Тень императора

Изумительнейший из дней сиял во всей красе, однако Бикслоу никогда не славился беспечностью и не рисковал отпускать невесту в город одну, без присмотра. Здешний люд очень любил семью господина, а потому ни ему, ни его семье на улицах было нечего бояться… и именно от осознания этого крик любимой женщины буквально выбил Бикслоу из колеи. Всего в нескольких улицах от главной ратуши Лисанна буквально надрывала горло, однако всего через пару секунд крик утих, и от этого Бикслоу едва не потерял рассудок от страха. Не успев и отдать команды, с десяток стражников кинулись на подмогу невесте господина, пока остальные пытались удержать того от безрассудных действий. Стража летела, сломя голову не разбирая дороги в надежде лишь на то, что госпожа не пострадала, однако забежав в переулок даже у самых матёрых солдат перехватило дыхание. Залитая кровью улица, отрубленные и выкрученные головы трёх стражников, а посреди всего этого лежала Лисанна. Дорогое шёлковое кимоно было безнадёжно испорчено кровью, пепельные волосы разметались по земле, а саму девушку словно било в конвульсиях. - Госпожа! – один из воинов тут же подбежал к лежащей на земле девушке, но стоило ему её увидеть, как стража потеряла дар речи. Голубые глаза почернели от расширившихся зрачков и были навыкате, словно вот-вот выпадут из орбит, тело содрогалось в судорогах, а завершал всю эту картину поток, нескончаемо идущий изо рта пены. Вид у девушки был не просто плохой, он был похож на предсмертную агонию, однако внимание одного из солдат привлёк вовсе не он, а сползшее с плеч кимоно. Нет, не было тут никакого мужского эстетического наслаждения, мужчина тут же рухнул перед госпожой на колени и аккуратно приспустил одежду. Три кровавые точки на предплечье госпожи. Это не был порез или случайная рана, а вполне осознанный удар в конкретное место и с конкретной целью, и судя по состоянию девушки, она была достигнута. - Лекаря. – силясь выжать хоть одно слово солдат повернулся к подопечным. – СРОЧНО!!! Воины тут же оживились и подхватили бьющуюся в судорогах девушку. Такой дерзости не могли позволить себе даже самые отмороженные ублюдки города, а потому стража даже не знала, как на это реагировать. Кому могло понадобиться напасть на невесту самого влиятельного человека!? Кому это божье создание вообще могло перейти дорогу!!!??? У кого хватило смелости и жестокости!? Всё тело дрожало, хотелось кричать, кинуть все силы на опасность, что столь коварно подобралась к молодой семье, однако враг оказался куда ближе, чем думал Бикслоу. Резкая суета, растерянность, паника и лишь крохотный блеск на краю видимости заставил Бикслоу поднять голову… что её и спасло. Лишь на рефлексе мужчина успел отпрыгнуть в сторону, как всего в паре миллиметров от его лицо проскользнуло лезвие меча. Бикслоу ещё даже не успел отойти от шока, как на него тут же посыпался град из ударов нескольких катан одновременно. Забыв про маскировку, секретность, да и чего греха таить, забыв свой рассудок где-то там, в парке у поместья или на болоте возле постоялого двора, Нацу просто бездумно кидался в бой. На этом поле у него не было «своих», он резал всех без разбора и жалости, включая незадачливых стражников, что стояли у него на пути. Плохое владение мечом – это болезнь всех выходцев Элиты, однако у Драгнила было непревзойдённое преимущество, ведь в отличии от своего оппонента ему приходилось каждый день на протяжении почти полугода бороться за своё грёбанное существование, чего не сказать о Бикслоу. Растерянный до нельзя, мужчина не понимал, что происходит, от чего сдерживать напор ударов становилось всё сложнее, и даже стража, в числе немногочисленных солдат едва ли могла противостоять столь свирепому воину. Он явно пришёл убивать, и больше ни за чем другим. Боль, ярость, отчаяние, страх, всё это переплелось в один большой ком, который просто распирал Нацу изнутри. Улыбка Лисанны, грядущая свадьба, сладкие речи вождя наёмников, всё это, подобно маслу стекало в самые недра души и кормила и без того ненасытное пламя. В его жизни не было ничего настоящего, а к истине он был не готов! К той самой, где нет правил, где десятилетних девочек продают на утехи солдатам, чтобы спасти свою шкуру, где грехи правителей наследуются вместе с троном… где в черни продажной любви и интриг, он – единственная шлюха, которую имели все, кому не лень. Бикслоу замешкался лишь на секунду, а Нацу – нет. Острое лезвие вошло по самую рукоять в живот, от чего мужчина сдавленно затаил дыхание и начал медленно оседать, однако Драгнил ему этого не позволил. Не прерывая взгляда и не мигая, серые глаза с яростью смотрели в напуганные зелёные. Столько злобы, ненависти и… боли, и всё же Нацу не спешил расправится со своим врагом. - Нет. – буквально выдохнул молодой император и улыбнулся так, как ни Металикане, ни Игнилу и не снилось. – Это слишком просто. С этими словами Нацу резко выдернул меч, после чего в мгновение ока в руке блеснули длинные иглы, и мужчина яростно нанёс несколько ударов в области плеча и груди. Болезненные уколы потерялись на фоне адской боли в животе, но тут Бикслоу почувствовал, как его резко схватили за волосы и задрали голову. - Ещё увидимся. – не своим голосом выдохнул Драгнил. – Бикслоу. С этими словами парень буквально подорвался на месте и кинулся прочь. Оседая на землю, Бикслоу охватил руками живот, но стоило разбитой страже приблизиться к владыке, как того начала бить судорога и тот завалился на спину, а уже через мгновение изо рта струёй пошла пена. При виде своего господина, главнокомандующий поднял голову в сторону, куда убежал незадачливый убийца. - Найти его. – буквально сквозь зубы прорычал мужчина, сжимая в руках катану. – Найти и разорвать в клочья, любой ценой!!! Конфиденциальность – это то качество, которое никогда не было присуще Драгнилам, и Нацу, как их прямой наследник, не в коем разе не стал исключением. Практически не ощущая земли под ногами, парень буквально парил над ней, пролетая узкие улочки на нечеловеческой скорости. Бежать. Бежать! БЕЖАТЬ!!! Не оборачиваясь, не глядя, только вперёд и напролом!!! Сворачивая целые ларьки, перемахивая через телеги, но после того, как парень буквально вскарабкался на четырёхметровую стену без подручных средств, солдаты поверили в одержимость парня бесами. И были правы. Нацу был одержим: бешенством, болью, отчаянием и злобой, невообразимой злобой. Весь его смысл жизни сейчас заключался лишь в мести, и больше не в чём, но просто взять и убить Бикслоу он так не мог. Он не мог просто взять и убить того, кто отправил его и его брата на смерть, кто был виновником всего случившегося с ним ужаса, и чьё имя до последнего вдоха будет преследовать Нацу во снах. Он не мог просто взять и убить эту тварь, для него он придумает нечто, куда более страшное чем просто смерть, но об этом он подумает после, когда вырвется из этого обезумевшего от паники города и озверевшей стражи. Сбиваясь с ног, Нацу летел сломя голову, но даже не думал останавливаться, ведь ещё никогда прежде так сильно ему не нужно было выжить. Кипишь поднялся невообразимый, стража оцепляла улицы и выхватывала из толпы любого, кто хоть как-то подходил под описание. А Нацу бежал, бежал так быстро, как не бежал даже от собственного войска наёмников, хотя его ли войска? Эта мысль заставляла кровь в жилах закипать, но и она же придавала сил. Петляя сквозь маленькие улочки с катаной наперевес, Нацу сносил всё и всех, что попадалось ему на пути. Слишком быстро, но недостаточно! Эта мысль вынудила парня на отчаянный шаг, хотя про конспирацию и так можно было забыть. Нацу резко вскарабкался на одну из бочек и в несколько прыжков уцепился за карниз крыши, после чего сломя голову понёсся по длинным и угловатым крышам. Для солдат он был, как на ладони, однако находясь внизу, заметить ублюдка – это всё, что они успевали сделать. Дома стояли плотно, прыгать с крыши на крышу особого труда не составляло, но спустя около получаса погони, ближе к черте города, домики поредели, как и шансы Нацу на выживание. За плотной застройкой центральной части располагались поля и фермы, фактически всё было одной огромной открытой местностью, и тут почему-то в голове всплыл образ матери. Как бы глубоко и хорошо он не скрылся в её саду, она всегда находила его, и один раз он отважился её спросить, как она это делает, на что та ему ответила, что он – Дракон, а Драконы не умеют прятаться. И это была чистая правда. За столько лет во дворце ему ни разу не приходилось прятаться, или бороться за свою жизнь. Мать говорила, что для того, чтобы спрятаться, нужно думать шире, намного шире, и если не можешь найти нору, то нужно спрятаться на виду. Как можно спрятаться на виду!? На этот вопрос мать лишь немного грустно улыбнулась и сказала, что если он воистину захочет жить, то найдёт способ… а Нацу воистину был просто обязан сегодня выжить. Стражники добрались до окраины города в рекордное время, однако, не застав никого были готовы рвать и метать. Подняв на уши всех крестьян, свита Бикслоу врывалась в дома, переворачивая всё с ног на голову, допрашивала сельчан и перепугала весь народ. - Перевернуть каждый камень, каждый стог, заглянуть во все колодцы и щели!!! Найти эту тварь, живой или мёртвой!!! – бесновался один из солдат. – Все дома, все погреба, оцепить границу города, никого не впускать и не выпускать!!! Солдаты устроили настоящий террор! На протяжении целого дня всех допрашивали, едва ли не выбивая показания из каждого, а поганого разбойника так никто и не нашёл. Он как сквозь землю провалился и стража никак не могла понять, где хотя бы его искать! В том, что он не покидал город, солдаты были уверены, но куда он подевался!? - Вы его ещё не нашли!? – к мужчинам подъехал один из приближённых Бикслоу. – Вы сейчас издеваетесь надо мной, или над господином!!!??? - Мы ищем, и мы его найдём! – грубый голос предательски дрогнул. – Эта тварь жёстко поплатиться за то, что отважилась ранить нашего Господина!!! - Если б же ж он только Господина ранил! До Госпожи этот ублюдок тоже добрался! - Что с Госпожой Лисанной!? - Лекаря с ней работают. Сказали, что жизни ничего не угрожает, яд растительного происхождения, очень сильный, вызывает паралич и судороги, но в малых дозах не смертелен. В принципе она почти не пострадала, если не считать того, что с неё успели снять все украшения. - Её обокрали!? - Она гуляла в районе, где ей повезло, что её саму не спёрли! Сейчас реально сложно сказать, кто её обчистил, этот чокнутый, или местные бедняки, но на простое ограбление это не похоже. Слишком заморочено, опасно и бессмысленно. Ладно, если бы просто потасовка в переулке, но зачем он кинулся на Господина, причём средь бела дня и с целым отрядом стражников!? Нет, тут что-то другое, возможно даже личное. - Госпожа Лисанна что-то сказала по этому поводу? - Госпожа Лисанна, как и Господин Бикслоу, находятся в бреду, и лекари очень надеются, что они выйдут из него через неделю. Яд, хоть и не смертелен, но более чем пагубен своими свойствами. Сейчас мы можем только ждать и искать эту мразь. - Будет исполнено! Обещаю, мы найдём его, чего бы нам это не стоило!!! Мы уже оцепили город! - Досматривать всех! Узнавать куда направляются и откуда пришли! На изнанку вывернитесь, но найдите этого ублюдка! И солдаты вывернулись, а также вывернули всех и каждого на окраине города. Шумиха не смолкала до самой ночи, но даже она не могла длиться вечно. Из-за всего этого кипиша, большинство крестьян смогли согнать стада только после заката, а режим, как известно, основополагающая вещь в животноводстве. Недовольных было много, хоть все и молчали, однако молодой мясник не сильно волновался по этому поводу. Он свои три литра вина урвал до начала истерии и сейчас был очень счастлив, хотя его и вырвали из сладкого опохмела требованием проверить и запереть свиней. Боги, да кому эти свиньи только сдались!? Каждая весит под сотню кило, такую спереть, проще самому переселиться! Но с отцом парень решил не ругаться, а потому лишь послушно, шаткой походкой, направился в сторону свинарника. Как и ожидалось, тишь да благодать, хотя и тут солдаты успели всё перевернуть и заглянуть в каждый стог. Поросята что-то хрюкали, жирные свиньи валялись с стогах, но один из хряков всё же вылез из загона. Чёртовы ублюдки! Даже дверь не удосужились закрыть, вот и ищи теперь эту скотину! Искать долго не пришлось, так как боров облюбовал навозную кучу и что-то из неё с интересом выкапывал. Вид свиньи немного взбесил, ведь собирать всё это разбросанное дерьмо, ну конечно же, выпадет именно ему! - Проклятый хряк. А ну отошёл оттуда! – заплетающимся от вина языком гавкнул парень и направился к куче. – Да что б тебя! Не выдержав, мясник по колено залез в навоз, пытаясь вытолкнуть оттуда огромного хряка, но, как и следовало ожидать, на пьяную голову не удержал равновесие и упал. Парнишка уже успел сосчитать тумаки, которые получит за испорченную одежду, как вдруг ощутил под собой что-то твёрдое, однако, стоило ему лишь повернуть голову и приглядеться к куче навоза, как единственное, что он успел осознать – это ярый блеск очень недобрых серых глаз. Он не почувствовал боли, он вообще ничего не почувствовал и не понял, что произошло. Осознание происходящего стало приходить, когда он лежал прижатый к земле ожившей кучей навоза, а к горлу был приставлен острый клинок. Надо признать, от такой картины градус в крови резко упал, сердце заколотилось, а на душе стало как-то очень гадко. Это всё? Он так и умрёт? В куче говна, от кучи говна? Воистину грязная и очень жалкая смерть. А вот «куча говна» как-то не очень уж торопилась разобраться с тем, кто её потревожил. В вечерних сумерках сгущался мрак, который мешал обзору, но и он же укрывал парня от лишних глаз. Их никто не заметил. По уши в дерьме, присыпанный сеном и облюбованный свиньями, молодой император целый день пролежал в навозе, но чувства отвращения так и не пришло. Медленно опустив голову на напуганного мясника, Нацу долго и упорно придумывал, что с ним делать, как вдруг, на измазанном испражнениями лице появилась зловещая ухмылка. Вот теперь точно всё! Молодой парнишка уже успел попрощаться с семьёй и поздороваться с предками, а когда Нацу скользнул рукой в карман, так и вовсе пожалел лишь о том, что так и не решился присунуть той девице! Она не так уж и дорого стоила!!! И вот, в руках мужчины что-то блеснуло, но парнишка не сразу понял, что это, однако приглядевшись, страх ушёл на задний план, а оскал императора стал шире. Огромный перстень, увенчанный голубым топазом и россыпью бриллиантов в серебре. Такая штучка могла стоит баснословных денег, его семья и за всю жизнь не смогла бы их заработать, но стоило парню опрометчиво потянуть пальчики к драгоценности, как вдруг лезвие осторожно упёрлось в кадык, а по шее потекла тоненькая струйка крови. Бешенный блеск в глазах говорил сам за себя, и даже тысячи самоцветов не перебороли бы то пламя, что играло в серых очах. Он ждёт. Чего? Ответа. Ответа на вопрос, что будет дальше. Вот тут-то молодой мясник и смекнул, что сейчас ему предлагают сделку, от которой он… не отважиться отказаться. *** - Заколебало! – бесновался один из солдат, стоя на пропускном посту. – Каждую телегу пасти нужно! Бесит!!! - Да расслабься ты! – выдохнул второй. – Просто выполняем свою работу. - Какой расслабься!? Ночь на дворе! Этот умник либо удрал, либо затаился! - И на случай, если он вдруг затаился, мы не должны дать ему пройти. Стражники ещё что-то обсуждали, один так вовсе был крайне недоволен сложившийся ситуации. Ещё бы! У него на сегодняшний вечер были совсем другие планы, совсем не военного характера, а тут поставили в дозор на ночь. Какому идиоту вообще пришло в голову кидаться на Господина!? Он либо псих, либо… псих! Без вариантов! От разговоров мужчин отвлёк звук приближающейся телеги. К смотровому посту по дороге ехал убитый в хламину гроб на колёсах, потому что по-другому это сооружение из говна и палок назвать было трудно. Содрогающийся от каждого движения, скрип и стук колёс напоминали предсмертную агонию, но похоже, что это вовсе не волновало тех, кого она везла на себе. Кучка маленьких поросят и огромная свинья мирно хрюкали на набросанном настиле, а саму телегу вёл явно поддатый паренёк. Одежда на нём была пошарпанная, да и вид у того был не первой свежести, однако солдаты, не думая не секунды тут же остановили повозку. - Куда путь держишь!? – грозно гавкнул мужчина, от чего даже конь вздрогнул. - Тише-тише! – перепугался парень в повозке и попытался собрать нетрезвые глаза в кучу. То, что парень пьян, было видно невооружённым глазом, однако тот пытался из последних сил выжать уверенность. – Поросят везу в соседнее село! На продажу! - А что, у нас не покупают? - Да мне как-то всё равно. Батька велел, а у того с горяча рука тяжёлая! - А что на ночь глядя? - Так ещё днём выехать должны были, а тут такой шум поднялся! Что-то не нравилось солдату в этом пареньке. Какой-то он уж очень складный, а может его просто бесила эта пьяная рожа. Окинув телегу взглядом, в глазах мелькнула какая-то опаска, после чего тот обнажил меч. - Выходи. - Зачем? – пьяный рассудок слегка затупил, а страх подкрался, глядя на обнажённую катану. - Быстро. – прорычал мужчина, поудобнее перехватывая меч. – Лучше не заставляй меня повторять. Надо признать, паренёк очень не хотел выходить, однако получить остриём по шее, он хотел ещё меньше. На ватных ногах молодой мясник буквально выполз из телеги, после чего солдат поднялся и оглядел содержимое. Жирная свинья со своим выводком вопросительно посмотрели на мужчину, тот же в свою очередь начал оглядывать телегу. Тут практически негде было спрятаться, но солдат всё же не поленился отодвинуть центнер живого веса, за которым располагался объёмный стог сена. Потратив на раздумья всего несколько секунд, воин начал хаотично рубить его, чем до смерти напугал скотину и её хозяина. Разворошив и изрезав весь стог, мужчина был вынужден признать себя идиотом. Ну негде тут было прятаться, телега открытая, сена мало, свиньи и пьяница, не, заныкать больше никуда… если только… Мужчина осторожно опустил голову и посмотрел на пол. Медленно с грацией хищника, мужчина прошёл в сторону, после чего спрыгнул с телеги и резко нагнулся вниз. Пусто. Никого, вообще, да и быть не могло, с таким-то грохотом. Мужчина вновь огляделся. Ну не свинью же с конём резать, нет здесь никого, совсем, да и парень этот пьяный, дёрганный какой-то. Бесит! Стремительно подойдя к юнцу, мужчина резко одёрнул того, взял факел и посветил. Обычный молодой крестьянский пацан, причём явно не первый парень на деревне. Жирные рыжие волосы были зализаны назад, заплывшая морда, грязный, потный, от него воняло свинарником и перегаром. Воистину отвратительное зрелище, и всё же солдата что-то в нём напрягало. Не нравился он ему… очень не нравился, а потому, недолго думая, мужчина прижал паренька к дереву и начал хлопать по одежде. - Мужик, да в чём проблема!? – уже не на шутку перепугался мясник. – Ну да, везу, на ночь глядя, а что поделать!? Ну да, перебрал маленько… - Рот закрой. – рыкнул солдат, продолжая обыск. – Сейчас без башки останешься, не то, что без свиней. Шаря по карманам, мужчина искал оружие, однако нашёл нечто поинтереснее. В левом кармане что-то звякнуло, после чего стражник достал оттуда две медные монеты. Этого было немного, однако более чем достаточно, чтобы сменить гнев солдата на некое подобие милости. Ещё раз оглядев повозку, мужчина лишь брезгливо фыркнул и швырнул одну монету своему напарнику. - Ладно, парень. – мужчина не сводя глаз с юнца, положил один медяк себе в карман. – Собрал хрюшек, и чтобы я тебя тут до рассвета не видел. Парень хотел было возразить по поводу наглого присвоения личных денежных средств, однако встретив недобрый блеск катаны не менее недоброго стражника, молодой мясник был вынужден расценить это как «таможенные издержки». Он остался без двух монет, а мог остаться без одной головы или целой телеги, а это куда обиднее. Решив больше не раздражать мужчин, крестьянин забрался на свою повозку и направился дальше. От всего этого дерьма и адреналина он аж протрезвел, неимоверно хотелось выпить, всё тело трясло, однако он выпил всё ещё там, а значит придётся терпеть. Ночь была лунная и тёплая, ночной ветер разносил ароматы трав и свежести, поросята со своей мамой тихо похрюкивали во сне, и это даже немного успокаивало. Он так проехал несколько часов, после чего добрался до какого-то озера и выпустил зверьё на водопой. Всё тело дрожало, он хотел успокоиться, но не мог, а потому, скинув с себя рубаху и штаны просто кинулся в воду. Живительная влага выветрила из головы последние остатки алкоголя, но на его место пришло что-то куда более страшное и горячее, огонь, который не боялся воды. В очередной раз окунувшись с головой, парень посмотрел на диск луны, а по плечам побежали жирные разводы вперемешку с глиной, обнажая короткие розовые пряди. - Два медяка. – буквально выдохнул мужчина, после чего оскалился так, что Металикана бы вздрогнула, если бы увидела. – Подавись ими. С этими словами парень вновь ушёл под воду и начал остервенело вымывать из волос масло и глину. Да, на пьяную голову было очень рискованно ехать, однако не приведите боги, если бы он поехал трезвым, точно бы снёс им обоим головы. Мама умела прятаться на виду, у него это в крови, просто прежде ему это не приходилось делать. Медленно выйдя из воды, Нацу осел на землю и начал вглядываться в воду. Вымыть масло из волос не получилось, да и глину-то он вымыл очень условно. Руки всё ещё дрожали, он почти двое суток не спал, хоть и выспался до этого, однако сна не было ни в одном глазу, от чего парень в очередной раз зачерпнул воды, умыл лицо и зализал волосы назад. Всё тело потряхивало изнутри, однако дрожь была ровно до того момента, пока он не увидел собственное отражение. Из-за обилия масла и глины, непослушные лохмы аккуратно сцепились между собой, словно были так уложены всю жизнь, пока серые глаза лихорадочно блестели. Одна непослушная прядка всё же вырвалась из плена, но стоило ей настолько опрометчиво это совершить, как Нацу тут же прилизал её обратно. Он не знал зачем. Ему просто нравилось своё отражение. Улыбка на лице стала шире, взгляд увереннее, после чего Нацу вновь прошёлся рукой по волосам, убирая все изъяны и прилизывая выбивающиеся прядки. Что-то внутри него кричало, что если он не остановится сейчас, то потом будет уже поздно, однако он неустанно вглядывался в водную гладь и видел его… худшего человека в своей жизни. Человека, которого ненавидела вся империя, но который ещё никогда прежде не был ему настолько родным. Отец. Он всегда так боялся стать похожим на отца, но сейчас ему это казалось настолько незначительным, настолько неважным, настолько… глупым. В коем-то веке эти непослушные лохмы смирно сидели, не смея даже шелохнуться, и почему-то парень не особо-то и хотел нарушать этот идеальный порядок на своей голове. Глубоко вдохнув, мужчина посмотрел на звёзды и луну, после чего руки скользнули по ткани повязки на ноге. О да, мама велела хорошо прятаться, и он мастерски освоил это ремесло сегодня. Медленно и осторожно, парень начал развязывать повязку на ноге, и уже всего через пару секунд на землю посыпались фамильные браслет, заколки и вычурное ожерелье. Россыпь самоцветов заблестела в лунном свете, но даже она не могла сравниться с лихорадочным блеском серых глаз. Достойный трофей. Мокрый пятачок обнюхал бедро, от чего парень всего на долю секунды повернул голову. Маленький поросёночек, который с интересом глядел на мужчину, словно выжидая от того что-то вкусненькое, пока Нацу решал, как подать его к столу. Медленно и очень крепко взяв хрюшку, парень поднял того над землёй и посмотрел в маленькие глазки-бусинки. Почему-то вспомнилась мама, что так же крепко держала его в своих когтях, давясь ядом и жаждой крови, и мечтая лишь о том, когда посадит его отца на кол… а поросёнок лишь наивно хлопал глазками-бусинками. - А ты забавный. – тихо шепнул парень, растягивая по лицу бешенный оскал. – Может и не съем тебя. Огромная свинья что-то недоверчиво хрюкнула, когда Нацу прижал поросёнка к груди, но особо возражать не стала. В конце концов, ведь этот парень не делает ничего плохого… пока. *** Люси встала ни свет – ни заря, как обычно и направилась готовить завтрак. Все её мысли были забиты только двумя вещами: что случилось с Нацу, и когда он вернётся? Он выглядел просто ужасно, когда вернулся из города, но ещё хуже было то, что Гажил молчал, как рыба, отказываясь даже заводить разговор на эту тему. Вот уже сутки Люси была вся, как на иголках, и даже приготовление завтрака не вызывало у неё ни грамма спокойствия. Она была более чем уверена, что что-то случилось, и что Гажил знает, куда ушёл Нацу, просто молчит, словно сам боится признать происходящее. За этими мыслями Люси так и не заметила, что солнышко медленно начало окрашивать небо в алые тона. Она сама плохо спала последние несколько дней, а это плохо, так и с солью можно переборщить. Полностью погружённая в свои мысли, девушка повернулась и едва не умерла от страха, а точнее неожиданности. Прямо перед ней вплотную подойдя стоял Нацу и как-то очень недобро улыбался. Он вошёл настолько тихо, настолько незаметно, что девушка не могла отойти от шока, глядя в эти немного бешенные серые глаза. - Чёрт тебя подери, Нацу! – выругалась девица. – Ты хоть знаешь, как я… Не успела Люси даже пикнуть, как парень тут же схватил её за волосы и притянул к себе, впиваясь в губы жадным поцелуем. Сказать по правде, Люси перепугалась до чёртиков, однако ничего не сказала и не вырывалась. Подобно маленькому запуганному зверьку, Люси оцепенела, как кролик в лапах волка, что думал с чего бы начать трапезу. Он же не обидит её… верно? С трудом пересилив себя и оторвавшись от столь желанных губ, Нацу до хруста прижал к себе девушку шумно вдыхая уже такой родной запах. Она не убегает, она не убежит… он догонит её, если она попытается, но до этого дела не дойдёт. Он в этом был уверен. Медленно взяв девушку за подбородок, Нацу поднял запуганное лицо Люси и посмотрел в карие глаза. Только сейчас блондинка обратила внимание, что с парнем творилось что-то из ряда вон выходящее. Его глаза был почти чёрными, со зрачками на всю радужку, розовые пряди были зачёсаны назад, а лицо… чёрт тебя подери, это… это был Нацу, но… - Нацу. – тихий голос блондинка предательски дрогнул. – Что ты… Большой палец мягко лёг на пухленькие губки, явно дав понять, что нужно помолчать, а Люси лишь затаила дыхание. Этот взгляд, сытого скорпиона, что размахивает жалом в боевой стойке, тонко намекая, что с ним сейчас лучше не сорится. Что-то звякнуло, но послушница Полюшки не посмела отвести взгляд, до тех самых пор, пока Нацу не протянул свою руку, и сердце блондинки не пропустило удар. Невообразимой красоты ожерелье, усыпанное россыпью бриллиантов и крупных самоцветов, таких не было даже в её поместье. Она не успела и вдохнуть воздух, как Нацу резко сократил дистанцию и, не моргая глядя в глаза надел на девушку прекраснейшую из див ювелирного дела. - Где ты это взял? – дрожа всем телом, тихо выдохнула блондинка. – Нацу, где ты это… Нацу резко перехватил дрожащее запястье, поцеловал тыльную сторону и надел не менее красивый браслет. Такими подарками её не баловали даже дома, и от мыслей об этом становилось страшно. Она знала ответ, но настолько боялась его озвучить. - Нацу, где ты это взял? - Какая разница? – не своим голосом прорычал парень. – Тебе нравится? - … - карие глаза заблестели, правда пока ещё только от страха. – Ты их украл. - Я взял то, что принадлежало мне. - Тебе принадлежали самоцветы стоимостью в половину империи!? - Я дал той продажной суке куда больше!!! – буквально гавкнул Нацу, от чего Люси прижалась к стене, а сам будущий император просто зверел на глазах. Черты лица заострились, дыхание стало коротким и прерывистым, и Нацу начал медленно наступать на блондинку. – Я, Люси, двадцать два года жил так, как многим только сниться. Я, Люси, двадцать два года был уверен, что во всей империи нет ни одного человека, кто бы хоть близко сравнился со мной… но мне понадобилось неполных пять месяцев, чтобы понять, что единственная шлюха во дворце, которую ебал каждый, кому не лень – это я. Я был готов подарить этой продажной потаскухе всю империю, весь мир сложить к её ногам, и как она мне отплатила? Я ещё сдохнуть не успел! - Та, что тебя ждёт? – Люси очень опрометчиво озвучила свои мысли. - НИКТО МЕНЯ НЕ ЖДЁТ!!! – Нацу буквально вцепился когтями в стену, оставляя на неё следы, и зажимая Люси между собой и сооружением. – И никогда не ждал, Люси, понимаешь? Я извожусь каждый день, гадая о том, что я сделал не так, каждый грёбанный день борюсь за собственное существование, а эти уроды даже не дожидались, пока я сдохну! Никому я нахрен не сдался, понимаешь? Никому. - Нацу. – Люси дрожала всем телом, пытаясь отстраниться от невменяемого парня, но дальше была только стена. Она его боялась, искренне, но всё же в карих глазах мелькало искренне волнение. – Когда ты в последний раз спал? - Я не хочу спать. - Тогда я дам тебе лекарство, которое поможет тебе уснуть. - Со мной всё в порядке. – не своим голосом прорычал парень. – Мне не нужно никакое лекарство. - Нацу, с тобой всё, что угодно, но не в порядке. – Люси осторожно положила руки парню на грудь и, пересиливая себя, приблизилась к мужчине так, что он мог почувствовать её дыхание у себя на лице. – Тебе плохо, Нацу, очень плохо. Настолько плохо, что ты пугаешь меня. Ты должен отдохнуть, а ещё лучше, поспать. Пожалуйста, Нацу, давай я дам тебе лекарство. - Тебе незачем бояться. Я никогда не причиню тебе вреда. С этими словами Нацу осторожно, но довольно требовательно впился в коралловые губки. Ему не нужно никакое лекарство, а то, что он уже третьи сутки на ногах, так это так, мелочи жизни. Даже спать не хочется, всё, что хочется, это прижать это хрупкое заботливое тельце и не отпускать, никогда, чем, собственно, он и занялся. Крепкие руки обвили изящный стан, крышу снесло окончательно, невинный поцелуй перерос уже в нечто угрожающе страстное и даже страшное, а воздуха не хватало не только из-за непрекращающихся ласк, но и из-за железной хватки на талии. - Нацу. – тихо пискнула девушка, пытаясь вдохнуть и разжать хватку на талии. – Нацу, отпусти, мне больно. Но Нацу её или не слышал, или не хотел слышать. Всё крепче и крепче прижимая к себе столь необходимую девушку, парню было плевать, чем всё закончится, а вот в Люси, наоборот, похоже включился инстинкт самосохранения. Требовательные объятия резко стали крайне болезненными и ничего кроме страха и боли не приносили, а потому белёсую голову отключило уже от страха, от чего послушница, не глядя схватила половник с плиты и со всей силы огрела парня по голове. Удар быр ощутимым, не столько болезненным, сколько отрезвляющим, от чего парень на миг ослабил хватку, но этого было достаточно, чтобы Люси вырвалась и юркнула в другой конец кухни. Нацу несколько секунд стоял, как вкопанный, спиной к блондинке, после чего взялся за голову и нащупал что-то мокрое и тёплое. Хорошо стукнула, сотрясения не будет, но алая струйка крови всё же с виска побежала. Её было немного, но этого было достаточно, чтобы парень буквально озверел, а по комнате разнёсся приглушённый рык. В белёсой голове тут же всплыла картина, где в Райской Твердыне Нацу пришёл к неё будучи пьян до беспамятства, но в этот раз всё по-другому. Они не в Райской Твердыне, Эльза с катаной не выскочит из-за угла, а Нацу трезв и до беспамятства зол. Он был настолько зол, что Люси в миг показалось, если ему понадобиться взять её силой, он даже не задумается о последствиях, сейчас он вообще мало думал, а значит это придётся делать Люси. Девушка буквально подорвалась на месте и кинулась к звереющему на глазах парню, после чего схватила его за лицо и поцеловала. Мягко, нежно, украдкой, и тут же отстранилась, пытаясь поймать взгляд немного растерянных глаз. Он словно на долю секунды растерялся и пришёл в себя, чем Люси незамедлительно воспользовалась, вцепилась в розовые лохмы, зачёсанные назад, и растрепала голову, наводя на неё привычный хаос. Нет, ему не стало легче, но легче стало Люси, так как с ворохом торчащих во все стороны волос он больше походил на себя прежнего. - Нацу, с тобой что-то происходит!!! Что-то очень страшное, оно убивает тебя и пугает меня!!! Оно… ты… - тут с карих глаз потекли слёзы. – В тебе что-то умирает. - … - парень стоял, силясь собрать мысли в кучу и устоять на ватных ногах, после чего усмехнулся одними кончиками губ. – Может просыпается? - Нет, Нацу, умирает! Умирает, и, если оно умрёт сейчас, оно уже не воскреснет! - Ну как же ж умирает, если… - Нацу. Чудовище вывело нас из джунглей. Чудовище схватило меч и бросилось на солдат, когда все мы стояли безоружными… Чудовище одержало победу на перевале. – блондинка вновь украдкой поцеловала парня и посмотрела в серые глаза. – Чудовище всегда было в тебе, оно делало тебя таким, какой ты есть, Чудовище не дало тебе погибнуть в ледяной воде, но сейчас… сейчас в тебе что-то умирает, а Чудовище заполняет его. В этот момент Нацу показалось, что внутри что-то треснуло, да так сильно, что парень едва сдержал слёзы. Люси же, толи не заметила, а быть может просто сделала вид, что не заметила, после чего начала медленно снимать с себя все украшения. Ожерелье, браслет, она сняла всё, взяла руку парня и вложила подарки, силясь не заплакать. - У меня всё это было в моём родном поместье. – голос девицы дрожал. – Мне ничего этого не нужно, Нацу. Понимаешь? Не нужно. - А что тебе нужно? - … - Люси тихо прыснула сквозь зубы. Это было бы так смешно, если бы не было так грустно, после чего подошла к Нацу и провела рукой по его щеке. – Мне не нужен послушный Мальчик или обезумевшее Чудовище… мне нужны оба, Нацу… мне нужен ты. Не в силах больше сдерживаться, блондинка резко развернулась и выбежала из кухни, так и не увидев, как из серых глаз потекли слёзы. Больно, так больно ещё не было. Больно и гадко. Опустив взгляд на проклятые украшения, Нацу показалось он сейчас разнесёт их в пух и прах, и всё же, что-то его остановило. Нет, это не была расточительность, у него просто не хватило сил это сделать, так он не выматывался ещё никогда в жизни. Гажил хотел устроить разнос, но встретив старшего он вдруг понял, что там всё разнесли до него. Вид у Нацу был не просто хуже некуда, он выглядел настолько плохо, что брат даже не вдавался в расспросы откуда у него телега с конём и свиньями. Надо признать, такая обновка хоть и была невъебически огромной, но очень даже нелишней. Забивать скотину брюнету ещё не доводилось, но он пол жизни забивал людей и искренне надеялся, что разница не большая. Нацу было плохо, очень плохо, он не понимал, что с ним происходит и от этого становилось только хуже. Он бездарно бродил по посёлку, не зная, куда приткнуться. Он дьявольски хотел спать, но не мог сомкнуть глаз. Казалось, он медленно, но, верно, сходит с ума, пока Полюшка лишь оценивающе поглядывала на всё это со стороны, глуша очередную бутылку вина и украдкой поглядывая на поросят. - Может вы поговорите с ним? – голос немного растерянного парня заставил старуху улыбнуться. – Он хоть что-то ел? - Забавно, Локи, что из всех, кто мог о нём побеспокоиться, это делаешь именно ты. Что это ты так раздобрел к нему? - Это не доброта. – насупился парень. – Он не спит уже трое суток, и я более чем уверен, что он ничего не ел всё это время! Колбасит его знатно, хоть я и не знаю, от чего, но это надо прекратить, пока он не натворил чего! - Он уже всё натворил. – печально усмехнулась бабка. – Вот поэтому и ходит как блаженный. - Запорол что-то? - Ну почему же? Преуспел. Если бы запорол, собранный был бы, цель бы имел, а тут потерялся и не знает, как склеиться обратно. - Разве ж те, кто преуспевает прибывают после в таком состоянии? - Именно те, кто преуспевает. – грустно выдохнула старуха. – Преуспевают в том, чего желали всеми силами души, на что положили всё и даже больше, отдали силы, лили пот и кровь, стремились к одной единственной цели… А получив, осознали, что всё это время гнались не за тем, желали не того, и в их победе нет ничего, кроме боли и разочарования. Полюшка в очередной раз смерила потерянного парня оценивающим взглядом, после чего лишь виновато отвела глаза. Она не поможет ему… ему уже никто не поможет. - И вы что, просто оставите всё так!? Его в таком состоянии!? - Ты можешь убедить его в обратном. Можешь приступать прямо сейчас. С этими словами знахарь ушла, оставив Локи с его мыслями, а Нацу с его потерянными мыслями. Состояние парня вымораживало Локи, и тот, недолго думая, направился к своему потерянному другу. - Долго ты ещё собираешься шататься тут, как полоумный!? А ну подымайся! – скомандовал Локи и отвесил легонькую пощёчину. – Приходи в себя, тряпка! Давай, Рэдфокс, или как там тебя! Приходи в себя!!! У Нацу не было сил даже что-то возразить, а потому он смиренно выслушивал в свой адрес тонны дерьма. В другом состоянии он бы уже давно отвесил Локи крепкую затрещину, и это пугало, причём самого Локи. Он не узнавал в этом раздавленном недочеловеке своего злейшего врага. - Чёрт подери, Нацу! – парень схватил Драгнила за голову и притянул к себе. – Посмотри на меня! Что с тобой стало!? Что ты видел в том городе!!!??? - Оставь меня. – с трудом сдерживая дрожь и слёзы, выдохнул Нацу. - А больше тебе ничего не сделать!? А ну подымай свою задницу и приходи в себя! Ты обещал, что мы сегодня уже уедем, а вместо этого ты тут пускаешь пузыри из соплей!!! СОБЕРИСЬ!!! - Да что ты прикопался? - Да потому что больше некому!!! Мы тратим драгоценное время невесть на что, вместо того чтобы идти к Столице!!! - А тебе-то нахрен сдалась Столица!? Ты вообще ехать не хотел!!! А вот тут Локи досадно отвёл глаза, после чего явно о чём-то задумался, правда скорее он оценивал, а стоит ли говорить. Собрав всю волю в кулак, Локи уверенно заглянул в серые глаза. Смирять гордыню больно, но за четыре месяца жизни в таких условиях это научился делать даже он. - Знаешь, что я тебе скажу, Нацу… Когда тебя притащили «недосдохшего» из реки, первое, о чём подумал – нахрена нам этот сброд? Ты был беспомощной размазнёй, не способным даже держать бамбуковые палочки в руках, да и самим руками ты жрал не без помощи. Вокруг тебя бегал отряд Полюшки, боясь день ото дня, что ты вот-вот испустишь последний вздох… а я этого ждал. Я ждал, что ты просто сдохнешь, а ты всё этого не делал и не делал, словно издевался надо мной! Сколько раз ты должен был сдохнуть!? Пять!? Десять!? Я потерял этот счёт, потому что каждый раз, когда смерть уже держала тебя в своих лапах, находился кто-то, кто вытягивал тебя. Полюшка, Гилдартс, да даже чёртов Гажил, тебя тянули все, всю дорогу, и никто из них не ныл и не плакал, но все лавры достались тебе. Тебе!!! Грёбанному нытику, который уже давным-давно бы сдох, не будь рядом тех, кто был готов тебя тащить на своём горбу!!! – тут Локи словно подавился словами, а глаза недобро блеснули. – Наверное, это твой талант, люди хотят в тебя вкладываться, хотят тебе верить, тебя возносить выше, чем ты есть на самом деле! Меня никто не хотел возносить, со мной не хотели считаться, и, скорее всего, я это заслужил. Не было на свете человека, которому я бы завидовал хотя бы чуть больше, чем тебе, и всё же, эти люди идут за тобой. Не за Гажилом, не за Полюшкой, а за тобой. Ты вывел из джунглей целую деревню, потому что рядом с тобой был брат, что регулярно тебя пиздил, стоило тебе распустить сопли! Ты кинулся в бой, полив себя маслом и объяв пламенем, только потому что до этого Гилдартс выбил из тебя всю дурь! Мать твою, да ты жив, только потому что Полюшка велела согревать хладный труп, не взирая на протесты!!! Тебя пиздили и тащили все, но все лавры достались тебе. Ты дошёл, не взирая на кровь и страдания, что тебе пришлось пережить, но сейчас всё по-другому. Сейчас Полюшка дрожит над Леви и её ребёнком, а Гажил тащит и без того неподъёмную ношу, в числе беременной жены и кучи детей. Понимаешь, Нацу, тебя больше некому тащить и некому пиздить, но эти люди всё ещё идут за тобой и ждут, когда ты наконец явишь им то, чего они так желают. – тут Локи отпустил Нацу и гордо выпрямился. – Я не знаю, люблю ли я Люси по-настоящему, но мне не всё равно, что с ней будет. Я знаю только одно, Нацу: если ты сломаешься сейчас… я не дотащу тебя до Столицы. Мне не хватит на это сил, я не смогу, не потому что я плохой парень, а просто потому, что… я не умею этого делать. Я не умею вести людей за собой, не умею вдохновлять, не умею делать так, чтобы люди желали идти дальше… я не умею того, что умеешь ты, и Гажил тоже не умеет, поэтому если ты сейчас сломаешься… это будет крахом для всех. Локи ещё явно что-то силился сказать, но все слова куда-то разом подевались, от чего тот лишь виновато опустил голову и направился прочь, оставляя парня в гордом одиночестве. Мысли роились табуном, хотелось кричать, но голос пропал, почему-то вдруг Нацу ощутил, что он просто не имеет права дать слабину, но раздавленный рассудок в упор не хотел думать. Он должен что-то с собой сделать, но что, в упор не понимал. На душе стало как-то уж очень гадко, и на рефлексе засунув руку в карман, парень достал оттуда столь ненавистное ему ожерелье. Больно, обидно… одиноко, но он не один, а это значит, что надо было собраться, после чего Нацу перехватил поудобнее украшение и резким движением выдавил из него один большой самоцвет, пряча остальные в карман. В таком маленьком посёлке было очень мало людей, и всё же одинокая мельница нашлась. - Не желаете свежеиспечённого хлебушка, господин! – гордо восклицал торгаш, суя под нос кусок лепёшки. – Самый свежий и вкусный хлеб во всей империи Фиор! Сам не зная почему, но Нацу вдруг остановился и посмотрела в сторону лавки торговца. Живот урчал, но кусок не лез в рот от слова совсем, и всё же Нацу подошёл ближе, чему несказанно обрадовался торговец. Огромная корзина с лепёшками стояла возле ларька и предназначалась для того, чтобы они не обветривались, пока не подойдут голодные покупатели. В такой корзинке было лепёшек сорок, а может и того больше, но Нацу, ни сказав ни слова, взял корзину в руки, после чего положил на стол слегка опешившего продавца огромный самоцвет и молча направился прочь. Такое действие ещё больше выбило торговца из колеи, и, проверив драгоценный камень на солнце, мужчина тут же спрятал самоцвет за пазуху, быстренько свернул ларёк и кинулся прочь поближе к своей мельнице. Он не знал, зачем отдал самоцвет стоимостью в дюжину жеребцов за корзину лепёшек, ему просто надо было что-то сделать, иначе бы он сошёл с ума. Медленно идя по немноголюдным улицам, Нацу остановился рядом с просящим милостыню стариком, после чего молча и не глядя протянул ему лепёшку. Дедушка, конечно, опешил, но лепёшку принял, после чего ещё долго смотрел в спину уходящего парня. Детвора расхватывала лепёшки на раз и смотрела на Нацу как на «чудо заморское», чем он и был в этой дыре, каждый из них кричал Нацу слова благодарности, от которых парню было всё сложнее проглотить ком, а к концу дороги, Драгнил и вовсе еле стоял на ногах. - Спасибо вам, добрый господин! – кричал один из мальчишек, который уплетал лепёшку за обе щёки. - … - ватные ноги слегка пошатнулись, но парень всё же удержался, не поворачиваясь к ребёнку. – Я не добрый. - Почему вы так говорите? – за спиной раздался встревоженный старческий голос, который всё же заставил Нацу обернуться. Это была пожилая женщина, что с явной тревогой смотрела на парня, прижимая к себе маленького обжору. – Почему вы говорите такие вещи? - Потому что это правда. - Это не правда. – улыбнулась бабушка. – У вас добрые глаза. - У меня глаза отца. - Ваш отец был добрым человеком. - Мой отец был худшим человеком! Худшим во всей империи! – давясь комом в горле выкрикнул Нацу. – А вторым после него была моя мать! - … - маленький обжора явно перепугался и прижался к бабушке, пока старушка со свойственной лишь пожилым людям заботой и сочувствием смотрела на парня. – Ваш отец причинил вам боль? - Нет. – дрожа всем телом выдохнул Драгнил. – Я был единственным, кому он не причинил боли. - Значит он вас любил, а значит он был добрым человеком. - Мой отец был чудовищем. - Чудовище неспособно любить, даже собственных детей. У чудовища не мог родиться сын, с такими глазами. - А вот у моего отца получилось!!! - … - бабушка осторожно погладила внука по голове. – Скажите, ваш отец счастлив? - У моего отца есть всё! - А у вас? - И у меня было всё!!! - А вы были счастливы, когда у вас было всё? Нацу уже набрал в лёгкие воздух, чтобы возразить, как вдруг смысл сказанных слов резко дошёл до сознания, а воздух застрял в горле. Серые глаза растерянно метались по округе, то и дело останавливаясь не маленьком обжоре или на добродушной улыбке бабушки. - Вы сказали, что ваш отец причинил боль многим людям. Ваш отец очень одинок, а одинокие люди очень несчастны, но вы избежали этой участи… потому что он вас любил, и вы тоже его любите. - Я ненавижу его. – Нацу на миг показалось, что сердце просто выскочит из груди. – Я ненавижу его так сильно, что я… я… - … - бабушка лишь улыбнулась. – Ваш отец сделал больно очень многим людям, и вы ощущаете их ненависть, а потому вам кажется, что ваша любовь к отцу неправильная, но ничего не можете с этим поделать. Вы пытаетесь заглушить чувство искренней любви… а оно самое сильное. - Мне не за что его любить. - Ошибаетесь. - За что мне любить его!!!??? - За то, что он всегда любил вас таким, какой вы есть. Он заложил в вас это чувство, и оно останется с вами до конца ваших дней. На миг шишка от половника Люси показалась такой незначительной, потому что эта бабуля его явно ударила по башке чем-то покрепче и раз в двадцать сильнее. Малой же уже доел лепёшку и потянулся за второй, предварительно утащенной, однако бабушка одёрнула и вновь посмотрела на Нацу с глазами полными любви. - Вы добрый, господин, и если вы хоть на толику похожи на своего отца, то я уверена, что он куда лучше, чем вы считаете. Просто, когда у нас никого нет, даже добрые люди начинают творить ужасные вещи. Поэтому, если вы ощущаете к своему отцу любовь, сберегите её, ведь вы даже не можете себе представить, как она ему нужна. С этими словами старуха поклонилась юнцу, что незамедлительно повторил и её отпрыск, после чего развернулась и направилась в сторону одного из домов. Мальчонка же ещё пару раз кинул взгляд в сторону корзины лепёшек, но за бабулей всё же проследовал, пока Нацу с трудом пытался осознать, что он хочет больше: Сдохнуть или Жить. Не ударила, а отправила в нокаут, без шанса на возвращение, от чего и без того ватные ноги налились свинцом. Ему казалось, что он рухнет прямо здесь и больше не встанет, а потому, бросив корзину с лепёшками, на землю, вообще не думая, кому она достанется, Нацу просто пошёл по прямой, куда глаза глядели. Конечно, долго ждать разорителей не пришлось и уже через пару секунд, неподъёмную корзину стремительно тащил маленький обжора, с опаской выглядывая желающих позариться на его добро, но благо таких не нашлось и груз был успешно доставлен в избу. Нацу шёл тупо по прямой, сквозь дебри, сквозь каналы, шёл долго, пока ноги шли, а рассудок мутнел. Он забрёл так далеко в чащу, но его вообще не волновало, как он выйдет, ведь голова была забита совсем другим. Перед глазами то и дело всплывали образы его семьи, змеиного гнезда, где не было места любви, и всё же, она там как-то зародилась. Мать искренне желала вонзить клинок в спину Игнила, но стоило Нацу подойти к ней, как она тут же менялась в лице и сердце, была готова прийти на помощь и поддержать. А отец… От мыслей об отце, Нацу просто рухнул на землю и схватился за голову, пытаясь сдержать, толи мысли, толи слёзы. Воздуха катастрофически не хватало, ему казалось ещё секунда и он просто либо сойдёт с ума, либо задохнётся. Его отец не может быть добрым человеком, просто не может!!! Это не укладывалось в привычную картину мира, такого быть не должно, всё это… Боги, ему казалось, что его опять где-то надули! Он уже привык, что может быть только хуже, а тут ему вдруг говорят, что всё было не так уж и плохо! У отца было всё, у Нацу было всё, но счастье он нашёл там, где не было ничего! Там же, где он боялся произнести в слух собственную династию, там же, где его ненавидели просто за то, что он был, там же… где… Перед глазами вдруг возник образ из сна, что снился ему, когда его прибитого гвоздями сняли со столба. Всё тот же пустой дворец, всё тот же сад у дворца, всё те же снующие и не слышащие его слуги, и всё те же слова отца: «Я люблю тебя, Нацу. Я больше всей жизни тебя люблю». Отец всегда его любил… а он всегда любил своего отца. И в это же мгновение оглушительный рёв разнёсся на всю чащу. Нацу кричал, как раненный зверь, сам не зная от чего, но ему казалось, что если он сейчас замолчит, то просто умрёт. Столько боли, страха, эмоций, ему казалось, что каждый следующий вдох станет последним, а потому жадно давясь воздухом, парень не щадил ни связок, ни голоса. Крик не смолкал ни на секунду на протяжении пятнадцати минут, от чего всё зверьё разбежалось кто куда, однако даже истерика не может длиться вечно. *** На дворе вечерело и сгущались сумерки, а Полюшка лишь с интересом осматривала молодых поросят, отрезая ножом куски от яблока. Давненько она не ела молочную свинину, но чёрт тебя подери, они такие миленькие. Ладно, пусть подрастут, а там уже рука не дрогнет, а пока кушаем то, что есть, или всё же одного приготовить? Из раздумий Полюшку вывел неровный шаг шатающегося парня, который с трудом стоял на ногах и явно клевал носом. Серые глаза слипались на ходу, а слипшиеся пряди сливались с алеющим небом. Можно даже не кормить, такого сразу в койку, причём в одежде, главное бегом, и всё же старуха не удержалась и отрезала Нацу кусок яблока. - Я так понимаю, ты без ужина. – хихикнула старуха и кивнула в сторону поросят. – Может это, одного на завтрак заделаем, или на обед? Драгнил с трудом разлепил один глаз и посмотрел на мельтешащих хрюшек, что бегали вокруг жирной мамаши в тележке, после чего лишь виновато выдохнул: - Наверное, я подамся в вегетарианцы. - О, это до первого обеда! – старуха отрезала себе очередной кусок яблока. – Не боись, сама забью, ручки не замараешь! Такие милые поросятки, а какие вкусные! Закачаешься! Ты где их надыбал вообще, ещё и с мамашей? - Это грязная история. – выдохнул парень и почесал слипшийся затылок. – Я не хочу её вспоминать. Я хочу только спать. - Что так? – ехидно усмехнулась старуха. – Выорался в чаще? Запал кончился? - Эх. – Нацу лишь тяжело вздохнул. – Да… выорался. - Это хорошо. - И что же в этом хорошего? - Орать всегда должен. Плохо, когда молчит и не орёт, вот тогда надо бить во все колокола. - Не понимаю. - Что ты не понимаешь? Все орут, это правильно. - Я не орал. - Ещё как орал. - Я никогда прежде так не орал. - Орал-орал, просто не помнишь! Поверь, я знаю! - … - сонный рассудок в упор отказывался работать, однако почему-то это его задело. – И когда же я так орал? - … - бабка лишь усмехнулась, а в выцветших глазах мелькнула любовь и забота. – Когда пришёл в этот мир. Тут Нацу даже как-то немного проснулся, а Полюшка всё так же продолжала нарезать себе яблоко, не отводя взгляда от юнца. Мысли не были собраны в кучу, они были туда свалены варварским и беспощадным способом, однако Нацу всё же продолжал неотрывно смотреть на старуху. - Рождение сопровождается болью и знаменуется криком. – философски начала бабка, переводя взгляд на кучку поросят. – Приходя в этот мир мы кричим, не от боли или страха, а для того, чтобы сделать первый вдох. Рождение – болезненный процесс, пережить который суждено не всем, а Перерождение – ещё хуже, ведь тебе придётся вынести, как муки матери, так и муки рождённого. Сжигая прошлогоднюю траву, чтобы выросла новая, мы кричим и плачем, не от боли, а от того, что она наконец отступает, давая нам шанс дышать полной грудью и смотреть вперёд. Воздух вновь стал казаться таким чистым и свежим, что Нацу невольно улыбнулся. Ещё никогда прежде в его душе не было такого покоя, и даже то чувство, что он ощутил после победы на перевали не могло с этим сравниться. Ему казалось, что сейчас он был готов простить даже Бикслоу, и почему-то он не считал эти мысли дикими. Его изъеденная пламенем душа наконец нашла долгожданный покой, но сейчас ему нужно было просто поспать. - Спасибо, Полюшка. – Нацу с улыбкой посмотрел на небо, на котором зажигались звёзды. - Тоже мне, крикун! Ты мне лучше скажи, что с поросятами делать будем! – бабка вновь приобрела уже привычный ей образ. – Я думаю под ягодами сделать! Или давай в кляре, с бобами и стручковой фасолью в соевом соусе! Да, будет зашибись! Что скажешь!? - Я заберу их во дворец, где они проживут долгую и счастливую жизнь. - Что!? – опешила бабка и посмотрела на Нацу. – В смысле заберёшь!? - И назову Хеппи. - Которого назовёшь!? - Всех назову Хеппи. - ЗАЧЕМ!!!??? - … - тут Нацу повернулся к бабуле и улыбнулся своей фирменной улыбкой. – Потому что счастья много не бывает. - В смысле!? Ты куда пошёл!!!??? – опешила Полюшка, глядя на то, как парень направился в свою комнату. – Ну давай хотя бы одного приготовим! Они же пока маленькие – самые вкусные!!! Ну ты и говнюк!!! Самый настоящий свинтус!!! - Себе подобных не ем. – тихо засмеялся Нацу и продолжил свой путь. – Доброй ночи, Полюшка. А пока Полюшка бесновалась из-за незадавшегося обеда, Люси заканчивала с ужином. Она очень переживала за Нацу и всё же сейчас он был тут, а не где-то там, а значит всё будет плохо, но хотя бы на виду. Накормив всю ораву, девушка убедилась, что Леви съела положенную ей двойную порцию, после чего вымыла всю посуду и направилась в сторону своей комнаты, однако любопытство взяло верх и она не смогла не заглянуть в комнату Нацу. - Люси. – раздался тихий голос мужчины, от чего блондинка вздрогнула, но виду не подала, а лишь шире открыла дверь. – Подойди ко мне. В своей комнате Нацу сидел на футоне, скрестив ноги и опустив голову. По нему словно пробежался табун лошадей, но дыхание его было ровным, да и в целом он выглядел куда более спокойным, чем утром, и от этого Люси невольно стало легче. Нетвёрдой поступью девушка вошла в комнату, прикрыв за собой дверь, после чего подошла к парню вплотную. - Сядь. – тихим и очень уставшим голосом велел парень, но стоило девушке опуститься перед парнем, как Нацу тут же поднял голову. – Ко мне на колени. Надо признать, подобная просьба не на шутку смутила Люси, однако взгляд и голос парня заставили её немного успокоится. Он не просил, а велел, однако было в этом что-то мягкое, что-то ненавязчивое, словно она могла уйти в любой момент, и всё же Люси немного растерянно заправила золотую прядь за ухо, после чего послушно повернулась к нему спиной и села к парню на колени. За спиной раздался сдержанный вздох, а парень осторожно обхватил руками изящный стан и зарылся носом в золотые волосы. У него не было сил, чтобы сорваться. У него вообще не было сил, а потому он лишь крепче прижал к себе блондинку и положил голову к ней на плечо. - Знаешь. – тихо шепнул Нацу. – Наверное, мне всё же стоило выпить то снадобье. - Если ты хочешь, я тебе его заварю. – Люси посмотрела на парня через плечо. – Это займёт не так много времени. - Я думаю не стоит. - Как твоя голова? – встревоженно поинтересовалась девушка, пытаясь разглядеть ссадину от половника. – Всё хорошо? Не болит? - С головой у меня всегда было очень и очень плохо. Ничего страшного, и не такое переживали. - Может всё же заварить? - Не надо. – Нацу осторожно поцеловал девушку в висок, после чего посмотрел в большие карие глаза. – Останься со мной, Люси. - … - блондинка лишь немного грустно и наивно улыбнулась. – Сегодня? - … - парень немного задумался и тоже грустно улыбнулся в ответ. – Ну, если ты хочешь, можно и сегодня… но мне хотелось бы дольше. Люси лишь отвернулась от парня, поднялась с колен и высвободилась из хватки, но лишь для того, чтобы развернуться и уложить любимого на футон. Тяжело выдохнув, девушка потянула на себя плед, умостилась под бок и закрыла глаза, пока Нацу пытался вспомнить, был ли в его жизни день, хоть немного счастливее этого. Обхватив своё белёсое чудо обеими руками, будущий император уткнулся носом в золотую макушку, и три бессонные ночи тут же дали о себе знать. Мужчину просто вырубило на раз, но крепкие руки так и не ослабли, до самого рассвета держа в объятьях самую дорогую женщину в своей жизни. *** Макаров шёл по коридорам свирепо глядя на всех и каждого, кто попадался ему на пути. Настроение было на захват целой провинции, а положение дел складывалось в сторону того, что это их собираются захватывать. Этот дедуля имел уже полноправную власть во дворце, однако, перед тем как войти в покои супруги императора, он всё же постучал. Особо не дожидаясь ответа, мужчина резко распахнул дверь, войдя в уже привычный для этого места полумрак. - Я видела мальчиков, Макаров. – раздался осипший и потерянный голос некогда самой могущественной женщины во дворце. – Они резвились в саду, им было лет по десять… сколько воды утекло… В комнате царил мрак и только несколько свечей давали различить в нём силуэт женщины в кимоно, что сидела и потерянным взглядом смотрела в огонь. Сказать, что Металикана выглядела плохо – это ничего не сказать. Некогда величественная тигрица увядала на глазах, нездоровая бледность, зашуганный вид, она потеряла смысл жизни. - Вы принесли весть о моих детях? - Я принёс весть о ваших врагах. Они не добрые. - Мне всё равно. – обречённо улыбнулась Металикана, даже не поворачиваясь к мужчине. – Вы даже не представляете, как мне всё равно. - Послушайте, Металиккана, я понимаю ваше горе! - Вы не понимаете моё горе… никто в этом дворце не понимает. - Металикана, послушайте, вы должны собраться с духом и силами! - У меня нет сил, а дух уже давно сломлен. - Металикана! – непозволительно грубо отозвался мужчина, после чего твёрдой поступью направился в сторону жены императора. – Ещё не всё потеряно! Я понимаю, что… Макаров вмиг подавился воздухом, ноги приросли к полу, всё тело задрожало, а болезненная улыбка на лице женщины стала шире. Он не заметил этого в полумраке, но подойдя ближе, его взору предстали чёрные как смоль размётанные кудри, увенчанные белоснежными прядями. Их было немного, но сам факт их существования говорил о том, что женщина в куда более плачевном состоянии, чем Макаров мог себе даже представить. - Мы все когда-нибудь ответим за свои бесчинства. – голос женщины дрожал, а блаженная улыбка не сходила с опухшего от слёз лица. – Я творила ужасные вещи. Вещи, на которые мой супруг был не способен. Я свела в могилу стольких детей и женщин, и ради чего? Ради того, чтобы моих детей свела в могилу вшивая девка, а я сидела тут и вспоминала то, как промышляла тем же. Воистину, у судьбы есть чувство юмора. Наверное, я это заслужила. Как вы думаете, Макаров, сколько невинных душ не было бы загублено, если бы мой благоверный супруг в ту ночь перебил всех Редфоксов? - Металикана. – Макаров буквально подлетел к женщине. В близи она выглядела ещё хуже, чем издалека, от чего старик не выдержал и схватил её за ледяные пальцы. – Нет вестей о том, что ваши дети мертвы! Они могут оказаться живы, ещё не всё потеряно, нам просто нужно… нужно… - Прекратить это безобразие. – грубый мужской голос закончил фразу за старика, от чего Макаров обернулся и увидел подошедшего Игнила. Император был явно не в духе, а при виде супруги и вовсе с трудом сдержал бешенство. Прямым шагом мужчина направился в сторону Металиканы, от чего даже Макаров отошёл в сторону, однако женщина даже не смотрела на мужа. Остановившись и нависнув прямо над брюнеткой, владыка досадно зарычал. - Встань. – скомандовал Игнил, но Металикана его словно не слышала, продолжая глядеть в пламя. – Я сказал: «встань». - Игнил. – Макарову не нравился тон владыки. – Я думаю, что мы можем… Звонкая пощёчина отрезвила не только Макарова, но и даже Металикану, которая словно вернулась в реальность и посмотрела на взбешённого мужа. Как провинившийся щенок, брюнетка взирала на супруга, словно не понимая, чем вызвала гнев. - Во что ты превратилась. – сквозь зубы прорычал император. – Железный Дракон, внушающий ужас одним взглядом… Медная Ящерица! Посмотри на себя, убожество, ты пала ещё ниже собственных сестёр!!! Долго ты ещё собираешься прибывать в этом унынии, меня уже тошнит от твоего нытья! Лучше бы ты резала прислугу! ВСТАНЬ!!! Медленно, не сводя затравленных глаз с Игнила, женщина поднялась на ватные ноги даже не моргая. Серебряные пряди блестели в свете огней, но всё же, поднявшись на ноги во взгляде алых глаз мелькнула какая-то твёрдость, при виде которой мужчина сменил гнев на милость. Осторожно пройдя по чёрным кудрям, пытаясь не смотреть на седые, мужчина заправил прядь за аккуратное ушко и украдкой поцеловал супругу. Так нежно, это было настолько несвойственно ему, что ещё больше отрезвило женщину. - Приведи себя в порядок. – мягко, но настойчиво приказал Игнил. - Да, мой господин. – механически ответила Металикана, поклонилась и направилась прочь из комнаты. Игнил же в свою очередь направился в уже излюбленный ему храм, однако на уединённую молитву ему не оставили и шанса. - Ты никогда не отличался особой нежностью к женщинам. – голос учителя звучал непростительно раздражающим. – Ты вообще никогда нежностью не отличался, но сейчас тебе не кажется, что ты перегнул палку? - Нет. – холодно ответил Игнил и посмотрел на учителя. – Ещё вопросы есть? - Как ты спишь по ночам? - Ужасно, меня мучают кошмары… правда они меня мучают уже двадцать лет, поэтому не могу сказать, что я к этому не привык! - Твоя супруга седая в сорок лет, а ты ведёшь себя так, словно она тебе истерику из-за побрякушки устроила!!! Ты можешь хоть притвориться, что тебе не насрать на свою семью!? - Забавно. - Что в этом забавного!!!??? - Вы жалеете её. Почему вы жалеете её, Макаров? Вам самому не кажется это смешным? – усмехнулся Игнил, и было в этой улыбке что-то зловещее. Настолько зловещее, что Макаров не посмел перебивать. – Вы жалеете удава, свернувшегося в три кольца вокруг дворца и загубившего столько жизней, но при этом рьяно хотите отсечь голову маленькой бляди, что обманом и хитростью загубила только две. Вы не находите это странным, Макаров? Почему ваше сердце питает сострадание к вестнику смерти, но желает отнять жизнь у незначительной шлюхи? Игнил лишь гаденько улыбнулся, глядя на то, как растерялся его учитель. Осторожно меряя шагами комнату, мужчина наматывал круги вокруг своего наставника, при этом переводя заинтересованный взгляд то на него, то на двух каменных драконов. - Это – загадка, над которой я бьюсь долгие годы, и мне даже порой кажется, что я нашёл на неё ответ. Мотив. Всё дело в мотиве. Если ты понимаешь мотив, то можно оправдать любое преступление. Она всего лишь мать, рьяно борющаяся за благополучие своих детей, положившая на кон всё, что только можно было и сейчас утратившая смысл жизни. Она испытывает боль, как женщина, как человек, как родительница, что выносила и подарила жизнь, и эта боль вам понятна, Макаров, чего не сказать о предательстве Лисанны, потому что помимо мотива, есть ещё и схожее мнение. – Игнил остановился и наклонился к старику. – Вы – воин, для вас предательство – высшая грань ничтожности человека, достаточная для того, чтобы сделать себе харакири, а потому мотив Лисанны вам чужд, он чужд вашей природе, вашей личности, на её месте вы никогда бы не поступили так же. Поэтому предательство для вас, как и обман, будет стоять выше жизни одной задрипанной шлюхи, это наказание, не позволяющее пощады, и на фоне этого сотни жизней невинных детей и женщин, который извела моя жена просто теряются для вас! Вы даже не допускаете мысль, что она свела с десяток девиц со свету ещё до того, как стала матерью! Вы будете желать отсечь голову грязной шлюхи, утирая слёзы дьяволу и считая седые волосы на её голове! - Почему мне кажется, что ты пытаешься оправдать Лисанну? - Не её. – буквально выдохнул Игнил, после чего выпрямился и смерил комнату взглядом. – Я пролил так много крови, я заслужил свою репутацию, но я не хуже Металиканы, а она не лучше меня. Но её слёзы вы утираете, а меня считаете страшнейшей напастью империи. Почему, Макаров? Потому что мотив моих действий вам не понятен, или далёк от ваших убеждений? Неужели такова судьба? - Я не верю в судьбу. – обречённо выдохнул старик. – Особенно тем, кто её предсказывает. - И почему же? - Они предсказали тебе стать величайшим из императоров. - У! – восторженно протянул мужчина. – Ещё никогда прежде пророки так не обламывались! - Да нет, Игнил, они были правы. Даже не столько слова, сколько интонация и выражения лица дедушки заставили мужчину резко перемениться в лице. А Макаров лишь тяжело вздохнул и направился к выходу, под немного растерянный взгляд серых глаз. - Что вы хотите этим сказать? - … - Макаров резко остановился и медленно повернулся к своему ученику. – Знаешь, твой сын не превзошёл тебя, ты до сих пор остаёшься лучшим из моих учеников. Любое задание, которое я бы тебе не дал, ты делал его не просто хорошо, ты делал его идеально. Я искренне радовался твоим успехам, как и вельможи, что нахваливали тебя каждый день, но один раз твои успехи породили во мне страх. Я велел тебе достать рыбу, но тебе было мало поймать малька в пруду, ты же лучший из лучших, и ты перевернул половину базара, утащил огромного тунца, учинил столько неприятностей, а ради чего!? – тут старик виновато отвёл глаза, словно сам был причастен к чему-то ужасному. – В тот день вельможа откупились, тебя похвалили, а я понял, что это начало, начало чего-то очень страшного. Тебе нравилось, когда тебе смотрели в рот, и наступил момент, когда ты уже не смог без этого жить! Твои успехи начали вызывать во мне не радость, а ужас, Элита называла это «целеустремлённостью», а я называл это «безумием», потому что это было безумием! Безумием, которое нельзя остановить, но Элита осознала это тогда, когда её восхищённые взгляды уже не могли насытить твоё нескончаемое желание быть в центре внимания. Ты уже не мог внушать им восхищение, и ты начал внушать им ужас, и с каждым годом становилось только хуже. Тут Макаров посмотрел на изваяния двух драконов и почему-то ему вспомнились братья. Да, он не допустил своей роковой ошибки дважды, а это значит, что к власти взойдёт император с куда более сильной волей… если, конечно, вернётся живым. - Знаешь, Игнил, а я часто думаю, чтобы было, если бы вместо восторженных воплей и конфет за тот тунец ты бы получил простую порку? Эта мысль не оставляет меня в покое на протяжении вот уже больше тридцати лет. – старик почесал затылок. – Лучшее враг хорошего, и ты самый что ни на есть наглядный этому пример. Ты любишь своих детей, любишь свою жену, но такова твоя природа. Ты можешь внушать либо восхищение, либо ужас, но ты так долго внушал всем страх, что уже не помнишь, как делалось иначе. Такова твоя любовь – заковать в цепи, замуровать в стене, и пусть хоть слово вякнет поперёк. Ты не умеешь любить по-другому. В этом разница между тобой и Металиканой. Она чудовище, но она умеет любить по-другому, не причиняя боли и даруя право на выбор. С этими словами Макаров вышел из помещения оставив владыку одного с его мыслями и двумя драконами. Каменные глыбы молчаливо смеялись владыке в лицо, а потому он не решался к ним повернуться. Он простоял так ещё несколько минут, прежде чем ноги подкосились, и мужчина рухнул на землю. Его трясло, хотелось кричать, но он лишь закрыл глаза, пытаясь не видеть этого мира, пытаясь не видеть ничего, забыть даже о собственном существовании в этой пустой комнате, полной отчаяния и одиночества. Он хотел забыть, что он вообще есть и когда-либо был. - Мой император. – женский голос вырвал Игнила из раздумий, и мужчина поднял голову. Статная брюнетка в шикарном кимоно выглядела просто безупречно. Чёрная кичка была собрана таким образом, что скрывала седину, свеженькая умытая кожа без единого изъяна, словно фарфор изящно блестела в свете факелов. И только взгляд был стеклянным, неживым, что ещё больше делало эту женщину похожей на куклу. - Вам плохо, мой господин? - Нет. – голос предательски дрогнул, от чего мужчина прокашлялся. – Всё хорошо. - Вы велели привести себя в порядок. У вас будут другие указания? - Нет. - Могу ли я идти? - Да. - Благодарю. С этими словами Металикана вышла из помещения, оставляя супруга с очень неприятным осадком на душе. Азарт – вот его главный враг по жизни. Ему всегда было мало, всегда хотелось больше, подобно озверевшему игроку, что с каждым выигрышем подымает ставку, а как известно у таких любителей один исход, и император не исключение. Осознание ситуации пришло уже давно, однако сейчас в голове очень рьяно засела лишь одна мысль. И всё-таки он проигрался.