***
В том самом доме Энтони Старк всю ночь не мог сомкнуть глаз — настолько сильно шалили его нервы. Когда вчера вечером он приплёлся домой и обработал раны, его родители вдруг решили устроить семейный ужин. Сам Тони был очень удивлён, они не собирались всей семьёй много лет. Последний раз, когда Тони было лет пять, а может даже и шесть, так с чего бы вдруг? Так или иначе, он не имел ни малейшего желания там присутствовать, тем более с такой боевой раскраской на лице и болью во всем теле. Родителей его решение не волновало, о чём хмуро сообщил ему отец и позвал к столу. Такое заявление, на самом деле, даже не удивило парня, поэтому он, в помятой футболке, испачканных штанах и с «очень красивым» лицом, поплёлся на кухню. Комната была оформлена весьма празднично, и это несмотря на то, что родители пришли довольно поздно: приглушённый свет, белоснежная скатерть, несколько объёмных и вкусно пахнущих блюд, немного свечей, и нарядно одетая семейная пара. Нарядная настолько, что их сын на фоне всей этой идиллии сильно выделялся. Старку младшему стало неловко и он замялся на входе в комнату, смотря на то, как его мать в красивом вечернем платье порхает из угла в угол, постоянно что-то поправляя. — Сынок, чего ты встал, проходи скорее, — мило проворковала Мария и повернулась к Тони. — Боже, милый, что у тебя с лицом? — заволновалась женщина. — Подрался, — хмуро и тихо произнёс парень, желая, чтобы на этом все расспросы закончились, и неловко прошел к столу. Его мать, Мария, будто всё поняла без слов и кивнула мужу, что, мол, пора ужинать. Первые минут десять трапеза проходила в гробовой тишине, которая очень сильно давила Тони на нервы. Постоянный звон приборов о стеклянные тарелки, иногда потрескивающие свечи и шуршащие вздохи его родителей. Старк-младший отложил свою вилку и устало потёр глаза, мечтая оказаться в кровати и хорошенько выспаться, — натерпелся за сегодня как-никак. — Как дела в школе, сынок? — миролюбиво поинтересовалась его мама, действительно обеспокоенная состоянием сына. Как только он вошёл на кухню, она сразу же увидела, как он устал и, по всей видимости, запутался в чем-то. Её материнским долгом было узнать, что же происходит. — Всё хорошо, мам, — с ироничной улыбкой произнёс он, взглянув на мать, и продолжил спокойно есть своё пюре. Аппетита не было, настроения вести разговор — тоже. Мария Старк пнула мужа под столом и, когда тот поднял взгляд, хмуро на него взглянула, глазами указав на ребёнка, намекая, мол, спроси его о чём-нибудь! Тот же, в свою очередь, вздохнул и, закатив глаза, произнёс: — Нашёл себе уже кого-нибудь? — с безразличием произнёс Старк-старший, даже не обратив внимание на то, как завёлся их сын, сжав в руке несчастную вилку, что уже начала медленно гнуться. — Тебе не кажется, что тут я имею право не отвечать? — произнёс Тони. Настроение старшего в миг изменилось и он, уже со злостью во взгляде и железом в голосе, произнёс: — Не имеешь, отвечай. — Отвали, — послышалось короткое бурканье спустя несколько секунд. Говард Старк встал и подошёл к Тони. Остановившись в нескольких сантиметрах от его лица, старший дал ему смачную пощёчину. — Ты — неблагодарный сын, я разочарован, — Тони несколько раз глубоко вздохнул в попытках успокоиться, но это не помогло. — Да пошёл ты! — вскрикнул он и вскочил со стула. Злость и обида бурлила в нем большим и опасным вулканом. — Сел немедленно! — властно и громко произнёс Говард, кривя губы. Он был в бешенстве. Лучше было бы его не злить и сделать так, как он просит, но Тони был не из робких. Развернувшись, он показал отцу средний палец и, хлопнув дверью, скрылся у себя в комнате. — Вернулся сюда, щенок! — рявкнул отец. — Быстро! Мария смотрела на всю эту ситуацию со стороны. Ей как матери было ужасно больно и обидно не столько на мужчин, сколько на себя. Не смогла должным образом воспитать сына и стать ему самым первым и верным другом. Изначально этот вечер был придуман, чтобы сплотить их по её же инициативе, а получилось совсем наоборот. Вокруг её сына выросла стена, отгородившая его от семьи. Она как его мать должна это исправить. Тони в это же время засел в комнате и пустым взглядом рассматривал распахнутые шторы. В голове всплыли образы больницы, и то, как за такими же тихо шелестящими кусками ткани мирно спал Питер. Старк закрыл глаза и потёр переносицу. От этих действий образ, кажется, стал лишь чётче. Парень устало вздохнул. В дверь постучали. — Тони, дорогой, можно войти? — с надеждой спросила Мария, заглядывая в приоткрывшуюся дверь. — Зачем? — устало произнес он, в который раз за день. — Если хочешь помирить нас с отцом, то это бесполезно, лучше не трать ни свое время, ни моё. — Ну… Я это давно уже поняла, — примирительно сказала миссис Старк и вошла в комнату. — Я просто поговорить. Тони сел на кровать и сложил ноги по-турецки, с интересом наблюдая за тем, как мама сгребает весь его бардак со стула и присаживается на освободившийся клочок пространства. — Давай честно, что у тебя произошло? — напрямую спросила она, в упор глядя на сына. — Тебя же никогда это не интересовало, с чего бы это вдруг? — с подозрением спросил парень. — Просто я вижу, что тебе плохо и нужна помощь, — с пониманием произнесла Мария. Все её слова пролетели мимо сына, потому что тот уловил лишь то, что он, по словам его матери, слаб. — Ты пытаешься унизить меня как отец или что? — выкрикнул Тони, отчего женщина вздрогнула, — Я ожидал от вас хоть какой-то поддержки все эти шестнадцать лет, а что в итоге? Постоянные упрёки по поводу учёбы и придирки к поведению! Да плевать вы на меня хотели, поэтому не строй из себя тут «Родителя Года»! — с одышкой и яростью сказал парень. Мария замерла, по её щеке предательски потекли еле заметные слёзы. — Чёрт, мам, прости, я не хотел… — начал извиняться Тони. — Ничего, — сказала Мария, выравнивая дыхание. — Ты прав, я заслужила. — Нет, мам, чего ты, это я сорвался, накипело просто, да и не вовремя ты пришла… — начал оправдываться он, — Я всегда всё порчу, — зашмыгал Старк носом. — Вот расскажешь мне, что произошло, тогда и скажу, испортил ли ты что-то и насколько сильно. Давай, я же твоя мама. Тони начал сбивчиво рассказывать как трудно в школе, о том как влюбился, как избил объект своей влюблённости, дабы забыть эти неправильные для него чувства, как хочет позаботиться о нём, всё исправить, но не знает как. — Так это парень? — тихо поинтересовалась Мария, прерывая беглый рассказ сына. Парень легонько кивнул и поднял глаза на мать: — Ты не осуждаешь? — с сомнением спросил он. Миссис Старк лишь нежно улыбнулась на его слова, а около глаз собрались маленькие морщинки. — Любовь — это самое трудное и сложное чувство среди всех остальных, она не имеет ни пола, ни возраста. Она способна убить человека, возвысить, умного сделать дураком, а дурака — умным. У каждого она разная, но у всех она есть. То, что ты не знаешь как её показать — это нормально, многие через это проходили, но вот ситуацию усложняет то, что ты сделал больно этому человеку, причём неоднократно, — уходя в свои мысли, тихо произнесла она, словно убаюкивая сына. — Так что же мне делать, мам? Как всё исправить? — Тони поверил в то, что всё ещё возможно изменить. — Просто не думай. Действуй так, как велит тебе сердце. Как бы банально это не звучало, но это так. Именно эти слова его матери стали тем самым нужным для Тони наставлением. «Действуй так, как велит тебе сердце» Хм-м, а если…***
Когда Питер вернулся в палату после всех пережитых процедур, он просто вошёл, прикрыл за собой дверь и лёг на недавно вымытый пол. Парень настолько устал от этой изоляции, от общества и постоянного запаха стерильности, что просто не было сил что-либо делать. Он закрыл глаза. Если посмотреть с одной стороны, то он действительно здесь словно в тюрьме, его даже в ближайший магазин не выпускают, но если подумать иначе — это его крепость, защита, потому что он ещё не готов вернуться в школу. Морально не готов. Во-первых, он не готов увидеть Старка. Во-вторых, он не хочет увидеть Старка. В-третьих, он боится Старка. Но в противовес всем этим «отговоркам» был лишь один интерес — что будет, когда он встретит Тони, как он посмотрит ему в глаза и что он почувствует в этот момент. Питер открыл глаза. Он немного попетлял взглядом по потолку, а затем, когда ему наскучило это однообразное занятие, опустил взгляд на стену. Только сейчас он заметил, что какой-то умник оставил окно открытым, по всей видимости, совсем забыв о пациенте. В комнате до жути холодно. Это ощущение пришло буквально через секунду, и парень поёжился. Питер подошёл к окну, и перед глазами резко всплыл момент, как проходило каждое утро с таким же постоянно открытым окном. Сам того не заметив, парень хмыкнул и легонько приподнял уголки своих губ, улыбаясь как-то обречённо. Как же ему сейчас хотелось оказаться дома… В дверь постучали. — Простите, Вы — Питер Бенджамин Паркер? — спросил незнакомец в клетчатой рубашке и джинсовой кепке, что-то отмечая в своем блокноте. Парень посмотрел загнанным и немного испуганным от неожиданности взглядом. Кивнул. Посетитель, видимо, не обратил внимания на этот жест. — Ну так, это вы? — переспросил он, уже подняв голову. Паркер кивнул немного увереннее. — Значит, видимо, это Вам… — сказал парень в кепке и повернулся к нему спиной, явно пытаясь что-то достать. — Эхх, черт… Сейчас, погоди пару секунд, — больной смотрел на дверь заинтересованным взглядом. Кто мог ему что-то отправить? ЭмДжей обычно всё всегда с собой приносила. Мэй тоже. — Держи, парень, — улыбнулся курьер и, наконец-то достав посылку, протянул ему громадный букет роз. Сказать, что Питер был шокирован — значит сказать абсолютно ни-че-го. Огромное количество цветов, аккуратно обёрнутых в красивую бумагу, еле помещались в руках доставщика, и тот с намёком глядел на Паркера. — А от кого они? — с подозрением спросил Питер, осматривая и букет и парня. — Понятия не имею, пришёл анонимный заказ, мне сказали отвезти. Ну я и отвёз, — пожал тот плечами. — Возьми его, чего ты стоишь, — улыбнулся парень в проходе. — Эээ… — замялся Питер, — я как бы не могу, — произнёс он и легонько отодвинул больничную рубашку, обнажая бинты на боку, не забывая показать и сломанный палец. — Охх, чува-а-а-ак, — протянул курьер и взглянул на обладателя подарка с жалостью, — Куда его тебе положить? — пациент лишь кивнул в сторону вазы, что покоилась под подоконником на полу. — Не-е-ет, — сказал доставщик, — туда не влезет, здесь сто семьдесят семь бутонов, ты что?! — у Питера глаза полезли на лоб уже во второй раз — сколько он сказал здесь цветков? — А сколько, — Паркер закашлялся, — это всё стоило? — Честно, не знаю, но, по всей видимости, не хилых денег. Тем более в нашем-то магазине, — произнёс курьер, поправляя букет на больничной тумбочке. — Значит, вы точно не знаете, от кого они? — Если бы знал, то лично руку пожал бы этому человеку, — подмигнул он больному. — Это ведь очень романтично, — парень повернулся к Паркеру. — Ну, я пожалуй пойду. Крепись, боец! Питер слабо кивнул на это и, лишь когда молодой человек удалился, он позволил себе рассмотреть эти цветы ближе. Каждый бутон был в прекрасном состоянии, даже, можно сказать, в идеальном: ярко-бордовые лепестки, сладкий аромат и, что самое главное — все шипы были обрезаны. М-да уж… Что он сейчас ощущает? Растерянность? Непонимание? Интерес? А может быть вообще… Счастье? Поглазев еще немного на эту красоту, он заметил небольшой листочек бумаги глубоко в букете. Питер с любопытством потянулся за ним. На небольшом, неровно отрезанном листочке корявым почерком выведено: «Выздоравливай». Первая мысль, от кого мог быть букет — это Мишель, но Питер сразу же отбросил этот вариант. У ЭмДжей не так много денежных средств, да и, тем более, она бы посчитала эту затею изначально глупой тратой денег. Поэтому — однозначно нет. Может быть тетя Мэй? Тоже вряд ли. Тогда, от кого он? У парня было довольно-таки мало друзей, а если быть точнее, всего двое — Мишель и Нэд, ну последний, конечно, вновь пополнил эти ряды совсем недавно. Просто когда Питер слег в больницу, тот почувствовал себя виноватым и извинился перед старым другом, вновь предложив возобновить их отношения, на что Паркер согласился. Поддержка ему требовалась сейчас как никогда. Питер нахмурился. Какова вероятность того, что эти цветы от Тони? Ведь Старки — одна из самых богатых семей, да и тем более, вдруг это признание, которое он ненароком услышал тогда, было искренним. «Ну-ну, мечтай» — усмехнулся про себя парень и опустился на кровать. Он лёг и закрыл глаза рукой, в попытке хоть немного отдохнуть, ведь бег из процедурного по всяким «жизненно важным кабинетам» довольно-таки сильно изнуряет. Вновь послышался раздражающий стук в дверь. — Ну кто там ещё-ё-ё-ё, — простонал Питер. — Что значит ещё, Паркер? — послышался голос Мишель из-за открывающейся двери. — В каком это смысле… ещё? — конец вопроса был произнесён шепотом, ведь ей на глаза попался огромный букет красных роз. Она нечитаемым взглядом посмотрела на парня. — Это ещё что такое? — ЭмДжей была в растерянности, прямо как и сам больной несколько минут назад. — От кого? Питер неопределенно повел плечами — самому бы узнать, но сейчас единственное, что его волновало, так это тишина и спокойствие, в котором он может также спокойно отдохнуть без посторонних, поэтому он снова прикрыл глаза. — Ты серьёзно не знаешь, кто мог тебе их послать? — всё ещё возмущалась Мишель, заворожённо разглядывая множество бутонов, попутно обыскивая их на присутствие каких-либо подлянок и прочего. — Не имею ни малейшего понятия и, если что, я их уже проверил — ничего, кроме записки, там не было, — Питер устало вздохнул. — Что за записка? — «Выздоравливай», — слащавым голосом протянул парень и начал тащить на себя одеяло, так как двигаться с тёплого местечка вообще не хотелось. — Дай на почерк взглянуть, — произнесла подруга и пробежалась глазами по всем горизонтальным поверхности, находящимся в комнате. В это время Паркер неторопливым движением руки вытащил скомканный листок из кармана спальных брюк и кинул куда-то в сторону девчонки. — Эй! — вскрикнула она, когда этот кусок бумаги прилетел ей прямо в волосы. — Слушай, ЭмДжей, я сейчас очень сильно устал. Давай, если хочешь, конечно, ты вернешься часика через три, а лучше четыре, идёт? — буркнул Пит, но уже очень сонным голосом. Однако Джонс его уже не слышала — она выбежала из палаты одноклассника, как только у нее появились подозрения насчёт того, кто мог их отправить.***
Старк довольно долго думал, как же ему выразить свои чувства к Питеру. Это должно было быть что-то не слишком банальное, недешёвое, но и не слишком дорогое, чтобы тот не догадался, от кого. Наверное, первое что сделал Тони с первыми лучами солнца — полез в дебри интернета, постоянно забивая до нелепости, как ему самому казалось, глупые запросы. «Что такое любовь?», «Как сказать человеку о своих чувствах?», «Что подарить второй половинке на День Рождения/Новый Год/если ты сломал ей ребро?». Почти везде, как Тони заметил, говорилось о цветах, а если быть точнее, то о розах и их количестве. А, может быть, серьёзно розы? С утра пораньше, он позвонил в наилучший, как ему казалось, цветочный магазин, и, озвучив такой заказ, что даже продавец-консультант на другом конце провода закашлялся, со спокойной душой смог уснуть. На следующий день Тони возненавидел весь мир. Его дневной сон прервал навязчивый звонок. Номер был неизвестен, что было довольно странно. — Алло… — проговорил парень. — Я говорю с Энтони Эдвардом Старком? — послышался женский голос в телефоне. — Ну да, а с кем я имею честь общаться? — Тони был в растерянности. — Это не важно, скажи, те цветы, они от тебя? — неизвестная была настроена агрессивно. — Какие цветы, Вы о чём? — решил играть дурачка Тони. — Если нет, то у тебя есть возможность спокойно прожить свою жизнь. Ну а если это ты приложил к тому букету руку, тогда я убью тебя лично, без угрызения совести, — Абсолютно спокойным голосом произнесла девушка. Только сейчас Старк понял, что голос на другом конце принадлежит Мишель Джонс.