***
Несколько дней спустя... Круз нарезала круги по сгибу Томасвильского Спидвея, сузив глаза для лучшей концентрации. Прохладный, раннеутренний июньский воздух охлаждал её наружный металл. Она представляла себя пулей, вьющейся по треку, а её импульс запер её в нескончаемом цикле движения. Тот намёк на страх, появлявшийся внутри неё, когда она подъезжала к стене, теперь стал всего лишь давним воспоминанием. Круз поставила перед собой другие приоритеты. Например, поворачивать быстрее. Быстрее. Её окружение размылось и закинуло в дезориентирующую воронку. Двигалась ли она быстрее? Она не могла быть уверена наверняка. К счастью, она могла положиться на кое-кого для лучшего суждения. Круз нарезала последний круг и двинулась к Дэнни, который следил за ней на поле. — Как вышло? – спросила Круз, немного запыхаясь. Гонщик Octane Gain задумчиво прищурился. — Неплохо. Но ты все ещё довольно медленно объезжаешь эти изгибы. Круз глубоко вздохнула, а её сероватое лицо потускнело. Страх в глубине души зарылся ещё глубже. И этот страх имел голос: Ты недостаточно хороша. Когда ты вернёшься в игру, то будешь ехать невероятно медленно, и все будут над тобой глумиться. Потерянного не вернешь, Круз. Ты никогда не достигнешь такой же скорости, как раньше, не говоря уже о том, чтобы превзойти Шторма. Ощутив беспокойство Круз, Дэнни попытался поддержать её. — Эй, не волнуйся об этом, Круз. Ты преуспеешь... – последнее его слово было произнесено с неуверенностью. – ...когда-нибудь. Круз покачала капотом, стараясь избавиться от угрюмого выражения. Она не хотела волновать Дэнни. — Тебе стоит в первую очередь практиковаться. Все же сегодня день твоей гонки. — Да ну, я могу уделить тебе немного минут, чтобы проследить за твоим прогрессом. Круз приподняла капот и оделила его своей лучшей улыбкой. — Спасибо. Но Дэнни ещё не закончил. Он развёл шины в стороны, отворачиваясь от её взгляда. — Я имею ввиду, что для тебя – у меня всегда полно времени, – он поёрзал от переполняющего смущения. — Угу. Фиолетовая гоночная машина повысила подозрение к своей персоне, напрягшись в предвкушении. — Ну так, эм, Круз! Я тут подумал, эм. В смысле, я хотел с тобой поговорить о чем-то. Это долгое время не выходило у меня из головы— — Попридержи-ка свою мысль, Дэнни, – внимание Круз было обращено ко входу, со стороны которого она услышала слабый гул автомобиля. – Кто-то едет. — Но— Темно-зеленый, широкий капот возник из туннеля. При свете дня строение незнакомца оказалось компактным, что о его происхождении из спортивного купе. Хотя его форма была твердой и прямой, его низкие, гладкие лобовые стекла и капот создавали впечатление мягкого и даже кроткого автомобиля. Машина была старшего сорта, с будто бы имевшимся ранее потенциалом, но канувшее в прошлое вместе с покраской. Круз прищурилась и не могла достаточно хорошо разобрать очертания автомобиля. — Кто это? По мере приближения зеленого купе, его лицо стало различимым. Ореховые глаза транспорта расширились, завидев Круз. Он выглядел так, словно не был уверен в реальности увиденного. Фигура Круз отразилась в его глазах. — Погоди… Незнакомец, кажущийся все менее и менее незнакомым, наблюдал за стоявшим перед ним серебристым купе со смесью неуверенности, удивления и опасения. Он замедлил ход и остановился в нескольких футах от неё, почти не решаясь приблизиться. — Круз..? – он распробовал звук этого имени. – Это ты? Произнеся её имя, он подтвердил ей свою личность. Круз и раньше видела его фотографии, но не была уверена, что это действительно он. Вера во встречу с ним была слишком болезненной надеждой. Глупо было об этом мечтать. И все жё… — Это… ты, – мягко произнесла Круз, словно глядя на загадку. Дэнни был в замешательстве. — Кто? Мужчина оторвал взгляд от Круз, чтобы взглянуть на Дэнни. — Я её отец, Карлос. Я… – он снова осторожно повернулся к Круз. – Я здесь, чтобы поговорить с тобой, Круз… Если ты не против. Серебряное купе не знало, как реагировать. Как должно реагировать в подобных ситуациях? Отец Круз никогда не был частью её жизни. Ни один из её родителей не был, если говорить начистоту. Её тётя и двоюродные братья составляли её семью. Но этот автомобиль, называвший себя её отцом после того, как бросил её, когда она ещё не была достаточно взрослой, чтобы помнить... Она должна быть расстроенной? Потрясённой? Любопытной? Отвергнуть его? Или выслушать? У Круз не преобладало особой враждебности к кому-либо. И ей было интересно послушать, что он скажет. Не то чтобы она не задумывалась о нем раньше. Особенно в те тяжелые моменты ее жизни. Когда она чувствовала, что рядом нет никого, кто мог бы ее подбодрить. Конечно, она обязана знать, что произошло. — Дэнни… – назвала его имя Круз, не сводя при этом глаз с Карлоса. Её отца. – Извини, но не мог бы ты ненадолго оставить нас наедине? Дэнни мог прочитать ситуацию. — Да, конечно. Электрическое жужжание двигателя Дэнни затихло вдали, и остались только Круз, Карлос и гоночная трасса. Теперь, когда они были одни, Карлос счёл уместным подъехать. Он попытался казаться радушным, но тревога омрачила его настрой. — Здравствуй, Круз. ¿Estás bien? Я… слышал о твоей аварии. Круз, которая до этого момента находилась в оцепенении, пришла в себя. — Ах, да! Теперь я в порядке!.. в основном. Зеленая машина почувствовала облегчение, несмотря на неуверенный тон Круз. — Я рад, что ты в порядке. — Спасибо, но… – Круз решила отложить любезности, хотя склонялась скорее к любопытству, чем к враждебности. – Почему ты здесь? Я имею в виду, где ты был все эти годы? Я даже не знала, что ты жив! Она поймала себя, прежде чем погрузиться в отчаяние, голос её понизился. — Почему ты ушёл? Карлос наклонил капот. Он был готов к такой реакции и заранее подготовил объяснение. — Я могу ответить тебе на эти вопросы. Но сначала… есть история, которую тебе нужно знать… Круз выжидающе ждала, пока изношенное купе сомкнуло глаза, откидываясь назад, словно уплывая в прошлое. — Давным-давно я встретил девушку. Она была ярким, позитивным, солнечным купе. Для кого-то вроде меня, которому всегда говорили: «Не высовывайся, Карлос», она была всем. — У меня были надежды, мечты, но у меня никогда не было уверенности, чтобы довести их до конца. Я был просто ещё одним фермерским мальчишкой. У меня не было таланта ни в чем другом. – глаза Карлоса заблестели; его улыбка — горько-сладкая. – Но… tú mamá… mi Cristal… она помогла мне поверить… – свет в его глазах мерцал. – Это было… до того как… — Она умерла... – закончила Круз с непреднамеренной резкостью. Она знала, чем закончилась эта история, с самого детства, поэтому конец не возымел на нее должного эффекта. Но упоминание о событии повлияло на Карлоса и словно высосало из него всю жизнь. Он опустил капот. — Sí. Это… уничтожило меня, – он поднял взгляд, и к нему вернулась былая энергия. – Но это не разрушило мою мечту. Я хотел стать музыкантом. Твоя мать вновь зажгла во мне эту искру. Это было все, что я хотел сделать тогда. Он отвел взгляд вдаль, в милях отсюда. — Мы были молоды… Я был молод… Его лицо потемнело, и в нем закипал гнев, направленный на самого себя. — И я был эгоистом. Часть меня хотела оставить свое прошлое позади. Все те хорошие воспоминания, которые у меня оставались, были слишком болезненными. Я хотел начать все с чистого листа. — Итак, ты ушел, – на лице Круз проявилось понимание. Карлос подъехал к первому повороту, к грунтовой дороге. Круз повернулась, чтобы присоединиться к нему. Пыль вздымалась от их совместных движений, уносилась душным утренним бризом и растворялась в воздухе. Солнечный свет просачивался сквозь деревья, окружающие трассу, просеивая частицы, плавающие в свете. — Я думал, что однажды вернусь, – продолжил он, – как только добьюсь успеха. Но… я так и не вернулся, – он горько рассмеялся и разочарованно покачал капотом. – Я так сильно надеялся удивить вас всех новостью о том, что стал знаменитым. Но я так и не добился славы. И мне было слишком стыдно возвращаться. Как я мог? Когда все мои планы рухнули и сгорели… Круз воспрянула духом от последней фразы, в которой прозвучало что-то знакомое. — Я потерял всё. Я отказался от одной мечты, но я также отказался от самой важной из всех… Он встретился взглядом с Круз. — Тебя. Гонщица Диноко удивлённо уставилась на него, прежде чем отвести взгляд, чтобы переварить полученную информацию. Без сомнения, его история напомнила ей её собственную, только с другим концом, о котором она ещё не знала. Тем не менее, неудачи тоже были частью её жизни. Вопрос был только в том, как её отец справился с этим. — Тогда… почему ты сейчас здесь? – она изучала его мимику. – Тебе нужна моя помощь? Карлос тряхнул капотом. — Нет, Круз. Я бы никогда не попросил тебя ни о чем подобном, – он повернулся к ней лицом, выражение его лица было искренним и решительным. – Я приехал сюда, чтобы загладить свою вину. Извиниться и сказать, как я горжусь тобой. За то, что ты решилась. Ты достигла успеха, когда я потерпел неудачу. Круз тихо усмехнулась, опустив глаза в землю. — Если честно, я тоже никогда не думала, что у меня это получится. Глаза Карлоса расширились. — В самом деле? — Да… – Круз застенчиво улыбнулась. – Думаю, в этом я чем-то похожа на тебя. — Но посмотри на себя, Круз, – выдал Карлос, указывая на неё. – Ты одна из самых известных гоночных автомобилей в Кубке Поршня, а может быть, и во всем гоночном спорте! На миг Круз забыла, что на ней была тусклая серебристая окраска, и вместо этого поднялась на шинах, проецируя дизайн Диноко, воплощенный запечатанный глубоко на ее теле. Она расплылась в более уверенной улыбке. — Это все благодаря Маккуину и всем моим друзьям за их поддержку, – она приноровила свой пыл. – Особенно после... Энтузиазм Карлоса угас. Он сморщил веки. — Ты действительно в порядке? Ты можешь… все ещё участвовать в гонках? Круз тоже наморщила веки, обдумывая ответ. — Думаю, да… Но… я не знаю, буду ли я когда-нибудь так же хороша, как раньше… – она расстроилась еще больше, ее голос стал заметно тише. – Я боюсь… Отец замолчал, задумчиво вперившись в землю. Казалось, он не знал, что делать, вина поглотила его полностью — возможно, за то, что он не был рядом с ней в трудную минуту. Как будто он мог предотвратить несчастный случай с ней, если бы он был там. Но для Круз эта проблема была глубже, чем просто его отсутствие на её гонках. Это заходило дальше, чем это. И вдруг ей как будто стало надобно кого-либо обвинить. Ее многочисленное тревоги слились в одну, и она отчаянно пыталась найти на что—или на кого можно её направить. — Знаешь… тогда… было так, – начала она тихим голосом, но постепенно нараставшим в громкости и страсти. – У меня не было никого. Никто не говорил мне: «Круз, ты можешь это сделать!», «Круз, следуй за своей мечтой!», «Круз, не волнуйся, все будет хорошо!» Круз поняла, что к концу раскрытия своих переживаний она потеряла контроль над своими эмоциями, и попыталась прийти в себя, сделав глубокий вдох. Ее слова лились из нее прежде, чем она успела как следует их обдумать, но она знала, что каждое из них искренне. Все они были правдой, и они долгое время были спрятаны внутри нее. На мгновение у Круз налетело дежавю, поскольку она почувствовала, что этот момент отражает тот, который был у нее с МакКуином после инцидента в Овраге Грома. На обочине, когда эмоции её перекрыли после того, как МакКуин вышел из себя. Это спровоцировало Круз на то, чтобы рассказать о вещах, с которыми она боролась, о том, что связывало ее по шинам всю жизнь. Вина только увеличилась, судя по лицу Карлоса. Он подъехал ближе, как бы утешая ее, но воздержался от любого контакта. Он боялся усугубить ситуацию и не был уверен, что может сделать что-либо для улучшения. — Я знаю, mija. Хотел бы я быть там. Правда хотел. Но… – он колебался, но был полон надежды. – Теперь я здесь. Круз опустила капот в знак согласия. — Наверное, ты прав. Карлос положил на неё утешающее колесо, заставив её поднять взгляд. Его глаза сияли. — Круз, в тебе так много надежды. Не знаю, значит ли это что-нибудь для тебя, но… creo en ti. Глаза Круз расширились, отражая эту надежду. — Правда? — Sí. Гонщица воспользовалась моментом, чтобы мысленно переосмыслить детали недавнего разговора, приняв во внимание все детали. — Знаешь… Возможно, я не оказалась бы там, где я сейчас, будь ты со мной. Так что, если подумать об этом в таком ключе… Думаю, я бы ничегошеньки не изменила, – восходящее солнце отражалось на серебристой поверхности Круз, и ее глаза светились золотисто-коричневыми лучами, как и глаза ее отца. – Все, что произошло с того дня, как меня произвели, превратило меня в машину, которой я являюсь сегодня. И хорошее, и плохое. Даже авария. И что случилось, то случилось, и все, что я действительно могу сделать, это принять это и двигаться дальше. Карлос оглянулся, анализируя услышанное. Это было и вправду все, что он мог сделать в свою очередь. Круз посмотрела вниз, замерла на мгновение, прежде чем поднять на него глаза. — Папа? Карлос не ожидал этого обращения, и оно принесло ему внезапную задумчивую радость. — ...Да? — Тот факт, что ты веришь в меня, заставляет меня думать, что и для тебя еще есть надежда. Карлос тряхнул капотом с грустной улыбкой на устах. — Слишком поздно для меня, mija. Мои «золотые времена» прошли. На лице Круз вновь засияла улыбка. — Ну не знаю. Я знаю такого старого выдохшегося парня, как ты, у которого все еще имеется карьера. Просто она теперь немного иная, чем ранее. Глубокие зеленый цвет деревьев, окружающих стадион, восстановили выцветшую зеленую краску старшего купе. — Ну, в таком случае… Солнце располагалось высоко в небе над гоночной трассой Томасвилль.***
Круз устроилась на трибунах гоночной трассы Charlotte Motor Speedway. После встречи с её отцом их пути разошлись, хотя Карлос дал ей свой номер телефона, пообещав поддерживать связь. Им было ещё немного рано становиться отцом и дочерью, как будто ничего между ними не произошло, но они были на пути к построению каких-никаких отношений. Самому Карлосу все ещё заняться самокопанием, и он сказал ей, что сообщит, если ему повезёт возродить свою музыкальную карьеру. Но сначала он отправился навестить свою невестку и её сыновей, так как и им он должен был объясниться. Круз вспомнила о них и ощутила укол в двигателе. Она задавалась вопросом, разочаровались ли они в ней окончательно. Или они цеплялись за малейший клочок надежды? Что бы они ни думали, Круз была рада, что теперь у нее есть хотя бы один член семьи, который верил в её мечту. Круз поехала с Дэнни на гонку в надежде, что она привьет ей навыки, необходимые для новой победы. Она полагала, что, будучи зрителем, а не на трассе, она получит другой взгляд на вещи. В конце концов, она так много узнала о гонках всего лишь наблюдая за действиями профессионалов. Несмотря на то, что сама она не участвовала в гонке, Круз все еще чувствовала то зябкое предвкушение, которое возникает перед большим соревнованием. Привычка, наверное. Возможно, это отчасти оттого, что часть ее жаждала вернуться на асфальт. Ее душа все еще была укоренена в треках. И никогда не уходила, даже после всего, что произошло. Она очень хотела вернуться после своего таинственного отсутствия. Она хотела доказать всем, что у нее все еще есть то, что нужно. Но она была еще не совсем готова... Но это поправимо.***
Шторм не напрягаясь участвовал в гонках как обычно, поскольку он был таким экспертом в этом виде спорта. Он мог бы скользить по трассе с закрытыми глазами. Может быть, даже во сне. Полоса «не первого места» в его жизни будоражила его на подсознательном уровне, но он пока не слишком беспокоился. Не совсем. Нет, у него в голове были другие мысли. Благодаря своей врожденной способности многозадачности на трассе, он мог размышлять над этими вещами, как ему и хотелось делать во время многих своих гонок. На этот раз, однако, у этих мыслей было имя. И имя им было Круз Рамирез. Он вспомнил ту ночную встречу несколько дней назад. С тех пор они больше не встречались. Ему было трудно вспомнить, что именно произошло, что могло быть связано с количеством выпитого газоколя. Все это казалось расплывчатым пятном. Может быть, этого никогда не происходило на самом деле. Ему было слишком неудобно признавать, что это случилось. Но Шторм был достаточно трезв, чтобы осознать правдивость произошедшего. Он подумал о ее предложении. Почему они не могли просто разорвать связи полностью? Они же обменялись извинениями. Разве этого было недостаточно? Она не простит его, если они не начнут работать вместе. Как команда. Идея казалась нелепой. Кроме того, Шторм в любом случае не нуждался в ее прощении. Пока он мог жить своей жизнью, это было все, что имело значение. Шторм ускорился наряду со своими мыслями. Он едва осознавал это. Может быть, он не так хорошо справлялся с многозадачностью, когда дело шло о накалившихся эмоциях, как он считал. Однако, по словам Круз Рамирез, у Шторма не было жизни. Он ухмыльнулся про себя, отвергая эту идею. Кто она такая, его школьный психолог? Он бы никогда не пережил этого, если бы обратился к ней за советом… Тем не менее, он держал в уме такую возможность, не упуская возможности хорошенько ее обдумать. Как бы он ни сопротивлялся, он не мог не тянуться к этому. Может быть, он даст ей несколько советов по поводу гонок. Просто чтобы она осталась удовлетворена. Но в его душе рос щемящий страх, который давно там был погребен. Что, если она станет лучше, чем он? Что если, когда она вернётся на трассу, она заменит его в качестве самого быстрого гонщика Кубка Поршня? На самом деле, любой мог. Его можно было заменить, как он всегда знал, потому что они только что выпустили следующее поколение Next-Gen, чтобы занять его место. Он всегда знал это и был уверен, что у него не появится никаких проблем, но только теперь эта мысль так беспокоила его. Что с ним тогда будет? Что тогда? Темно-серый гоночный автомобиль стиснул зубы, рванувшись вперед. Он бы этого не допустил.***
Шторм пробирался сквозь толпу фанатов и репортеров, настолько привыкший к их присутствию, что мог ориентироваться среди них даже не глядя. На этот раз, однако, он позаботился о том, чтобы насладиться их вниманием. Наконец-то он прервал свою серию поражений, заняв первое место в гонке. В конце концов, это был незначительный кризис. Даже могущественный Джексон Шторм не был застрахован от нескольких проигрышей время от времени. Он выступал в интервью со своей обычной спокойной небрежностью, отвечал на вопросы с язвительным остроумием и раздавал автографы, словно это его вторая натура. И все это время он мог думать только о том, как глупо он поступил, рассчитывая на помощь Рамирез. По крайней мере, он мог бы пережить Рамирез на гоночной трассе. Мысль о том, что она первая уйдет на пенсию, его удовлетворила. Это было достаточно хорошо. Он был в норме. Он был в полной норме. Но тут его взгляд уловил серебряную вспышку где-то далеко от моря машин. И его двигатель дернулся под капотом, и он проклинал себя за это. Глупо было так наивно надеяться. И без веской на то причины. Тем не менее, Шторм почувствовал, что отрывается от шума и суеты журналистов и движется к отдалённой персоне, будто под действием магнитного притяжения. Но чем ближе он подходил, тем дальше и дальше отходила от него серебристая поверхность. Кто бы это ни был, он уезжал. Шторм набрал скорость, отчаявшись нагнать машину. Он знал, что для него не имеет никакого смысла следовать за этим автомобилем, который, вероятно, являлся всего навсего незнакомцем, но вера внутри него не угасала. Серебристая машина добралась до выхода, но теперь её догонял Шторм. Они не могли уйти, не с его ловкостью. Несмотря на то, что на розовое боа из перьев и большие кошачьи солнцезащитные очки, он узнал их марку и модель. — Эй! – крикнул он в надежде остановить их. Но они продолжили свой путь, промчавшись по туннелю и выйдя за пределы стадиона. Шторм последовал за ними, вскоре всего в нескольких ярдах от них. — Подожди! Это, казалось, привлекло их внимание, хотя Шторм был уверен, что они услышали его в первый раз. Серебристая спортивная машина остановилась, по-прежнему отказываясь от зрительного контакта. Их форма была гладкой и стройной; их особенности: круглые и без острых краёв. Тем не менее их низкий профиль и футуристический дизайн были знакомы. Блистательное купе развернулось на полпути, не разворачиваясь, чтобы не встретиться взглядом со Штормом. — Извини, малыш. Должно быть, ты спутал меня с кем-то. Такая известная знаменитость, как Джексон Шторм, не может знать кого-то вроде меня, – у говорившей был ровный женский голос с саркастическим оттенком. Она говорила с плохим, преувеличенным Нью-Йоркским акцентом, явно предназначенным для маскировки. Двигатель Шторма затрясся под его капотом — его частота вращения взлетела (из-за его внезапного всплеска физической активности, а не из-за беспокойства, как он успокаивал себя). Он узнал этот голос. Молодой гоночный автомобиль вошел в еще полусонное состояние, мало чем отличающееся от того, которое он испытал несколько ночей назад. Он был застигнут врасплох появлением этой персоны. Он цеплялся за что-то — что угодно, лишь бы держать себя в шинах. Это не было похоже на гонку на симуляторе или даже на реальной трассе. Не было никакого плана или правил, которые он знал бы, дабы справиться с данной ситуацией, той, о которой он только воображал и мечтал. Это было реально. Он вздохнул, чтобы снять напряжение в своем теле. — Ты никого не одурачишь. Я знаю, кто ты. Побежденной женщине оставалось только вздохнуть. — Мой агент всегда говорил мне, что у меня плохо с акцентом, – произнесла она, отбрасывая придуманный ею фальшивый акцент. Она поднялась выше от земли. – О, что ж. Это стоило того. Она развернулась, чтобы наконец встретиться со своим преследователем. Шторм исследовал ее внешний вид, ища подтверждение того, что она была тем, кем он ее считал. Как будто ее голоса было недостаточно. Её прикида было недостаточно, чтобы превратить в невидимку, но он все же должен был убедиться. Серебряный автомобиль приподнял шину, чтобы протолкнуть ее солнцезащитные очки выше лобового стекла. Бледные голубые глаза встретились с темно-серыми. Джексон словно вглядывался в частичку самого себя — прошлую главу своей жизни, которая, как он думал, затерялась навсегда. Но вот опять, как будто она никуда не девалась. Он не знал, радоваться ему или злиться. Он выбрал что-то ближе к последнему. — Что ты здесь делаешь? Таинственная дама робко улыбнулась, прикрыв глаза, чтобы продемонстрировать собранность. — Что ты имеешь в виду? Разве мне нельзя смотреть, как мой собственный сын принимает участие в гонке?