Mon inspiration

Громкая назойливая музыка звучит где-то рядом с Антоном, но он упрямо пытается не обращать на неё внимания. Находясь больше во сне, чем наяву, он неловким движением отпихивает орущий гаджет подальше от себя, переворачивается на другой бок и ныряет головой под подушку, приглушая звук. Через некоторое время музыка утихает, и Антон довольно причмокивает, готовясь заснуть вновь, но буквально через пару секунд она возобновляется, и парень медленно, но верно просыпается. Вначале он приоткрывает глаза, недоумённо пялясь в темноту комнаты, а после слепо шарит рукой, пытаясь схватить телефон. Только сейчас до него доходит, что играет именно музыка, а не типичная мелодия будильника, а значит, кто-то звонит ему. Шастун хмурится, когда видит имя Позова на экране, и проводит рукой, принимая вызов. — Ты охренел? — сонно сопит он, звуча как обиженный на весь свет человек. — Доброе утро, дружище, — раздражительно громко отвечает Дима, приглушённо чем-то шелестя. — Серый попросил разбудить тебя, чтобы ты наверняка не проспал. Сказал, ты очень хотел сходить на лекцию. Его голос звучит ехидно и бодро, и Антон начинает беситься ещё больше, потому что чувствует, что просыпается окончательно. — Завалите ебала, вы оба, — ругается он. — Чтоб вы в пробку вечную попали, суки малоспящие. Дима смеётся, и Антон отчётливо слышит звуки жевания. Несмотря на раннее время, он понимает, что и сам бы не прочь пожевать, раз уж его разбудили. — Короче ты проснулся, да? Я тогда пойду, мне скоро выезжать. Напиши, как пройдёт лекция. И не пались там, оки? Антон вздыхает в трубку, понимая, что отвертеться уже не удастся, но из вредности кладёт трубку, не сказав ни слова. Пусть думает, что хочет. Может, он вообще сейчас на всё наплюёт и опять завалится спать? И Матвиенко сам будет виноват в том, что проспорил. Повалявшись ещё чуть-чуть в тёплой постели, Шастун всё-таки встаёт, понимая, что уснуть уже не сможет, и кривится, увидев, что остаётся ещё грёбаных полчаса до его будильника. Мысленно пообещав себе отомстить Матвиенко как-нибудь при удобном случае, он идёт выполнять свою утреннюю рутину. Покончив со всем неинтересным, он спешит на кухню и делает себе огромную чашку чёрного крепкого чая с лимоном, а после отрезает толстый кусок от купленного вчера в гипермаркете лимонного чизкейка. Несмотря на свою худобу, Антон обожает поесть, и даже утреннее или ночное время этому не помеха. Он вполне может съесть обеденное блюдо на завтрак и не подавиться, но сейчас ему почему-то хочется сладенького, и Антон смакует каждый кусочек, в глубине души испытывая благодарность к Димке, благодаря которому он теперь может не спешить и не бегать как ошпаренный, а спокойно поесть и собрать вещички. Так думает Антон до тех пор, пока не понимает, что опаздывает. Опять. Он не знает, куда постоянно исчезает его время, вот честно. Вроде бы ещё недавно его было предостаточно, но вот уже оказывается, что ему надо было выйти десять минут назад, а он до сих пор не собрался. И это бесит. Очень. Потому что теперь Шастун опять едет в битком забитом метро вместо того, чтобы спокойно доехать на своей любимой машинке. И в принципе, Антон любит метро, но не тогда, когда зеркало в холле универа показывает, что он выглядит так, будто только что побывал в адской драке или скатился сюда прямо из кровати по щелчку пальцев. Наплевав на косые взгляды вахтёрши, он подходит ближе, пытаясь пальцами хотя бы чуть-чуть уложить волосы. Он волнуется и сам не знает почему. Занятие уже началось, но прошло ещё только минут десять, поэтому это точно не причина. Причина, скорее, в другом. Так же сильно, как ему не хочется видеть синеглазого профессора, ему хочется вновь побывать на лекции. И не только потому, что совет Димы сработал и тогда он смог дописать злосчастную главу за пару дней, или потому, что ему нравится нынешняя тема. Просто Антон умудрился с первого же занятия заинтересоваться этим Поповым как человеком, даже несмотря на то, что до нынешнего момента такие заинтересованности не приводили ни к чему хорошему в его жизни. Но сейчас всё по-другому, и так уж сложилось, что от его вдохновения зависит вся его карьера, поэтому Антон запирает ненужные мысли подальше и входит в роль, как только подходит к нужной аудитории. Ему всегда нравилось импровизировать, притворяться и играть, так что и сейчас он решает, что ничего страшного не случится, если он действительно сам поверит в то, что он студент, и сходит на занятие ещё разок. В этот раз он даже уважительно стучится и только потом входит в аудиторию, вновь ловя на себе взгляды многочисленных студентов. — Антоша, доброе утро! — почти сразу же раздаётся от преподавательской кафедры, и Антон моментально переводит туда взгляд. И, о Боже. Святые панталоны и чёртовы подштанники. Арсений Сергеевич носит очки и подтяжки, и всё это вместе? — Доброе утро, — бормочет Антон, разрываясь между режимами «веди себя как студент-пофигист» и «охренеть не встать, интересно, а он заводит романы с учениками». — Первый ряд, пожалуйста, — вновь обращается к нему преподаватель, и Антон даже не пытается спорить, плюхаясь на то же место, что и в прошлый раз. Его немного напрягают взгляды девчонок с ближних рядов, и он надеется, что они смотрят на него не потому, что знают, что он никакой не новенький, а потому, что своей спиной он загораживает им вид на Арсения Сергеевича. Что, кстати, правда. Но Антон абсолютно не смущается своего роста и просто плюёт на всех, доставая свои вещи и складывая руки на столе с видом примерного студента, готового к получению новых знаний. Арсений Сергеевич больше не акцентирует на нём внимание, но Антон замечает, как тот иногда посматривает на него краем глаза с нечитаемым выражением лица. «Точно, он же из-за меня проиграл спор Матвиенко», — проносится в голове у Антона паникующая мысль. Однако преподаватель совсем не выглядит недовольным приходом Антона, который в этот раз не отказывает себе в маленькой слабости и начинает отвечать каждый раз, когда в аудитории повисает тишина, так и подначивая Попова на новую дискуссию. Никто особо не удивляется этому: судя по всему, ботаны присутствуют во всех группах и Антона просто принимают за одного из них, что, в каком-то роде, и является правдой. Они разговаривают про немецкую литературу, и Антон оказывается единственным, кто не только читал что-то из неё вне программы, но и кто хорошо помнит сюжеты, персонажей и может проанализировать их действия. Когда до конца пары остаётся не так много времени, Шастун понимает, что опять начинает ненамеренно притягивать всё внимание к себе своим громким несмолкающим голосом, и буквально заставляет себя отмалчиваться, делая вид, что не может припомнить спрашиваемого. Арсений Сергеевич же теперь посматривает на него с надеждой каждый раз, когда никто не знает ответа, и Антон в который раз думает, что конспиратор из него никудышный. А ведь это только лекции! Большинство преподавателей на них и вовсе не контактируют со студентами, но Попов пытается делать их живыми и явно отказывается от скучного монотонного зачитывания своего конспекта, что восхищает Антона, но в то же время и напрягает, так как его болтушечьей душе сложно сохранять спокойствие и отсиживаться, когда дело касается литературы. Если бы только Попов вёл физику или математику, Антон бы с радостью молчал и даже не пытался ходить на его лекции, а так… И ещё эти чёртовы глаза! Каждый раз, когда они пересекаются взглядом, у Антона внутри что-то ухает, потому что он действительно никогда не видел человека с таким пронзительным глубоким взглядом. К окончанию лекции Антон весь изводит себя, искусав губу почти до крови, но ему удаётся сдержать себя и перестать высовываться впереди планеты всей. Арсений Сергеевич немного хмурится, хоть и пытается помочь отвечающим девушкам выйти на хороший ответ, и Шастуну даже кажется, что он с неким разочарованием поглядывает на него. Впрочем, глядя на то, как плавно двигается Попов, слыша то, как мягко звучит его бархатный голос и вспоминая сегодняшнее своё пробуждение и подставу со стороны Серёжи, он вдруг понимает, что совсем не против находиться здесь. Более того, фигура преподавателя действует на него каким-то волшебным способом, и его внезапно осеняет: Антон вдруг кристально ясно понимает, что можно вставить в книгу дальше. События собственной жизни всегда давали ему самые мощные идеи, но в последнее время всё стало протекать однообразно и тухло, поэтому Антон уже начинает предвкушать, как приедет домой, сядет работать, а потом когда-нибудь в будущем встретит Попова и поблагодарит его за этот толчок. У того же вновь свои планы, и как только все начинают расходиться, он живо окликает Антона, заставляя его дёрнуться от неожиданности. — Антон, подойди сюда, — спокойно говорит он. Антон замирает, на мгновение даже раздумывая над тем, чтобы сбежать. Он и сам не понимает своих двойственных чувств к преподавателю: сначала тот его бесил, и он был уверен, что Попов окажется мудаком, потом он казался просто интересным, а сейчас и вовсе манит подойти и узнать его получше, но в то же время чуйка Антона вопит изо всех сил, приказывая ему не привязываться к этому человеку, пока такая возможность существует. Конечно же, при всём этом парень осознаёт, что сейчас было бы крайне глупо вдруг развернуться и побежать, поэтому он просто закидывает рюкзак за левое плечо, засовывает руки в передний карман толстовки, и не спеша подходит к кафедре, встречаясь с насмешливым взглядом преподавателя. — Зачем ты притворялся, что не знаешь ответов? — в лоб спрашивает Попов, даже не давая шанса Антону что-нибудь придумать. — Эм… — только и выдаёт Антон, вновь закусывая губу. И на мгновение, он, блять, клянётся, препод тоже переводит взгляд на укушенное место. — Все должны иметь равные шансы на ответ, не так ли? Антон хлопает самому себе в уме, потому что его ответ звучит логично, а голос спокойно и уверенно. Единственное что, синие глаза напротив хитро блестят и явно не верят этим логичным словам. — Ну разумеется, — фальшиво соглашается Попов. — И ты это понял после того, как успел выступить раз десять и заткнуть всех за пояс? Шастуну до жути хочется проматериться, но он держится из последних сил. — Так зачем вы меня позвали? — не очень вежливо спрашивает он. — Чтобы отчитать? Арсений удивлённо вскидывает брови, явно не понимая резкие перепады настроения студента. — Напротив, — аккуратно отвечает он, — я хотел сказать, что мне нравится слышать твоё мнение и тебе не стоит стесняться. Антон громко фыркает, не сдерживаясь. Стесняться? Серьезно? И не то чтобы он весь такой из себя самоуверенный плохиш, но и стеснительным его назвали, наверное, впервые. В то же время ещё одна похвала от преподавателя странно влияет на него, и Антон пытается не обращать внимания на тепло, разливающееся в его груди. Да, его похвалил супер-пупер умный профессор из Москвы, но гордиться тут нечем. В конце концов, он далеко не студент, а больше подошёл бы на роль его коллеги, и если бы тот только знал правду, точно бы не стал так его нахваливать. — Ладно, — говорит Антон просто ради того, чтобы его не трогали. — Если ещё когда-нибудь приду, молчать не буду. И чёрт бы взял его за язык, но Антону действительно слишком любопытно, что Арсений Сергеевич делает с чересчур наглыми студентами. Ну и, конечно же, Антон ищет хоть какие-то недостатки в преподавателе, надеясь разочароваться в нём и заиметь стоящую причину не продолжать этот фарс. — Хм, — разочаровывает его Попов не только спокойным ответом, но и лёгкой улыбкой, которая намертво прилепливает взгляд Антона к его губам, — ну ты и дерзкий, Антош. Так и в неприятности попасть можно. Его интонации слегка изменяются, и Антон сразу же замечает это, облизывая внезапно пересохшие губы. Дурацкая привычка. Но чёрт, его действительно тянет к преподавателю, и он бы не отказался узнать его поближе. Они вместе выходят в коридор, кишащий студентами, и Антон с трудом отворачивается, пытаясь сконцентрироваться на чём-либо другом, как вдруг его взгляд останавливается на чьей-то довольной лыбе, выглядывающей из-за противоположного угла. «Матвиенко, вот же сволочь», — думает Антон, понимая, что тот не только затащил-таки его сюда, но ещё и пришёл убедиться, что выиграл пари, и сейчас сверкает, как начищенный армянский тазик. Пока Арсений Сергеевич не замечает своего лучшего друга, Антон откашливается, вновь привлекая его внимание. — Возможно, я просто люблю неприятности? — с полувопросительной интонацией говорит он, краем глаза наблюдая за реакцией Попова. Тот на мгновение застывает, будто удивлённый таким ответом, а после негромко, но искренне смеётся, и, честно, Антон вновь залипает. — Ну, смотри, Антош. Твоё дело, — говорит он, отсмеявшись, и прощается, легко коснувшись плеча Антона. Матвиенко всё ещё наблюдает за ними, но теперь на его лице читается лёгкая задумчивость и любопытство, и Антон, проходя мимо, быстро показывает ему фак. Придя домой, Антон забивает на всё и работает почти до рассвета, останавливаясь только тогда, когда его глаза уже сами начинают закрываться, а тело так и валится со стула, и чёртов Попов с его разглагольствованиями не покидает его мысли, давая мощнейшую мотивацию писать и писать. Единственная мысль, которая проскакивает у Антона перед тем, как он мгновенно проваливается в сон — теперь он просто обязан посетить ещё хотя бы одну лекцию просто потому, что ничто кроме них никогда не давало ему такого вдохновения на писательство, как бы хуёво это ни звучало. Но ему позарез нужно закончить эту книгу, и Попов, сам того не зная, может отлично помочь ему с этим. Грёбаный Позов как всегда был прав.