Наслаждение болью

Хэмсворт остановился, и Том понял, что они на месте. Его ладонь отпустили, а затем Хиддлстон услышал звук отворяющейся двери. — Заходи, — Крис слегка толкнул его в спину. Том сделал шаг внутрь, ощутив под ногами мягкий ворс ковра. Он не видел дом целиком, но похоже, что тот был невелик. Вероятно, пара комнат, не больше. В домике было тепло, слышалось, как потрескивают дрова в очаге. Значит, здесь есть камин, сделал вывод Том. Он совсем замерз в своей не по погоде легкой одежде, а ног совсем не чувствовал. Хэмсворт вдруг потянул его за руку, заставляя опуститься на ковер. Камин находился где-то рядом: Том чувствовал жар горящего огня. Половицы скрипнули — очевидно, Крис тоже сел на пол. — Тебе нужно согреться, — сказал он Хиддлстону, и тот почувствовал прикосновение чужих пальцев к своим ступням. Рука Хэмсворта настойчиво сжала его правую ногу, и Том вздрогнул от неожиданности. Пальцы мужчины принялись растирать его замерзшую стопу, с силой гладили и нажимали, разгоняя кровь. Крис аккуратно массировал заледеневшие ноги. Он мягко касался каждого пальца и согревал в своих теплых ладонях. Его поведение снова было необъяснимо для Тома: по большей части Хэмсворт только и делал, что издевался над ним и унижал, а сейчас во всех его прикосновениях сквозила нежность и даже какое-то благоговение. Он будто старался доставить Тому удовольствие. Хиддлстон прислушался к собственным ощущениям и понял, что его хозяину это удается. Ласки Криса нравились ему и расслабляли напряженное от страха, пережитого на мосту, тело. Глаза у Тома по-прежнему оставались завязаны, но теперь ему казалось, что кожей он чувствует все гораздо лучше. Каждое новое касание волной наслаждения отдавалось в нем. Хиддлстон никогда не думал, что прикосновения к его ногам могут быть настолько приятны. Ступни ног согрелись уже через пять минут таких ласк, но Крис не спешил заканчивать свое занятие — теперь его пальцы оглаживали тонкие щиколотки Тома с выпирающими острыми косточками. От таких действий дыхание у Хиддлстона начало сбиваться, а приятное томление стало накапливаться внизу живота. Он полностью отдался ощущениям, которые дарил ему хозяин, даже не пытаясь рассуждать о том, почему его возбуждает происходящее. Прошло еще несколько долгих минут, прежде чем Крис оставил его ступни в покое. Том немного отстраненно, все еще продолжая блаженствовать, отметил, что ему не хотелось бы, чтобы мужчина прекратил ласки. — Ну вот ты и отогрелся, — констатировал Хэмсворт таким тоном, словно не произошло ничего особенного, и это не он только что чуть ли не целовал чужие ноги. — Теперь вставай. Том подчинился и поднялся на ноги. Через мгновение он почувствовал руки Криса на своих плечах. Тот снова тесно прижимался к нему и, обдавая горячим дыханием кожу шеи, принялся расстегивать на Томе сорочку. Его пальцы чуть касались кожи Хиддлстона, когда справлялись с очередной пуговицей. Покончив с ними, Крис стащил рубашку вниз, обнажая торс смирно стоящего мужчины. Не медля ни минуты, Хэмсворт потянулся к застежкам на брюках, легко одолел их и сорвал ненужный сейчас предмет одежды к щиколоткам Тома. Не дожидаясь особых указаний, Хиддлстон вышагнул из штанин, оставаясь теперь полностью раздетым. Он плохо понимал, что происходит, но надеялся, что Крис не собирается овладеть им прямо здесь, на полу. Приказ опуститься на четвереньки заставил его сомневаться в намерениях Хэмсворта касательно своей персоны. Том принял нужную позу и замер, внутренне сжимаясь от терзающих его предчувствий. Он даже не подумал сопротивляться: слишком свежи были еще воспоминания о темной комнате и сильна боязнь оказаться там снова. Крис куда-то вышел — Хиддлстон догадался об этом по удаляющимся шагам — но вскоре вернулся, дабы продолжить и дальше издеваться над Томом, который совсем измучился от ожидания и неизвестности. Что произойдет? Побьют его или снова приласкают? Тело напряглось, ждущее то ли ударов, то ли поцелуев. Мужчина понял, что Крис выбрал второй вариант, когда почувствовал сухие теплые губы на своей шее. Руки хозяина блуждали по всему его телу, гладили спину, грудь, живот и бедра. Губы следовали за ними, касаясь то выпирающих лопаток, то поясницы, то сгиба локтя. Том полностью растворился в этой нежности. Без зрения каждый поцелуй ощущался в несколько раз острее, как будто все нервы разом оголились. Стало казаться, что кожу обжигает там, где губы Криса задевали её. Тело Хиддлстона перестало слушаться своего владельца и отзывалось на любое касание. Когда Хэмсворт принялся целовать его спину, не пропуская, казалось, ни одного участка кожи, Том издал тихий стон, сам себя ненавидя за то, что так быстро сдался на милость своего мучителя. Его член уже стоял и требовал внимания, но Крис совсем не дотрагивался до него. Том же возбудился так, будто снова был невинным юношей, впервые дорвавшимся до телесных удовольствий. Нестерпимо хотелось прикоснуться к себе, потрогать там, где сейчас это было нужнее всего. Но его поза не позволяла сделать этого, да и вряд ли Крис бы разрешил ему такое. Кожа стала слишком чувствительной, а Крис продолжал целовать его. Губы вдруг сменились языком, вызывая у Тома дрожь во всем теле. Он еле сдерживался, чтобы не попросить Хэмсворта приласкать его член. Хиддлстон чувствовал тяжесть между ног и жар, накапливающийся в паху. Он не знал, сколько времени его ласкают, в голове все плыло от желания. Ему так нужно коснуться себя, неужели же Крис не видит?! Еще немного — и он сам предложил бы себя Хэмсворту, лишь бы во время того, как Крис станет брать свое, он ласкал бы его затвердевшую плоть. Том не заметил, как стал стонать громче и прогибаться, пошло оттопыривая зад. Хэмсворт знал толк в пытках и издевательствах, заставляя его изнывать от желания, не имея при этом возможности получить разрядку. Том уже почти хныкал и пытался выгнуться так, чтобы задеть головкой члена ковер и потереться об него, когда услышал свист рассекаемого воздуха. На его выставленные ягодицы опустился стек, срывая крик с губ Хиддлстона. Разгоряченная кожа резкой болью отозвалась на удар, за которым последовало еще несколько. — Перестань и приди в себя, — услышал он голос Криса. Снова засвистел воздух, и короткие удары градом посыпались на задницу Тома. Благодаря боли, которую чувствовало тело, желание сделалось не таким острым. Но из-за возбуждения боль вдруг стала приносить удовольствие. Ощущения переполняли Тома, но боль пока еще удерживала на грани, отрезвляя и не давая унижаться и молить о новых ласках. Поначалу он вскрикивал, но потом вдруг понял, что неприятные ощущения пропали. Осталось только возбуждение и удовольствие. Боль словно слилась с ними в одно целое. Теперь Хиддлстон кричал уже не из-за ударов, а от того, что член заныл еще сильнее. Том даже чувствовал, как чуть холодит головку выступившая смазка. Неожиданно удары закончились. Мужчина разочарованно застонал. Хотелось попросить еще, но он не осмеливался. Крис же потянул его за волосы, ставя на колени перед собой. — Похоже, тебе понравилось? Это хорошо, ведь мы будем часто практиковать такое. Мне по душе эффект от порки стеком, — поделился с Томом он и приказал: — Кивни, если понравилось. Тому было стыдно признаваться в таком, но его поведение во время порки выдавало его, и он несмело двинул головой, подтверждая очевидное. — Теперь тебе придется потрудиться и доставить удовольствие мне, ведь, в конце концов, именно в этом заключается твое предназначение, — продолжил Крис. Хиддлстон облизнул пересохшие от криков губы, не решаясь сделать хоть что-нибудь. Крис не оставил его действия незамеченными: — Не терпится поработать ротиком, детка? Не переживай, ты еще успеешь это сделать. Сегодня хватит и рук, большего от тебя не требуется. Том сделал вид, что не заметил сарказма Хэмсворта и постарался не показать, как выслушивание подобных пошлостей в свой адрес унижает его. — Приступай, — скомандовал Крис, схватив Хиддлстона за руки и положив их на свой пах. Том вздохнул от облегчения, когда услышал, что будет просто ласкать его руками. Крис почему-то не спешил брать его, как боялся Хиддлстон, и это было странно. Чего он ждет? Ведь Том сейчас голый и беспомощный перед ним и к тому же позволит сделать с собой все, что от него потребуют. Хотя Том совсем не расстраивался из-за такой задержки: чем позже он переспит с Крисом — а в том, что рано или поздно это случится, Хиддлстон не сомневался — тем лучше для него. Поэтому сейчас он даже с неким рвением принялся расстегивать своему хозяину брюки, освобождая из их плена затвердевший, и, судя по сырому пятну, которое Том почувствовал под пальцами, давно текущий член. Отчего-то ему стало приятно, что происходящее не оставило Хэмсворта равнодушным. Том поразился его выдержке: Крис был распален ничуть не меньше, чем он сам, но никак не выдавал своего возбуждения. Приспустив его брюки, Том наощупь прикоснулся к слегка влажному, горячему органу. Трогать чужой член было странно и непривычно. Том думал, что будет противно, но отвращения не почувствовал. Хиддлстон поймал себя на мысли, что хотел бы посмотреть на мужское достоинство Хэмсворта. Но так как он ничего не видел, ему приходилось довольствоваться тактильными ощущениями. Том ощупывал член и гладил его своими длинными тонкими пальцами. Он был хорош, как и следовало ожидать: ровный, достаточно длинный и толстый, с нежной кожицей, крупной головкой и заметно выступающими венами. Кончиками пальцев Том огладил каждую из них, после чего член нетерпеливо дернулся в его руке. Все это время Крис молча ждал, пока Хиддлстон наиграется с его естеством, прежде чем отважится приняться за дело, и снисходительно улыбался. Но все же он зашипел тихонько, когда Хиддлстон, закончив наощупь изучать ствол, прикоснулся к мокрой от смазки головке. Заслышав это шипение, Том понял, что медлить больше нельзя, иначе наказание за нерасторопность не заставит себя долго ждать. Он взял твердый орган в кулак и сделал плавное движение туда и обратно. Большим пальцем потер головку, а затем принялся ласкать рукой восставшую плоть. В этом для него не было ничего нового, в конце концов, себя он нередко удовлетворял подобным образом, несмотря на строгие запреты врачей, якобы из-за вредности сего действа. Где-то над его головой Хэмсворт задышал тяжело после пары минут движений томовой руки по члену. Хиддлстон старательно делал то, что от него требовалось, но, видимо, не слишком быстро, за что и расплатился новым ударом стека, на этот раз по спине. — Давай живее, сучка! — недовольно бросил ему Крис. Молча проглотив обиду на оскорбление, Том задвигал рукой быстрее. То ли этого было недостаточно, то ли Крис уже вошел во вкус, вновь принимаясь бить его стеком, но удары не прекращались. Периодически стек опускался на спину Тома, отчего тот негромко вскрикивал, тем не менее продолжая свое занятие. От резких сильных ударов он вновь почувствовал, как увеличивается желание. И в то же время хотелось поскорее удовлетворить Криса, чтобы его прекратили бить. Том испытывал смешанные чувства, не понимая толком, нравится ему порка или нет. Тело отзывалось возбуждением на удары, но разум твердил, что такая реакция ненормальна. К тому же стремление прикоснуться к себе никуда не делось, но Хиддлстон должен был забыть о нем, удовлетворяя похоть своего хозяина. Том разрывался от двойственности ощущений, не решаясь отдаться телесному наслаждению. Он так и не успел определиться в своих предпочтениях, когда Крис достиг вершины блаженства. Том расслышал, как стек выпал из его рук, а затем Крис с глухим стоном вцепился в его волосы, сотрясаясь в оргазменных судорогах. Хиддлстон ощутил его семя на своем лице. Щеки опалило диким стыдом от того, что им воспользовались как дешевой шлюхой. Но кроме того в этом заключалась и некая прелесть. Знание, что им пользуются, как хотят, ничуть не считаясь с его желаниями, распалило Тома еще сильнее – было в этом какое-то извращенное удовольствие. Ему начинало казаться, что Хэмсворт все-таки был прав насчет него, когда говорил, что боль и унижения понравятся Тому, хотя его гордость все еще не позволяла ему принять в себе любовь к подобного рода вещам. Уже отошедший от оргазма, Крис не обратил никакого внимания на изнывающего от желания Тома. Его потребность удовлетворили, а на остальное, очевидно, ему было наплевать. Хэмсворт поднял с пола вещи Тома и кинул их ему со словами: — Одевайся, мы идем обратно. Хиддлстон, все еще погруженный в свои мысли, слепо шаря по сторонам, схватил одежду и принялся наощупь одеваться. Он пообвыкся находиться с завязанными глазами и двигаться стало немного проще, чем раньше. Хэмсворт дождался, пока Том застегнет последнюю пуговицу сорочки и только тогда взял его за руку, собираясь отвести назад, в особняк. Возбуждение к тому времени уже почти прошло, но Том все равно чувствовал себя обделенным. С другой стороны, он должен делать то, что ему велят, и если Крис хочет оставить его без удовольствия, значит, так тому и быть. Том покинул дом следом за Хэмсвортом, понимая, что все больше становится бесправным, зависящим от чужой воли существом. Обратная дорога отняла гораздо меньше времени — Хиддлстон шел, ни о чем не думая, доверившись хозяину. В холле особняка Крис снял повязку с его глаз и сказал, что раз сегодня Том был послушным мальчиком, наказания не будет, и он разрешает ему подняться к себе. Это, пожалуй, был единственный из его приказов, с которым Том не собирался спорить и возмущаться им даже в глубине души, а выполнил с радостью.