Сердце света

— Два часа до конца смены, держитесь, осталось чуть-чуть, — сказала рация в машине. — Сегодня двадцатое ноября, если кто забыл, и с вами диспетчер Бетти Росс. Вы не представляете, какой вызов поступил нам прошлой ночью из Централ-парка! Мужчина в ростовой кукле Пикачу избил человека в костюме Микки Мауса и скрылся с места преступления! У потерпевшего, между прочим, множественные переломы ребер. Но главное, что меня интересует: куда посреди ночи мог скрыться двухметровый плюшевый Пикачу? И что они оба делали в Централ-Парке в два часа ночи? Вот где загадка. — Множественные переломы ребер... попрыгал он по нему что ли, — задумчиво сказал Фарид. Нед открыл дверь с водительской стороны и щелчком отправил окурок в лужу. — Проклятые япошки и тут нам устроили Перл-Харбор, — раздраженно буркнул он. — Вот я не расист, но всех этих узкоглазых терпеть не могу. Он смотрит на тебя, улыбается, кивает, как болванчик, — Нед изобразил дебильную ухмылку, — а сам хрен знает что думает. По ним никогда не поймешь. Знаете, Нед, когда я обычно слышу от людей эту фразу — «я не расист»? — тихо спросил Фарид. — Перед тем, как мне скажут очередную гадость про мое имя, фамилию или мою «муслимскую рожу». Тор прикрыл глаза, сжимая в руках трость-Штормбрейкер. Он очень устал. Они все устали: Клэр опять поставила им две смены подряд. Людей не хватало: промозглый ноябрь с его ледяными дождями все тянулся и тянулся, как хроническая пневмония, высасывая последние силы. Отопление работало вполсилы. Людей косил особо злой в этом году грипп. На лекциях пустовала половина мест. Штатное расписание дежурств трещало по швам. Он пока держался, но короткие дни и длинные ночи слились в какое-то тоскливое серое мелькание. Он плохо помнил лица своих пациентов. Только бесконечные капельницы и уколы, только строчки в отчетах: ДТП, черепно-мозговая, инфаркт... У него появилась навязчивая привычка — Нед над ней посмеивался. Когда выдавалась свободная минутка между вызовами, Тор пробивал по базе больницы имена тех, кого они сюда привозили. И если видел в статусах: улучшение состояния, выписан — на душе светлело. Хотя и ненадолго. Он тосковал по Локи, Одину и Фрейе, по Валькирии и навеки потерянному Асгарду. Тосковал по веселой силе молний, огнем разливавшейся по венам. Еще одной привычкой стало всюду таскать с собой трость-Штормбрейкер. Вертел ее в руках любую свободную минуту. «Это что за пидорская штучка? — спросил Нед в первый раз, когда увидел. — Гос-споди, нормальные мужики что, перевелись уже? Один делает маникюр, другой ходит с тростью, как манерный пидарас». Тор тогда увидел, как Фарид наливается дурной кровью, да и сам разозлился. Положение спасла, как всегда, Мишель. «Ну что вы такое говорите, Нед? Маникюр — это гигиенично и удобно, особенно для медика. И перчатки легко натягивать. А трость у Дона потому, что у него на погоду болит нога. Его в детстве лягнул дикий кенгуру». И подмигнула Тору. Фарид увидел, сердито прикусил губу и отвернулся, но смолчал. «Прямо в колено, — подтвердил Тор. — Коварные твари эти кенгуру. Спасибо, что не в пах, тогда бы никакая трость не помогла. А вы, Нед, отстали от времени. Не путайте пидоров с хипстерами». *** Он сидел, закрыв глаза и сжимая трость, стараясь не слушать как ругаются Нед с Фаридом, но их голоса становились все громче. Поэтому, когда рация захрипела, включаясь, он ощутил что-то близкое к облегчению. «Пятый экипаж, Долбоклюй, — сказала рация голосом Бетти Росс. — ДТП на пересечении Второй авеню и Сорок шестой стрит. *** — Ебучий случай, — сплюнул Нед. Вокруг искореженной машины суетились спасатели. Легковушка вылетела на встречную полосу, а потом ее еще и развернуло, и в бок впилился тяжелый грузовик, смяв корпус, как картонку. Водитель грузовика, белый и трясущийся от ужаса, сидел поодаль на тротуаре, прямо под проливным дождем. Мишель обрабатывала ему рассеченный лоб. Спасатели пытались отжать дверь, но ее заклинило намертво. Искореженный металл не поддавался. — Здесь нужен автоген, а у нас нет, — пожилой начальник расчета тихо ругнулся под нос. — Погодите. Силы молний у него не было, но обычная-то осталась при себе. Тор присел, вцепился, обдирая пальцы, в смятую дверь снизу. Почувствовал, как загудели от напряжения мышцы. И потянул — от стоп, надежно упершихся в землю, вверх, как учили когда-то в борцовской палестре. Сначала он застонал от напряжения. Потом скрипнул, поддаваясь, металл. Начальник спасателей изумленно присвистнул и почесал затылок под съехавшей каской. — Ну ты и качок! Это вообще в человеческих силах? — Нед как-то странно на него посмотрел. — Натренировался на кенгуру, — буркнул Тор *** Водителя пришлось выпиливать из искореженного металла чуть ли не по частям. Там было без шансов, «травмы, несовместимые с жизнью», сказал Нед. А вот женщина на заднем сидении была еще жива. Залитая кровью, она так и не выпустила из рук двухлетнего ребенка. Прямо перед ударом она согнулась, защищая его всем своим телом. И он почти не пострадал, только очень испугался. Мишель на руках внесла его в машину, а Фарид с Тором бегом вкатили каталку с пострадавшей. — Открытая черепно-мозговая, глубокие раны от стекла, сильное кровотечение, болевой шок. Мишель, за руль! — скомандовал Нед. — Фарид, займись мелким. Дон, ты со мной. Мишель плюхнулась на водительское сидение, зарычал мотор. Она была вторым пилотом: заменяла Неда в серьезных случаях, когда в медотсеке нужен был опытный врач. — Венскан! — скомандовал Нед. — Вены ушли глубоко, хрен найдешь! Руки у Тора так и летали, в голове сразу стало ясно. Он щелкнул кнопкой сканнера, и ультрафиолетовая лампа высветила на локтевом сгибе вены под грязной, окровавленной кожей. Он попал в вену с первого раза. Повод погордиться. И пальцы не дрожали. (Первый раз, когда они вывозили пострадавшего в критическом состоянии, Тор вроде бы тоже не волновался. Но пальцы вдруг сами по себе затряслись так, что он не смог отломить носик у ампулы. Он тогда раздавил три ампулы подряд, и Нед обложил его матом). Так, противошоковое, за ним инфузия. Тор провесил систему, по трубочке побежал коллоидный раствор — возместить кровопотерю. Писк кардиомонитора участился, а циферки, показывающие артериальное давление, поползли вниз. — Мать твою! — выругался Нед. — Давай, детка! Регистратор пискнул еще несколько раз, все медленней и медленней, как будто принимая решение, а потом на экране угловатая зеленая линия сменилась прямой. — Едри тебя в корень! Пульс пропадает! Желудочковая аритмия. Дефибрилятор! — рявкнул Нед. — Сам вижу! — гаркнул Тор. Надсадный сплошной визг прибора вяз в ушах, но думать не мешал. Руки словно работали сами по себе. Он плотно, как и требовал протокол, прижал пластины-электроды, похожие на игрушечные утюжки, к голой коже. Один — под правую ключицу, другой на нижние ребра слева. Разряд. Ее тело подбросило. Дефибриллятор загудел, заряжаясь до полной мощности. Еще разряд. Чертова линия на экранчике оставалась прямой, ее хотелось сломать руками, уговорить — ну давай, пойди рябью, пиками сокращений живого сердца. Но она так и не сломалась. *** — Все, прекращай, — сказал Нед некоторое время спустя. — Констатирую биологическую смерть. Мишель, поворачивай сразу к моргу. Долбоклюй подкатил к воротам. Тор устало опустился на сиденье. — Тшш, мама спит, — сказал Фарид круглоголовому малышу с заклеенной пластырем ссадиной на лбу. — Как же так... — Тор непонимающе потряс головой. — Мы же... мы ведь сделали все правильно, верно? Он умоляюще посмотрел на Неда. — Да, — кивнул тот. — Так бывает. Мы делаем все верно, но они все равно иногда умирают. Тор двинул кулаком в перегородку между водительским и медицинским отсеком, и та смялась как бумага. — Не разноси Долбоклюя, он ни в чем не виноват, — сказал Нед. А Фарид поджал губы: — Если ты не можешь с этим жить, лучше сразу уходи из неотложки, — сухо сказал он. Тор было вскинулся, но Нед положил ему на плечо сухую руку, пахнущую дешевым табаком. — Сегодня после смены идем в «Кружку Эсмарха», — сказал он. *** «Кружкой Эсмарха» с легкой руки Неда все, кто работал на станции, называли «Кружку пива» — бар прямо через дорогу. Конечно, не при Рике. Он бы обиделся. Рик ради них купил кофе-машину и перевел бар на круглосуточный режим. Так что в любое время можно было заскочить к нему, пропустить перед сменой стаканчик кофе с бутербродом, а после — и чего-нибудь покрепче. Рик чаще всего стоял за стойкой сам. Вот и сейчас он поднялся им навстречу, сияя улыбкой и бритым налысо черепом, — здоровенный, бородатый, с серьгой в ухе. — Здоров, долбоклюи! Как отдежурили? Вам пивка? — Вискаря, — коротко отозвался Нед. Глянув в лицо ему и Тору, Рик замолк и быстренько организовал им столик в углу. Как по волшебству, на нем появилась бутылка «Джонни Уолкера», а Рик скрылся где-то за стойкой. — Доставай свою закусь, — скомандовал Нед. Тор порылся в сумке и вытащил из нее пластиковую коробочку с подмятым куском пирога. Перед концом смены они заехали к миссис Блопис. Она вызывала еще утром, но как назло, дежурство выдалось не продохнуть не охнуть. Оказалось — у миссис Блопис перегорела проводка в ванной. Тор починил за пять минут. А потом присел отдохнуть на кресло, да так и завис, не в силах встать. Не было сил плакать и смысла двигаться. — Устал, малыш? — спросила миссис Блопис и погладила его по макушке. — Вот, держи. Перекусишь после работы. Любимый пирог моих внуков... был. И откроила ему половину пирога с картошкой. Пирог был горячий, только из духовки — от него валил пар с сытным домашним духом. Тор держал его в руке и боялся спросить, боялся двинуться. В горле дрожали нелепые, позорные для воина слезы. Казалось, могут прорваться от одного слова. Так и ушел, не спросив, бормоча неловкие слова благодарности. Спрашивать было слишком страшно. *** Мидгардский алкоголь пился как вода, но на удивление быстро ударил в голову. Мишель раскраснелась: Фарид, сидевший рядом с ней, что-то нашептывал ей на ушко, ехидно косясь на Тора. Противный человек. — Так, м-млодежь! — Нед грохнул кулаком по столу. — Слушай сюда! Я в-вас щас научу лучшей песне моей м-млодости. Таких уже н-не пишут. Я буду петь, а вы подпевайте, там припев простой. В-вот послушайте, как начинается: Был озабочен очень воздушный наш народ: К нам не вернулся ночью с бомбежки самолет. Радисты скребли в эфире, волну найдя едва, И вот без пяти четыре услышали слова Рик за стойкой закатил глаза. — Нед, вам не столько лет, чтобы это была песня вашей молодости! Ее ж написали аж во вторую мировую! — П-плевать! Мы тут каждый день как на войне, так ч-что это лучшая песня про нашу гребанную жизнь. Мы на войне, подумал Тор, это мне привычно. И я точно знаю, как выглядит наш враг. Это ровная прямая зеленая линия на экране кардиомонтиора. *** Мы летим, ковыляя во мгле, Мы ползем на последнем крыле. Бак пробит, хвост горит и машина летит На честном слове и на одном крыле. Они орали этот припев раз уже, наверное, в двадцатый, отбивая ритм ладонями по столу. Срывая горло, так что от песни тряслись стены и звенело стекло на полках. Нед обнимал Рика, который присоединился к ним за столом. Больше в баре никого не было. Стрелки часов приближались к двум ночи. — На честном с-слове! И на большом коте! — вывел Тор, уткнулся головой в свои руки на столе и немедленно захрапел. — Ооо, ваш боец вырубился, — покачал головой Рик. — Да и вам пора баиньки. Думаю, денек у вас был тот еще. — Как мы его теперь потащим? — Мишель озадаченно прижала ладонь к щеке, глядя на Тора. — Он же тяжеленный. — Не надо его никуда тащить, — сказал Рик. — сгрузим на диванчик, пускай проспится до утра. — З-здоровый, зараза, — пропыхтел Нед пару минут спустя, когда они вчетвером еле перетащили Тора на диванчик в подсобке и укрыли старым пальто. — Сколько мы тебе должны за вискарь, Рик? Он потянулся было за кошельком, но Рик медленно покачал головой. — Идите отдыхайте, Нед. Я с ангелов денег не беру.