Драма во фьордах

Сгоняли, значит, викинги в Мерсию, да и захватили её по-быстрому - долго ли умеючи? Почему так же Уэссекс и Нортумбрию не захватили, о том история умалчивает. Ну и мы промолчим. А Эгберт с Лагертой да монахом тем временем неплохо время проводили - основали поселение викингов посреди Уэссекса, почему-то не у моря, как викинги любили, а в чистом поле, вспахали его, да засеяли. Монах на радостях невестку Эгберта - сына его, Этельвульфа, жену - в постель уложил, а Эгберт - Лагерту. Практически свинг-вечеринку устроили, только парами не менялись. Скромные были очень, ленивые или просто не успели - то нам неведомо. Но повеселились на славу. А тут и викинги с Рагнаром да Этельвульфом из набега вернулись. Набега на Мерсию, то есть. Принц Этельвульф вообще, надо сказать, у отца на побегушках был. Если кого куда надо послать - Эгберт его посылал. Ну не самому же бегать. И посылал, признаться, настолько часто, что жена Этельвульфа, Джудит, совсем загрустила. Слышала ведь рассказы о том, что северная царица Аслауг мужу своему, конунгу Рагнару, четырёх сыновей родила. А она, Джудит, еле-еле одного, и то чудом. Как муж время нашёл между командировками да самобичеванием всяким, мы и сами не знаем. Вот и увлеклась несчастная женщина монахом, с кем не бывает? Но в честь возвращения викингов устроил им Эгберт в замке своём пир знатный. У северян в том набеге одно только несчастье приключилось. И то не у всех, а только у Бьёрна. Невеста его, новоиспечённая воительница Торунн, видать, зимой на воительницу не доучилась и попалась кому-то под меч. Раскромсали ей половину лица так, что не узнать. Дело-то на войне обычное, но Торунн почему-то сильно расстроилась. Так, что даже на пир не пришла. Ну и Бьёрн с ней остался. А остальные на том пиру так упились, что наутро ничего и не помнили. Ну и мы рассказывать не будем. Ни про то, как Рагнар с Эгбертом монаха делили и чуть ли не на брудершафт пили, ни про то, как Квентрит последнего брата, в плен викингами захваченного, отравила и с Лагертой целовалась, ни про то, как Лагерта Ролло чуть не призналась, что Бьёрн, возможно, ему вовсе не племянник, да вовремя замолчала. Вот и мы молчать будем, ни за что не проговоримся. * * * Есть разные точки зрения на то, почему шлемы викингов иногда с рогами рисуют. Говорят, что это, мол, ритуальные шлемы, или просто для красоты, или для устрашения. А нам кажется, что это проще объясняется. Ведь когда мужья в набеге, рога у них и безо всякого шлема могут вырасти. И даже через шлем. Потому что мощные и ветвистые. Вот и в Каттегат, никем более не охраняемый, но никакими Боргами с Хориками почему-то, тем не менее, не завоёвываемый, пришёл большой любитель чужих жён. А звали его Харбардом. Как пришёл, сразу начал женщинам по ушам ездить, да сказки рассказывать, как это у такого рода проходимцев принято. И до того они уши развесили, что сразу стали на всё готовые. Особенно Аслауг. Муж-то на неё давно уже внимания не обращал. Как последнего сделал, так и решил, что хватит. Раз уж брак пошёл, то нечего и продолжать. Да и орущий ребёнок романтичности обстановки не способствовал. Поэтому вцепилась она в Харбарда того руками и ногами. Тем более, что он по такому случаю даже Ивара вылечил - чтоб, значит, не мешал. Всё-таки он не только сказки рассказывать умел, Харбард этот. И забросила Аслауг малых детушек, и пошла с Харбардом разврату предаваться, в лодочный сарай. У них там, в Каттегате, романтичнее места, видимо, не было. Или уж до того приспичило, что всё равно было. А детушек Сигги поручила, как единственной родственнице. А детушки те, вернее, старшеньких двое - Уббе и Хвитсерк, недолго думая, пошли на озеро топиться. Вернее, по льду гулять. Ну, знамо дело, под лёд и провалились. Побежала тётя Сигги их выручать, обоих вытащила, да только вот сама случайно и потонула. Или не случайно, а чтоб избавиться от такой жизни - об этом история умалчивает. * * * Очухались викинги после пира, похмелились и в обратный путь собрались. Причём, все, включая Лагерту. Уж и так ей Эгберт намекал, и эдак, что негоже новое поселение вот так вот без присмотра оставлять, что может с ним худое что произойти, и вовсе не по его, Эгберта, вине - не послушала. Уж больно по Хедебю соскучилась и по новой своей симпатии по имени Калф, которого там за главного оставила. А худое с поселением моментально и произошло, вернее, как худое - сравнял его принц Этельвульф с землёй и всех поселенцев истребил. Оно как-то само получилось, никто не виноват. Особенно Эгберт. Вернулись викинги на свою каттегатчину, а там не все живы. Вернее, почти все, вот только Сигги утонула, подруга Ролло. На которой он когда-то давно ещё жениться планировал, но что-то потом передумал. Опечалился брат Рагнарушкин, видимо, что жениться не успел да так холостяком и помрёт, да и занялся любимым делом - принялся бухать по-чёрному. По пьяни с племянником своим Бьёрном подрался, который ему, возможно, и не племянник вовсе, и много всякой прочей хрени натворил. Впрочем, он и раньше её творил, так что, ничего нового. А Лагерта тем временем вернулась в своё Хедебю, да там и узнала, что больше она никакой не ярл, а так, недоразумение в юбке, а ярл в Хедебю новый - некто Калф. Побежала она в слезах и в соплях к бывшему мужу за помощью, мол, помоги мне, говорит, свет мой Рагнар, как я тебе помогла, а он ей в ответ - вы, собственно, женщина, кто? Что-то я вас не припомню и помогать не буду. Да и вообще, я занят, в Париж собираюсь. Лагерта как рот открыла, так закрыть и не смогла, минут десять так простояла. А про Париж тот мы вам в другой части расскажем.