Драма во фьордах

А вернувшись на каттегатчину, начал Хорик коварный интриги против Рагнарушки плести, да заговоры устраивать. Нет чтоб сразу к себе домой поехать. Но, видимо, дома никаких дел у него не было. Осерчал тут Рагнар, да Хорика того и грохнул. И сам конунгом стал. Все вокруг аж обалдели - а так, говорят, можно было? Ну а братишку Рагнарова, Ролло, домой привезли по частям, буквально, разобранного. Конструктор "собери викинга". Сигги, конечно, собрала, как умела, с помощью Флоки и жены его, Хельги, но пользы в хозяйстве от такого викинга было мало. Лежит себе, валяется. Хотя от него и раньше немного пользы было. А про свадьбу Флокину мы не упомянули, потому что он свадьбу зажал и никого на неё не позвал, кроме Хорика. Ну вот и мы так будем. Пусть вам теперь Хорик и рассказывает. А свадьба, говорят, красивая была, романтичная... по залёту. Ну, в лучших традициях. С мечами, кольцами и жрецами. Или жрицами. Но вроде без мордобоя. А свадьба без мордобоя - не свадьба. Значит, считай, и не было её, и остался Флоки неженатым. Он, видимо, и сам так решил, потому что в дальнейшем часто вёл себя, как неженатый. С женой своей кроткой и любящей мало считался. Но осуждать его мы за это не будем - он же викинг, а не подкаблучник какой. Это вам не свадьбу зажать. * * * Как мы уже говорили, детей наш герой ясноокий да богоравный настрогал немало, за четыре года троих. Больно он это занятие любил – детей строгать. Настрогал бы и больше, да только жена его сторониться стала, шутка ли – вечно беременной ходить? Вот и в тот раз, когда Борг проклятущий Каттегат захватил, а Рагнар его освобождать приехал, не хотела его вёльва Аслауг до себя допускать. Уйди, говорит, и три дня ко мне не прикасайся. Не то, говорит, рожу я тебе чудовище, сам рад не будешь. Пугала, в общем. Но разве викинга... этой самой напугаешь? Вот и Аслауг не смогла. И родила она Рагнару ровно через девять месяцев, как и обещала – не пойми что. Не то мальчика, не то лягушонка, с ножками слабенькими да мягкими косточками. Хотел наш герой, по викингскому обычаю, от него избавиться, да не тут-то было. Аслауг же вёльва была, то есть ясно всё видела. Нашла она сына в лесу дремучем, да и домой принесла. И принялась растить да пестовать. А назвала его Иваром. Но больно тот Ивар беспокойным младенцем был. Сам-то хилый да болезненный, но голос имел громкий и зычный, и этот зычный голос с самого его рождения у всех буквально в ушах звенел, поскольку орал он непрерывно. Уж больно его недуги беспокоили. И до того он отца родного достал, что тот всю первую зиму своего конунгства как на иголках просидел, никак дождаться не мог, когда же снова в набег. Ну, и по Эгберту соскучился. Запал ему в душу этот коллега его, саксонский король, щедрый да монахолюбивый. Много у них общего оказалось. Сынишка же его, Бьёрн Великолепный, Железнобокий, то есть, зимой той времени зря не терял. Соблазнил он рабыню мачехину, Торунн, только вот случайно сам же в неё и влюбился. И настолько высох весь от чувств неразделённых, что пришлось Аслауг рабыню эту освободить, чтобы могли они с Бьёрном пожениться. Та же моментально хвостом вильнула, как это у рабынь освобождённых водится - не хочу, мол, замуж, хочу, как Лагерта. В воительницы. И то верно, Лагерта ведь, между нами, неплохо устроилась - зимой ярлством правит, летом с мужем бывшим в набеги ходит. И польза, и приятно. Мы уже скромно умолчим о том, что Рагнар наш хитроумный ещё лучше устроился - одна жена дома, с дитём орущим да выводком сорванцов, другая - в набеге, сильная да волевая и, как мы уже неоднократно упоминали, божественно прекрасная. Не жизнь, а сказка. Выучилась, значит, Торунн на воительницу, ускоренные курсы прошла, и заявила Бьёрну, что идёт с ним в весенний набег. Ну, чтоб как Лагерта. Тот и не рад, но что поделаешь - свободной жительнице свободного Каттегата он не указ. А что из этого вышло, про то мы в другой части расскажем. * * * Пришла весна - собрались все в набег. Радостные, весёлые, только что не пляшут от счастья. Братишка Рагнаров даже приковылял - он за зиму маленько подлечился. Жёны на берегу собрались - хмурые, неразговорчивые. Шутка ли - все викинги сейчас уплывут, и кого шпынять всё лето?.. Поле вспахать или там, табурет починить, северная женщина и сама может, а вот кого пилить за то, за поле плохо вспахано? Не саму же себя. Короче, женщины пригорюнились. Платочками мужьям вслед не машут, ибо суровые викингши. А мужчины погрузились в драккары и поплыли себе в Уэссекс. Благо, дорогу уже хорошо знали, как к себе домой плавали. Приплыли - и в гости к Эгберту всей толпой завалили. Подавай, говорят, земли обещанные. А Эгберт не таким уж простачком оказался. Не так, говорит, всё просто, господа викинги. Земли я вам, конечно, отдам, у меня этой земли... Но вот, говорит, моя новая протеже, прекрасная королева Квентрит, и надо вам, отважным северянам, ей в одном деле помочь. А сам на эту Квентрит лукаво так смотрит, будто только что из её постели вылез. Что, собственно, так и было. Рагнар тут макушку почесал - а что, говорит, за дело?.. А дело, отвечает Эгберт, плёвое. Злые родственники отобрали у неё королевство. И надо вам это королевство сиротинушке моей бедной вернуть. А я вам за это ещё деньжат отсыплю. Ну, или Квентрит уж сама - это как договоритесь. Она дама щедрая. Опечалились викинги, но делать нечего - не драться же с этим Эгбертом, таким милым да приветливым. К тому же - конунга Рагнара лучшим другом. Не считая, конечно, монаха. Лагерта только взбрыкнула. Не за какую, говорит, Квентрит я драться не буду. Я её, говорит, можно сказать, первый раз вижу. И, желательно бы, последний. И подавайте мне мои земли прямо сейчас. Но и тут Эгберт нашёлся. А и очень, говорит, славно. Вы все, значит, езжайте с Квентрит королевство её, Мерсию, назад отвоёвывать, а мы уж с прекрасной Лагертой найдём, чем заняться. Мы с ней поедем земли смотреть, а если повезёт, и возделывать. Уж больно он этих валькирий северных любил, старый проказник.