Драма во фьордах

В этот раз дорога прошла веселее – с шутками, прибаутками. Знали уже наши туристы, что за морем земля точно есть. Рагнар только наш светлоокий чутка приуныл, шутка ли - со своим самоваром за море тащиться? Да и монах дома остался. Очень уж Рагнар по нему скучал, даже подумывал новым монахом в Англии обзавестись – один чтоб домашний был, а другой для путешествий. Причалил наш отряд к берегу, как заказывали – в самой в аккурат Нортумбрии. А там их уже отряд конных саксов ждёт – кто такие, говорят, зачем пожаловали? Почему у вас баба на корабле? Все ж знают, что это к несчастью. Но викинги наши местный язык ещё плохо знали, поэтому на всякий случай саксов тех перебили, только один убёг, а одного в плен захватили – как уж водится, в качестве сувенира. Посмотрел на него наш герой премудрый и только рукой махнул – не монах. А было дело, как известно, в субботу. Поэтому на ближайший город нападать наши викинги не стали, что наводит на мысли, точно ли они Тору с Одином поклонялись? Во всяком случае про то, чтоб оные боги кому-то в субботу работать запрещали, ничего нам не ведомо. Но это скорее от нашей непросвящённости. Соблюли, значит, наши туристы шаббат, и в воскресенье уже на город и напали, в лучшем виде. Пока христиане все в церкви были. Осмотрели, как водится, достопримечательности, запаслись сувенирами. Тех, кто под ногами мешался, перебили, прочих в церкви закрыли, чтоб не мешать им молиться. Деликатные люди оказались, не только любознательные. Лагерта же, супруга Ранара нашего богорождённого, немножко увлеклась – заодно и Кнута убила, прихвостня ярлского. Так бывает, когда работа в радость – увлекаешься и про всё забываешь. Поэтому мы её винить в том не будем. Тем более, что позже она сказала, что он на красоту её покусился неземную. Но поскольку никто того не видел, про то нам тоже неведомо. А ведомо, что баба на корабле – к несчастью. Вернулся отряд наш любознательный к драккару, барахлишком нагруженный, а тут их опять конные саксы ждут. С первого раза не поняли. Встали наши викинги в стену щитов и саксов тех перебили. Ну, и своих чутка потеряли. Опечалился Рагнарушка наш, очи светлы долу опустил, уже и сувениры не в радость. Ну, и сакса пленного от расстройства прирезал. Ибо нефиг. * * * Еле доплыл в тот раз драккар, хоть и новомодный, до родной пристани, золотом-брильянтами нагруженный. Всё население встречать наших туристов вышло, шутка ли – из самой Англии люди вернулись. И не в первый раз. А впереди всех – ярл, и сразу, без предисловия, а где же, говорит, Кнут, брат мой названный? Или не названный, а просто брат, уж больно гульнуть наш папаша любил, как и все викинги. Что вы, окаянные, с ним сделали? Как знал, собака, что Кнут тот больно был неуживчив, не чужие, так свои, его бы точно прикончили. Не найдя никакого Кнута, от расстройства велел заковать Рагнара нашего, мудрого да отважного, в кандалы, да пред светлы очи ярлские представить. Чтобы судить его, значит, за смертоубийство. А перед судом позвал к себе брата Рагнарушкиного, зная о его паршивом характере, и пообещал ему дочь-красавиу и пол-ярлства впридачу, лишь бы тот на суде сказал, что брат его, Рагнарка то есть, собственноручно этого Кнута порешил из личной неприязни. На суде же Рагнар с супругой его, Лагертой-воительницей, совсем в показаниях запутались. Один говорит, я того Кнута убил за то, что он на красоту супруги моей неземную покусился, а я, может, и сам себе это нечасто позволяю, а другая говорит – нет, это я его убила, но за то же самое. Запутался ярл, да и голова от этого треска заболела, вызвал он свидетеля главного, честно подкупленного, Ролло, то есть, брата Рагнарушкиного. А тот возьми да и ляпни – убил, говорит, Кнута Рагнар, но за дело убил. Хотел он Лагерту, красу нашу неземную, снасильничать. Имел, то есть, полное право. Махнул ярл рукой - где, дескать, таких идиотов только делают, да и отпустил всех. Но той же ночью, когда Рагнар с подельниками удачный рейд да добычу богатую отмечали, подослал к ним ярл своих людей, да одного из подельников да и грохнул. Раз уж мода такая пошла – своих убивать. * * * Опечалился Рагнар наш светлоокий, да и соратники его, прочие туристы, взгрустнули, да делать нечего. Невзлюбил их ярл. Вернулись Рагнар с Лагертой на родные задворки, к свинкам да деткам малым, а тут беда ещё хуже давечней – напал на их ферму ярл, пока Рагнар в горах на таких же оленей охотился, всю ферму пожог, скот угнал, батраков против хозяев настроил. Еле-еле Лагерта с детишками малыми да Ательстаном верным успела в лодке укрыться да на всякий случай на середину фьорда отгрести. Вернулся Рагнар с охоты – ни жены, ни детей, ни скота, ни Ательстана. Только уж было с горя с обрыва прыгнул, да тут семейство его узрело, да и назад подгребло. Ательстан еле успел из воды вытащить. И поплыли они все, бездомные, прямиком к Флоки. А куда же ещё? А надо сказать, что у ярла нашего каттегатского, не то Петровича, не то Харальдовича, тоже жена была, да такая раскрасавица, что краше неё во всей каттегатчине не было. Ну, не считая, конечно, Лагерты. Ещё в тот раз, когда Бьёрна свет Рагнаровича в викинги посвящали, поцеловала его жена ярлская в губы алые, как древний обычай предписывал, да навсегда пацана и испортила – с тех пор он уж ни одной юбки не пропускал, какую где только ни встретит. Бывало даже, и на мужиков заглядывался, если подходящей женщины поблизости не было. Вот такую страсть в нём жена ярлская распалила. А звали ту жену Сигги. И больно та Сигги на мужа своего, ярла, разгневалась, за то, что такого жениха завидного для дочери их, Тири, упустил, как брат самого Рагнара богорождённого, Ролло. И раз уж с дочерью всё равно ничего не вышло, решила она этого Ролло сама к рукам прибрать, чтоб не пропадал без дела, а заодно и мужу насолить. И назначила она ему свиданье не в самом, правда, романтичном месте, в каком-то лодочном сарае, но зато с хорошим предлогом. Предупредить, мол, она его хочет, что сильно муж её его, сокола ясного, невзлюбил и за фортель на суде, и за то, что никак рассказать не хочет, где же брат его беглый скрывается со всем своим семейством. Но братец Рагнарушкин, как мы знаем, умом особым не отличался, поблагодарил он Сигги за сведения ценные, руку ей пожал, в щёчку чмокнул, да и пошёл из того сарая. Видимо, дальше бухать. Тут его люди ярлские и схватили.