Mon inspiration

— Какого хуя ты здесь творишь? — первым делом спрашивает Матвиенко, застав Арсения, лежащего на диванчике, в своей же лаборантской. — А если заведка зайдёт? — Уже заходила, — спокойно отзывается Попов, приоткрывая глаза. — Пожалела меня, угостила какой-то сахарной мармеладной гадостью, посетовала на работу и тупых сотрудников и ушла. — Что? Ты это серьёзно? Она же всех ненавидит и гоняет нас по каждой мелочи, — возмущается Матвиенко, находя «мармеладную гадость» на столе и засовывая себе её в рот. — Не понимаю, какого фига тебя все так обожают. — Природное очарование, — со смешком отзывается Арсений. Серёжа садится на диван, скидывая ноги друга на пол, но тот упрямо закидывает их назад поверх ног Матвиенко, и последнему приходится смириться. — Так какого хуя ты здесь делаешь? У тебя разве нет пары? — Антон ведёт её сейчас, — пожимает плечами Арсений. — Странный мальчишка, взял да выгнал меня из аудитории, ещё и кофе притащил. Я даже не знаю, как реагировать на такое. Серёжа теряет дар речи на мгновения, выглядя определённо ещё глупее, чем всегда, и Арсений не может сдержать улыбки. — Мальчишка, — вдруг фыркает Матвиенко, качая головой. — Ты его видел вообще? И вопрос какого хуя всё ещё не снят, между прочим. Почему именно с тобой всегда случается всякая поеботня? — Не имею ни малейшего понятия, — честно отвечает Арсений и замолкает без дальнейших объяснений. Сергей смотрит на него внимательно, совсем другим взглядом, и Попову становится неуютно. Он понимает, что тот всё знает или, по крайней мере, догадывается. А говорить об этом не хочется. Разумеется, Матвиенко его нежелание не останавливает. — Что у вас с Алёной опять случилось? — тихо спрашивает он. — Я думал, вы уже всё порешали. Арсений молчит некоторое время, глядя в потолок. Сейчас ему хочется просто свернуться клубком, заползти под огромное тёплое одеяло и не видеть никого вокруг. В то же время он понимает, что Матвиенко — один из тех немногих, с кем вообще можно поговорить на эту тему, поэтому всё же неохотно отвечает. — Я тоже так думал. Но она с чего-то решила, что я укрывал часть своего имущества, пока мы были в браке, и теперь хочет отсудить его. Сам не знаю что. И когда она узнала, что я в Питере, то решила, что я приехал сюда чисто, чтобы скрыться от неё, а работа — только отмазка. Серёжа присвистывает, не сдержавшись. — Ахуеть, — только и говорит он. — А раньше казалась нормальной бабой. — Она и была нормальной, — вздыхает Арсений. — Сейчас я её совсем не узнаю, будто человека взяли и подменили. Я рад, что мы расстались. Но эти её закидоны продолжают трепать нервы. Некоторое время они обсуждают эту проблему, пока разговор не переходит на более лёгкие темы, и Арсений, наконец, чувствует, что его отпускает. Он всё ещё жутко не выспавшийся и усталый, но он получил свою дозу кофеина, немного полежал и даже успел поболтать по душам с другом. Внезапно его взгляд падает на часы, и Попов подрывается с места, пугая этим Серёжу. — Чёрт, Антон! — вскрикивает он. — Как я мог забыть про него! Лекция закончилась уже пять минут назад, а я тут лежу. Сергей, понимая в чём дело, начинает совсем некультурно ржать, но Арсений даже не смотрит на него, вместо этого буквально вылетая в коридор и направляясь в свою аудиторию. Уже издалека он видит, что её дверь нараспашку открыта, а значит, он действительно опоздал, но волноваться оказывается не о чем: Антон сидит на его месте, закинув ногу на ногу, и увлечённо читает конспект. Попов беззвучно выдыхает, чувствуя радостное облегчение, и тихо подходит к парню. — Нравится? — спрашивает он прямо у него под ухом, и Антон испуганно подпрыгивает, тут же начиная краснеть, поняв, кто стоит перед ним. — Да, — всё же отвечает он. — Вы очень интересно пишете о том, о чём и так уже много написано. У вас просто талант. Глаза Арсения удивлённо расширяются, а на губах появляется робкая улыбка. — Спасибо. На самом деле я редко преподаю и этот семестр вроде как исключение, — объясняет он. — Так что пока для меня всё это в новинку и мне попросту самому интересно находить интересную малоизвестную информацию и делиться ею. Но вряд ли бы меня хватило, если бы я занимался этим двадцать лет. Антон издаёт негромкий смешок, отвечая на его улыбку. — А я всё равно буду называть вас профессором, — подмигивает он, и Арсений улыбается ещё шире, поддаваясь харизме студента. — Но если вы не работаете преподом всё время, то кем тогда? Попов цокает языком, качая головой, но улыбаться не перестаёт. — А это, Антоша, большой-большой секрет. — Ну, Арсений Сергеевич, — канючит Антон, — ну я же почти что ваш личный помощник. Лицо Попова вмиг становится более серьёзным. — Кстати, об этом. Как всё прошло? Я понимаю, что всё-таки не должен был оставлять тебя одного, хоть ты и выставил меня за дверь в буквальном смысле. Но ты же любишь нарушать правила, как я заметил? — в его голосе звучит что-то новое, трудноопределимое, и Антон облизывает внезапно пересохшие губы. — Всё прошло отлично. Кажется, я понравился этим детям, хотя большинство из них совершенно не заинтересованы в предмете, если честно, — отвечает Антон, старательно игнорируя последний вопрос. — Эти дети, как ты говоришь, уже совершеннолетние второкурсники, — хмыкает Арсений Сергеевич. — Ну, а заинтересовать каждого — задача непосильная, так что главное — это увлечь всех, кого возможно, не отпугнув всех остальных. Антон согласно кивает, зябко ёжась. В аудитории не слишком тепло, и он не очень много двигался во время этой пары и успел замёрзнуть. Но ему совершенно не хочется уходить из этого здания хотя бы потому, что здесь находится Арсений Сергеевич и прямо сейчас всё его внимание принадлежит именно Антону. Возможно именно из-за этого фактора тот и замечает состояние парня. — Да ты замёрз тут, Антош. Иди возьми куртку, — предлагает он. — Я без куртки, сейчас домой поеду, там и отогреюсь, — отзывается парень, почему-то ощущая укол вины, заметив недовольство в потемневших глазах преподавателя. — У меня к тебе появляется всё больше вопросов, — задумчиво произносит Попов. — Но у меня тоже нет больше занятий, поэтому я настаиваю на том, чтобы подвезти тебя до дома. Ты мне действительно очень помог сегодня, пусть это было и неправильно, поэтому позволь хотя бы как-то отплатить. Антон честно пытается заткнуть своё воображение, моментально откликнувшееся на слово «отплатить», но с треском проваливается, опуская взгляд в стол и надеясь, что Арсений Сергеевич ничего не заметит. Ехать с ним, наверное, не самая лучшая идея — у Антона давно не было секса, и он и так на грани, а больная писательская фантазия, уже начавшая проявляться, точно разойдётся ещё больше, если они останутся вдвоём в тесном замкнутом помещении. К тому же, сливать свой адрес тоже не кажется лучшей идей. Он должен отказаться, ладно? — Ладно, — кивает Антон, и Арсений Сергеевич довольно улыбается, собирая свои вещи, так и оставшиеся лежать на столе и не обращая внимания на подвисшего псевдостудента, мысленно корящего сейчас себя на все лады. Они вместе выходят из универа, неподалёку от которого оказывается платная парковка, и Антон не может удержаться от изумлённого возгласа, когда преподаватель подводит его к своей машине. — Киа Стингер, вы это серьёзно? Она же охрененная! И где вы достали её в жёлтом цвете? — заваливает его Шастун вопросами, как только они оказываются внутри. Антон не может назвать себя большим профессионалом, но в целом в машинах он разбирается и теперь с благоговением проводит рукой по гладким кожаным сидениям, с удобством откидываясь на спинку. — Где взял, там больше нет, — отвечает Арсений Сергеевич, и Антон с удивлением замечает самодовольство в его голосе. — Нравится? — Вы шутите, что ли? — переспрашивает он. — Не зря эта модель признана топовой. Попов хмыкает, с улыбкой поглядывая на восторженного парня. Ему нравится то, что Антон может вести себя абсолютно по-взрослому, быть ответственным и серьёзным и легко принимать решения, но в то же время не считать проявление искренних эмоций чем-то детским и запросто делать и говорить то, что сам хочет, не боясь при этом показаться глупым. Они немного разговаривают на посторонние темы, и даже то и дело повисающая тишина не кажется неловкой, а, наоборот, какой-то уютной и приятной. Арсений и сам удивляется тому, насколько ему комфортно с этим парнем, да и вообще это первый раз, когда он так выходит за рамки и болтает с кем-то из студентов, подвозя их домой. Антона же больше волнует то, что он продолжает привязываться к Попову, а тот даже не знает, кто он на самом деле. Что самое ужасное, так это то, что Арсений, которого он в уме всё чаще называет без отчества, нравится ему далеко не в платоническом смысле, и это путает всё ещё больше. Антон прекрасно понимает, что он должен попытаться сделать хоть что-то для того, чтобы их отношения стали ближе, и для начала было бы неплохо подружиться. Проблема в том, что Попов, несмотря на некоторые исключения, слишком соблюдает профессиональную этику, а значит Антону реально надо поторопиться и рассказать ему правду, пока такой шанс есть. Атмосфера между ними настолько лёгкая и ненавязчивая, что портить её совсем не хочется. Кроме всего прочего, осознание того, что они наконец-то наедине и никто не может сейчас ворваться и помешать чему бы то ни было, только поддаёт жару. Антон чувствует тепло — и не только снаружи. Ему кажется, будто внутри него поместили маленький, но мощный обогреватель, потому что его тело горит даже изнутри. Он неудобно ёрзает на сидении, всеми силами пытаясь отвлечься на пролетающие мимо дома и улицы, но это не особо работает. — Всё в порядке? — вдруг спрашивает Попов, с любопытством поглядывая на Антона. — Ты что-то раскраснелся. Антон вспыхивает от этих слов, рукой показывая, где можно остановиться: они уже подъезжают к его дому, и это почему-то очень расстраивает. Ему действительно хочется подружиться с преподавателем, да и лекции скоро закончатся, поэтому Антон, даже не давая себе шанса мысленно отговорить себя, вдруг решается, когда они тормозят у его подъезда. — Арсений… Сергеевич, — запнувшись, говорит он, отстёгивая ремень и готовясь сбежать чуть что. — Мне нужно рассказать вам кое-что важное. Это прозвучит нелепо, глупо, а может обидит вас, но я не хочу сделать это. Я понимаю, что вся эта затея быстро вышла из-под контроля и нужно было сразу же признаться, но сначала Поз, а потом Матвиенко запутали меня, и я… Антон задыхается, пытаясь выговорить всё за раз, и умолкает, когда Арсений аккуратно касается его плеча, тревожно заглядывая ему в глаза. — Тише, Антош, всё хорошо. Не волнуйся ты так, — успокаивающе произносит он. — Я вообще ничего не понял из твоей речи, но уверен, что ничего действительно плохого ты не сделал. Антон нервно посмеивается, начиная потирать шею, а затем перебирать кольца на пальцах. Он совершенно не знает, как объяснить всё, не затянув разговор на несколько часов, не разозлив преподавателя и не подставив своих друзей по полной. Пока Антон собирается с мыслями, телефон Попова начинает громко вибрировать, и он поднимает трубку, вмиг принимая серьёзный вид. — Да? — тут же спрашивает он, и Антон жадно прислушивается, радуясь этой передышке. — Что? Почему сегодня, а не в четверг? Опять? Какого чёрта? Ладно, ладно, скоро буду. Он откладывает трубку, устало выдыхая, и Антон моментально понимает, что его план накрылся. — Что такое? — спрашивает он. — Срочная планёрка, явка обязательна, — объясняет преподаватель. — Кажется, нормально отдохнуть сегодня — невыполнимый план. Антон сочувственно смотрит на него, но чувствует небольшую радость внутри от того, что выяснение отношений откладывается, да и не по его вине. — Тогда я пойду, — быстро говорит он. — Не буду вас задерживать. Отдыхайте побольше. И он выскакивает из машины, не дав и шанса на ответ, и со всех ног несётся в свою квартиру, чувствуя, как бешено колотится его сердце. Закрыв входную дверь, Антон сползает на пол, прислоняясь к ней спиной. Напиться и забыться — всё, что ему сейчас надо, и он, блять, осуществит, по крайней мере, это своё желание.

***

— Димкаа, мне нужен совет. Чисто по-мужицки, приедь, а? — Антон наигранно вздыхает в телефон, одновременно заливая в себя виски. — Антох, мы с Катькой гуляем счас. Романтический ужин был и всё такое, — отвечает Дима, и Шастун действительно слышит шум проезжающих машин и какие-то крики на заднем плане. — Чё, в понедельник прям? — удивляется он. — Я думал, ты только работать заканчиваешь. Дима мешкается, и Антон даже не видя его понимает, что друг немного смущён. — Да я это, отпросился пораньше… Катя уезжала к родителям, и мы не виделись долго. — Долго — это целую неделю? — не может не съязвить Антон. — А ладно, приходите оба. У меня есть всё для отличного окончания вечера, — предлагает он. Дима явно мнётся, и Антон пытается придумать что-нибудь, чтобы точно заставило друга явиться и спасти его. — Серьёзно, я больше ни с кем не могу об этом поговорить. К тому же, ты должен будешь мне кое-что рассказать. А Катька твоя… она же девушка, кто ещё сможет дать мне советы по отношениям? Услышав заветное слово, Дима тут же оживает, да и Катя, судя по всему подслушивающая разговор, совсем не возражает. — Ладно, — говорит он, — жди. И телефон замолкает. Антон идёт на кухню и распахивает окно настежь. Его тут же обдаёт прохладным воздухом и запахами, доносящимися из приоткрытых окон соседей. Некоторое время Антон стоит, глядя на тёмное небо: в Питере звёзд практически не видно, но небо всё равно привлекает его и дарит странную надежду на то, что всё образумится. От него веет спокойствием. Именно сейчас Антону жутко хочется покурить, но он держится уже несколько месяцев и не позволяет себе сорваться. Вместо этого он закрывает глаза, впитывая в себя свежесть и умиротворённость. Где-то далеко внизу возвращаются с работы люди, переговариваясь и смеясь, и эти отдалённые звуки делают обстановку более домашней и уютней. Через пару минут Антон открывает глаза и захлопывает окно — всё его тело уже давно покрыто мурашками, но зато он перестаёт думать о сигаретах и открывает холодильник, понимая, что внезапных гостей придётся хотя бы для приличия накормить чем-то лёгким, да и самому бы стоило закинуться чем-нибудь более-менее полезным. К его радости, в холодильнике находится вкуснейшая ветчина и сыр, и Антон быстро делает лёгкие бутерброды с вчерашним хлебом. Этого кажется недостаточно, поэтому, как приличный хозяин, он чистит пару апельсинов и три банана, красиво нарезает их и художественно выкладывает на длинную расписную тарелку. Виски немного даёт в мозг: недостаточно, чтобы он ощущал себя пьяным и позабыл обо всём, но достаточно, чтобы Антон почувствовал себя лёгким и невесомым, а его настроение из весьма удручающего поднялось до похер-как-нибудь-прорвёмся. Катя с Димой приезжают где-то через полчаса, спасая Антона от алкоголизма и одиночества своими счастливыми лицами и боевым настроением. Как и всегда, они устраиваются на полу вокруг стеклянного столика, принимаясь болтать на различные темы. И пусть они далеки от того, о чём Антон действительно хочет поговорить, он благодарен им за это время, за которое он успевает расслабиться ещё больше. Когда они заканчивают обсуждение только вышедшего в прокат нового фильма Марвел, Антон понимает, что готов, и сам заговаривает первым. — Ребята, — аккуратно начинает он, — мне нужен ваш совет. По любовной части, так сказать. И не только. В конце концов, ты, Димас, меня втянул в это, теперь и помогай выпутываться. — Эй! — возмущается Дима. — Я просто предложил, а ты походу и сам был не против затянуться. Антон смотрит на него, слегка прищурив глаза, будто пытаясь мысленно ударить, и Дима отвечает ему тем же. Никто из них не сердится и не ругается сейчас по-настоящему, но Катя, уже посвящённая Димкой в курс дела, на всякий случай решает вмешаться и сгладить ситуацию. — Так, мальчики, — воинственным тоном говорит она. — Не время для выяснений. Антону нужна наша помощь, поэтому мы тут, не так ли? — они поворачивается к Диме, дожидаясь его согласного кивка, и вновь смотрит на Шастуна. — А теперь рассказывай. — Сегодня я провёл лекцию вместо Попова, — выпаливает тот, боясь растерять храбрость. — Он плохо себя чувствовал, и я попросился вместо него. Но это не главное. Потом он повёз меня домой, мы разговорились, и я понял, что он мне нравится всё больше с каждым днём, и я не хочу дальше притворяться его студентом и хочу рассказать правду, и, возможно, вывести наши отношения хотя бы на дружеский уровень, но ему позвонили из деканата и он уехал. Я не уверен, что в следующий раз опять рискну поднимать эту тему, да и вообще боюсь его реакции. И Дима, и Катя завороженно смотрят на Антона, не в силах оторвать взгляда от его разрумянившегося лица. Это первый раз, когда они видят Шастуна в таком волнительном состоянии из-за какого-то… мужчины, но Позов, как настоящий лучший друг, отмирает первым и начинает улыбаться. — Бля, Тоха, — довольно произносит он. — А ты походу влюбился. Антон смотрит на него широко раскрытыми глазами, будто даже не мигая. — Он мне нравится, — поправляет он Диму слегка севшим голосом. — Это не одно и то же. — Друг, я знаю тебя кучу лет, и ты никогда не вёл себя так же даже с девчонками. И уж точно не с друзьями. Ты влюблён, — повторяет Дима ещё раз, радуясь непонятно чему. Катя внимательно смотрит на них, анализируя что-то в уме, и Антон переводит умоляющий взгляд на неё. — Слушай, — вдруг говорит она, — тебе не обязательно сейчас давать описание своим чувствам. Нравится, влюблён… какая разница? Для начала всё-таки скажи ему правду и узнай, есть ли у тебя вообще шанс. А потом разберёшься. Зачем париться раньше времени? — Она права, — быстро соглашается Дима. — Правду всё-таки лучше сказать, а там и порешаете. — Как это вы так быстро всё решили за меня? — недовольно спрашивает Антон, не готовый к такому быстрому развитию действий. — И вообще, легко вам говорить, а делать-то всё мне. — Да ладно тебе, — отмахивается Катя. — Что страшного в правде? Так и скажи, что любишь литературу и искал вдохновение, а он — лучший препод в мире. Все любят лесть. — Не все, — качает головой Антон. — Да и он слишком умён, чтобы повестись на тупую лесть. — Не ищи отговорки, — тут же возникает Дима. — Ну хочешь, расскажешь ему при мне? Или мы даже попросим Матвиенко заманить его в лаборантскую, чтоб никто не слышал? Антон задумывается, а потом качает головой. — Наверное, делать это лучше наедине. Но идея с лаборантской мне нравится. Только вот объясни-ка мне вот что, дружище, почему вы с Матвиенко не хотели, чтобы я рассказал ему всё ещё тогда в первый раз? Катя с любопытством переводит взгляд на Диму и, кажется, воспринимает всё происходящее как какой-то бразильский сериал, пока сам Дима неловко откашливается. — Да это Серый всё, — неохотно говорит он, — я тут и ни при чём. — Дима, — предупреждающе тянет Антон. — Выкладывай всё сейчас же. Позов тяжело вздыхает и поднимает обе руки вверх, как бы сдаваясь. — Ладно, — говорит он. — Просто мы как-то болтали, ещё когда-то давно, и Матвиенко начал утверждать, что ты понравился Арсу. А потом мы узнали, что и он нравится тебе, и Серёга захотел проверить, поддастся ли Арс тебе или нет. Он же типа весь такой профессионал и со студентами не мутит. Но ты реально его чем-то зацепил, я сам вижу. Поэтому мы и не хотели, чтоб ты раскрывался раньше времени. — Ахуеть! — прерывает его Антон. — Вы буквально поспорили на нас? Я не могу поверить! Шастун возмущён и удивлён, но на самом деле особо не злится. Из всего рассказанного его больное сознание сразу выделяет фразу «ты его реально чем-то зацепил», а романа с преподом у него никогда не было, как и поцелуев на кафедре, поэтому Антон мигом заинтересовывается возникшими в голове фантазиями, хоть и пытается не показывать этого. Димка же, не зная, что происходит в голове у друга, вдруг чувствует себя виноватым и начинает оправдываться. — Да мы ж даже не спорили, просто хотели посмотреть, что получится. Но я твой друг и всегда на твоей стороне, ладно? Если ты хочешь сейчас рассказать ему, то рассказывай. И похрен на Матвиенко. — Это правильно, — вмешивается Катя, одобрительно кивая, а потом всё же отвешивая своему парню щелбан. — Это за бредовые помыслы. — Эй! — возмущается опешивший Дима, вызывая этим улыбку у Антона. — Ты-то тут вообще ни при чём! — Когда дело касается тебя, я всегда причём! — парирует девушка и поднимает бокал найденного для неё шампанского. — А теперь давайте выпьем и позволим Антону самому решать, что делать дальше. — Вот тут я солидарен, — живо отзывается Дима и тоже хватается за алкоголь. — За правду и Шастуновское счастье! Антону не остаётся ничего, кроме как выпить вместе с ними. Через пару часов идея Поза о лаборантской и вовсе кажется гениальной, и Антон засыпает, прокручивая в голове всевозможные варианты развития событий после своего признания, втайне надеясь на то, что всё сложится именно так, как хочется ему.