решил тем же вечером монаха в супружескую постель позвать, третьим. Настолько велики были аппетиты у супруги его, славной воительницы Лагерты, что никак он один уже не справлялся. Ну а дальше – как пойдёт. Каттегатцы в этом смысле большими затейниками были, не чета саксам. Вот и монах наш, Ательстан, то есть, заартачился, заупрямился, у меня, говорит, целибат, мне к женщине прикасаться никак нельзя. Хотел уж ему Рагнар объяснить, что, может, к ней прикасаться и не придётся, но при Лагерте не решился. Помнил ещё наимудрейший ощущения от столкновения щита с ликом его светлым. Махнул рукой, да и спать пошёл. А наутро, ни свет ни заря, взял жену в охапку – и во второй набег. Пока ярл не передумал. Монаха же при хозяйстве оставил. Остальные участники первой экспедиции были, конечно, немало удивлены тем, что не успели они домой вернуться, как их опять на запад плыть заставляют, сколько можно туда-сюда шастать?.. Но по трезвому размышлению, бывшему у вечно нетрезвых викингов большой редкостью, решили, что раз их всё равно почти без сувениров оставили, надо бы ещё что-нибудь осмотреть. Брат же Рагнара нашего великолепного, Ролло, был второму походу очень даже рад, потому как все свои сувениры, честно из ярлской доли удержанные, успел в первый же вечер в местном кабаке на бухло и баб спустить. Долго ли умеючи?.. Собрались, значит, викинги на пристани почти в том же составе, что и в первый раз, пожитки свои в драккар погрузили, да и отчалили. Благо, драккар тот, как мы знаем, не только на восток, но и на запад плыть мог. Кнут же, прихвостень ярлский, к отплытию чуть не опоздал, в последний момент в уходящий драккар прыгнул, на свою голову. Но об этом уже в следующей части.