Драма во фьордах

Как узнал про то Рагнар наш свет Лодброкович, как пяткой себя в грудь стукнул, да как раскричался, мол, держите меня, семеро, сейчас я того ярла убивать стану. Негоже, мол, брата моего в плену держать, да ещё и ненадлежащим образом с ним обращаться. Взял и вызвал ярла на хольмганг. Так, что все вокруг прям даже опешили – а что, так можно было? Уж больно тот ярл всем насолить успел. Но поскольку никто, как и на запад плыть, до этого до Рагнара не додумался, стал он и здесь первопроходцем. Убил на хольмганге ярла и всё ярлство себе к рукам прибрал. Стал, значит, новым ярлом. Брат только в последний момент успел жене ярлской предложение сделать, хоть раз в жизни подсуетился. Не успели старого ярла похоронить со всеми почестями, как кинул Рагнар клич по всей земле каттегатской – кто с ним в новый набег на Англию? Уж больно ему та Англия в душу запала – не то монахами, не то ещё чем. Землицей, может, плодородной, да сокровищами несметными. Но про то нам неведомо. Народу набрал тьму тьмущую, драккары ярлские перестроили, чтоб не только на восток, но и на запад плавать могли, да и уплыли в эту, как её, Нортумбрию. Лагерту же за ярла оставили, а то в прошлый раз она как-то неудачно сплавала. Приплыли в Нортумбрию с флотом несметным – кораблей пять, да и к самому королю Элле в гости заявились. Тот аж обалдел. Ни разу ещё к нему голодранцы заморские в гости не хаживали. А Рагнару нашему успехи, видимо, в голову ударили, он за столом посиживает да условия ставит. Дескать, подать мне золота-брильянтов, чтоб я Нортумбрию вашу наконец в покое оставил. А король Элла, хоть именем и не вышел, но со всем соглашается. Будут, говорит, вам и золото и брильянты, вы, главное, в лагерь свой возвращайтесь и ничего у нас в Нортумбрии руками не трогайте. А то, говорит, убирать за вами потом замучаешься. Обрадовались наши туристы, в лагерь вернулись, сидят, бухают, обещанных сокровищ ждут. А король-то, не будь дураком, их и обманул – прислал им вместо сокровищ пустые ящики, да ещё и армию впридачу. По голове им настучать. Ибо нефиг. * * * Осерчали тут наши туристы, топорами в щиты застучали, зубами заскрипели, ногами затопали - ну кто так с гостями заморскими обращается? Негостиприимный какой король этот Элла оказался, да ещё и нечестный. Даром что христианин. Разбили они армию саксонскую, да ещё и Элле в подарок труп брата его отправили, предварительно захваченного. Ибо правда нефиг. Заплатил тогда Элла Рагнару нашему светлоокому выкуп обещанный, да ещё и с неустойкой. И поплыли наши туристы домой, как водится, сувенирами нагруженные. Ничего нового. Ну а Элла тот мстительный оказался, и поклялся он Рагнару нашему отомстить. Почему-то ему одному, другие как-будто и не при делах. Сильно он, видимо, ему понравился. А вернувшись домой, решил наш герой богоизбранный для разнообразия и на восток сгонять, а то запад ему уже как-то надоедать стал. И, чтоб уж совсем из толпы выделиться, на этот раз не на драккарах, а пешком, через горы - в паломничество в Уппсалу. Или его драккары правда на запад лишь плавали... Но тогда это конструкционная недоработка. Как дошёл он пешком до той Уппсалы, да ещё и со всей роднёй и домочадцами - одному Одину ведомо. И тому не точно, ведь вёрст до той Уппсалы было немерено. Да ещё и через горы. Но, дойдя, прямиком всей толпой в святилище направились, даже не отдохнув с дороги, богам чтоб, значит, помолиться. И попросил наш Рагнар богоравный у тех богов сыновей. Куда ему столько - того не уточнил, ведь и был у него сын, вроде бы, и не самый завалящий, ан нет, ещё захотел. Жадность. И о том же самом супруга его попросила, Лагерта-воительница, но боги те, видимо, прихожан через одного слушали, поскольку только одну просьбу выполнили. Но об этом речь дальше пойдёт. * * * А помимо богомолья намечался в той Уппсале праздник весёлый - с песнями, танцами, оргией. И с кровавым жертвоприношением. Ну, всё как у людей. И надумал наш Рагнар богоизбранный богам в жертву самое дорогое принести. А самым дорогим, как мы знаем, был для него Ательстан. Монах, то есть. Но осерчали жрецы уппсальские, не хотим, говорят, христианина в жертву, как-будто их кто спрашивал. Но делать нечего, пришлось Лейфу, соратнику Рагнарову, вместо монаха того самоубиваться. Один от этих христиан вред. Рагнар же наш хитроумный да целомудренный в оргии участия принимать не стал, а надумал он вместо оргии с конунгом одним подружиться да на верность ему присягнуть. А чем они там ещё с тем конунгом занимались, то нам не ведомо. Но монаха с собой не взяли. Звали того конунга Хориком, и был он под стать имени - хитрый да въедливый. И сразу же дал новоиспечённому вассалу поручение - поезжай туда, не знаю, куда, в самый аж Гёталанд, да уладь там конфликт мой с местным ярлом. А конфликт тот заключался в том, что хапнул конунг земельки ярлской, и отдавать не хотел. Хотел или выкупить, или так себе оставить. А ярл тот, его Боргом звали, почему-то против этого сильно возражал. Странный какой-то ярл попался, неуживчивый. Попрощался наш Рагнар с женой-красавицей да с детишками малыми, взял с собой брата непутёвого да соратников верных, кроме одного, в жертву свежепринесённого, да и направился из Уппсалы прямиком в Гёталанд, на разборки с ярлом.