Mon inspiration

Вокруг Антона нет ничего, кроме тёмного густого леса, и он бежит изо всех сил вперёд, то и дело спотыкаясь, так и норовя встретиться лицом с мокрым мохом. Зловещая тишина придаёт всему происходящему ещё более мрачный облик, и, в очередной раз споткнувшись о ветку, Антон кубарем летит вниз, оказываясь на небольшой опушке. Пострадавшая при падении спина тут же отзывается болью, и он охает, аккуратно потягиваясь влево-вправо в попытке узнать, насколько всё плохо. Впервые за время, проведённое здесь, откуда-то слышатся звуки, и Антон незамедлительно вскакивает, ковыляя в их сторону, от радости даже позабыв о больной спине. По его ощущениям, он находится в этом месте уже как минимум несколько дней, но ещё ни разу не встречал даже птиц или мелких животных, поэтому звуки чего-то живого кажутся настоящим подарком с небес. Опушка заканчивается так же внезапно, как и началась, и теперь перед Антоном находится ровный ряд идеально подстриженных кустов — все в форме сердца. Его собственное сердце принимается колотиться с удвоенной силой, когда он слышит приятный мужской смех и накладывающийся на него смутно знакомый женский голос. Одним резком движением отодвинув ветки кустов в сторону, Антон натыкается на самую странную картину, которую только можно представить: на высокой ярко-зелёной траве расстелен большой красный плед, а на нём, уютно примостившись, сидит Арсений Сергеевич с Лаврентьевой, практически залезшей к нему на руки. Она крепко обнимает мужчину за шею, шепча ему на ухо что-то похабное, а Арсений Сергеевич совсем не возражает, умилительно краснея и прижимаясь ещё теснее к тучному женскому телу. Внезапно Лаврентьева поворачивается к замершему Шастуну, борющемуся с рвотными позывами, и широко улыбается ему блестящими золотыми зубами: — А я тебе говорила, что прокляну. Арсюша теперь мой… только мой, — она хищно ухмыляется и присасывается к его шее, с которой тут же начинают падать кровавые пятна, делая цвет пледа ещё более насыщенным. Антон принимается бежать, надеясь оторвать её от преподавателя и спасти невинную жизнь, но падает ещё раз, в этот раз подворачивая левую ногу. — Ааааааааа, — со всей мочи кричит он, цепляясь руками за раненую конечность, а потом... просыпается на холодном полу своей комнаты. Он осматривает всё кругом диким взглядом, некоторое время тупо пытаясь осознать, что только что произошло, а потом аккуратно трогает ногу, которая действительно побаливает из-за нелепого падения с кровати. — И приснится же такое, — недовольно бормочет Антон, вытирая пот с липкого лба. — Так, срочно в душ. Приведя себя в порядок, позавтракав на скорую руку и даже немного подурачившись под ванильную русскую музыку, крутящуюся по музыкальному каналу, Антон наконец приходит в себя достаточно, чтобы начать взаимодействовать с внешним миром. Первое, что бросается ему в глаза, когда он берёт телефон в руки — время. Точнее сказать, обеденное время. И пару секунд Антон даже паникует, пытаясь судорожно припомнить, не было ли у него запланировано чего-то важного, что он мог уже пропустить, но ничего подобного не вспоминается, и он немного расслабляется. Немного — потому что его телефон, кажется, скоро взорвётся от наводнивших его сообщений, отметок, уведомлений и даже парочки пропущенных звонков. И почему он всегда вдруг становится нужен всем подряд именно тогда, когда поздно ложится или просыпает? Казалось бы, знакомым уже стоило привыкнуть к тому, что в первую половину дня Шастуна лучше не трогать вообще, но нет. Абсолютно все его друзья что-то спрашивают и требуют ответа (с 6 утра, ёбаный чёрт), как будто мир на грани разрушения, а спасти его может только соня Антон. Конечно, когда он вспоминает, что произошло вчера, то сразу же понимает любопытство друзей, требующих развязку истории после их с Серёжей внезапной пропажи (Матвиенко, сука, мог бы и сам потом всё объяснить!). Но ещё хуже ему становится, когда он понимает, что вчера так и не ответил Арсению, попросту не решив, что именно лучше написать, и заснул, глядя на его сообщение, как последний дурак. Руки Антона слегка дрожат, когда он открывает смс, ища один определённый контакт и тут же видит напротив него горящий кружочек с цифрой 2. Арсений Сергеевич ака Секси Арс Антон? Теперь ты будешь меня игнорировать? — Дерьмо, — вслух ругается Антон, перечитывая два коротеньких предложения снова и снова. Он действительно собирался ответить ему вчера и действительно случайно заснул, но кто вообще поверит такой тупой отговорке? По крайней мере, не получив ответа, Арсений перешёл на неофициальный тон, убрав те дебильные Вы, которые так ненавидит Антон, а одно это уже можно считать плюсом во всей этой ситуации, не так ли? Сейчас Антон пишет ответ моментально, даже особенно не раздумывая над его содержимым. Добрый день, Арсений Сергеевич. Можете не переживать, меня нет ни в каких списках. Просто скажите, что ничего не знаете)) у вас же не будет проблем из-за меня, да? Моментального ответа он, конечно же, не получает, но всё равно продолжает пялиться в потемневший экран телефона, надеясь на чудо. Когда его не происходит, Антон открывает групповой чат и коротко описывает всем ситуацию, пообещав рассказать всё подробно при встрече, а потом просматривает остальные сообщения, боясь пропустить что-то важное по работе. Как ни странно, от Шеминова нет ни слова, хотя обычно он довольно часто проверяет Антона, расспрашивая про ход работы и тому подобное. Быть может, Стас просто дико занят из-за приезда начальства, но есть вероятность и того, что дело заключается в чём-то другом. Это может показаться смешным, но у Антона очень неплохо развито шестое чувство, и конкретно сейчас оно тоже настороже, порождая смутную тревогу непонятно из-за чего. Будто в ответ на его размышления, телефон, так и не снятый с беззвучного режима, начинает вибрировать прямо в его руке. На экране высвечивается незнакомый номер, и некоторое время парень размышляет, стоит ли брать трубку. С одной стороны, это всего лишь телефонный звонок, но с другой… Антон жутко ненавидит поднимать звонки с незнакомых номеров, такие вот у него заморочки. Но ведомый всё тем же восьмым чувством, Антон всё-таки это делает. — Да? — аккуратно спрашивает он, готовясь кинуть трубку чуть что. — Шастун, только не говори мне, что Шеминов был прав и ты до сих пор дрыхнешь, — раздаётся бодрый насмешливый голос по сторону трубки. — Эм… — теряется Антон. — Кто это? И он не тупой, честно. Просто его мысли находятся немного в другом месте и крутятся вокруг совсем другого человека, а голова после долгого сна всё ещё немного мутная. В трубке раздаётся сдавленный смех, и Антон слышит на заднем плане звуки города. — Ну Шастун, ну ты даёшь, конечно. Это Воля. Кто я такой, ты, надеюсь, не забыл? Неужто пил всю ночь? — Ох ты ж, — виновато вздыхает Антон. — Простите, Паша Алексеевич, не признал. И как приличный человек, я не пил, а работал. Что, кстати, правда. Но опять-таки, кто вообще поверит Шастуну? Разве что Стас, который прекрасно знает, с какой скоростью выплёвывает из себя слова Антон, когда его припирает. Мысли о Стасе порождают мысли о работе, и только тут до Антона запоздало доходит, что ему зачем-то звонит сам Воля, и причиной явно не является обсуждение его режима сна. — Будем надеяться, что это так, — между тем прерывает его рассуждения Паша. — А теперь к делу. В пять, то есть через три часа, за тобой заедут, так что будь готов. Мы идём на шоппинг. Я звонил тебе ещё утром, но ты бессовестно продрых мой звонок, поэтому сейчас никаких вопросов, всё по пути. Наряжаться не надо. Быть вовремя, иначе уволю и пойдёшь чинить чайники. Информации столько много, что Антон еле успевает переваривать её и, конечно же, хочет завалить Волю вопросами, но судя по тону того, начинать спорить сейчас — бессмысленно, поэтому он пытается держать себя в руках и задаёт всего лишь маленький вопросик. — А чего сразу чайники-то? — Это главное, что тебя волнует, Шастун? — уже откровенно посмеивается Паша, вновь мигом переходя с режима большого и злобного начальника на нормального мужика. — Я всё сказал. Чтобы был как штык. Увидимся. И он кладёт трубку. Вопросов после этого чрезвычайно странного разговора остаётся дофигища. Почему ему звонил Паша, а не Стас? Значит ли это, что они поедут вместе? Шоппинг? Какой ещё нахуй шоппинг? Это шутка или всерьёз? И что значит «за тобой заедут»? Антон вообще-то не готов ехать неизвестно куда и неизвестно с кем, но он прекрасно помнит наказ Стаса не перечить и не отказываться, поэтому просто пишет ему быстрое смс. Привет, босс. Если Воля зовёт на шоппинг, это нормально или это эвфемизм расчленёнки бесталанных писателей? К его удивлению, Стас будто висит на телефоне и отвечает меньше чем за минуту. Увидишь. Ответ его, впрочем, не проясняет ничегошеньки, поэтому Антон решает отдаться судьбе, спокойно собраться и выйти из дома согласно указаниям в надежде, что ничего серьёзного действительно не запланировано. В 5:02 Шастун честно выходит на улицу, поставив этим рекорд по своим не опозданиям, и ищет машину, номер которой скинул ему Паша полчаса назад. Находится она довольно быстро и даже подмигивает ему фарами, но Антон и не думает удивляться, хоть за рулём и сидит незнакомец. Паше сразу был известен и его домашний адрес, так что всё остальное — мелочи. Машина оказывается огромной, с затемнёнными окнами и удобными раскладывающимися сидениями, а внутри, кроме шофёра, обнаруживается и сам Воля, с удовольствием наблюдающий за подозрительным лицом Шастуна. — Паша, Пашечка, ты здесь, слава богу, — облегчённо щебечет Антон, когда понимает, что всё сделал правильно и сел в нужную машину. С его «удачей» эта большая редкость, и он бы даже не был поражён, если бы случайно залез в авто преступников, собирающихся на дело, и в итоге бы оказался в розыске ФБР. Ладно, возможно Антон и любит немного подраматизировать, но с ним реально постоянно случаются всякие нелепые истории, поэтому ставшее за пару дней родным лицо Воли теперь вызывает у него только положительные эмоции. — И тебе не хворать, — немного удивляется Паша такой бурной реакции, но никак не возражает против небольшого панибратства. — Чего такой бледный? — Да я это, боялся, что всё не так понял, — отмахивается Антон. Теперь, когда он оказывается в нужном месте и практически в нужное время, он действительно расслабляется и тут же вспоминает свои многочисленные вопросы. — Так что, куда мы едем? Зачем мы едем? Почему мы едем? И почему вдвоём? На лице Воли явно прописывается усталая обречённость, и Антон предполагает, что много раз повторять одно и то же этот человек не любит. Но сейчас другая ситуация, а Антон не совсем рядовой сотрудник какого-нибудь из многочисленных отделов издательства, поэтому Паша устраивается поудобнее и набирается терпения. — План действий таков: сейчас мы заезжаем за Витой и Лясей, моей женой, я их оставил поболтать и повыбирать нам цветовую гамму, решив, что тебе это не так интересно, а потом едем по шоу-румам. Надеюсь, найдём то, что надо, за пару попыток. Зачем? А затем, что в пятницу вечером ты, Вита, Стас и мы с супругой отправляемся на ежегодный Бал Литераторов, куда ты в этом году приглашён как почётный представитель молодых талантов нашего издательства. Все эти объяснения не разъясняют толком ничего, а запутывают ещё больше, и Антон лупится на Волю огромными глазами, ухватив только две вещи: Вита будет там же, где и он, и это, походу, будет… бал? — Я извиняюсь, — медленно произносит он, надеясь, что ему всё же послышалось, — но вы сказали… бал? Типа… с платьями, рюшками и шляпами? Паша непонятливо смотрит на него, а потом два раза моргает, откидывает голову назад и громко смеётся. Его смех не глупый, унижающий, а искренний и приятный, и даже Антон немного улыбается такой забавной реакции на свой вопрос. — Ну если ты так хочешь, мы можем тебе и платье с шляпкой подобрать, — отсмеявшись, предлагает Воля. — А ты действительно не в теме, да? Неужели даже не слышал про главное событие года среди всех издательств страны? Витольда вот мне уже все уши прожужжала про то, как давно мечтала вновь на него попасть. Антон по привычке перебирает браслеты на руке, пытаясь скрыть смущение. И не сказать, что он совсем уже витает в облаках во время всяких важных разговоров и ничего не знает и не замечает, но вот его память почему-то часто подводит, сохраняя в голове только то, что посчитает нужным. — Бал Литераторов… — задумчиво тянет он. — Нет, я определённо слышал что-то про него от Стаса, но это было довольно давно и я не вникал в детали. Это же что-то не питерское, не так ли? — всё-таки припоминает он. — Плюс, я публикуюсь только пару лет, и меня как-то всерьёз не просвещали насчёт всего этого. — Да, обычно бал происходит в Москве и туда приглашаются только самые сливки из редакторов, писателей, учредителей и прочих важных людей, — согласно кивает Паша. — Но раз в пять лет Бал проводится здесь, согласно старой традиции, чтобы не забывать и о нашей культурной столице. — А, — отзывается Антон, — неудивительно, что я не знал об этом. Пять лет назад я ещё был никем. Так и в чём его суть? — Думаю, ты и сам можешь догадаться. Мы поздравляем тех, кто оказывает наибольшее влияние на современную литературу, благодарим всех, кто им помогает в этом нелёгком деле, ну и, конечно, знакомимся и общаемся. Всё это звучит не сильно страшно, больше напоминая одно из многочисленных мероприятий, которые Антон и так посещает время от времени, но вот люди… люди там будут явно не те, к которым он привык. — А как я попал в список приглашённых? — закономерно спрашивает Антон. — Нет, я понимаю, что мой «Рыцарь» сейчас очень популярен и всё такое, но разве не логичнее приглашать тех, кто трудится уже много лет и у кого много произведений? Лауреатов всяких премий и прочего? Или хотя бы Вита, например? В какой раз она идёт? Уверен, что она не была приглашена в прошлом году, я бы запомнил её вопли. — По большей части это так и делается, — пожимает плечами Паша. — Но сейчас идёт активная политика омоложения, поэтому кроме всех тех, кого ты перечислил, обязательно приглашают и тех, кто подаёт надежды. Будущее родины, знаешь ли. А Вита… скажу тебе честно, пока мы одни. Она вторая по количеству продаж в вашем питерском филиале, но её пригласили больше для проформы. В первый раз она посетила Бал как раз пять лет назад, и он пришёлся на пик её популярности. Сейчас же шпаришь тут ты. За окном пролетают другие машины, незнакомые дома и улицы, и Антон понимает, что даже не имеет представления, куда они едут. В принципе, его это не особо заботит. Он задумчиво прикусывает губу до тех пор, пока не ощущает солоноватый привкус крови, и размышляет обо всём услышанном. — Почему вы предупредили меня так поздно? А если бы у меня были планы? Воля смотрит на него, как на полнейшего придурка, уже в который раз. — У тебя не может быть планов в день Бала Литераторов, Шастун, — всё же отвечает он учительским тоном, будто объясняя прописные истины младшекласснику. — Бал — главное событие твоей жизни. Ну или хотя бы этого года. Антон тихо фыркает, но не спорит. Конечно, он чувствует себя польщённым, но… какими бы перспективами не манил этот Бал, он всё равно остаётся просто балом. По крайней мере, в голове Антона. И может у него неправильно расставлены ценности, в конце концов, это его карьера, но, может, сейчас просто такое время, когда одной карьеры ему становится мало. И Антон не хочет показаться неблагодарным, совсем нет. Более того, он точно знает, что чуть позже начнёт волноваться и суетиться и опять проявит чудеса неловкости, но конкретно сейчас, пока ещё ничего не происходит, его мысли больше заняты тем, чтобы не забыть посмотреть на телефон в поиске новых смс. — Ты даже не спросишь, зачем нам на шоппинг? — внезапно спрашивает его Воля, подозрительно сузив глаза. — Никогда не видел, чтобы мои подопечные так странно реагировали на такие новости. — Чтобы купить костюмы, разумеется? — то ли утвердительно, то ли вопросительно спрашивает Антон. — А что мне делать, кричать? Кричать я буду, если меня заставят танцевать. — Тебя заставят танцевать, — довольно сообщает ему Паша. — Хотя бы один танец, но заставят. Антон вздыхает, опуская взгляд на свои ноги. Его колено всё ещё немного побаливает после сегодняшнего падения с кровати, и он даже представлять не хочет, что будет, если его заставят танцевать. Наверное, ноги проще сразу ампутировать? — Я даже не смогу осилить вальс, — бормочет он. — Ничего страшного, у нас такая ситуация каждый год. Моя жена хореограф, и в оставшиеся пару дней она погоняет вас с Витой. Антон в ужасе поднимает на него взгляд, надеясь, что мужчина шутит, но тот выглядит абсолютно серьёзным. — Погоняет? А можно я лучше посижу дома, мне книгу писать надо? — жалобно спрашивает он. — Не-а, — вновь посмеивается Паша. — Считай, что в пятницу ты будешь лицом нашего издательства, а в нём у нас — только лучшие. Во всём. Антон снова нарочито громко вздыхает и отворачивается к окну. Его телефон негромко пиликает, но он чуть ли не подскакивает с места, моментально забывая про всё на свете и открывая пришедшее сообщение. Арсений Сергеевич ака Секси Арс Что значит, тебя нет ни в каких списках? Можешь объяснить внятно? И нет, неприятностей у меня нет. Но вот тебе бы я их устроил. Глупая улыбка расползается по лицу Антона помимо его воли, и он даже не замечает Пашу, с интересом наблюдающего за ним. Антон перечитывает два последних предложения ещё раз, и мысли, возникающие у него в голове, наверняка означают совсем не то, что имел Попов. Чувствуя румянец, расползающийся по щекам, Антон закрывает сообщение, решив ответить попозже, и пытается успокоить несносное сердце. — Любовная переписка? — с улыбкой предполагает Воля, заставляя этим покраснеть Антона ещё больше. — А не то ли это самое вдохновение, про которое ты мне рассказывал? Антон замирает на мгновение, чувствуя себя максимально обнажённым, но потом кивает, сдаваясь и впервые признавая это вслух постороннему человеку. — Оно самое.