За час перед рассветом

Отступать было слишком поздно, и одну долгую секунду спустя все сорвались с мест, выполняя приказ. Лишь Трафальгар и Сония остались неподвижны, стоя прямо у двери, и мужчина все же не выдержал повисшей снова тишины: — Ты точно помнишь и осознаешь абсолютно все, что нам сейчас предстоит сделать? — Этот план на пятьдесят процентов мой, если вы не забыли, Трафальгар-сан, — нервно улыбнулась девочка. — Рассчитываю на вас. Ло молча кивнул, стиснув нодати в запредельном напряжении. Они ломанулись вперёд в тот сам миг, как тихое шипение двери оповестило о разгерметизации субмарины, и в уши тут же ударили выстрели и крики. Залпы пушек. Они спрыгнули с борта и понеслись по треснутым глыбам бетона так быстро, как только умели. Хоть и не слишком сильный с виду, Трафальгар оказался в разы быстрее девочки, и та скорей летела за ним, чем бежала, а легкие ее свело судорогой уже на десятой секунде сумасшедшей гонки со смертью. Везде дозор, везде пираты. Везде схватки. Каждые два метра — куча мала из конечностей, пороха, стали и криков. Лужи крови делали камень скользким, а ноги то и дело норовили оступиться о чей-либо труп. Сония понятия не имела, как кто-то может отличить чужих от своих в этом хороводе безумия, но две вещи помогли ей сохранить крошечный островок рассудка. Первой была неширокая спина впереди. Владелец ее двигался безостановочно, гибко уклонялся, порой петлял и делал зигзаги, и девочка благодарно отпустила свое тело из тисков околевшего разума, позволив ему копировать эти неизящные движения на интуиции и голых инстинктах. Они не уступали в бой ни при каких обстоятельствах, лишь уклонялись и убегали, и лишь потому умудрялись оставаться незамеченными для дозорных, слишком занятых остатками пиратов Белоуса и им самим. Второй вещью, что держала ее кучи, была цель, мыслями о которой ей вскоре удалось до одержимости переполнить свое сознание, к чертям вытеснив страх. Это было даже легче, чем она предполагала ранее, ведь в этой окровавленной бухте ту же цель и с той же одержимостью преследовали сотни человек. То тут, то там пираты надрывно выкрикивали заветные «Эйс» и «к эшафоту», — казалось, иных мыслей у них тоже давно не осталось. Эшафот взрывается криками, блеском золота «Будды» Сэнгоку, и наконец просто взрывается — живым, красно-желтым пламенем, от которого несмотря на ситуацию веет не враждебностью, а только чистым счастьем. Ло старается не думать, что написанное этой девчонкой действительно в точности сбывается — эти мысли отвлекают от банального выживания, они совершенно неуместны, но избавиться от них не получается, и это бесит, что тоже неслабо отвлекает и бесит ещё сильнее. Они давно уже выдохлись и сбавили темп. Сония дышала раз через десять, не замечая боли в легких и во всем теле из-за адреналина, дышала шумно, будто его нодати застрял у нее поперек горла, но у мужчины не было времени о ней беспокоиться — достаточно того, что он один мог отводить от них шальные пули. Они, казалось, бежали уже вечность. И, черт подери, на карте это расстояние и близко не было таким неподъёмным! Но Ло понимает: прибудь они чуть раньше и не отделались бы так легко — ряды обеих сторон к тому моменту порядком поредели, а безумие слишком глубоко утянуло всех в свои пучины, чтобы сохранять рассудок. Но переводить дыхание все равно было негде, поэтому попытка девчонки его затормозить вызвала у мужчины не только недоумение, но и злость. — Какого, Гадалка-я?! — Сквад… сейчас… корабль… в сторону… получится! Девочка едва могла изречь хоть слово. Голос хрипел, как давно сорванный, но по осмысленному взгляду Ло предположил, что она знала, что делает. И послушался. Она тянула его назад, к стене бухты, и в то же время уводила от субмарины подальше, а протащенный Орзом корабль снова сдвинулся с места. Он гордо ехал прямо по площади, поднимая громадное облако каменной крошки, и Сония затормозила прямо в нем, спрятав лицо в изгибе локтя. «Сквад сейчас протащит сюда корабль, если отойдём в сторону, получится укрыться», — расшифровал Трафальгар предыдущий ребус. Черт бы побрал эту девочку и ее необъяснимые способности, он не мог позволить себе на них полагаться, но поступал так снова и снова! — Разве не ты говорила, что мы должны поспешить? — У меня… дурное предчувствие, наш… противник гораздо хуже, чем я думала, нельзя поз…волить, чтобы он, Акаину, увидел твоё лицо, — через силу изрекла она, даже не заметив, как перешла на «ты» — было совершенно не до формальностей. — Он сразу все поймёт. Только когда Эйс обратит все его внимание на себя… — Но у нас будет не больше десяти секунд, с ума сошла?! — Либо так, либо вместе с Эйсом умрем и мы двое! — воскликнула она упрямо. — И у тебя будет только один шанс использовать «room», иначе он может заметить. Я дам сигнал. — Тебе не кажется, что это слишком? — резко спросил он, пока оба осматривались перед тем, как вылететь из своеобразного укрытия. — Похоже на паранойю — в стиле «не выйду на улицу, авось поскользнусь». — Не думала, что ты не оценишь… бежим! И буря затянула их снова, еще глубже, чем раньше. Ло даже подумалось, что эта девчонка — на самом деле Дофламинго. Извечно спокоен и улыбчив, он читал людей как книги, дёргал за ниточки и всегда контролировал мир вокруг себя, до такой степени, что казалось, мол каждое событие в мире спланировано и подготовлено им. Сония знала, что и когда, почему и с кем, и командовала гораздо более опытным Ло, как хотела, а он вёлся, не в силах найти контраргументы. Но на эмоции по этому поводу не было ни сил, ни времени. Вот они уже так близко, что слышат разговор Эйса и Акаину, и когда пират в ярости зажигает кулак и бросается на адмирала, Ло дожидается знака от девочки и активирует способность. Эйс проигрывает. Отлетает, прижимает к телу обожжённый кулак, и Трафальгар впервые боится. Сжечь логию, сжечь огонь… как?! Как хорошо, что Сония оказалась параноиком!!! Параноиком, который так забавно обхватил вырубленного секунду назад случайного дозорного руками и ногами. Но эта комедия сейчас неуместна. Второй сигнал наступает, когда Акаину срывается в атаку на Мугивару Луффи, минуя Эйса, и Ло мигом меняет его кости и внутренние органы на другие, а спустя секунду дозорный, даже потеряв сознание ранее, хрипит от ужасной боли, а нижняя часть его тела безвольно обмякает. Эйс даже не понимает, что сожгли не его — боль в любом случае адская, кожа на животе и спине сгорела почти полностью, а жар магмы добирается до глаз, носа, рта. Да и кто бы, увидев огромную дыру в своем теле, не поверил в свою неизбежную гибель? Он падает в руки Мугивары, обмякает, теряет сознание, в его теле нет больше сердца, что способно биться. И Луффи верит. Как Белоус, Джимбей, Марко, Гарп и Сенгоку, Акаину и все, кто только видел произошедшее. Огненный кулак мёртв, но его сердце продолжает биться живее, чем у кого бы то ни было, пусть и в груди по-настоящему мёртвого дозорного. Лишь одна деталь остается незамеченной никем — кусочек вивркарты, оплавленный по краям, но чистый, белый, невредимый… Сония и Ло не видели ничего из этого, торопливо отступая назад, к субмарине, с телом дозорного наперевес. О нем сейчас нужно было позаботиться в первую очередь: пока на них (все еще) не обращали внимания, можно было относительно спокойно вернуться на субмарину и подождать, пока Джимбей попытается сбежать оттуда с бессознательным Луффи на руках. Жизнь Портгаса была спасена, но впереди ему предстояла не менее серьёзная борьба с огромными ожогами. Эйс, конечно, выглядел сильным, но Ло не раз уже видел, как умирают и от меньших травм. Стать легендой морей в теории смог бы любой, но обдурить свой организм не под силу было никому. Огненный Кулак будет выздоравливать точно как и все прочие: с сепсисом, бредом, лихорадкой, и ужасной вонью от омертвевших тканей. Если, конечно, справится — те, кто заранее попрощался с жизнью, обычно шли на поправку куда тяжелее, но это больше не будет заботой Ло. Они неслись, сломя голову, и мало уже разбирали дорогу, пока не врезались в преградившего оную Бепо, и с удивлением обнаружили, что чуть не вылетели прямиком в воду. Адреналин сузил восприятие у обоих настолько, что разум вплоть до того момента оказывался замечать что-либо кроме «преград» и «окошек», чем Ло был крайне неприятно удивлён. Он рассчитывал в ближайшем будущем расквитаться с Дофламинго, но реальность набатом била в уши синхронно с ошалевшим стуком сердца, которое он начал чувствовать только сейчас. Да при таком положении дел ему, такому слабому, понадобится куда больше года для подготовки! Раздосадованный, он, соображая лишь краем мозга, передал команде тушку дозорного, ляпнул что-то Сонии и начал взбираться на борт, почуяв неладное далеко не сразу. Когда он наконец обернулся, Сония мягко улыбалась ему с каменной кладки, прижавшись спиною к каким-то обломкам метров за десять от вызывающе-желтой палубы. И в словах уже не было необходимости. Он все осознал. А она хотела объясниться, но язык не слушался, и оставалось молча улыбаться, сведя брови домиком и зная, что он поймёт. Ужасно обрезанные волосы и мужскую рубашку, стащенную на куче мусора на Сабаоди, остервенело трепал ветер, как живое олицетворение того, что наверняка творилось у нее в душе. — Подожди, — Ло резко окликнул Пенгвина, что наконец закрепил труп на носилках и уже собирался нести его внутрь. Ло отцепил от пояса дозорного пистоль и, лишь бегло убедившись, что предохранитель в порядке, бросил его из палубы вниз. Почти не глядя. Они были друг другу никем, но мужчина не был таким дьяволом, чтобы не сделать ничего вообще. Щелчок предохранителя он все же услышал. Неведомо, каким чудом. И, раздавая команде приказы, совсем слегка про себя усмехнулся. Новая буря на поле боя уже разрасталась, но ее они увидят уже порознь. И однажды обязательно встретятся снова.

***

Когда жуткий до колик капитан пиратов Сердца исчез из зоны видимости девочке действительно стало страшно. И почему-то не наоборот. Но делать уже нечего и Сония сжала смертоносное дерево до боли в сухожилиях. Ноги не переставлялись. Руки не шевелились. Воображение, всегда такое живое, так удачно укрывавшее ее в мир грез в ото всяких невзгод, превратилось в худшего врага, подкидывая слишком уж яркие картины ее смерти. Ледяное копье Аокидзи, кошмарный луч Кизару, магменный кулак Акаину — что из этого хуже? Или, может, она будет лежать и истекать кровью из-за небольшой царапины мечом или пулей? Или же в это теплое, мягкое тело всадят несколько клинков, десятки пуль, и все они пройдут насквозь, превратив ее в решето? Или… Было страшно. Страшно. Страшно, страшно, страшно, страшно, как же так, почему?! Перейти весь Маринфорд, хладнокровно пойти против худшего из адмиралов, выбраться оттуда и отделаться сбитым коленом, почему… все из-за Трафальгара? О да, несомненно, что ещё это могло быть? Она полагалась на него настолько сильно, что даже не задумывалась о гибели всерьёз, по-настоящему, и теперь расплачивалась. Лишь врожденная гордость, успешно взращенная проклятой родней, заставила ее шевельнуться — переползти в другое укрытие, вне зоны видимости субмарины и её капитана, который полагал, небось, что она знает, что делает! Ха! Сония была так напугана, что не осознавала ни мира, ни времени, ни промелькнувшего над головой Джимбея, ни собственных слез. Но оттаяла, когда пальба и крики угомонились настолько, что тишина повисла в ушах мягким звоном и невыносимой пустотой, будто попало что-то совершенно незаменимое. Лишь за минуту после того, как подняла голову, она осознала, что битва окончена, субмарина исчезла, а ее тело снова способно двигаться. — Эйс… Эйс, — шептала она, словно в бреду, а всех знакомых Гекко Мории наверняка ждало дежавю при одном взгляде на неё. С напуганными до одури широко раскрытыми глазами, она брела медленно, точно зомби, неведомым образом вовремя замечая трупы под ногами. Не все. Запнувшись несколько раз к ряду она очнулась окончательно, колени и руки жгло, саднило и трясло, а обилие крови на них явно принадлежало не ей. Эта боль была подобна пощечине, переключателю, заставившему ее хладнокровно отряхнуть одежду и гордо выпрямиться, упрямо продвигаться к уже знакомому месту. Она подоспела как раз вовремя, чтобы придержать неопрятную белую ткань, которую какой-то пират уже хотел накинуть на неподвижную черноволосую голову. — Эй, эй, — выдала она неловко и нервно усмехнулась, не догадываясь, насколько самоуверенной и напыщенной получилась фраза — не стоило перенимать ухмылку у Трафальгара Ло. Пират же возмутиться не успел. Тяжелые шаги прозвучали точно за спиной Сонии, а мертвый голос издалека поинтересовался: — В чем дело? Она обернулась. Если судить по розыскным листовкам, это мог быть только Марко, но увидеть его таким сломленным и уставшим она не ожидала. Явно зря. Каким ещё можно быть после такой войны? — Пожалуйста, выслушайте меня предельно спокойно, — шепотом повела она. Язык чуть заплетался, но после всего на это никто не обращал внимания. — Ни в коем случае не показывайте реакции — за нами все ещё наблюдают. — Кто ты? Внезапный вопрос поставил ее в тупик. — Из какого корабля? Я впервые тебя вижу. — Он жив. Эйс-сан жив, — ляпнула она вместо ответа. — Можете мне не верить, просто прощупайте пульс, если хотите, проверьте дыхание. Он жив. Пауза. Пират глядел с недоверием, обидой, почти ненавистью, но все еще мертво, а руки судорожно сжались в кулаки. — Это не смешно. — Потому что я не шучу. Проверьте, убедитесь, но не подавайте виду… ни за что не подавайте виду! Получилось настолько отчаянно, что Марко подчинился. Он медленно встал на колени рядом с другом и, пристально глядя в глаза девочки, как бы невзначай коснулся жилистого запястья. Кожа Эйса была горячей, обжигала до боли, никак не физической… «Это случилось не так давно, — думал Марко, — он не успел бы остыть»… но тут вечно сощуренные глаза резко распахнулись, а дрожь от рук передалась всему телу, а ранее опущенный взгляд снова метнулся к девичьему лицу. — Он поправится, — молвила она, убеждая то ли его, то ли себя, — но раны ужасные, его надо переносить очень осторожно… и как можно быстрее, пока не очнулся. Марко кивнул, неверующе и резко, рвано взлетел на ноги, но усилием воли вернул себе самообладание, поразив Сонию не на шутку. Суметь подобное, после всего, что было, когда сама она (как и многие другие) едва могла просто держать себя в руках… В неширокую спину она уставилась с нескрываемым восхищением, как и те из пиратов Белоуса, к которым он подходил и ронял по пару слов. Благодаря его действиям факт смерти их капитана стал отходить на второй план, и вскоре сей огромный флот скоординировался окончательно, вызывая даже у дозорных невольное уважение. Эйса обступили крайне плотной толпой, аккуратно перенося на один из уцелевших кораблей, а остальные направились через пропасть — к своему свету, путеводителю и просто отцу, что остался стоять даже после смерти… Мало кто заметил, как Марко бегло, почти заговорщицки переговорил с Красноволосым Шанксом. И как толпа, окружившая Эйса, затерялась среди людей Йонко, а потом как ни в чем не бывало продолжила путь. Как «феникс» и все те из врачей, что постоянно присматривали за некогда сильнейшим человеком в мире, в итоге отделились от своих людей, проследовав на борт «Рэд Форс» за старпомом Шанкса, Бекманном. И как среди этих живых легенд оказалась до зеленого бледная, дрожащая и потрепанная девочка, едва способная стоять на ногах. Акаину не заметил. И он представить не мог, как сильно об этом пожалеет.