Сердце света

Тор задумчиво пнул пивную банку, и та улетела в груду мусора вокруг баков. По мосту впереди, громыхая, тащился поезд метро. Тор уставился на него отсутствующим взглядом. Даже густая роспись граффити не могла скрыть того, что все вагоны — старые, ободранные и местами проржавевшие. Весь мир как будто проржавел. Ветер трепал на столбах бесконечные линялые листы объявлений «Пропал», «Пропала». Отчаянные попытки отрицать очевидное. Никто не вернется, потому что он, Тор, облажался... Что это? На ближайшем столбе поверх старых пожелтевших объявлений было наклеено свежее. Крупные черные буквы гласили: «Станции экстренной медицинской помощи при больнице Ленокс-Хилл требуются сотрудники! Медицинская подготовка не обязательна. Параллельно работе можно посещать вечерние курсы парамедиков. Предоставляем жилье (просторная квартира-студио) и бесплатное питание! Обращаться к заведующей станции — Клэр Тэмпл». Он медленно протянул руку и сорвал ленточку с телефоном и адресом. *** — На неотложку? Это сюда, заходи, — сказала темнокожая женщина за столом, оторвавшись от горы бумаг. — Меня зовут Клэр Тэмпл. Ух, какой ты здоровенный. Рукопожатие у нее было твердое и энергичное. — Медицинской подготовки нет? Тор кивнул. — Предыдущий род занятий? — Ээээ... воин. То есть, эээ, солдат. — Профессиональный военный? — А... ага. — А что, в американской армии перестали давать курсы экстренной помощи? Под ее пронзительным взглядом он почувствовал себя неуютно. Эта женщина чем-то неуловимо напоминала ему Наташу. — А я не из Штатов. Я... ээ... — он напрягся, вспоминая какое-нибудь место в Мидгарде подальше от Нью-Йорка — из Австралии. Да. — Где тогда твой австралийский загар? — она ткнула ему пальцем прямо в середину лба. — Сошел. Я побледнел, когда эээ... меня покусал ядовитый паук. Знаете, ужасные твари воот такого размера, — он повертел ладонью. — Да. Клэр вздохнула и подперла подбородок кулаком, задумчиво разглядывая Тора. — Знаешь что, милый? Можешь мне не заливать. Байки про ядовитых пауков я уже слышала. Теперь ты меня послушай. Мне все равно, кем ты был и откуда уехал. Я знаю одно — у меня смертельно не хватает людей. А особенно таких здоровяков, как ты. Так что, даже если ты кого-нибудь пришиб и скрываешься от закона, — мне все равно. Будешь работать за двоих и вести себя паинькой — и твоим прошлым никто не поинтересуется. Кормят у нас хорошо. Смены меняются в восемь утра и в восемь вечера. Сейчас, — она глянула на часы, — почти восемь. Я напишу записку, тебе сразу дадут ключ от комнаты. Иди поспи и приходи утром. Тор уже поднялся со стула, когда она спохватилась. — Кстати, как тебя зовут? Вот это был вопрос на засыпку. Он замер у самой двери. — Эээ... Блейк. Да. Дональд Блейк. — Так и запишем. — Привет вечерней смене, с вами диспетчер Бетти Росс, — бодро сказал из динамика над дверью дребезжащий старушечий голосок. — И как обычно, лучшие истории от предыдущей смены. Вы никогда не догадаетесь, куда пьяный мужчина засунул себе лампочку. — О нет, — Клэр уткнулась лицом в ладони. — Бетти опять за свое! — В жопу! — торжественно объявила диспетчер. — В свою личную родную задницу, леди и джентльмены. *** — Ключ, подушка и рис, — сказал сторож. Усатый, в очках с толстенными стеклами, он был похож на симпатичного жука. — Ты же новенький, правильно? Тор повертел в руках пачку риса. — Правильно. — Тебе полагается. Кастрюлю найдешь на кухне, она на первом этаже. «Просторная квартира-студио», которую обещали в объявлении, оказалась довольно-таки небольшой комнатой на третьем этаже унылого и старого кирпичного здания. Зато совсем рядом с Ленокс-Хилл, в двух кварталах от больницы, на той же 77-й авеню. Он положил пачку риса на полку. В пустой платяной шкаф ему нечего было вешать, и Тор поставил туда трость-Штормбрейкер. Было пусто и тихо. Он прошелся туда-сюда, оглядел беленые стены, кровать, стол и дверь в туалет. На дверь кто-то прибил странную штуку, похожую на резиновую грушу с белым наконечником. Над грушей красовалась табличка: «Сделай сам!». Тор снял грушу и табличку, повертел их в руках. Понятнее не стало. Все-таки он плохо разбирался в мидгардских обычаях гостеприимства. Надо найти кого-нибудь и спросить. С кухни тянуло сытным и пряным. Кто-то явно готовил, хотя за приоткрытой дверью с облупившейся краской не было слышно ни звука. Тор толкнул дверь, заготовив вежливую речь. Сначала на голову ему обрушился водопад холодной воды, и что-то не больно, но обидно стукнуло по затылку. А потом кто-то торжествующе выкрикнул: «Попался, гаденыш!» Он стряхнул с волос воду и проморгался. Перед ним стояла, уперев руки в бока, темнокожая девушка. Густые кудрявые волосы упрямо выбивались из высокого хвоста. — Ой. Вы — не Билли! — Это правда. Я То... Дон. Дональд Блейк. А что вам сделал этот Билли? — Вечно ворует мою еду. Однажды даже кастрюлю за собой вымыл, свиненок. Это было самое обидное: прихожу на кухню, а в кастрюле еще и записка лежит: «Спасибо!». — Может, я с ним поговорю? — Да не надо, — она вздохнула. — Он просто еще маленький. Ему ж лет семнадцать. Сейчас на курсы парамедиков берут с шестнадцати, людей не хватает. Он еще растет, вот и хочет жрать все время. Родителей нет, подкормить некому. Она махнула рукой. — Я, кстати, Мишель. Рис вот-вот будет готов, хочешь? Должна же я как-то извиниться за холодный душ. — А можешь сначала объяснить мне, что это? — он протянул ей грушу и табличку. — Это какая-то традиция гостеприимства? Что мне с этим сделать? Мишель повертела их в руках, как-то странно взглянула на него, а потом не выдержала и рассмеялась. — Ты правда не знаешь? Не прикалываешься? Когда она смеялась, на ее щеках играли ямочки. Как у Валькирии, — вдруг подумал он и покачал головой. — Нет. — Ох, в какой же глуши ты жил, раз впервые видишь клизму? Смех у нее был как свет — от него делалось немного светлее, даже в той темноте, что была у него на душе. — В Австралии, — пробормотал он, чувствуя, как губы сами растягиваются в намек на улыбку. — Меня воспитали дикие эти... кенгуры. *** Рис оказался желтым и жгучим от пряностей, но очень вкусным. Тор запивал его водой. Оказывается, он проголодался. Сухой майки подходящего ему размера у Мишель не нашлось. Так что он сидел в одних джинсах, пока она сушила его футболку феном и утюгом. На него вдруг навалилась глухая, тяжелая усталость. — А ты здоровяк, — сказала она, косясь на его грудь и пресс. — Давай к нам в экипаж. Нед Бельски у нас, конечно, старикашка термоядерной вредности, к его б языку подключить турбинку — освещало бы пол-Манхэттена. Но так из него уже песок сыплется, носилки таскать не может. А Фарид сорвал спину. Ты б нам очень пригодился. — Хорошо, — сказал он, сонно откидывая голову к стенке. — Закончила, держи, — она протянула ему футболку и как будто нечаянно, коснулась ладонью плеча. — А хочешь — оставайся на ночь, — прошептала она. У нее были карие глаза с золотыми искорками, полные губы, высокие, красиво очерченные скулы. Он вдруг снова вспомнил Валькирию — не ту воительницу, что выходила против него на тренировке в Круге воинов, в сияющей броне и с полуторным мечом в руках. А усталую, осунувшуюся Вэл, в старом рыбацком свитере, похожем на кольчугу, командующую выгрузкой рыбы с сейнера. — Это честь для меня, благородная хозяйка, — мягко сказал он, взяв ее ладонь в свои и глядя в глаза. — Но еще большей честью и радостью для меня будут твои уважение и дружба. Вернувшись к себе, он упал на нерасстеленную кровать и заснул мертвым сном без снов.