50 оттенков Сингто Прачаи

      Холод. Лед моего вечного солнца.       Некогда теплый свет обжигает ледяными искрами, иголками впиваясь в кожу. Но я не отвожу взгляд, не пытаюсь противостоять тому, что уничтожает меня. Тому, что раздирает меня на куски, разрывая вены изнутри. Я не отвожу взгляд от стены, зная, что все то, что сейчас убивает меня – мои улыбки, моя тишина, вся правильность моего существования –  пытается бороться с ядовитой горечью правдивости твоего.       - Кто я? – спрашиваю я едва слышно у своего собственного отражения, на мгновение закрывая глаза, больше не в силах терпеть ослепляющие вспышки моего вечного солнца.       Оно бьет по щекам, подталкивает в спину, точно острием занесенного для последнего удара кинжала. Весь мой мир рушится. Вся моя теплота пеплом оседает в моей душе. Но я улыбаюсь. Хищно. Зло. Остервенело. Почему? Ты знаешь. Ты же все знаешь. Такова плата. За попытки стать кем-то другим. За обжигающий огонь, что волнами ненависти расходится по телу. За сердце, что бьется так, будто это последние мгновения моей жизни. И я упиваюсь этим безумием собственного разрушения.       Мой прежний мир, там, за полосками жалюзи, расходится по стеклу трещинами, сквозь которые пробивается холодный, серебристый, яркий свет твоего мира. А мне плевать. Слышишь? Мне плевать. Впрочем, ты не слышишь. А зря.       Этот треск сводит с ума. Злость раскаленной лавой струится по венам. Дыхание…я задыхаюсь...от удовольствия.       -Смотри, – шепчу я, до рези в глазах вглядываясь в отражение моего безумия.       Я хочу, чтобы ты видел это. Я хочу, чтобы ты смотрел. Смотрел в мои глаза, такие же яростные, как и твои. Хочу, чтобы ты видел ту же злость, что видел я. Ведь я больше не могу безропотно принимать то, что существует вокруг, не задумываясь о цели его существования. Я больше не хочу «подставлять вторую щеку», улыбаясь твоему  презрению.       - Смотри! – ору я до хрипоты в горле.       Зеркальной поверхности едва касается рябь, неведомой силой разгоняя туманные очертания моей комнаты, открывая для меня твой мир. Холодный. Темный. Чужой. Но чужой ли?..       Тихий вздох какой-то звериной радости, какого-то отчаянного ликования вырывается из моей груди, где в лихорадочном стуке заходится сердце.       Как же приятно ощущать это безумное смятение. Эту неистовую жажду к разрушению. Да, я хочу крушить все, хочу разнести мой привычный мир вдребезги, хоть он и так рассыпается на кусочки некогда непреклонной веры в то, что все правильно. Что именно так и нужно. Но как нужно? Теперь я знаю. Знаю все. Знаю, кто ты. Знаю, кто я. Ты разрушаешь. Я создаю. Ты ненавидишь. Я прощаю. Но что, если не все так однозначно? Что, если и я могу разрушать? А ведь могу.       Я улыбаюсь тебе оскалом обретшего свободу зверя. Неожиданно, правда? Твое недоумение столь приятно, я буквально физически ощущаю твое замешательство и…страх? Сможешь ли ты создать что-то из пепла сожженного мною мира? Сможешь ли ты прощать мою ненависть?       Я осторожно касаюсь пальцами прозрачной стены, едва склонив голову набок, смотря на тебя твоими глазами.       - Ты же этого хотел? – шепчу я, зная, что ты не услышишь, но поймешь. – Этого?! Хотел, чтобы я жил?! Я живу!       И вновь мое горло разрывают отчаянные крики. Вновь глаза слезятся от яркого, вечного, больше не моего солнца. Я не чувствую ничего, кроме ярости. Ничего, кроме разочарования. Ты боишься меня. Хотя нет - ты испугался себя. И каким же сладким мне сейчас кажется твой страх. Твое сожаление. А ведь ты и правда сожалеешь. Ты действительно думал, что, изменив меня, получишь то, чего хочешь? Мы ошибались...оба.       Горькая ухмылка – вот что я могу тебе дать. Ненавидящий взгляд – вот на что я теперь способен.       Я провожу пальцами по стене, будто пытаясь размыть твои черты всего лишь легким прикосновением. Разрушить тебя всего лишь касанием, ухмыляясь тебе, все еще впитывая твой страх, твое звенящее отчаяние.       Как же ты жалок в своем непринятии меня такого. В своей глупой вере в то, что все было так, как должно было быть. Теперь твоя очередь чувствовать мой огонь. Теперь твоя очередь ожить в моей ненависти. Так живи в ней! Создавай свой мир на том пепелище, что останется после меня. Ведь я научился разрушать, а ты обязательно научишься строить.       Я прижимаюсь лбом к стене, блаженно закрывая глаза. Мое неровное дыхание, рваное сердцебиение – это дар. Дар ощущать себя живым.       А ты…ты замерзнешь в том тепле, которого больше нет. И твое сердце будет биться ровно, отвергая всю мою неправильность.       Но что-то горечью отдается на губах, стоило только их облизнуть. Сухие. Соленые. Будто…       Ведомый странным, тревожным чувством, я вновь вглядываюсь в прозрачную стену. Ты, какой же ты потерянный. Какой же ты разбитый и сломленный. В пору зайтись сумасшедшим хохотом, и я уже улыбаюсь, предвкушая твое очередное разочарование во мне и моей правильности. Но все, что я вижу – огонь, что змеями расползается по полу, медленно взбираясь по стенам, и твой взгляд. Теплый. Родной. До боли знакомый, ведь он так напоминает мне мой собственный. Тот. Прежний.       - Не смей! – снова срываясь на крик, я отчаянно вбиваю кулаки в прозрачную стену.       Тщетно. Глупо. Нет, не так. Все идет совсем не так. Я на шаг отхожу от стены, не веря в то, что вижу. Где-то внутри волнами поднимается злость, ярость, и…ты улыбаешься мне. И от этой улыбки что-то, обрываясь, с грохотом падает, разлетаясь искрящимися осколками, что впиваются в горящие холодным огнем стенки моего сердца.       - Не смей прощать мне мою ненависть, - хрипло шепчу я, теряя из вида твое лицо. - Ведь я наконец-то живой! Уже неправильный, но живой!       Сизые клубы дыма расползаются по комнате, пронизываемые лучами вечного солнца. Я хмурюсь, не понимая происходящего, лихорадочно оглядываясь в поисках источника этого едкого удушающего марева. Но его нет. Впрочем…       Я, удивленно распахнув слезящиеся глаза, смотрю на тот огонь, что полыхает с той стороны стены. Твой мир тонет в огненных волнах, но они не разрушают его. Не причиняют боли тебе.       Меня хватает только лишь на то, чтобы вновь горько улыбнуться и зайтись отчаянным кашлем, обжигая новым вдохом дыма легкие.       Мы те, кто мы есть. Нельзя стать одним, не уничтожив другое. Кто первым из нас нарушил правила? Ответ очевиден. Слишком очевиден.       Я смеюсь, отчаянно цепляясь пальцами за собственную футболку, словно желая выдрать из себя то, что сводит меня с ума. Падая на колени, все еще пытаюсь разглядеть твое лицо сквозь этот дым. Улыбайся мне. Улыбайся мне так, как я улыбался тебе. Прощай меня так, как я прощал тебя. И ненавидь меня так, как я ненавидел тебя.       Все это - игра. Наше вынужденное сосуществование – всего лишь путь. От одного к другому. Мы никогда не были разделены. Мы всегда были одним целым. Твоя ярость  была защитой моего тепла. Твой холодный свет был зеркальным отражением моего вечного солнца. Твое непринятие меня было всего лишь точной копией моего добродушного равнодушия. А теперь…       - Останови меня? – хрипло прошу я, оседая на пол.       А ведь все было так просто: нет ничего хуже добра, познавшего зло, и нет ничего добрее зла, познавшего прощение.       Все, что остается мне – закрыть глаза, добровольно умирая со своим вечным солнцем. Но теперь я знаю, что именно ты способен что-то создать там, где я все разрушил. Мы не разные, мы – одно целое.       Но как же пусто мне сейчас. Как же нелегко осознать, что тот огонь, который бушевал с той стороны стены, выжег во мне все, чем я когда-то жил. Во что верил. И к чему стремился. И как же просто теперь, зная, что мое тепло все же поселилось в тебе. Нелегко признавать свои ошибки. Впрочем, мы все же ошиблись...оба.       Глоток свежего воздуха, какого-то холодного и отрезвляющего, обжигает легкие. А щеки касаются теплые пальцы. Открыв глаза, я жмурюсь, пытаясь разглядеть хоть что-то.       - Не оставляй меня? Никогда, - слышу я и невольно улыбаюсь, хотя тут же срываюсь на кашель.       А у тебя приятный голос. Успокаивающий. Тихий. Знаешь, а я ведь слышал его раньше. У себя в сердце. Тем самым рваным ритмом. Тем самым сбивчивым дыханием. Той самой тревогой. О тебе. За тебя.       - Не смогу, - так же тихо отвечаю я, приподнимаясь и прижимаясь затылком к обломкам некогда прочной стены, - ты – это я. А я – это ты.       Как же это просто – просыпаться каждый день. Смотреть сквозь жалюзи на другой, какой-то еще неведомый, но, наверное, прекрасный мир. Почему наверное? Я не знаю. Но мне хочется так думать. Думать о том, что там, за тонкими полосками жалюзи, так же тепло и уютно. Так же спокойно и легко. Но…теперь этот мир у нас на двоих. Наверное, прекрасный. Почему наверное? Потому что ты тоже не знаешь. И тебе тоже хочется так думать.